Для этого в русском языке нет названия. В самом деле, кто мы друг другу - женщины одного мужчины, жены одного мужа? Не сестры. И вряд ли подруги. Я называю нас - однополчанки. В самом деле, командир - или тот, кто в разное время, а иногда и не в разное, был средоточием наших помыслов и чувств - общий. Нет, не султан. И мы - не гарем. Так кто же мы друг другу, с которыми делил он и делит самые интимные из переживаний? Нет, я не про секс, не такая уж власть у "основного инстинкта", как вдалбливают нам продавцы удовольствий. Мыслями делился, пережитым и прочитанным, фантазиями и мечтами, песнями и знаниями. То-то... а вы - про секс. А я про то, что куда глубже, чем самый французский из поцелуев...

  Нет, понятно, э-т-о было тоже. Нет, не групповуха.

  Но, я про другое...

  Сначала вторая жена моего первого мужа дружила со мной, чтобы держать меня на таком же коротком поводке, на котором держала его. На всякий случай, если мне вдруг захочется отбить его обратно - или у него по старой памяти эмоции встрепенутся: она рассчитывала заметить это первая и удавить в зародыше. Что ж, я не мешала ей - он сделал правильный шаг, уйдя к ней, она по всем статьям подходила ему лучше меня. Редкий мужчина долго выдержит рядом женщину, слишком остро заточенную гуманитарно. Все эти лирические выражения глаз, воспаленный идеализм и неприлично явная книжность милы в романтическую пору, а если доходит до общего хозяйства, то никто не желает есть пересоленную и вдобавок подгоревшую картошку или отскребать от плиты выкипевший суп. Я очень старалась, чтобы оно все не выкипало, не подгорало и оказывалось посолено по вкусу, но то вдруг стих находит или случается игра облаков за окном...

  Когда она увела его у меня (довольно легко), я порадовалась, увидев моего любимого в хороших руках.

  Но через несколько лет что-то во второй жене моего первого мужа щелкнуло. Она увидела, что никто ее мужа с моей стороны упорно не отбивает. К тому же, мой второй муж оказался настолько замечательным кулинаром, что для меня кухонные муки закончились раз и навсегда. А кроме того, с ним я научилась танцевать во время мытья полов, распевать песни, развешивая белье, сочинять стихи вместе с поливкой огорода и считать ворон, возвращаясь с продуктового рынка.

  Поэтому с нею мы стали просто дружить. И однажды она позвонила мне очень рано, я только-только проводила мужа на работу и начала собираться сама.

  -У нас дурдом, - сообщила она в трубку. - Он не стал меня будить утром, сам повез ребенка в школу, а накануне забыл заправиться, поэтому на обратном пути заглох. И ни одной бензозаправки поблизости не наблюдает. Нет, ну кто он теперь?!

  Я мыкнула в ответ что-то дипломатичное и, зная ее деятельную натуру, спросила, чем помочь.

  -Если не трудно, отвези меня к нему, а по дороге купим канистру с бензином и воронку.

  Сказано - сделано. Вдвоем мы кое-как вкрячили полную десятилитровую канистру в багажник моей косметички-на-колесах и поехали. По дороге она продолжала кипеть на забывчивого и рассеянного.

  -Послушай, но ведь он хотел, как лучше. Я и сама когда только начинала водить, забывала и заправиться, и резину подкачать, и воду проверить.

  -Но он мужик! Он должен сразу знать!

  -Мужики разные бывают. Твой вот решил дать тебе выспаться... Реально хотел, как лучше.

  -Угу, - помолчав немного, буркнула она, - но вышло как всегда.

  Впрочем, последнее прозвучало уже не ворчливо, и к нашему бывшему-нынешнему мужу приехали мы вполне мирные и даже чмокнули расстроенную небритую физиономию. Я - в щетину, а она, разумеется, - в губы. И я в очередной раз порадовалась, что ему досталась умная и хорошая женщина - иная бы уже в асфальт закатала и сказала бы, что так оно и должно обстоять. Ну или не сумела бы купить ни канистру с бензином, ни воронку, ни снарядить подмогу, и дорогу бы перепутала. Вот бы и растрескалась о быт очередная любовная лодка...

  А так - живут, и дружно живут; со стороны за них радуюсь, и если что - в любой момент готова напомнить ей, за каким классным парнем она замужем.

  Мы с ней меньше, чем сестры, и больше, чем подруги. Однополчанки.