...было еще далеко. Даже не середина. Озноб, появившийся, когда он стоял по пояс в воде на том берегу, не прошел, но переместился куда-то внутрь.
С саженок он давно уже перешел на брас и подвигался очень медленно. Выдыхал он каждый раз в воду, брызгая себе в лицо и далеко вокруг - так, конечно, было по правилам, но на самом деле у него просто не было сил держать голову над водой. Движения его были судорожными, деревянными, и сам он был весь деревянный, разве что дерево - настоящее дерево - не тонет. А он тонул. Ему казалось, что он плывет - или тонет - уже час, а то и больше, хотя нет, времени не могло пройти много. Ирка уже вылезла из воды и, прищурившись, внимательно глядела на ту точку, которая была он плывущий. Или, вернее, он тонущий. Он не видел Ирку. Вообще, весь берег представлялся ему ярким пятном с удивительно четким узором из тропинок, теней, веток и песка - пятном совершенно отвлеченным и странно размытым по краям.
Ирке на берегу видно надоело сохнуть и она стала медленно одеваться. Надев юбку, она собралась было надеть и сандали, и даже встала одной ногой на кстати подвернувшийся на мелководье камень, чтобы ополоснуть ногу перед обуванием, но передумала, бросила сандали на песок и села на бревно, подставив лицо выглянувшему солнцу. На реку она больше не смотрела.
В этот момент он точно понял, что звать на помощь...
< разошлись, а раньше, раньше мы с Игорьком были довольно дружны, вместе ходили в школу и мимо нее, часто сидели у меня и даже к девчонкам стали липнуть одновременно и парой. Все и всегда звали его Игорьком, Игорек и Игорек - как маленького, впрочем, он привык и не обижался. Ругались мы постоянно, но всерьез никогда не ссорились, даже когда втюрились оба в одну и ту же Олю из параллельного. Я тогда по-джентельменски уступил - впрочем, у Игорька с нею тоже ничего путного не вышло.
Мы закончили школу, весело погуляли на выпускном, безобразно после него, а потом... потом он как-то постепенно пропал. То есть не совсем - он был жив-здоров, иногда звонил или оказывался дома, когда звонил я, совсем редко заходил и мы болтали на кухне о том о сем, а лучше сказать ни о чем. О себе он почти ничего не рассказывал и я даже не мог от раза до раза запомнить - где он и что он, впрочем, по большому счету он, кажется, ничем особенно-то и не занимался. От армии он счастливо откосил, ну и >
... он не будет. Просто не сможет. Ирка на берегу не позволяла ему этого сделать. И утонуть в тишине она ему тоже не позволяла. Эта тишина, которую он теперь не мог нарушить, обволакивала его - и он оглох, никакие звуки не доносились до него,- только тихий, отчетливый плеск. И еще: вдох-выдох..., вдох-выдох. Он доплыл до середины, миновал ее, не почувствовав, а только подумал, что если пойдет баржа - это точно конец. Не уплывешь.
В эту секунду он в первый раз хлебнул воды. Дыхание сбилось, он судорожно выкашливал и выплевывал воду, держась вертикально, и бешено работая немевшими ногами. Приступ паники...
< то ли стали сами липнуть к нему как мухи, но никогда не переводились и было их по несколько штук сразу - как он с ними управлялся - ума не приложу. В разговоре он часто упоминал имена - Лена, Света - совершенно напрасно, ибо даже если это имя вы и слышали раньше, то можно было биться об заклад - эта Лена-Света другая, а то и третья, четвертая, пятая... но, кажется, я увлекся.
Позвонил он мне как-то летом, в июне. "Пойдешь, - говорит, - купаться на Москва реку?" Я в то время учился на втором курсе, гулял все, что мог, и в сессию мне было не до Игорька с его купаниями. "Пойдем, - говорит, - я с Иркой, с Собиновой, втроем веселее, может еще кого прихватим". Я честно признался, что того гляди завалю сессию во-первых, что Ирку не видел чуть ли не с выпускного во-вторых, а в третьих>
... удалось погасить. Его медленно сносило вниз по течению, но он, разумеется, и не пытался бороться с рекой. Его цель была берег вообще, берег как понятие, берег как часть суши, которая не вода. Руки, ноги, шея - все, казалось, затекло, несмотря на непрерывное движение. Ногам был жизненно необходим отдых - ему пришлось перевернуться на спину. Правда, так он совсем не подвигался к берегу, но со сведенной ногой тем более не поплаваешь.
