- Смотри, Вилли-Вилли! Смотри! - громкий вскрик всполошил усевшихся в высокой траве пичуг, которые тотчас же разлетелись в небо.
- Я вижу.
- Я тебе про нее рассказывал!
- Это махаон.
- Ма-ха-он.
- Верно.
- Красивая,- мальчишка лет десяти, распахнув огромные глаза, обрамленные пушистыми девчачьими ресницами, глядел на желтые, в черной окантовке, подрагивающие крылья бабочки. - Ты и эту знаешь?
Он скорчил гримасу и повернулся к стоявшему позади подростку - будто бы своему зеркальному отражению, только на лет пять постарше.
Брат только улыбнулся и указал на бабочку, присевшую на душистое соцветие лугового клевера:
- А это - шашечница. Посмотри на раскраску ее крыльев - похоже на доску для шашек.
- Ага, - младший вытянул шею для пущего удобства. - Что-то я таких раньше тоже не видел.
- Их сейчас редко увидишь.
- Почему?
- Не знаю, Пит. Ты бы встал с коленок, а то опять измажешь все штаны в траве, влетит от мамы.
- Э, я же говорил, что надо было шорты надевать, а она все: "Дождь пойдет, дождь пойдет - простудишься". Дождя нет, - Пит стряхнул с брюк несуществующие травинки. - Зато идет папа.
Мальчишка впился взглядом в лицо брата, на котором на мгновенье промелькнула досада, и тихонько вздохнул.
В последнее время отношения между братом и отцом не ладились. Впрочем, это еще было мягко сказано.
Стали холоднее, пусть они и нечасто ругались.
Вилли не был сторонником громких споров и чаще просто замыкался в себе и молчал, ограничиваясь в ответе на любой вопрос сухими "нет" и "да". И ладно б, если все свободное время он проводил с друзьями, но, что раздражало отца больше всего, он часами пялился в окно, подперев рукой подбородок, не замечая вокруг ничего и никого.
- Что ты опять в окно уставился? - срывался отец, сминая в руках утреннюю газету. - Вышел бы - погулял!
Вилли медленно, заторможенно отрывал взгляд от бушующей за окном листвы и переводил его на отца, прежде чем, помолчав с минуту, выцветшим голосом сообщал: "Не хочу".
- Может, он больной? - спрашивал отец у жены - хорошенькой брюнетки с вечно смеющимися карими глазами.
- Стэнли, оставь его. Вспомни, сколько ему лет - переходный возраст. Пройдет, оставь это.
- Нет, ну ты только посмотри на него - его вообще не узнать. Раньше, его только позови - он уже во дворе мяч готов гонять. Или, вспомни, неделями на речку бегал, только чтобы Питу рыбешку для его аквариума притащить. Или у меня на стройке пропадал - на краны пялился день-деньской. А от друзей его, с их ночными кострами, просто не оттащить было!
- А может, он просто становится собой? - улыбнулась в ответ супруга.
- Это, по-твоему, и значит "становиться собой"? Может, он влюбился? - предположил отец семейства, деловито пошуршав газетой.
- Не исключено, - снова улыбнулась жена.
- Агата, ты что-то знаешь?
- Ничего такого, что я могла бы тебе рассказать.
- Что у меня за жена?
- Самая лучшая, - Агата звонко чмокнула мужа в нос. - Знаешь что, дорогой, вылезай-ка ты из этого кресла и иди на кухню - у меня там для тебя две совершенно очаровательные банки с кукурузой, которые надо открыть.
- И ничего-то вы без меня не можете! - Стэнли сложил газету и, вздохнув, поднялся из старенького продавленного кресла. - Нас на ужин ждет что-то грандиозное?
- Именно, - ответила из кухни Агата.
Стэнли уже сделал было шаг, как взгляд его привлек новенький, блистающий свежей краской "форд", гордо стоявший у самых соседских ворот.
