Можно оборвать сон - видел его не раз, и с той стороны, и с этой, но тогда он придет снова, и снова, и снова. Почему опять? Почему сейчас? Не важно. Внутри беззвучно звенит струна предвкушения - дрожь, слишком мелкая и быстрая, чтобы затронуть тело, которого здесь нет.
Серая хмарь, пожравшая очертания предметов. Если они были здесь, в зазеркальи. Сгустившиеся клубы намеками очертывают коробку ванной комнаты. Она слегка наклонена вниз, к темному окошку зеркала, висящему среди тумана. Висящему неудобно - на уровне груди. Сквозь него мрачными, почти черными, но уверенно-четкими силуэтами вырисовываются очертания ванны и занавески. Цветы на старой клеенке. Прелестно. Мертвая тишина, ни звука.
Медленно скольжу к окошку - всего шаг, но он растягивается надолго. Человеческий силуэт вплывает светлыми мазками - худой угловатый торс, узкие плечи, дурацкая майка. Еще несколько мгновений, растянутых и перекрученных. Подросток наклоняется к зеркалу, я тоже, пусть и не так низко. Некоторое время видна лишь его макушка, и темный ежик волос. Вот он начинает разгибаться, но встречается со мной взглядом и замирает, хватаясь за косяк двери и невидимую отсюда батарею для устойчивости.
Мокрое, быстро бледнеющее лицо, огромные, почти скрывшие радужку зрачки. Ему тринадцать, хотя и выглядит младше. У подростка сейчас подгибаются ноги, я знаю. Улыбаюсь, и он инстинктивно пытается повторить улыбку отражения. Незнакомую, непривычно растягивающую мышцы.
Его глаза - мои глаза. В них страх, ужас, огромный, но уже не всепоглощающий, восхищение и отчаянная надежда. Я протягиваю руки - медленно, убийственно медленно, и он тянется навстречу. Черное окно - зеркало - пытается быть непреодолимой преградой, но ему больше не верят. Руки проходят с трудом, и на встречу вытягиваются чужие - мои.
Зеркало пульсирует в обиде, расширяясь, я достаю подростку до плеч, он держится за мои предплечья, и начинаю медленно поворачиваться, ни на мгновение не теряя взгляда. Комната, по ту сторону, подергивается серой хмарью, по эту силуэты становятся четче. Черное окошко превращается в проем, больше дверного, мы поворачиваемся, мое левое плечо уже там, его уже здесь.
Тварь наносит удар, и в который раз не могу понять, откуда она взялась. Нас разбрасывает, как высоковольтным разрядом. Больно - теперь эта боль уже не кажется такой сильной, а тогда... Подросток, неестественно сжавшись и перекрутившись, бьется на полу, в агонии боли и ужаса, а клубы черного тумана хищно вьются вокруг, почти непрозрачные вокруг его головы, пытаются пробиться внутрь, втянуться и втянуть, сожрать и переварить.
Теперь, без контакта глаз, зеркало и впрямь почти непроницаемо - хорошо, могу видеть. И ждать. Тварь довольна, тварь рада - это чувствуется даже здесь. Мое пристанище оборачивается темнотой, неравномерно, пугающе быстро. Жду. Подросток, уже почти тварь, затихает. Темнота подступает ко мне вплотную. Жду. Тварь медленно поднимается. Мрак уже пробует меня на вкус. Ну же. Тварь глумливо смотрит мне в глаза. Зря.
Удар обрывает тонкие связи, зеркало рассыпалось серым паром, мрак просветлел, оставив только черные жилы в серой хмари. Не вижу, знаю - твари пришлось покинуть тело. Она не отступится. Воплощение почти удалось, прибавило сил, да и окрепшие связи уже не позволит твари просто уйти. Подростка ждет долгий кошмар. Вот только, я пережил его тогда, а она - нет.
Телефонная трель. Серая хмарь неуверенно принимает очертания комнаты. Я сижу в мягком кресле перед антикварным столом - и смотрю на себя со стороны. Завалившаяся голова, приоткрытый рот - вид совершенно дурацкий. Вот рука привычно подхватывает мобилку.
- Проблемы, Котельная двенадцать, быстро,- скрипит в правом ухе.
