Аннотация: Эта сказка - отклик на недавние события в дайри.
Original-kink, reimarra, флешмоб - для поиска по ссылкам.
Что же такое двуличие? И как его понимают "друзья", спешащие полить человека грязью, и авторы порнорассказов, решившие побороться за мораль?..
Для ссылок: reimarra, Original-kink, Ориджиналкинк.
САД
Посвящается reimarre и ее верным друзьям.
*о верности бывших Постоянных Читателей и нравственности авторов порнорассказов*
Маленький, тесный, но по-своему уютный домик.
Красивый сад с аккуратными тропинками в один след шириной. Дорожками отделены друг от друга плодовые деревца и кустарники.
А, надо вам сказать, дорогие мальчики и девочки, и дом этот, и сад были не простые, а волшебные...
В доме жили всемогущие чародеи, поэтому в их саду время от времени случались всякие чудеса.
Птицы, мыши, бабочки и мотыльки, гусеницы и личинки, даже цветы и ягоды - все они умели разговаривать!
Правда, думать при этом умели далеко не все.
Еще в саду жил-поживал старый пес - бездельник и лентяй. Но о нем чуть позже.
Красивая пестрая бабочка порхала от цветка к цветку, собирая нежный сладкий нектар. Иногда она садилась на травинки и листики - бабочка была совсем молодая и помнила, как жила здесь гусеницей.
Как неторопливо жевала травку, с тоской глядя на довольных собой и жизнью товарок - голубых и радужных, с устрашающими шипами и рожками.
Маленькие белесые личинки, появлявшиеся неизвестно откуда, торопливо глазели по сторонам такими же маленькими, как и они сами, подслеповатыми выростами - первичными глазами, сведенными для пущей важности вместе... И начинали превращаться!
Кто в жука, кто в гусеницу, кто в паучка-путешественника, а некоторые сразу в бабочек. Но летуны из них выходили страшненькие: корявые и аляповатые.
Когда-то давно, пестрая гусеничка смотрела и уже ничему не удивлялась, только иногда поднимала голову от листика травы и, крепко за него держась, подолгу любовалась облаками и солнцем. Она сочиняла интересные и страшные - для подруг-гусениц - рассказы о неведомых землях и таинственных существах там, за тропинкой. Ее заслушивались, да так, что непережеванная травка выпадала из челюстей...
Вспомните, детишки: все обитатели усадьбы почти наполовину состояли из магии! Вас тоже не должны поражать их метаморфозы!
Так проходили дни, бабочка все больше удалялась от скучного прошлого, травки и гусеничковых бесед о червяках и новых рожках.
Как вдруг...
Пес (вы помните, милые мальчики и девочки, я обещал рассказать о нем позже - момент настал!) мирно дремал, переваривая проглоченную на соседском участке мышь. Как вдруг к нему прямо на нос опустилась знакомая бабочка. Но в каком же она виде?!!
Дрожащие ножки, с одного крыла сбиты светящиеся чешуйки, тонкие усики-антенны смяты.
- Ах! - горько вздохнула бабочка. - Как они могут?!
- Хм-м, - пес приоткрыл глаз, потом другой, и уставился на нее, стараясь не шевелить черным носом. Разговаривать совершенно не хотелось. Он вообще был довольно ленивой собакой - наш новый знакомый.
Но вид собеседницы намекал, что к ее речам лучше прислушаться...
- Что такое? - спросил он, предварительно пересадив летунью на одуванчик.
- Посуди сам: раньше все мы..., то есть, они, ели травку. Трава ведь не разговаривает, не думает, просто растет. Строили из нее домики, обменивались вкусными кусочками. Новые мелкие личинки видели это, и что вреда никому нет - тоже. Маленькие белесые личинки мечтали стать гусеницами, как сами гусеницы - бабочками и мотыльками - чтобы опылять цветы, пить нектар и преумножать сад!!!
Пес медленно встал и потянул воздух, вбирая запахи своим большим черным носом, поводя чуткими ушами.
Такое начало истории его здорово встревожило.
- Теперь, - продолжила бабочка, балансируя на качнувшемся цветке одуванчика, - они сползлись к одному дереву - помнишь молодую сливу, там, за поворотом? И... они жрут! Хрустят всем подряд: листьями, цветами, ягодами... Они... пожирают личинок!!! - взлетев, выдохнула она псу на ухо.
- Кайя, ну что ты говоришь, не может быть, - мягко попрекнул он бабочку. - Где это видано, чтобы гусеницы наших бабочек и мотыльков поднимали головы от своей любимой травки? - но шерсть на загривке встала дыбом.