- Ты только посмотри, - фыркнул он про себя. - А целыми днями не устают выть, что им счета оплачивать нечем. Ну-ну, придите только за парой бумажек к нам, я вам все скажу. А, может, и сам приду, - Стэнли на секунду стало неловко оттого, что он, словно сварливая баба-соседка, выглядывает из окна, прячась за кружевной занавеской, но тут же вспомнилось, как назойливые Гордоны целыми днями напрашивались на ужин, и стыд как корова языком слизнула.
- Ладно. Агата! Ты глянь на это!
- На что? На то, как открываешь банку с кукурузой? - поинтересовалась жена.
- Ох, ты... Да, кукуруза, как я мог забыть?
- Вообще-то, это уже не нужно, - строго сказала Агата, когда Стэнли, наконец, появился на кухне.
- Ты ее открыла? А как же твой маникюр? - поддразнил жену Стэнли.
- С моим маникюром все в порядке. Мне помог Вилли. Он
в кои-то веки навострился банки открывать этим дурацким ножом, да еще и, представь, левой рукой. Это ты его научил? - Агата оторвалась от курицы, которую она набивала зеленью, и замерла, пораженная видом мужа. Тот, побледнев, не сводил глаз со старшего сына, державшего банку с консервированной кукурузой в одной руке и нож-открывашку в другой. - Стэнли? Ты как будто мертвеца увидел. Что с тобой?
Мужчина чувствовал, как по его спине стекает струйка пота, а Вилли продолжал апатично взирать на него, не выпуская банку и нож из рук.
- Стэнли? - повторила Агата.
- Я... тебе больше не нужен? - запинаясь, проговорил тот, отводя взгляд от сына.
- Нет. Если что, я Вилли попрошу. Тебя что, прям так расстроили эти Гордоны? - Агата вернулась к курице, продолжив забивать освободившееся от потрохов место укропом.
- Что? Нет... Я тогда пойду, - Стэнли попятился к двери, по-прежнему стараясь не смотреть на сына, но и тот, словно потеряв вялый интерес к отцу, по обыкновению уставился
куда-то в пустоту.
- Конечно, - проворчала Агата, сдувая прядь волос со лба. - Пойдет сейчас устроит обзорный пункт во дворе. Милый, - она повернулась к Вилли. Спасибо тебе, больше ничего не нужно. Вообще забавно, что ты левой рукой орудуешь. Как это у тебя получилось с этим-то ножом? Он же для праворуких.
- Ничего, мне удобно, - отозвался Вилли, провожая отца равнодушным взглядом.
Уже в коридоре, тот, словно услышав окрик за спиной, обернулся, столкнувшись с сыном, стоявшим на пороге кухни, вздрогнул и еле слышно прошептал:
"Ты..."
Его было совершенно невозможно услышать, он был в этом уверен, но мальчик ответил в тот же миг:
"Я"
- О, Вилли! Оказывается, еще не все. Ты здесь? - рассмеялась Агата, уже принявшаяся ловко шинковать лук.
- Да, мам, - отозвался Вилли и, бросив на замершего у дверей отца короткий взгляд, скрылся в кухне.
Еще несколько минут Стэнли стоял, уставившись в пол, затем звучно выругался, и только после этого толкнул входную дверь и вышел во двор. Усевшись на качели, смастеренные для Пита в позапрошлом году, он так и просидел на них, раскачиваясь, пока Агата не позвала ужинать.
- Это он так из-за Гордонов, что ли, убивается? - Агата выглянула из окна и покачала головой. - Вилли, позови отца ужинать, а то он, кажется, ничего не слышит.
- Да, мам.
- Ах ты, господи, Пит-то у Андерсонов! - Агата всплеснула руками. - То-то в доме тишь да гладь.
- Я могу сходить за ним, - предложил Вилли.
- Ничего, я им позвоню. Пойдешь, так они еще затащат вас ужинать, а потом я снова после их жаркого буду ваши желудки лечить. Нет уж, дудки! Иди за отцом, я сейчас.
Вилли кивнул, увидев как мать, сдернув нарядный передник, швырнула его, не глядя, на зажженную плиту, подцепил край ткани двумя пальцами и положил на стол.