На берегу смеялись. Ему не было завидно, у него были другие заботы. На берегу жили, а здесь, на середине реки было холодно, свинцово-зелено от цветущей воды и мерцающе-солнечно. И безразлично.
В этот момент он вздохнул водой во второй раз - уже гораздо серьезнее. Он отчаянно перевернулся, в уши ударило гулкое сипенье, свет вдруг померк. Откуда-то...
< пояснения. Ирка Собинова еще в школьные годы была для Игорька - как бы это назвать - чем-то вроде запасного аэродрома. Жили они в одном доме, в одном подъезде - очень удобно. В список Лен-Свет она никогда не попадала, так что об их отношениях можно было только догадываться. На этот "запасной аэродром" Игорек садился по какому-то одному ему известному расписанию. Они сходились на несколько дней, потом расходились на несколько месяцев и преспокойно жили друг без друга ... и хватит пояснений.
Странное дело, кажется, ничего о человеке не знаешь, так поди ж ты - сказал, что Игорек пропал из поля зрения, а выходит, что знаю о нем - на две книги хватит. Ну, каюсь - большинство по слухам да сплетням; иным людям можно верить, другим не очень, у третьих факт обрастает такими подробностями, что и фактом-то быть перестает. Был как-то случай... но, впрочем, не так это и интересно, - к делу.
Итак, Игорек еще некоторое время уламывал меня, сообщил попутно, что затарился канистрой - не одному же ее пить, но я был стоек и он, наконец, повесил трубку, пожелав мне спокойной ночи - время было около половины второго дня. Минут через десять я, посмотрев в окно, имел удовольствие видеть, как эта парочка средним темпом шагала по направлению к реке, видимо, в полном молчании. По целеустремленной, но несколько неуверенной походке я понял, что дегустация Игорьком уже основательно произведена, и теперь канистра жжет ему руки. Они скрылись, а я вступил в решающую фазу борьбы с собой. Фаза продолжалась около получаса с переменным успехом, но по истечении этого срока я стал одолевать и еще через пять минут на всех парах мчался к реке, уповая на то >
... взялись силы - он вынырнул и тут же поплыл - больше останавливаться было нельзя. Вода была в горле, в желудке, она отчаянно мешалась и тянула вниз, но он упрямо и почти уже не соображая, плыл вперед к тому пятну, которое было берегом, которое было Иркой, его спасением. Когда до того места, где можно было стоять, оставалось метров двенадцать, мимо проплыл парень лет десяти на надувном матрасе. Парень был совсем рядом, ему можно было прошептать одно слово и ухватиться рукой за этот маленький остров, - он не сделал этого. Он лишь повернул к парню голову на секунду и мутно посмотрел на него.
Берег? Он попытался встать, но ушел под воду с головой; вынырнул и сделал еще бросок. Он уже знал, что доплыл, что остался пустяк - два-три взмаха руки, которые просто нужно сделать и все.
Наконец, он встал, твердо встал на песчаное дно и, как бы продолжая двигаться, вплавь, пошел по той же прямой...
< конечно же, была пуста, а Игорек, видно, только вылез из воды - рубашка, промокшая на плечах, а сам синий-синий. Они направлялись домой и толи Игорек обнимал Ирку за плечи, то ли Ирка поддерживала Игорька за талию. Меня они не заметили. В их позе было нечто такое, что позволяло догадываться, что я абсолютно лишний и лучшее, что я могу сделать - это развернуться и идти обратно. Что я и сделал, проклиная этого гонщика Игорька, а главное - свою дурацкую стойкость. И самое главное >
... на берег. Ирка терпеливо ждала, но его отнесло течением и вышел он в двадцати шагах от нее. Кровь бросила ему в голову, он с размаху сел на песок, и его стала бить дрожь. Несколько раз он пытался встать и пойти к Ирке, хотя бы для того, чтобы одеться, но ноги не слушались, вдобавок подступила тошнота. В конце концов он встал, прошел эти двадцать шагов и сел рядом с Иркой - одеваться он был еще не в силах. Ирка молча накинула на него рубашку, потом, присев на корточки перед ним, спросила: "Может, тебе помочь одеться?" "Лучше помочь раздеться", - шутка не получилась - прыгала челюсть и слова то и дело прерывались. Она посмотрела на него долгим взглядом, не ответила и стала надевать сандали. Он встал...