Еще минуту пытаюсь услышать подробности в тишине. У некоторых людей просто дар излагать ситуацию. Любимая собачка прищемила лапку - проблемы. Казнь назначена на рассвет - проблемы. Жукоголовые пришельцы-мутанты захватили планету - проблемы. Проблемы - чего уж тут непонятного.
Открываю глаза. Стол завален бумагой, часть ее валяется по всей комнате. Беру один лист - белый, чистый. Пытаюсь сосредоточиться - закрытое проступает сразу. Знакомый почерк, знакомая стилистика - я чертил это вчера, даже сегодня, но начертанное уже выглядит бредом умалишенного.
Верхнюю часть, вместо вязи заклятья, занял дурацкий стишок на Черном наречии. Слева переплетение бессмысленных штрихов. Часть лигатур огромны и горят ярко, другие не крупнее мушки, едва светятся и налезают друг на друга. Римская вязь мешается с Черным наречием и Младшим богартом. Отдельные лигатуры других традиций, частью - мои собственные. Бессмысленная муть. Пусть. Перевести еще тонну бумаги и нервов - что-нибудь путное да получится. Обязательно.
Усилием воли прогнав сонную одурь - четвертый час ночи - походкой древнего старца тянусь в ванную. Из зеркала глядит черная тень. Продолжение кошмара? А, да, надо бы включить свет. Впрочем, стало немногим лучше: лицо опухшее, глаза красные, одежда мятая. Вредно спать в кресле, особенно меньше часа.
На лицо легкое истощение, на лице усталость и скука, а глубже, в тени отражения - невроз и тревожащая вязь черных прожилок безумия. Пусть. Начальству сойдет - криво ухмыляется зеркальный двойник.
Пытаюсь растянуть непослушные мышцы в доброжелательную улыбку. Уголки губ, уголки глаз, зрачки, скулы, кожа, тонус. Проработанная мимика важна, но даже лучшая маска обманет даже не всякого человека. Искренность и соразмерность. Правда обманет остальных... Я бы себе не поверил. Впрочем, придираюсь, тоже сойдет.
Быстро - это плохо. Радость реже требует спешки, беда реже ее прощает. А правильная быстрота нуждается в хорошей подготовке. Вот только откуда ей взяться. Мое нынешнее обиталище не могло похвастаться ценностями - действительно полезное конфисковали полтора года назад, вместе с поместьем на окраине и небольшими апартаментами в центре резиденции. С тех пор не представилось возможности восстановить и тысячной доли. Материалы, информация, помощь - все сделалось малодоступным. Тем не менее, что-то удавалось придумать даже в такой обстановке.
Два кактуса на подоконнике - два сплюснутых синеватых клубочка с белыми пучками волос, представляли собой самые ценные артефакты. В цветочных горшках. Правда, оба еще не готовы. Один из них - побольше, размером с кулак, с фиолетово-красноватым цветком на макушке, стоит взять с собой.
Предчувствие - самое дурное и лживое основание. Дурное и лживое. Вот только, те, что не могут позволить себе роскошь доверия к интуиции - умирают быстрее. Больше ничего способного помочь, в случае настоящих неприятностей, здесь нет. Не считая защитного амулета, конечно - но его я не снимаю никогда.
Мерзкое предчувствие, появившееся вместе с телефонным звонком, крепло всю дорогу в такси и превратилось в уверенность еще за квартал до серой панельной многоэтажки. Проверять адрес нужды не было. Отпустив водителя и поразмышляв пару минут о том, является ли легкое пальто подходящей одеждой для пятнадцатиградусного мороза, огляделся. Наслаждающихся ночными прогулками не заметно. Оно и к лучшему. Погладив мягкие иголки-волоски кактуса, я глянул в тени.
Окружение осталось почти прежним, разве только подернулось темной серостью, сделалось зыбче и тоскливее. И снег сменился молочно-плотным туманом по щиколотки. У подъезда дежурил Руслан со своим новым стажером.
Руслан вяло взмахнул рукой в приветствии, стажер что-то выискивал в трансе. Защиту тренировал, похоже. Не так уж просто торчать в тенях часами, а именно это ему может предстоять. Не важно.
Четвертый этаж - фонит как неисправный реактор. Только опаснее, в некотором смысле. Больше ничего интересного в окрестностях не наблюдалось. Что же, значит, надо поспешать, как велело начальство.