Когда на плечо Стэнли опустилась рука старшего сына, он едва не подскочил до самой перекладины качелей.
с явным намерением тотчас же вернуться в дом, но Стэнли схватил его за кисть.
Вилли с удивлением взглянул на отца.
- Вилли. Погоди-ка. Поговорить надо.
- Не надо, - ответил мальчик, смотря на отца глазами спокойными, как опасный, обманчивый в своей притворной лени омут.
- Не надо? - переспросил Стэнли, выпуская руку сына из своей.
- Не надо. Ты не хочешь.
- Вилли, - снова начал Стэнли, но сын и на этот раз его прервал:
- Мама зовет.
Стэнли явно услышал в голосе сына испуг и с досадой подумал: "Он что, решил, что я лупить его буду? Да я в жизни на него руку не поднял, если не считать той истории с велосипедом".
- Что, еще не вернулся? Что он к ним как муха прилип? Хоть бы ты его прогулял!
Вилли закусил губу с таким мучительным выражением лица, словно ему переехало машиной ногу.
- Не хочу.
- Ясно. С братом тебе тоже больше неинтересно, - пожал плечами Стэнли. - Вроде ж вы с ним ладили.
- Мы и ладим, - резко ответил Вилли и, не дожидаясь отца, направился к дому.
- Дерьмо! - выругался про себя Стэнли, решив, что за весь ужин ни разу на сына и не посмотрит. Впрочем, когда вернувшийся Пит вдруг прервал свой рассказ о похождениях у Андерсенов, удивленно выкрикнув: "О, ты теперь и ешь левой рукой!", - свое по-детски дурацкое обещание нарушил.
- Забавно, правда? - рассмеялась Агата. - С чего бы это? Тебе так удобно?
- Да, - ответил Вилли, не поднимая глаз от тарелки.
- Интересно. Говорят, это наследственное. Но я понимаю, если бы это с рождения было. У меня в роду точно левшей не было, а у тебя?
Стэнли не сразу понял, что жена обращается к нему.
- Что?
- У тебя были левши в роду?
- Нет. Откуда? - ответил Стэнли. - И потом какая разница? Это не такая уж и редкость.
- Ну да. Но все равно забавно, ты не находишь? - Агата отправила кусочек курицы в рот.
Стэнли пожал плечами.
- Мам, я пошел! - Пит сорвался со своего места, словно за ним гналась тысяча индейцев.
- Спасибо, мам. Все было очень вкусно, - следом за братом поднялся Вилли, поцеловав ее в щеку. - Я помогу убрать со стола.
- Оставь, еще чего! Оторви лучше Пита от компьютера. Опять ведь уткнулся в свои игрушки - скоро совсем с ними одуреет.
- Между прочим, я еще не поел, - напомнил Стэнли, засовывая за щеку хлеб.
Вилли наградил его равнодушным взглядом, а Агата помахала наманикюренными пальчиками:
- Ну, милый, ты остался последний. Принесешь тарелку на кухню.
- Ну, так что там с Гордонами? - поинтересовалась Агата, когда тарелки были вымыты, остатки курицы уложены в блюдо и отправлены в холодильник, а сам Стэнли выкурил сигарету перед сном и улегся в постель.
- Видала, какой у них красавец светится?
- Ты о "форде", что ли? - отозвалась Агата. Она сидела перед туалетным столиком, доставшимся ей еще от бабушки, и проводила щеткой по длинным темным волосам: "Пятьдесят, пятьдесят один, пятьдесят два..."
- Ну, да, о нем.
- Забудь. Это "форд" Мелани. Он дала им его на неделю уж не знаю по какому договору.
- Серьезно? А ты откуда знаешь?
- Пегги Андерсон разболтала.
- А, ну, ясно, - протянул Стэнли, устраиваясь поудобнее. - А наш пострел Пит на крылышках новость и принес.
- Само собой.
