Казалось, что мир взорвался. Две точки пространства, удаленные друг от друга сотнями сотен метров, вдруг стремительно понеслись друг к другу, столкнулись, соединились. Впаянное в пространство, нечто невесомое и бесплотное, зовущееся временем, вытянулось в мягкое, многоцветное покрывало. Солнце затопило лучами землю, и свет, преломившийся в бессчетном множестве снежинок, полыхнул радостью в изумленных глазах.
Три с половиной минуты восторга.
Январский ветер в один миг прогрелся до температур, достойных плавильных печей. Запахи мороза исчезли, и обездвиженное небо выгнулось бирюзовой сферой, залитой солнцем. Шуршание автомобильных шин вперемешку со звонким щебетом синиц вспыхнуло, свернулось в недолговечный ком прошлого и сгорело, не оставив после себя даже пепла, как если бы звуки были всего лишь старой газетой, брошенной в ревущее пламя. Голоса мира смолкли. Остался лишь один голос, заполнивший собой вселенную и вытеснивший далеко за пределы слышимости все сущее.
Три с половиной минуты счастья.
За это время величайшие сокровища мира потеряли свое значение, и нечто теплое и необъяснимо важное заняло их место.
За это время лучшие из слов, сотворенных человечеством, растеряли свои смыслы и перестали быть значимыми, а самые смелые мечты стали неоспоримой действительностью.
За это время голодная, вездесущая боль с мордой старой собаки, изглодала саму себя, отплевываясь от омерзения и ненависти. Она умирала навсегда.
Три с половиной минуты восхищения.
Казалось, они будут длиться вечно. Их серебристо-синее сияние росло и росло, а в участившемся дыхании рождались слова - такие простые, искренние и светлые.
Девушка смеялась. Это давно не получалось у нее так легко. А ведь как обыденно все начиналось: с обыкновенного "диллимн", пробудившего ее от дремы и заставившего достать мобильник из кармана джинсов.
С обыкновенного "привет, как дела?", заставившего ее задохнуться от счастья.
С обыкновенного "я так рад вас слышать", заставившего вселенную взорваться.
На три с половиной минуты телефонного разговора...