Любоваться на тени не хотелось, так что до квартиры я добирался во плоти и не вглядываясь. Впрочем, и так дом производил гнетущее впечатление. Грязный подъезд, грязный лифт. Воняло, по счастью, химией. Конечно, если внимательнее... Не важно. Внимание слишком ценно, чтобы растрачивать его на досадные мелочи.
- Привет,- дверь открылась раньше, чем я дотянулся до ручки, на пороге возник Антон.
Высокий голубоглазый блондин, лет двадцати пяти. Наверное, симпатичный, - неудивительно, когда можешь изменять внешность в широких пределах. Впрочем, эта была его настоящей - как и возраст. На лице - улыбка Будды, в голосе - спокойствие Ганга. Прекрасно сочетаются с баскетбольным ростом и борцовским сложением. Значит, все действительно плохо.
В коридоре ничего интересного не наблюдалось. Вот только запах... знакомый запах. Поколебавшись пару мгновений, я тоже прошептал про себя мантру безразличия. Мышцы ощутимо расслабились, в голове будто щелкнул переключатель - мысли потекли ленивее и спокойнее.
- Иосиф?- Антон неопределенно повел кистью, равнодушно поглядывая на кактус в моих руках,- ясно.
Кивнул Ирине, выглядывающей из ванной. Мокрое зеленоватое лицо с ангельским выражением на нем, подсказывало, что мантрой коллега воспользоваться слегка запоздала. И, прикинув, куда не хочется идти больше всего, направил свои стопы в спальню.
- Там плохо,- догнало меня предупреждение. Запоздалое. Про плохо было понятно еще в такси.
Дверь открывалась с трудом. Хорошая вещь - мантра безразличия. Жаль, не знал ее лет двадцать назад. К лучшему, что не знал. В мешанине мусора на полу, при желании, угадывались обломки дивана, шкафа, стола и пары стульев, какая-то одежда, какая-то посуда, какая-то техника. И, при всем нежелании, остатки двух тел, буквально перемолотых в крупный фарш. Зато шторы остались висеть. И люстра. Только заляпаны. Плохо. Все не так уж плохо. Или?.. Бросив напоследок быстрый взгляд в тени, я обернулся на звук вновь открывшейся входной двери.
- Серв Юрий. Что думаете? - грузноватый мужчина, на вид лет тридцати. Властное лицо, высокий лоб, намечающиеся залысины. И несколько напряженная скептическая ухмылка. Мог бы и лучше владеть собой, с почти столетним опытом-то. Впрочем, он единственный из нас не стал искажать восприятие, что тоже о чем-то говорит.
- Думаю, что по вашему приказу нахожусь на месте нападения демона. Без адекватной защиты. Легис Иосиф, - мантра безразличия всегда придаст вашему голосу должную безмятежность.
- Делайте, что считаете нужным, - небрежно отмахнулся Иосиф, взгляд его прыгнул мне за спину и быстро, излишне быстро, вернулся обратно,- в разумных пределах. И?
Значит, что считаю нужным. Закрываю глаза и сбрасываю мантру. Зачем? Стоит. Глубокий вздох, чтобы побороть подступающую тошноту, и разумом скольжу в собственную тень.
Одна воля, девять гибких рук-потоков, девять пальцев-каналов на каждой. Завораживающие узоры основного плетения - моей жизни и личности. Разноцветные изменчивые струны мыслей и чувств, напоенных силой. Дюжина ударов сердца на то, чтобы свить десяток тысяч из них в правильный узор. Некоторых можно коснуться лишь через несколько нитей-посредников, некоторых нельзя касаться вовсе, но все они должны занять верное место и в верное время.
Всего полжизни изнурительных тренировок - и почти четыре года посвященных этому заклятию. К счастью, кактус послужил отличной основой. Все оказалось просто. Проще, чем выпить море.
- Он ее любил, она ему изменила. Он застал ее с любовником, впал в ярость. Обычная история. Превратился в демона, убил обоих и пожрал их тени. Очень грязно. Теперь запредельно безумен, наверное. Фонит жутко, круг четвертый, пожалуй,- я начал говорить, пережидая слабость и головокружение с закрытыми глазами.