- Ты же понимаешь, что мне ровным счетом наплевать, что у них там происходит, но если они еще раз заявятся к нам и заведут свою песню про счета и тяжелую жизнь, я их удавлю. Сяду за это, но удавлю.
- Да, я так и поняла, - кивнула Агата. - Восемьдесят два, восемьдесят три...
- Агата, - позвал жену Стэнли.
- А?
- Что там с Вилли?
- А что с Вилли?
- Вот я и хочу спросить - что там с ним?
- Если ты про факультатив, то мистер Ибсен сказал, что возьмет его. Еще бы, Вилли и не взять. Когда у него в последний раз такой ученик попадался? Но это мы еще обсудим ближе к августу. Ты ведь об этом? Девяносто девять, сто. Фух! - положив щетку на столик, Агата кокетливо подмигнула своему отражению.
- Да.
- Вот с Питом через пару лет у нас проблем будет полон дом, - Агата положила щетку на столик и повернулась к мужу.
- Ничего, - пожал тот плечами, - главное ему поменьше носиться без дела и побольше дома бывать, а то старший сидит, как девка в темнице, а Пита ничем не затянешь.
- Затянешь, - Агата щелкнула выключателем ночника, и комната погрузилась в темноту, рассеиваемую слабым светом луны. - Компьютером.
- Ага. Тоже мне выход.
- Лето не вечное. Пусть пока расслабится.
- Завтра... нет, ладно уж, послезавтра, поведу обоих на речку.
- Надеюсь, не на ночь глядя, - зевнула Агата.
- Нет. Утром. Рано. В четыре утра.
- Это же ночь еще совсем! - ахнула Агата.
- Нет, это просто очень раннее утро.
- А попозже никак?
- Во сколько, например?
- Ну, не знаю, в четыре пятнадцать.
- Агата?
- Что?
- Спи.
- Ты тоже.
Уже через минуту до Стэнли донесся звук спокойного дыхания спящей жены, и он в очередной раз удивился, как быстро ей удается погружаться в сон - ему так не везло даже во времена буйной студенческой молодости, когда он приползал в общежитие на четвереньках после очередной вечеринки и падал лицом в подушку.
Он разглядывал потолок, по которому разбегались тени, и ждал приближения сна, прикидывая, кого следует отчитать на завтрашнем совещании первым. Когда веки отяжелели, а в сознание стал пробираться сон, ему ясно послышался тихий всхлип.Всхлип, доносящийся со второго этажа - вероятнее всего, из комнаты прямо над их спальней.
Комната Пита.
Пару лет назад он прошел период детских кошмаров, что, по убеждению психолога, к которому они обращались, являлось нормой для растущего организма. Практически каждую ночь Стэнли и Агата просыпались от крика сына и, поднявшись к нему в комнату, успокаивали его.
Кошмары ушли так же внезапно, как и появились, сами по себе.
Возможно, сейчас они вернулись.
Стэнли, вздохнув, сполз с кровати, стараясь ненароком
не разбудить жену, чтобы оградить себя от потока ненужных вопросов, и, накинув халат, поднялся на второй этаж.
Но когда он толкнул дверь в комнату Пита, то с удивлением обнаружил, что тот крепко спит, скинув одеяло на пол и раскинувшись поперек кровати. Стэнли усмехнулся и поднял одеяло, закрыв им сына, но оно тут же было отправлено на пол, а ушей достиг еще один всхлип. И как только он раздался, мужчина понял, что источник звука находится в соседней комнате - в комнате Вилли.
"Это еще что такое?"
Кошмаров и у маленького Уильяма отродясь не было, а тут пацану скоро стукнет четырнадцать - с чего бы это? Если разве что только...
Стэнли, крадучись, словно вор, на цыпочках пробрался к двери комнаты Вилли, из-за которой снова послышался всхлип.
Мальчик метался на кровати, словно в бреду, сминая ставшую мокрой от его пота простынь. Коротко вскрикивая, он утыкался носом в подушку, но даже она не заглушала его голоса.