- Ах, ее-то они и не едят. Говорят, что нашли пищу повкуснее! Что новых личинок рождают сами и те - ненастоящие!..
- А еще все сливовое деревце теперь заплетено паутиной, от верхушки до самой земли. И новые маленькие личинки запутываются в ней, едва появляясь.
Собака не ответила ей. Ленивый прежде Малыш неторопливо рысил на запах свежей паутины и шуршащий гомон червячно-гусеничной толпы.
Добежав до места, где росла слива, он резко затормозил и даже немного попятился. И было от чего.
- Они меняются! - печально сказала бабочка.
Сочной молодой листвы почти не было видно. Паутина, скрученные, словно больные, ветки, чахлые изглоданные цветы.
Некоторые из них внезапно подергивались магической дымкой и сразу опадали на землю полупрозрачной безглазой личинкой или белым самодовольным червем (дорогие мои юные читатели, вы, конечно, понимаете, что это на самом-то деле тоже были личинки, но совсем, совсем другие...).
Время от времени одна из распоряжающихся крупных гусениц - странным образом превратившихся в белых, неповоротливых огромных личинок с крошечной псевдоголовой и тусклыми красноватыми глазками - принималась ткать паутинный экран. Потом, с трудом изогнувшись неуклюжим телом, прижимала недоразвитый кривой яйцеклад к нему и выдавливала из себя на паутину несколько мелких личиночек.
Наблюдатели видели, что личинки ненастоящие - асимметричные и хилые...
Но толпа резвящихся внизу белесых созданий, только недавно приползших в сад, этого не понимала.
Недоразвитые, едва-едва освоившие волшебную речь, они жадно глядели на представления, истекая слюнными соками, и сглатывали падающие на них куски мертвых личинок.
Некоторые в толпе вдруг начинали мелко-мелко вибрировать, отращивали паутинные железы, распухали (всем телом, кроме псевдоголовы жалких размеров) и сплетали собственный экран с ненастоящими личинками.
Те скрипели жвалами, корчились и издыхали: быстро и кроваво или медленно, но грязно - в зависимости от желания толпы и их породителя.
Мерзкое пиршество набирало ход, заражая каждую ветку, каждый цветок деревца.
- Я пыталась прекратить это, пыталась доказать, что личинок нужно оставить в покое, - голос пестрой летуньи был полон грусти...
Бабочка опустилась на веточку жимолости, решительно и печально сложила яркие крылья.
- Знаешь, что они стали кричать в ответ? Что я и сама когда-то питалась травой, овсянницей и костером - и, значит, должна замолчать и улететь подальше на своих ужасных мерзких чешуйчатых растопырках...
- Рр-ррр! - ответил на это пес. Он был правильно воспитан и не любил подлецов.
- Над моими знакомыми птицами, вставшими на защиту, здесь глумятся и закидывают гумусом и клочками гнилой паутины. Мне тоже попали, по крылу и вот, - повисшая "антенна"-усик.
- Гр-ррр!! - бессодержательно, но выразительно отозвался пес.
Идти на загаженную лужайку не хотелось, но долг есть долг.
В нос ударила ядовитая вонь испарений от возбужденных действом личинок и их ненастоящих собратьев, разлагающихся в липких путах. Покружив вокруг сливового деревца и несколько раз сунув нос в паутину, он осторожно набрал в пасть особо вонючих кусочков и, чихнув напоследок, побежал к дому чародеев.
День спустя.
- Но почему?
- Откуда мне знать? Волшебникам виднее. А может, им не нравится, когда смердящую дрянь выплевывают под ноги... - дернул ухом пес.
С нескрываемым презрением он наблюдал, валяясь на пригорке, за поспешно сматывающей паутину командой разбухших личинок.
Временами Малыш поднимал голову и любовался порхающей бабочкой, улыбаясь во все сорок зубов.
- Расскажи что-нибудь, а? У тебя это хорошо получается.
- В другой раз, что-то сегодня настроения нет, - прислушиваясь к чему-то и мрачнея на глазах, отозвалась бабочка.
Издалека доносился шум. По мере приближения из общего гула выделялось:
Скандирующая толпа личинок и гусениц добралась до тропинки.
Предводительствовала им крупная гусеница-червячка необычного яркого окраса.
Быстро переползая от колонны к колонне, она задавала темп наступления и дирижировала кричащими.
- Кайя - стукачка!!! - завопила она, надуваясь до невероятных размеров, и взмахнула ложными ножками.
- Позор! - грянуло над лужайкой.
- Кайя - тайный враг класса гусениц!
- Позор!
- Кайю - игнорировать!!! Кайю - поносить!!!