С левой руки скатывались остатки обжигающе-холодных льдинок, песка, черепков и мелкого гравия. Кактуса было немного жаль. Из носа, ушей и уголков глаз потянулись горячие струйки выгоревшей крови.
- Корона жажды? Я, кажется, говорил о пределах разумного, серв Юрий,- донесся напряженный голос Иосифа.
Не будь здесь так грязно, моя коллекция пополнилась бы изумительными экспонатами. За полминуты все успели переместиться, избавиться от мантр и подготовиться, к атаке ли, к защите. Ирина стояла неправильно - слишком зажато, да и Антон почти перекрывал ей сектор. Впрочем, в коридоре особо не развернешься. В пудренице у нее Дыхание стужи. У него в брелке Молот ведьм. На обоих Черепаха, поверх защитных амулетов. Плохая подборка, неудачное исполнение, да и вообще - детские игрушки. Зато мобилка Иосифа заряжена какой-то убойной дрянью, защита достойная и еще два неплохих боевых заклятья поблескивают в его тени. В целом, впади я в безумие - у них был бы хороший шанс. Если бы ударили раньше.
Все с напряжением смотрели чуть выше моей макушки. Не удивительно. Непроницаемо-черный обруч с отходящими ветвями изменчивых разрядов, похожих на трещины в плоти мира. Отлично приковывает внимание, пусть он и виден лишь в тенях.
Первая попытка ответить не удалась - поперхнулся кровью, которая забила еще и горло. Тем лучше. Простенькое, на грани самовнушения, заклинание, приводящее организм в норму, показалось неподъемным, но сработало как должно.
- Малый венец мрака, - вот теперь доброжелательная улыбка удалась на славу. Кровавые дорожки на лице точно добавили колорита. Антон и Ирина вздрогнули, у Иосифа лишь чуть побелели пальцы, нервно сжимающие мобилку, - дозволенная личная модификация, классифицируется как полуавтономное комплексное заклятье пятого круга. Пятого-прим. Прикажете убрать, легис Иосиф?
Да и вообще я источник сплошной доброжелательности. Хотите получить выброс жесткой порчи на сотни метров? И лишиться хорошего мага на несколько дней, пока рядом гуляет свихнувшийся демон?
- Нет,- это короткое слово далось ему с видимым трудом. Зато мобилка, наконец, спряталась, то ли в тень, то ли в карман пиджака, да и остальные заметно расслабились,- специалисты прибудут часа через два, но теперь вы, полагаю, в состоянии и сами осмотреть тропы.
Разумеется. С истощенным резервом, после едва не вывернувшего меня заклятья. Чтобы нарваться на пусть и спятившую, но перекачанную силой тварь. Разумеется. Впрочем, с демоном четвертого круга венец должен управиться и сам.
Жалкий демон, пусть и тенеглот. Вряд ли достаточный повод для мрачных плетений. Вряд ли достаточный повод для неприятностей, которых они еще потянут... Все верно.
Шумно сглотнула Ирина. Нервное ожидание оставило ее, мантры давно все стряхнули - не годится туманить разум в преддверии опасности. Да, осматривать теперь придется без костылей психотехник - попросту не хватит внимания еще и на них. А картина за моей спиной - куски мяса, костей и ошметки внутренних органов. Не лучшее зрелище перед завтраком. Впрочем, к чему наслаждаться им более возможного. Ростовое зеркало висит всего в двух шагах, по правую руку.
Кусок полированного стекла, за ним несколько тонких слоев металлов. В идеале, среди них есть серебро, но хватит и алюминия. Главное не материал, главное, что люди смотрят не в зеркало, они глядят на себя и в себя - пытаются, а отражение лишь помогает им в этом.
Худощавый шатен, лет двадцати пяти, по людскому счету, среднего роста, неопределенно-славянское лицо, с чуть узковатым разрезом глаз. Вроде, где-то должен быть носовой платок. Не то.
Суровое лицо Иосифа, жесткая челюсть выделяется на полноватом лице, чуть прищуренные глаза, зажатые мышцы, напряжение и целеустремленность. Не то.
Симпатичная девушка, крашеная блондинка, подправляет косметику. Милое, немного опухшее и расстроенное лицо, красные глаза. Та же девушка вертится перед зеркалом, рассматривая платье - не слишком идущее, но она явно довольна. Образ уже начал подергиваться смертной пеленой. Не то.
