Нащупать продолговатое яйцо гранаты. Omne vivum ex ovo. Смерть тоже из него. Конец отсчёта.
Для меня. И для ЭТИХ, ниже по каменистому склону - вопящих, предвкушающих. Они уже поняли, что я пустой; что последний магазин, выплюнув последнюю очередь, превратился из надёжды в ничто, в смятую банку из-под пива, в использованный презерватив.
Они ухмыляются, дают отдых раскалённым стволам и сладострастно поглаживают рукоятки опытных ножей. Вечно голодных ножей. Ножи нахлебаются моей, ещё живой, крови. Ножи будут минусовать: минус ухо, минус сморщенный от ужаса пенис. Плюс девять метров вытянутых на свет божий (божий?!) кишок. Итог под чертой: мои потроха и тягучая слюна на изуродованных счастьем харях мучителей.
Хрен им.
Пять.
Обломанным ногтем подхватить заусениц чеки. Супермены в кино рвут кольцо зубами. Брехня. Нет таких зубов. Сначала - пальцами согнуть усики, сблизить, слепить. Как два тела перед последним танго.
Четыре.
Палец - в кольцо. Венчаюсь с тобой, милая. Моя гладкая, моя прохладная, моя осколочная. Будь со мной ласковой, девочка. Не подведи.
Три.
Она летит. Освобождённая. Свободная.
Морды тех, на склоне, начинают вытягиваться. Они ещё вопят. Но уже от другого предвкушения.
Человек - мерзкое существо. Всё время орёт. Рождается - орёт. Радуется - кричит. Рыдает от горя, верещит при оргазме.
Видит трёхсекундную смерть - визжит.
Заткнитесь уже.
Послушайте лучше, как шелестит песком вечность.
Два.
Смерть танцует, белые одежды её развеваются и открывают на миг прекрасное тело.
Иди ко мне, желанная.
Пульс - сто шестьдесят. Я приготовил ложе для нас с тобой, видишь? Оно засыпано, как лепестками роз, горячими благоухающими гильзами. Оно украшено обрывками бинтов в бурых пятнах. Резиновый жгут, сорванный впопыхах с приклада, свернулся змеем-искусителем.
Иди же, познай меня!
Один.
Господи, неужели всё? Зачем было всё? Запах мамы, сентябрьский букет, слепые руки во влажной темноте. Снег слёзы вспышка прихода в мир вспышка ухода ещё секунду одну секундочку господи
*
- Вариант нормы. Реакции стандартные. Годен.
Медсестра холодной ладонью по щеке:
- Поднимайтесь, голубчик. Вы прошли. Зачислены в штурмовую роту.
Бреду к двери, пошатываясь. Пацаны в коридоре: все глаза на меня.