Аннотация: Клип группы Garbage "the World is not Enough" весьма впечатлил и родилась такая вот вещичка. Что значит - быть человеком? Что значит не быть им? Где граница, если границы нет?
ПОЮЩИЙ КИБОРГ
Объект - Мартин Росин
Резолюция - уничтожить
Место - концертный зал ''Атланта''
Время - 22 ноября, выступление Коджи Росин
Дополнение - использовать кибернетического двойника
Утверждено к исполнению.
Впервые я увидел ее в тесном боксе, по ту сторону толстого, одностороннего зеркала. Она сидела ко мне в пол-оборота, и лениво листала журнал. Я вглядывался в знакомые по фотографиям и телепередачам лицо, со смутным желанием найти различия между ней и оригиналом. Естественно никаких различий не было - я смотрел на Коджи Росин, видел ее волосы, ее шею, ее тонкие пальцы с ухоженными ногтями. Мне стало противно. Мне всегда становится противно, когда я гляжу на этих полу людей, зависших где-то посреди бесконечности.
Это продолжалось лишь миг. Один короткий миг, а потом она взглянула мне прямо в глаза. Она не могла меня видеть, не могла слышать, но словно в ответ, на мой взгляд, она встала и сделала шаг на встречу. Один только шаг - больше не позволяли стены бокса - и прижала ладони к зеркалу. Ее губы зашевелились. Я не услышал ни звука, но я хорошо читал по губам. ''Выпустите меня''. Почему-то мои руки начали дрожать. Они всегда начинают дрожать, когда киборг впервые говорит. Это слишком неправильно - делать разумные машины. Еще не правильнее - держать их разум в тюрьме. Это слишком страшно - говорить с живым существом из холодного металла, видеть фантазию там, где должны быть лишь биты информации, чувствовать душу там, где ее нет, и быть не должно.
Ее глаза все смотрели на меня сквозь толщу зеркальной преграды, и в этих кусках пластика было столько жизни и столько боли, что мне стало ее жаль. Обычно я гоню от себя всякие чувства, стараюсь вести себя как доктор с пациентом, но с ней я проиграл битву еще до начала. ''Зачем я здесь?'' - ее губы задавали мне вопрос, который мог задать лишь человек, который только человек мог осмыслить.
Через силу я отвернулся от окна, взял себя в руки, и задал одному из ''белых'' вопрос столь же бессмысленный, сколь и традиционный:
Кто она?
Один из ''белых халатов'' широко улыбнулся.
Киборг, конечно.
Ему не понять нас, тех, кто не работает с киборгами, а общается с ними. Ему даже невдомек, как мы боимся, что на вопрос ''Кто ты?'' киборг ответит: ''Человек''. Ему непонятно, почему ни у одного из нас нет семьи, детей. Но ведь он работает с мотками проводов, шестернями и золотой проволокой, а мы - с псевдожизнью, которая зачастую живее нас самих. Он придет домой к живой жене, отложив до утра вольтметр, а я, идя домой, буду гадать кто же на самом деле человек - киборг, с живыми пластиковыми глазами, или наркоман под забором, чья жизнь давно уже не жизнь. ''Кто ты?'' - очень простой вопрос. Ответ на него куда сложнее. А в тайне все мы боимся, что однажды машина спросит нас: ''Кто я?''. Я до сих пор не знаю, что ответить, если вдруг...
''Белый халат'' широко улыбается, показывая белоснежные зубы.
Желаете ознакомиться с результатами последней проверки?
К черту, - устало отвечаю я, - Она в порядке.
''Белый'' пожимает плечами - ему приказано следовать моим указаниям, и он следует. Да, киборг может разорвать меня на части, но это мои проблемы. В конце концов, каждый имеет право на самоубийство.
Я закрываю глаза и часто-часто вдыхаю и выдыхаю воздух. Забыть, забыть все. Сейчас мне предстоит поединок с машиной, которая может быть вовсе даже и не машина.
Я шагаю к двери, спохватываюсь - чуть не забыл - достаю из кейса сосновую плашку, с три раза стучу по ней. ''Белые халаты'' улыбаются. Что ж, пусть. Все мы немного суеверные сумасшедшие.
Она ждет меня в боксе. Я не первый посетитель здесь, но, наверное, последний. Она молчит. Они всегда молчат - что может сказать подопытная свинка профессору? Заговариваю я.
- Привет. Меня зовут Бобо Хейленгер, - имя выбрано с таким расчетом, что она нигде больше его не встретит, и избежит лишней путаницы в своих мозгах из платиновой проволоки, - А ты кто?