Другая девушка... это еще кто? Не важно, не то.
Мужчина лет тридцати, застыл перед зеркалом, как завороженный. Чуть выше меня, брюнет, почти атлетическая фигура, чуть оплывшая, небольшой пивной животик. Сквозь загар и врожденную смуглость пробивается нездоровая, пепельно-зеленоватая бледность. На лице сложная гримаса узнавания, ужаса и надежды, он смотрит, и из глаз его будто выглядывает кто-то другой.
Беззвучно подошел Иосиф, остановившись в шаге за левым плечом. Не доверяет? Любопытствует? Страхует? Не важно. Я скользнул в тени.
Мертвое, никогда не бывшее живым выглядит сходно, что во плоти, что в тенях. Кроме вещей, на которые обращали слишком много внимания. Или обращали внимание правильно. Но куски плоти на полу еще помнили.
Куски плоти, багрово-серые, шевелились, казалось, пытаясь сойтись вместе, собраться в целое. Впитавшаяся и застывающая во плоти, в тенях кровь набухала в огромные капли, пыталась вытянуться в паутину артерий и вен - и вновь бессильно опадала. Казалось, мертвое сердце рваным ритмом все еще пытается сохранить жизнь. Два сердца. Две жизни. Подчиняясь этому ритму, истерзанными волнами клубился черный свет, складываясь в гротескные, почти человеческие образы. И над всем этим царил беззвучный оглушающий вопль. Боль. Ужас.
Здесь было и другое - глубже, маршем проклятых. Гнев. Ярость. Радость. Я всматривался, и передо мной вставали подробности бойни, которых предпочел бы не знать. Не видел лишь твари - выловленный в зеркале образ присутствовал лишь смутным намеком. Тень тени тени - смазано и сокрыто.
- Тропа,- сказал, но и сам себя не услышал. Вопль ужаса и боли хоть и не был звуком - оглушал хуже пожарной сирены. Впрочем, Иосиф догадался. На плечо мне легла рука - во плоти слегка одутловатая, здесь почти старческая и костлявая. Тень знает больше. На последние крохи собственных сил, привычным, почти инстинктивным потоком - отрицание вреда. Иосиф поддержал заклятие, вкладывая в него куда больше. На тропу мы ступили вместе.
Есть тень у живого: амебы, крысы, человека. Особенно человека. Тень. Есть тень у мира - огромная, его подобие, потому по обычаю, пришедшему еще из пещер, называют ее тени. Обязательно со строчной - лет до тридцати. Есть тень у идей. Или идеи и есть своя тень - не видел еще ни одной во плоти. Надеюсь и не увидеть.
Как бы там ни было, темные тропы - тень и суть всех земных дорог. Откуда, куда или к кому - не важно. Если есть путь - он есть на темных тропах. Если пути нет - быть может, он был, или будет, или может быть. И тогда - ищите его на темных тропах.
Конечно, искать не значит найти. Здесь путешествие на другой континент, порой, обернется одним шагом, а дорога из спальни на кухню - может отнять годы. Могла бы отнять. Вряд ли найдутся способные выжить на тропах так долго: мелкая небрежность - и некому будет даже молиться о благополучном возвращении. Так что, ошибок допускать не стоит. Впрочем, даже те, кто их не допускает, порой... Не важно.
Выглядят темные тропы непритязательно. Собственно, никак не выглядят. Пустота и неразличимо-мрачная чернота во все шесть сторон света. Непривычно висеть так в пустоте - все еще непривычно. Лет через двадцать это пройдет. Если доживу. Темные тропы никак не выглядят, но годы тренировок позволяют их увидеть - едва заметным сиянием на несколько шагов проявляются кривые путей. Почти удобная разуму иллюзия.
Выбираю один и скольжу по нему. Тело здесь только мешает, требуя лишних расходов сил и подвергаясь опасности нежелательных изменений, но я не высокий, отбрасывать и вызывать плоть по желанию - приходится всюду тягать свое с собой. Иосиф, тоже плотный, скользит со мной. Путь обрывается неожиданно быстро. И удобный выход почти прямо в его конце. Удача? Несколько мгновений на подготовку, Иосиф слегка сжимает мое плечо, и мы вываливаемся обратно в тени.