"Надо его разбудить"
Стэнли стоял над сыном, но почему-то не решался потрясти его за плечо и вырвать из цепких лап кошмара. Он всматривался в искаженное мукой лицо Вилли, словно пытался найти в его чертах что-то незнакомое, чужое, что дало бы подсказку - почему любимый сын так изменился, что послужило этому причиной?
- Папа, - вдруг отчетливо произнес Вилли, по-прежнему не открывая глаз. Его тело била крупная дрожь, а ко лбу прилипли мокрые от пота пряди волос. - Папа, - повторил он, и Стэнли, вздрогнув, присел на край постели и положил ладонь на пылающий жаром лоб сына.Странное дело - тот почти мгновенно успокоился, глубоко вздохнув, и погрузился в спокойный сон, пробормотав еще что-то неясное.
Стэнли досидел у изголовья постели сына до первых лучей солнца, и только когда Вилли повернулся на бок, добрел до спальни, и, прижавшись к теплому мягкому бедру Агаты, заснул.
- Сегодня я задержусь, - сказа он, потягивая утренний кофе после пробуждения. - Сегодня к нам заказчики пожалуют, если только по пути себе шею не свернут, да еще и совещание потом, будь оно неладно.
- Хорошо, мы оставим тебе все самое вкусное, - пообещала Агата. - О, смотри-ка, это Вилли! Что-то он рано сегодня вскочил и даже не завтракал, - она ткнула пальцем в окно, выходящее в их дворик. Там, раскачиваясь на качелях, сидел Вилли.
- И правда, что-то сегодня он рано. Все, мне пора, - коснувшись щеки жены смазанным поцелуем, Стэнли выскочил во двор, понимая, что безбожно опаздывает. Оставалось уповать только на пробки, которые должны задержать заказчиков. Впрочем, они все равно никогда не приезжали на встречи вовремя - такие уж люди. Но как только он потянул дверцу машины на себя, как почувствовал на плече легкое прикосновение.
Позади стоял Вилли, смотревший на отца еще заспанными глазами.
- Вилли? Что такое?
- Ты хотел поговорить со мной, - ответил тот.
- Видишь ли, сейчас...
- Не сейчас. Когда вернешься. Ты хотел со мной поговорить, я согласен.
- Вот как? Что ж, рад слышать. Как бы только ты не передумал, - усмехнулся Стэнли, усаживаясь в машину.
- Не передумаю, будь уверен.
- Слышу знакомые нотки в голосе, - с удивлением отметил Стэнли. - Удачного дня.- Вилли отошел в сторону, пропуская отъезжающий автомобиль, и не отрывал от него глаз, пока тот не скрылся за поворотом, ведущим на шоссе.
Только после этого он поднялся в комнату брата и с силой ткнул его в бок:
- Вставай, соня.
- А-а-а... - Пит выдал такой зевок, словно собирался проглотить акулу. - Вилли-Вилли... Это ты? Который час? - мальчишка уселся на кровати, потирая кулаком глаза.
- Половина девятого.
- Половина девятого чего?
- Утра, балда.
- Как рано...
Пит безостановочно зевал, и в какую-то минуту Вилли, не справившись с соблазном, сунул палец в широко открытый рот брата, который тут же его захлопнул. - Феее! Что ты мне в рот всякую гадость суешь? - завопил младший, скатываясь с кровати.
- Это мои пальцы, засоня. Мне тебя самому в ванну толкать или так дойдешь?
- Я сначала пописаю, - торжественно объявил Пит и высунул язык.
- Спасибо, что посвятил меня в свои планы. Не знаю, что бы я без этого делал, - Вилли покачал головой.
- Я иду писать, - напомнил Пит, выглядывая из туалета.
- Скройся.
- А что у нас на завтрак?
- Не знаю. Может, туалетная бумага?
- Бу-э.
- Именно.
- Где брат? - поинтересовалась Агата, поддевая лопаткой разогревающийся на сковородке блинчик, как только Вилли вошел на кухню.
- Сходите, сходите. Только, будь добр, идите другой дорогой... Мне эти Андерсены...