Она молчит, но в глазах появляется надежда. Мне становится страшно. Я всегда боюсь первых слов, боюсь кусков пластика так похожих на живые глаза.
Я двойник Коджи Росин, - все верно. Она только двойник. Для нее было бы слишком большим шоком встретить саму себя.
Ты хочешь погулять?
Она лишь киборг, только лишь киборг. Но почему она так неуверенно протягивает мне руку? Почему ее глаза такие большие и доверчивые? Почему она такая живая?
Ночь. Свет фонарей. Если поднапрячь воображение, то можно представить, что это действительно парк, а не его имитация. Я держу ее под руку, и пытаюсь понять - кажется ли мне, или ее действительно волнует мое прикосновение. Надо говорить, но слова застревают в горле. Такого со мной еще не было.
- Что это там? - ее голос полон детской заинтересованности.
Я слежу за ее взглядом.
Звезды. Это звезды.
Звезды, - словно эхо повторяет она, - Звезды. Они красивые...
Меня начинает трясти. Киборг, говорящий, что звезды красивые. Что она ответит, если я ее спрошу ''Кто ты?'' Я не спрашиваю. Она уже ответила.
Мы подходим к скамейке, на которой было бы так хорошо сидеть влюбленным в любом другом парке. Но мы не влюбленные.
О чем можно говорить с киборгом? О чем можно говорить с живой девушкой? Об одном и том же. Но какая тогда между ними разница? Никакой?
Она сидит рядом. Сидит и вдыхает полной грудью прохладный ночной воздух. Она наслаждается звездами. И моим обществом она тоже наслаждается. Но она же киборг! Киборг!
Псевдо-Коджи склоняет голову мне на плечо, и я обнимаю ее за плечи. Мне кажется, что я сошел с ума, что я тяжело болен, но рука все так же обнимает ее. Она же киборг. Разве? Под пальцами теплая, живая плоть. Да, она - киборг, но я сжимаю в объятиях настоящую, живую девушку.
Я не знал сколько времени прошло, но я успокоился. Удивительно, но мне уже давно не было так хорошо. Голова Коджи все так же лежит у меня на плече, моя рука все так же обвивает ее плечи.
Коджи, спой мне.
Коджи Росин певица. Она будет петь в ''Атланте'' для своего отца, и еще сотни гостей. Только тогда она будет уже другой, чуть изменившейся. Она будет мило болтать с гостями, чмокать отца в щеку, пить шампанское, петь. А когда придет время...
Спой мне что-нибудь.
Пока это время еще не пришло.
Что я должна спеть?
Я не знаю, что ей ответить. Кто она? Девушка? Киборг? Что ей сказать?
Я сильнее прижимаю ее к себе.
Спой то, что тебе хочется.
Ее учили всем известным песням - гости, наверняка, попросят исполнить что-нибудь кроме песен самой Коджи. Что она выберет, девушка-киборг? Коджи запела.
Я задрожал, дыхание сорвалось. Я знал эту песню. Я уже когда-то слышал ее. Она пела. Что должно было перемкнуть в ее мозгах, что бы она выбрала именно эту песню? Щемящую, безнадежную, рвущую. Что так раздирало электрическую душу киборга?
Коджи пела. Я слушал.
Меня всего колотило, словно от холода. Она все понимала, все знала. Она была живой. Живее всех тех кукол, которые тысячами заполняют улицы.
Я вскочил со скамейки и бросился прочь. По щекам текли слезы. Сколько можно? За что мне все это?
Я слепо бежал по дорожке, рыдания душили меня. Потом я долго стоял, прислонившись лбом к дереву, и часто-часто дышал. Губы тряслись.
На контрольном центре я увидел ее снова. В последний раз. Она опять была в боксе, опять смотрела на меня сквозь одностороннее стекло. И пела. Я невольно читал по губам последние строчки, и мои собственные губы шепотом подпевали ей, сливаясь в унисон с этим безмолвным криком.
Я прижал ладони к стеклу и прошептал:
Коджи...
Сзади подошел ''белый халат''.
С вами все в порядке?
Да... Да, конечно, - как и тогда я с трудом отвернулся от
окна, - Она пройдет. Не будет никакого подозрения. Реакции практически человеческие.
Спасибо за проверку, - ''белый'' отвернулся и нажал какую-то кнопку, - Хорошо, ребята, готовьте ее. Проверка дала ''добро''.
Я опять повернулся к окну. Коджи была все еще там. Я прижался лбом к стеклу, закрыл глаза.