Пятнадцать шагов. Тощее бледное тело в иссеченном панцире, многосуставные конечности и голова, напоминающая человеческий череп. Иосиф атакует красиво и четко: Костяной аркан и Плеть хаоса - одновременно, быстро и спокойно, как на тренировке. Но, раньше, чем заклятья достигают цели, существо окутывает темное сияние, мир на долю мгновения замирает в искаженных цветах, и нестерпимо черным разрядом суть противника вливается в венец мрака, целиком и без остатка.
Промедлив меньше мгновения, Иосиф развеивает боевые заклятья, и почти сразу же раскидывает поисковую сеть. Венец переваривает свою первую жертву и делится крупицей сил - знобяще приятной, с легким привкусом отчаянья и упорства.
- Это был не демон,- сухо констатирует Иосиф, резко выходя из теней во плоть.
- Это был не демон, - следую за ним. Тропа увела нас недалеко, соседний двор.
- Качественный кошмар. Старый, сильный. Лет семь постоянной подпитки, не меньше. Еще немного, и демон из него бы родился, - по глубоким морщинам между бровей собеседника можно было бы догадываться, что ситуация оказалась куда неприятнее ожиданий. Можно было бы догадываться, не будь это очевидным.
- Но пришельцу было нужно другое. Годы мучений, психика как на качелях. Сложно выдерживать долго, и... как его звали? - Без разницы, на самом деле. Вот сам метод - слишком хорошо знаком.
- Семен. Семен Богомолов. Тридцать один год, потенциал низкий, устойчивость средняя. Женат. Алина Богомолова. Двадцать восемь лет, потенциал средний, устойчивость низкая. Третьего пока не установили. - Иосиф отвечал слегка рассеянно, видимо, пытаясь оценить глубины раскинувшихся неприятностей.
- Да... и сегодня Семен оказался достаточно слаб. Может, сам пригласил пришельца. Кошмар удрал. Или его отпустили специально - чтобы оставил след. У Алины и третьего шансов не было.
Удивительно. Удивительно то, что не испытываю ни малейшего удивления. Будто даже не предполагал - знал, что здесь было. На досуге стоит подумать о причинах такой догадливости. Прежде, чем эти причины вылезут малоприятными следствиями.
- Как и у самого Семена - вряд ли от него осталось что, кроме тела. Старый... С легкостью проходит во плоть и сразу пожирает троих.
- Там, на месте, он красиво подправил следы. Может, конечно, искусство и многовековой опыт...
- Красиво, серв Юрий? - несмотря на темноту, у собеседника заметно сузились зрачки.
- Пару минут назад не было даже внятных подозрений. У меня. У вас, легис Иосиф?
- Умело, хитро, эффективно. Но назвать бойню красивой? - возмущение, раздражение, цельность и оттенок безнадежности. Великолепное сочетание: редкое, искреннее, сильное. На миг чувства Иосифа вспыхнули ярким холодным гневом - когда он понял, что я подпитываюсь резонансом его негодования.
- Седьмой круг, вряд ли меньше. Если среди специалистов нет высоких истребителей, рекомендую срочно вызвать. У Ордена есть еще поручения для меня, легис?
- Поручения. Блистательный узник не желает слушать поучения старого неудачника. Он не боится чужой крови и чужой смерти, - уже вполне собранный и безразличный, Иосиф замолчал почти на минуту. То ли из ораторских соображений, то ли попросту думая,- Зачистить окрестности и дождаться группы. Затем свободны до следующего рассвета. Оставайтесь в досягаемости. Я на ферму.
Дождавшись кивка, Иосиф отвернулся и размеренным шагом направился в сторону улицы. Бывший ликвидатор. Бывший наставник. Заместитель главы чистильщиков. Маг шестого круга. Старый неудачник. Каково это - знать точно, что умрешь из-за излишней, даже не доброты, излишней щепетильности? Пусть не сейчас и даже не через двадцать лет - знать, что сломал себе жизнь, не достигнешь высот, оставшись от них в одном шаге, и умрешь. Потому что когда-то давно пытался остаться человеком и поступать правильно? Не важно.
