Малов-Бойчевский Павел Георгиевич : другие произведения.

Чёрный и белый

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Чёрный и белый
   (Сборник стихотворений)
  
  
  
   Воспоминание
  
   Вырастал я в мещанском быту...
   Мать - копила на случай десятку,
   А отец - как начнёт поутру,
   Так и пьёт целый день без оглядки.
  
   Очень часто (под праздник какой) -
   Чтоб с квартирой чего не случилось -
   И меня снаряжали с собой.
   ...Все ужасно в гостях веселились.
  
   Для хозяина - тост и почёт,
   Всякий лезет излить свою душу.
   А потом - начинался подсчёт,
   Кто всех более выпил и скушал!
  
   И впоследствии, в гости ходя,
   За столом принимая подачки,
   Мне хотелось достать три рубля -
   И уйти, попрощавшись, без сдачи.
  
   И - сдержав свой "есенинский" псих -
   Заглянуть в подворотню глухую,
   Чтобы горе залить "на троих",
   И излить вслух какой-нибудь стих
   Про весёлую жизнь городскую!
  
  
  
   * * *
   Спустится в который раз он в "лавку"
   И винца там купит про запас.
   Высосет бутылку, как пиявка,
   И, как гром, обрушится на нас,
  
   Мелюзгу.
   Достанется и маме...
   Будет ночь кошмарная длинна.
   Под конец он вымолвит, что мало
   У него в загашнике вина.
  
   И уснёт,
   как сноп упав на кухне,
   Не давая храпом спать другим.
   Мы тогда с испуганным братухой
   Склонимся задумчиво над ним...
  
   Проявив немалую сноровку
   И насторожив тревожно слух,
   Мятую последнюю пятёрку
   У него "найдём" в кармане вдруг.
  
   Всхлипнет, принимая деньги мамка...
   И, взглянув на мать, мы всё поймём:
   Это он все соки, как пиявка,
   Высосал за годы у неё.
  
  
  
   Коммуналка
  
   Зубатый шкаф клыки томов ощерил,
   В них всех наук подобраны труды...
   А я живу - как в каменной пещере:
   Здесь вечно нет то света, то воды.
  
   Здесь топят печку углем и дровами,
   Здесь жгут в старинных лампах керосин,
   Здесь лаются недобрыми словами, -
   С похмелья часто ходят в магазин.
  
   Здесь в коридоре виснут на верёвке
   Бюстгальтеры и женские трусы,
   Здесь в туалете курит мальчик Вовка,
   Учительницы нашей младший сын.
  
   Здесь запах щей прокисших и угара,
   Здесь в ванной вечно капает со стен.
   Здесь ходят бабы с винным перегаром,
   В сорочках или голые совсем.
  
   Здесь столько сплетен, столько пересудов...
   Здесь обливают грязью за глаза.
   И часто втихаря крадут посуду,
   Коль большего украсть уже нельзя.
  
   Не терпят здесь из книг нравоучений,
   И мне ли осуждать, к примеру, их?!
   Здесь столько всяких бед и злоключений,
   Что описать вовек не хватит книг.
  
  
  
   Пушкинский праздник
  
   Февраль лютует, как на Чёрной речке...
   Убитый Пушкин в скверике стоит...
   Тулупы, шубы навалив на плечи,
   Толпа на стылый памятник глядит.
  
   Скучающе глядит, без интереса,
   Ей холодно не двигаться - толпе.
   Какая-то худая поэтесса
   Читает речь от местного "СП".
  
   А завтра, настрочив отчёт в газете,
   И за другие принявшись дела,
   Она на год забудет о поэте,
   Разменивая чувства на слова.
   . . . . . . . . . . . . .
   Гремят с трибун заученные речи,
   Клеймящие недавние грехи...
   О чём Поэт, ещё до Чёрной речки,
   Уже сложил великие стихи!
  
  
   Бард
  
   "Не называйте его бардом..."
   А.Вознесенский
  
   Вот опять чья-то слава уснуть не даёт
   Тем, кто к трону привык приближаться согбенно.
   В толк они не возьмут: почему он поёт, -
   Будто бритвою режет набухшие вены?
  
   Ну зачем он по краю торопит коня,
   Если можно спокойно идти тротуаром?
   В толк они не возьмут, и не могут понять,
   Что, как знамя в бою, взял он в руки гитару.
  
   Чтоб вести за собой поредевшую рать, -
   Кто остался в строю, кто во что-нибудь верит.
   Чтоб последний Володин аккорд доиграть,
   Чтоб судьбу его, словно рубаху, примерить.
  
   Не даёт он покоя заядлым дельцам,
   От которых у касс госиздатовских тесно.
   И в глухих кулуарах нет места певцам,
   Но гуляют по свету их вольные песни.
  