- Да-а!!! Да-аа!!! - визжали недомерки, бледнея и на глазах преображаясь в личинок жуков и узких злобных червей - нематод.
- Кто это? - шепнул пес бабочке
- Ри-А-нель, она же М-риау, моя бывшая подруга... - грустно ответила та. - Надо же, вчера я не разглядела ее как следует. Ри-А-нель уже не стать ни мотыльком, ни даже пяденицей, смотри, как она скрипит, а как изменилась... Нет, не подняться ей над землей.
С другой стороны двигалась широкая шеренга протеста.
- И ты, Мат-Тиа!..
- Тебе же нравились мои рассказы и узоры из травинок и листиков?!
Мат-Тиа, кривоногая крыса-переросток, махнула голым хвостом и цыкнула темной слюной через резцы.
- Со стукачами у нас, гусеничек, разговор короткий! - прошипела она.
Малыш наклонил голову набок, с брезгливым интересом разглядывая бывшую слушательницу Кайиных рассказов.
- Гусеничек? - недоверчиво переспросил он.
Бабочка расстроенно отмахнулась.
- Она тоже изменилась, видишь, вместо задних лапок все еще ложные ножки? И хвост - членистый...
- Фу! Значит, не только рыба гниет с головы!.. - пес вздернул верхнюю губу, охотничьи инстинкты быстро пробуждались. В роду этой ленивой собаки были, видимо, знатные крысодавы.
- Иудушка!!! За чужой счет захотела выделиться!! Мы таких игнорируем!
- Да!!! - взревела толпа.
Откуда ни возьмись, у них появились плакаты и транспаранты. Шеренги и колонны принялись нарезать круги по пригорку, подбираясь все ближе к Кайе.
- А я благодарна Кайе! - с жасминового куста слетела большая бабочка-парусник и зависла над скандирующими.
- Если бы вы зарастили все паутиной - хозяева вырубили бы сад. Как вы не можете этого понять? Кому нужны личинки, пожирающие друг друга и все вокруг?
К ней сразу бросилось несколько блеклых созданий.
- Ты! Ты такая же, как она!!! Мы не будем дружить с тобой!!! - чавкая и причмокивая слюнявыми жвалами, скрипели они. Их раздувшиеся паутинные железы вспучились.
Парусник посмотрела на них сверху:
- Да не очень-то и хотелось, - шевельнула она усиками.
- Кому нужны такие уродливые и глупые поклонники, как вы? Лучше я буду с Кайей дружить.
Кучка-мала бывших поклонников и удалилась, стеная от бессильной злости.
М-риау удивленно зашевелила челюстями, вытянув псевдоголову вслед уходящим. Видимо, вспоминая, как она здесь оказалась...
Память - не самое развитое качество у гусениц-вырожденцев, совсем другим местом они сильны...
Шкура ее шла волнами, так что белые и черные пятна двигались. Наконец бывшая гусеница воздела к небу передние ножки и шипящим от ненависти голосом воззвала:
- Слушайте меня! Кайя предала нас!
- Да!!!
- Волшебники своей магией заставили нас снять паутину...
- Оо-о... - выдохнула толпа.
- Из-за Кайи вы ютитесь по норкам и чехликам с жалкими обрывками дивных экранов!
- Хш-шш... - заскрипело сборище разномастных, но одинаково гадких существ.
С каждым словом, полным злобы и ярости, словом, обращенным к несчастной наивной Кайе, в них все меньше оставалось от маленьких личинок и разноцветных гусениц.
Какие только метаморфозы не претерпевали они! Клещи, чешуйницы, белые огромные личинки жуков-древоточцев, уховертки и сеноеды теснились теперь на лужайке.
Почти одновременно с краев шуршаще-скрежещущей массы взвились в воздух нимфалиды и голубянки.
- Фи, - сказали хором новорожденные летуньи. - Нам с такими уродами тоже не по пути. Фи!
Крохотные сияющие чешуйки пыльцой слетали с их крыльев от резких, но пока неуверенных взмахов.
Эта пыльца тонкой мерцающей пеленой накрыла колышущуюся массу разнообразных членистоногих.
Оранжевые, белые, синие и красные искры - на волосатых брюшках, ногощупальцах, раззявленных в крике челюстях и бессмысленно таращившихся глазках эти искры казались настоящим издевательством над Красотой.
- Вы еще пожалеете, пожалеете! - нудно шипели перерожденные. - Мы - это воплощенная мораль гусениц! Мы - надежда и честь нашего сада!!! Мы - лучшее, что здесь есть!
Подползя почти к ножкам бабочки и когтям пса, вперед выбралось кошмарное создание. Казалось, все отвратительные черты внешности членистоногих сплелись в нем воедино.