Вновь погружаться в тени не хотелось. Я сплел манок и медленно пошел в сторону уже порядком надоевшей бойни, только глядя за кромку, не заходя за нее. Первые страхи потянулись почти сразу. Искаженные тени, даже не умеющие поддержать постоянную форму. Собаки, человекоподобные, машины, части тела, предметы, попросту аморфные кляксы - все они мелькали гротескными образами и черными искрами впитывались в мой венец. Обеспечивая весьма уместную после его плетения подпитку.
Страхов здесь было действительно много. Толпы. Неудивительно. Кто-то проснулся в холодном поту. Кто-то не может больше заснуть. Черные мысли - безумные сны наяву многим отравят... да, отравят, утро. Город всегда тесен - это прекрасно и отвратительно. Даже одним только прорывом во плоть демон задел сотни, если не тысячи - смертельным ударом, обидной пощечиной, дружеским похлопыванием по плечу, мягким направляющим толчком. Слишком много людей. Слишком многих коснулось то, что им не предназначалось. С другой стороны, как еще десятки смогли бы присматривать за миллионами.
А вот и второй кошмар. Формой почти человек, красивое, холодное и надменно-правильное лицо, несомненно мужественное, несмотря на мягкие и аккуратные черты. Он и впрямь походил на сидха во всем, кроме своих ослиных ушей. Кошмар это хорошо. Кошмар это сытно. Я ведь теперь чистильщик. Мне избавлять плоть от кошмаров. Даже тех, которые правильнее называть мечтами. Особенно этих - один инкуб опаснее толпы фурий той же силы. А то, что чья-то жизнь станет от этого преснее, что люди скоро разучатся сами бороться со своими страстями, а то и вовсе испытывать их...
Еще один. На этот раз типично-киношный зомби - телевизор многим заменил воображение. Он даже свои костлявые полуразложившиеся руки потянул знакомым, почти театральным жестом. Венец втянул их вместе с туловищем. Вообще, с теперешней работой он справлялся куда лучше меня, несмотря на полное отсутствие мозгов. Или благодаря. Оставалось лишь следить, чтобы не выпил кого лишнего по-ошибке.
Да, куда лучше. Вот только, впервые за полтора года ситуация сложилась так удачно. Демон рядом - это опасность. Венец при мне - это защита. Первое серьезное заклинание после суда. Вряд ли последнее.
Воплощение высокого демона - всегда событие. Ведь он - не только ценная тень, но и возможность произвести впечатление на заинтересованных лиц. Готов поспорить, к полудню будет подписан десяток опционов на эту тварь - как на целого, так и на части. К вечеру начнут подтягиваться загонщики: ликвидаторы Ордена, агенты Домов, попросту наемники и авантюристы.
Если демон достаточно умен и сдержан, что почти наверное - силен и опытен он точно, то затаится на неделю-другую, переваривая тени жертв, а потом еще с полмесяца будет прятаться от наших, шляясь по своим демоническим делам. Итого, около месяца, по умеренно-оптимистическим расчетам. Около месяца бардака, способного изменить многое.
Руслан и его стажер уставились на меня примерно с одинаковой степенью удивления. В исполнении Руслана это выглядело как слегка приподнятая левая бровь. Стажер что-то воскликнул, оступился и упал бы, не поддержи его руководитель точным телекинетическим пинком. И, кажется, легкой ментальной оплеухой.
Очередной кошмар вылез между нами. Аморфный, он напоминал кучу изорванного грязно-серого тряпья, отдаленно человекоподобную по форме. Лоскутник - мерзкая тень, слепившая себя сама из обрывков чужих страхов. Отчаяньем от него прошибало даже сквозь защитный амулет. Стажер замер сусликом. Руслан начал готовить заклинание, но венец и здесь успел раньше. Черный разряд. Пыль и затхлость, с привкусом полыни. Чего только не приходится пробовать. Умерив аппетиты заклятья, чтобы не зацепить коллег, я подошел ближе. Пять капель молчаливой неподвижности. Поняв, что заходить к ним не собираюсь, они сами вышли во плоть, мне навстречу.
- Наш демон оказался старым и высоким. Иосиф на ферме, сказал почистить окрестности.
- Корона жажды? Тропой вышли?
- Тропой. Малый венец мрака, мой шедевр на пятый.
- На пятый... Действительно шедевр. Без ритуала?