   С песней можно все беды легко одолеть,
   Песни учат уму и добру, как известно.
   Можно петь иль не петь - но Россию воспеть,
   И, воспев, захлебнуться
   От собственной песни!
  
  
  
   Покаяние
  
   В.Высоцкому
  
   Мы добры, когда рядом с собою
   Не видим голодных,
   И когда грош цена
   Этой нашей пустой доброте.
   И сказать можно всё,
   Что угодно о прошлом сегодня,
   И поклясться в Любви,
   Да слова эти будут не те...
  
   Очень просто в словах
   Может вечная суть затеряться.
   Мы теперь разучились
   Как прежде ценить тишину.
   Чтоб во имя неё
   Кто-то смог из окопа подняться
   И шагнуть в неизвестность...
   Но скажут - опять про войну!..
  
   Скажут - пой про завод,
   Что даёт выше нормы проката,
   Скажут - пой про колхоз,
   Что даёт выше нормы зерна...
   Только я не могу, -
   Если падают снова солдаты,
   На афганской земле...
   Но не видишь ты это, страна!
  
   О войне хорошо
   Говорить и писать в кабинетах,
   И о Долге взывать,
   Но понять я умом не могу, -
   Что пехота, как раньше,
   "Зубами вращает планету",
   И в атаке ступни
   Оставляет свои на бегу!
  
   Ну а сам, спросят, - что ж?..
   Сытно ешь, сладко спишь на перине.
   И "долги" отдаёшь,
   Словно скряга боясь передать,
   Когда кто-то вчера,
   Может быть, подорвался на мине,
   И напрасно письмо
   Пишет сыну погибшему мать.
   Как легко обвинять...
   Только в сердце нет ладу с собою.
   И какие слова
   Перевесят душевную боль, -
   Что живу я, а он,
   Мой земляк, не вернулся из боя,
   Будто он и меня
   Взял в могилу сырую с собой!
  
  
   Застолье
  
   "Меньшого потеряли брата..."
   А. Вознесенский
  
  
   Был вечер тот не очень интересен,
   Обычное застолье, но в конце
   Кассету хриплых, всем известных песен,
   Поставил друг с грустинкой на лице.
  
   И дом заглох, как двигатель двухтактный,
   Дом слушал голос дерзкого певца,
   А он тянул про северные тракты,
   Про друга, про солдатские сердца...
  
   И кто-то произнёс вдруг: "Бедолага,
   Досталось, видно, как тут не запеть!"
   И пили гости в белых рюмках
   Алкоголь,
   А я не пил, а я хотел реветь.
  
   Я хватанул, как спирта, этих песен,
   В них градус был, а главное - огонь!
   Вот также и Есенин куролесил
   В "Москве кабацкой"...
   Так же вот, как он.
  
   Фатальная пришла несправедливость
   И наложила "вето" на уста...
   В России сколько звёзд уж закатилось,
   Потухло, словно искры от костра?!
  
   ...В тиши играет старенький "Романтик",
   Поёт в нём бас о времени, - себе...
   И чей-нибудь ярлык поспешный "анти"
   Не клеится к той огненной судьбе.
  
   Ведь Он по жизни, словно по канату,
   Шёл, о страховке напрочь позабыв...
   И вот...
   "меньшого потеряли брата..."
   А мне Он, словно старшим братом был!
  
  
  
   Чёрный и белый
  
   Говорят мне, что жизнь - как цветное кино,
   Столько красок - собьешься со счёта!
   Будто чести и принципов нету давно,
   А в чести беспринципное что-то.
  
   Загудит на эстраде раскрашенный рой -
   Не поймёшь, то ль мужчин, то ли женщин.
   И любовь называют, как карты, игрой,
   Дон-Кихотов всё меньше и меньше.
  
   Не увидишь, мол, ныне живого лица,
   Больше маски, всё больше личины.
   И никто не осудит в глаза подлеца,
   Если будет подлец этот в "чине".
  
   И судачат поэты, что время не то,
   Не прокормят "идеи" детишек.
   И меняют идеи, как будто пальто,
   И стишки безыдейные пишут.
  
   Это на руку тем, у кого дальтонизм,
   Многоцветье бездарность сокроет.
   И уже опошляют дельцы коммунизм,
   За который заплачено кровью!
  
   Я не верю, что жизнь лишь цветное кино,
   Нет палитре оттенков предела...
   Мир на две половины поделен давно,
   На два цвета: на чёрный и белый!
  
  
  
   Музыкант
  
   В переходе, пропахшем хот-догом,
   Где площадный ворочался мат,
   На гармошке старик одноногий
   Изливал свой неброский талант.
  
   В звуках бились "Амурские волны",
   Вальс почти позабытый уже.
   И светло становилось, и больно
   От игры старика на душе.
  