- Мы, - вместе со сгустком пены выплюнуло оно, - поборники Нравственности! Это насекомое попрало саму Нравственность! Тайный враг всему живому и говорящему, насекомое по кличке Кайя... ЖРАЛО ТРАВУ!!!
Кстати, я совсем забыл упомянуть одну немаловажную деталь, мои юные читатели - за существом волочился целый шлейф из нитей паутины, в которой застряли оторванные головы ненастоящих личинок, ножки, части тельца маленьких мучеников. Двое или трое попали в липкие тенета еще живыми и жалобно двигали глазами, разевали маленькие рты. Никто в толпе борцов за мораль не обращал на них внимания...
Малыш сделал вид, что засыпает, и неторопливо потянулся. Заранее прицелившись, лапой он больно прищемил хвост какой-то уховертке и с ухмылкой слушал ее пищание.
- Но я же ела траву, чтобы вырасти и взлететь! И не губила личинок. Как вы смеете обвинять меня! - бабочка наконец-то перестала переживать и вздрагивать.
Она гневно расправила крылья, так что стали видны большие яркие глазчатые пятна, короткие пушистые усики сейчас дрожали от негодования. Бабочка запела, как могут только кайи - и ряды "поборников" затрепетали.
- Ты ела, ела... вы слышите, сестры и братья - гадина призналась! Это ты - вредительница! Ты сама только что призналась в пожирании травы!
- У-ууу... - неслось вдоль рядов, - благословенная наша травка! Так вот кто ее ел! Губительница! Растлительница бедных маленьких личинок!
- Я??! Я - растлительница?!!
Бабочка затопала ножками. В этот миг она была поразительно хороша - пестрые крылья трепетали, в блестящих глазах отражалось солнце, вся ее поза выражала праведный гнев.
- Я делилась с вами самыми вкусными кусочками! Я поила вас нектаром, до которого вы не доросли! Рассказывала о лужайках и домике чародеев, чтобы пробудить в вас желание воспарить в небо!..
- И вы... смеете попрекать меня всем этим?!!
- Да! Жрала траву, так не указывай нам, что можно делать. Жрала, жрала... Ты прилетала к нашему дереву, смотрела дивные картины, НАСЛАЖДАЛАСЬ!!! А потом донесла! Да! Да!
Пес пробурчал в сторону вполголоса: "Я тоже ем траву, надо же чем-то чистить желудок. Ну и что с того? "
Большой сеноед начал кружиться вокруг своей оси, расчищая площадку. Затем поднял голову:
- Ты, пожирательница невинной травы, неспособна понять нас. Мы звали этих мелких личинок к свету! Мы дарили им очищение! Наш сад грязен и полон мерзости - только через муки сопереживания, через Катарсис можно обрести покой и истинную Красоту!
... на заднем плане в это время маленькие, но уже переродившиеся личинки подъели всю паутину и куски мертвых собратьев. Отойдя от первого шока метаморфозы - новые членистоногие жадно чистили лапки и прикусывали соседей по шеренге. Вот двое из них поскребли жвалами, о чем-то беззвучно договариваясь. Подкрались к сеноеду, впавшему от своих речей в благостный экстаз, и ухватили за брюшко. Коготки на их ногах прочно удерживали бывшего наставника.
Толпа загомонила.
- Ка... катарсис! Просвещение! Куда вы меня тащите?! Зачем? Нет! Мы же... мы же учили вас!
- Да, наставник. - Спрыскивая жертву секретом слюнных желез и вибрируя брюшком в предвкушении, ответил один. - Мы хорошие ученики. И еще нам хочется... хш-шшш... хочется того, что вы нам показывали, хшшш...
- Вам обязательно понравится, нас-сставник! Мы будем стараться! - второй помогал удерживать сеноеда и одновременно торопливо елозил по нему свободными лапками.
Толпа все еще скандировала призывы проигнорировать Кайю прямо сейчас, прийти и торжественно проигнорировать, но каждое существо в ней уже пыталась заслониться от остальных помятыми плакатами.
Помогало редко.
И я мог бы долго рассказывать вам, милые девочки и мальчики, о том, что случилось с героями сказки дальше: о кружащихся в воздушном хороводе кайях, нимфалидах и парусниках...
О собаке по кличке Малыш, бездельничающей, по своему обыкновению...
О птицах, которые долго кормились уродцами со сливового дерева...
И о тапке чародея, которой он прихлопнул клопа, на особом клоповом языке шептавшего магу о пожирательнице травы...
Но это уже совсем другая сказка. А значит, до встречи, мои маленькие друзья!