- Артефакт. И четыре года тренировки,- Руслан задумчиво покивал головой, уже открыл рот, чтобы спросить еще что-то, но резко передумал.
Впрочем, не сложно догадаться. С чего бы разбуженному невнятным звонком посреди ночи пришло в голову тягать с собой опасные артефакты. Которых у него быть, вообще говоря, не могло.
- Алексей, второго круга, мой стажер, - представил он спутника,- Юрий, пятого круга.
- Серв Ордена,- уточнил я. По лицу Руслана пробежала легкая тень, у стажера, судя по мимике, мысли поскакали табунами. Это правильно. Думать полезно, даже когда вредно. Кивнул он, впрочем, как младший старшему. То ли плохо понял, то ли слишком хорошо. То ли просто вежлив.
- Старый и высокий, Иосиф на ферме,- чуть в сторону произнес Руслан.
- Да, вам стоит подняться. Они там не могут не справиться, если что,- вновь чуть приподнятая бровь,- Тварь сейчас не в лучшей форме, так что у тебя был бы верный шанс, реши она вернуться, - собеседник медленно кивнул.
- Не вернется. Впрочем, мало ли кто попробует пролезть по такому следу,- настала моя очередь соглашаться.
- Ладно, чищу дальше.
- Будь осторожен,- нейтрально бросил Руслан, продолжая глядеть в сторону. Я кивнул, отворачиваясь.
Несколько шагов, оживший манок вновь поет свою неслышную трель, но страхов вокруг уже куда как убавилось. Обойду дом по-солнцу, чтобы надежно вытянуть большую часть. Что имел в виду Руслан? Чистка вряд ли требовала большой осторожности. Пролезь что во след, опасаться понадобилась бы не мне. Воплотившийся демон не вернется - сейчас, обожравшись тремя тенями за раз, он сам нуждается в надежном убежище.
Пару месяцев назад, когда наша скромная компания пополнилась Русланом - магом шестого круга - да, тогда я вспомнил об осторожности. Вспомнил. Попросту не забывал о ней. Мало кого из людей привлекает работа дворника. Мало кого из магов привлекает работа чистильщика. Безопасная и бесплодная рутина - часами бродишь по городу, отлавливая мелкие тени. Кто согласится терять на это время? Старые убежденные неудачники - вроде Иосифа. Уставшие или сломленные - вроде Ирины. Молодые влюбленные болваны - вроде Антона. Те, кому не досталось лучшего выбора - вроде меня.
Руслан не был типичным чистильщиком. Тридцать девять лет, шестой круг. Не приходилось сомневаться, высоким он станет еще до пятидесяти. Часто видел его раньше, в резиденции - знакомство чуть глубже узнавания при встрече. Наши интересы не сталкивались и мало пересекались, как и связи. Если меня можно было назвать многообещающим магом два года назад, то Руслан оставался таким и сейчас. Поначалу, казалось, его приставили следить за мной, что было бы глупостью. Он слишком хорош для тюремщика, я слишком малозначителен для такого надзора. Хватит и вполне официального надсмотрщика, в лице Иосифа. Если в этом и было зерно истины, то основная цель была другой.
Многое может понадобиться молодому магу во внешней плоти - для себя ли, для других. Многое, но работа чистильщика серьезно ограничивает свободу действий. То, что ему нужно, скорее всего, находится в окрестностях города. Достаточно ценно, чтобы убивать месяцы на ерунду. И, можно предположить, некий пораженный в правах маг пятого ранга способен стать отличным инструментом в чужих руках. Не то, чтобы это вызывало резкие возражения. Все зависит от целей и рисков. За два месяца его цели не прояснились, впрочем, я старался не интересоваться ими.
Так что... Так что, строить выводы на основании случайной фразы - попахивает то ли шизофренией, то ли паранойей, равно верными спутницами магов. Предупреждение могло бы ничего не значить, хотя полагаться на это - уже откровенное безумие. Руслан ведет свою игру и открыто сообщает об этом. Значит, в ней есть место и для меня. А вот союзником, соперником, или фигурой - еще только предстоит выяснить. Придется выяснять.
Проклятый демон. Первые трупы не успели остыть до конца, а вокруг уже начались пляски. Не вовремя - я еще не разучил новые па. Мог бы явиться на полгодика позже.