   А вокруг торговали и ели,
   Шли дельцы к своим тёмным делам.
   Суетливые страсти кипели...
   Деньги сальные липли к деньгам.
  
   Рвали воздух прогнившые "роки",
   Дух распада повсюду витал.
   И в картуз старика кособокий
   Скудно капал "презренный" металл.
  
   ...Он в войну с лютым ворогом дрался,
   Забирал Богом клятый Берлин,
   А теперь на мели оказался
   Средь холодных, как скалы, витрин.
  
   Никому до него нету дела,
   Только пенсию носит Собес...
   А гармошка так жалобно пела,
   И дрожал на груди его крест.
  
  
  
   Тупик
  
   Мешочники нахрапистой бригадой
   Из всех щелей повыползли, как вши.
   В чувалах прут что надо и не надо,
   Крутые зашибая барыши.
   А в подворотнях грязные менялы
   Разменивают Совесть: баш на баш.
   И Голод по стране идёт костлявый,
   Графини чёрной - Смерти верный паж.
   Любовь распродают с аукциона,
   На золушек упал заметно спрос.
   Здесь правят бал бандиты при погонах.
   А поезд жизни мчится под откос.
   И прохрипит блатной картавый тенор,
   Мол, чтоб кондуктор жал на тормоза.
   Куда ни ткнёшься, - всюду стены, стены...
   Глухой тупик
   И нет пути назад.
  
  
  
   Не говори...
  
   Не говори: "Всё к лучшему",
   Поверь, -
   Всё лучшее осталось за спиною.
   Но в прошлое закрыта плотно дверь,
   Как в тот ковчег, когда-то спасший Ноя.
   Нас полонили полчища невзгод,
   Решить проблем насущных мы не в силах.
   Мы мучаем себя из года в год -
   Отверженные пасынки России.
   Уже родных не видно берегов,
   Все маяки в кромешной тьме погасли.
   И льётся в бездну жертвенная кровь
   Распятого зазря святого Спаса.
   И бьют в ночи глухой колокола,
   Охрипшие от сдавленного крика.
   О, Русь моя, неужто ты была
   Когда-то встарь державной и великой?
   Блюли дозоры землю от покраж,
   Пряма была под звёздами дорога.
   Всяк чтил Отца и знал, как "Отче наш",
   Что не бывает власти не от Бога.
   ...И власти нет.
   Из бездны выполз Зверь,
   С окраин потянуло свежей кровью...
   "Всё к лучшему", - твердишь ты и теперь,
   А смерть с косой крадётся к изголовью.
  
  
  
   Катарсис
  
   На Руси сейчас Русью не пахнет:
   Всё - "гуд монинг", "гуд лак" да "мерси"...
   Русский дух в сёлах брошенных чахнет,
   Нет привольной крестьянской Руси.
   Всё на западный лад перекроено,
   Под гнилой европейский стандарт.
   Что стряслось с тобой, милая родина?
   Кто тебя подтолкнул в этот ад?
   Кто за деньги с разводами жабьими
   Продал всё, чем дышала душа?
   Кто горильими лапами жадными
   Косы рвал у берёз Шукшина?
   Кто Высоцкого "двигал" напористо,
   Замусоленной мелочи рад?
   Кто - без рыцарской чести и совести -
   В пекло войн бросил русских солдат?
   Сколько горького горя посеяно
   На просторах погибшей страны...
   И уже не читают Есенина
   В злой, компьютерный век пацаны.
   И давно не мечтают о космосе
   Суперменов сынки и деляг.
   Помоги нам очиститься, Господи,
   Всё в Твоих всемогущих руках!
   Всё в Тебе...
   И в спасение верится,
   Как в прилёт по весне птичьих стай.
   ...А старушка Земля тихо вертится -
   Наш затерянный в космосе рай.
  
  
  
   Русская песня
  
   Отшумели годы, молодость сгорела.
   Позабылись песни, то, что мать мне пела.
   Заросли тропинки, не найти дороги,
   По которым бегал детством босоногим.
  
   Здесь, в краю родимом, я не нужен боле.
   Бесы в наших душах поселились что ли?
   Волки ль за деревней рыщут наудачу?
   Или в чистом поле ведьмы злые плачут?
  
   Что, скажи, случилось? Что же с нами сталось?
   В кабаке упиться намертво осталось!
   Бросить шапку на земь, разорвать рубаху
   И башку хмельную положить на плаху!
  
  
  
   * * *
   Тень доллара упала на страну,
   Испортила народ,
   Всё обратила в смрад и тленье...
   Вам нужно новую гражданскую войну,
   Вам нужен новый Ленин!
  