- Хорошо, мам, - кивнул Вилли, усаживаясь за стол.
- Блинчикииии!!! - завопил Пит, врываясь на кухню.
- Только после того, как вымоешь руки! - напустила на себя строгий вид Агата.
- Предатель! - буркнул Пит в сторону брата.
- У тебя мочевой пузырь, как у слона, - я думал, что сегодня ты уже не появишься, - ответил Вилли, с ледяным спокойствием выкладывая на край тарелки абрикосовый джем.
- Можно эти разговоры перенести на улицу? - осведомилась Агата.
- Зато ты ходишь как белка.
- И что это должно значить? - Вилли не успел откусить блинчик и замер с вилкой у рта.
- Меня кто-нибудь слышит в этом доме? - спросила Агата.
- Пит?
- Иду, иду.
Братья уже ушли довольно далеко от дома, шагая по извилистой дороге минут десять, но за это время обычно болтливый Пит
не проронил и слова.
- Опять держал рот открытым - мух нахватался?
- С чего ты это взял?
- Ну, теперь-то ты молчишь.
- Я просто думаю...
- Жалеешь, что не пошел к Андерсенам?
- Да нет. Просто ты меня давно никуда с собой не брал.
Вилли повернулся к бредущему позади брату, поднимающему сандалиями дорожную пыль:
- Я и сейчас не беру. Просто иду с тобой вместе. Чувствуешь разницу?
- Не очень.
- А куда идем-то?
- А куда ты хочешь?
- Не зна-а-ю, - скучающе отозвался Пит.
- Пошли на речку.
- Пошли. А, нет! Я тебе кое-что сейчас покажу. Тут одна бабочка летает, так...
- Бабочка? - оборвал брата Вилли, удивленно приподняв брови.
- Ну, да, бабочка. Что такого-то?
- Да ничего. Просто удивился - когда это ты бабочками заинтересовался.
- Давно уже, - надулся Пит. - Ты просто в последнее время вообще ничего меня не спрашивал. Чего мне тебе об это говорить?
- Ну, ты сам все время говорил: "Мы же братья"
- Вот именно, - продолжал дуться Пит.
Вилли так резко остановился, что Пит со всего маху уткнулся носом в спину брата.
- Ой, ты чего?
- Вообще, знаешь, ты прав, - задумчиво сказал Вилли.
- Ты о чем?
- О том, что я тебя ни о чем не спрашивал в последнее время.
- Хе-хе. Ну, и?
- Да ничего. Раньше ведь спрашивал.
- Ну, да.
- Обиделся?
- Есть немного.
Вилли внимательно взглянул в лицо брату.
- Ну, ладно, не "немного".
- Мир? - Вилли слабо улыбнулся.
- Мир, - расцвел Пит, немного поломавшись для вида.
- Давай, показывай. Где там твоя бабочка?
- Она классная! Она такая классная! Или это "он"? - вдруг насупился Пит, и Вилли выразительно хмыкнул: - Ну, показывай.
- Сейчас!
Пит соскочил с дороги и нырнул в густую, темно-зеленую луговую траву, издающую тяжелый запах медуницы и клевера.
- Надо немного пройти, - сказал Пит, раздвигая траву в стороны на манер пловца. - У самого края дороги их почти не бывает. Они любят солнце и терпеть не могут эту дурацкую пыль с дороги.
Он сосредоточенно осматривал каждое соцветие, надеясь найти то, что искал, и когда ему это удалось, то над лугом раздался вопль, не только напугавший прячущихся в траве пичуг, но и заставивший вздрогнуть Вилли.
- Смотри, Вилли-Вилли! Смотри!
Пит радостно тыкал в большую четно-желто, раскрывшую крылья на цветке клевера, клонящемся к земле под тяжестью головки.
- Это махаон.
- Красивая.
- Да, но, кстати, она не такая уж редкость.
- Правда? А почему я только недавно ее в первый раз увидел?
- Не знаю, может ты до этого орал громче, чем обычно, вот бабочка и предпочла с тобой не сталкиваться.