  
  
   Иволга
  
   Измельчали "отцы демократии русской",
   Бюрократы в Кремле протирают штаны.
   Спой мне, иволга, песню протяжно и грустно
   Про жестокий позор нашей бедной страны.
   Спой мне песню, родная российская птаха,
   Заглуши музыкантов компьютерных вой.
   Даже если нас завтра погонят на плаху,
   Все равно ты мне песню последнюю спой!
   В русском царстве неладное что-то творится,
   Вроде, царь на верху и полиция есть.
   Правда, вместо орлов всюду драные птицы,
   В общем, все как в палате под номером шесть.
   Как в стране Дураков, что из сказок известна,
   Как на самом глубоком и проклятом "Дне".
   Ты мне, иволга, спой "лебединую песню",
   Пусть все гибнет как в жутком и дьявольском сне.
   Все равно не вернуть то, что с воза упало.
   Разорили тевтоны с варягами Русь...
   Выйду в темную степь на Ивана Купала,
   Колдовского дурмана от трав наберусь.
   И в раскольничьих скитах великой России
   Позатеплится древний славянский наш дух.
   И осиные гнезда, что недруги свили,
   Буйный ветер развеет как прах или пух.
   Снова жить нам, славяне, на русской землице,
   Жить и славить Христа и архангелов рать,
   Потому что вовеки ни с чем не сравнится
   Наша старая, добрая Родина-Мать!
  
  
  
   Исповедь идеалиста
  
   "Пусть впереди большие перемены
   - Я это никогда не полюблю!"
   В. Высоцкий
  
   Я не люблю большие перемены,
   Безумству храбрых песен не пою.
   Претит мне грязь супружеской измены,
   Я женщину и мать боготворю.
  
   Я презираю суетность шакалов
   И лизоблюдов дрязги не терплю,
   Я восхищаюсь смелостью Икара,
   Я жертву Сына Божьего люблю.
  
   Противны мне приспособленцев своры,
   По ветру нос держать я не могу.
   Не нравятся мне стенки и заборы,
   И пулю я врагу не берегу.
  
   Мне тёпленьких не жаль и равнодушных,
   Кто не пылает яростным костром,
   Кто прячет за семьи замками душу,
   Жизнь оставляя скупо на потом.
  
   Мне не по нраву шлягер: "Мани-мани"...
   Меня тусовкой в рай не заманить.
   Свистит сквозняк, как соловей, в кармане,
   И родину не хочется любить.
  
  
  
   Ностальгия
  
   В том краю, где ивовый плетень
   Подпирает подсолнухи летом,
   С камышовой крышей курень
   Назывался тогда сельсоветом.
  
   Вязы думали думу свою,
   Изнывали собаки от скуки...
   Край Донской, я тебя узнаю
   После долгой предолгой разлуки.
  
   Скрип тяжёлых тележных колёс,
   Неудача на пару с удачей...
   Не могу я сдержать горьких слёз,
   Не стыдясь земляков своих, плачу.
  
   Я до мозга костей городской,
   Не крестьянствовать мне в этой жизни.
   И смотрю я с глубокой тоской
   На былое величие отчизны.
  
   Вот закрытый заброшенный храм,
   Ржавый трактор, уснувший на пашне...
   Не вернуть уже прошлого нам, -
   От того так тоскливо и страшно.
  
   От того так бунтует душа,
   В суете бестолкового века,
   Что душевность из жизни ушла,
   Что в толпе не найдёшь Человека.
  
  
  
   Россия
  
   "Прощай, немытая Россия".
   М. Лермонтов
  
   Снег на лицо ложится и не тает,
   И волосы в снегу, как в седине.
   Солдаты некрасиво умирают
   На бойне в богом проклятой Чечне.
  
   Солдаты умирают некрасиво...
   За что им умирать в расцвете лет?
   Что ж ты молчишь, "немытая Россия",
   Изведавшая столько страшных бед?
  
   Тебе досталось вековая доля:
   Молчать и вновь терять своих детей.
   О, родина, терпеть тебе доколе
   Ложь подлецов и горе матерей?!
  
   О, родина! О, Русь моя святая,
   Могучая и древняя земля...
   Какое время страшное настало,
   Вновь разоряют недуги тебя.
  
   Вновь ополчились всюду супостаты,
   И вороньё кружится над тобой.
   И гибнут вновь российские солдаты,
   Идущие не в бой,
   А на убой!
  
  
  
   О моём чёрном человеке
  
   "Чёрный человек!
   Ты прескверный гость".
   Сергей Есенин
  
   Мой чёрный человек во мне - как дома.
   Доволен, будто доллары украл.
   Он с кислой миной руки жмёт знакомым
   И думает, чтоб чёрт их всех побрал!
   Он ранним утром, в восемь с половиной,
   Спускается в подземный переход
   И держит путь, как будто вор с повинной,
   На грязный и грохочущий завод...
   Он с радостью спешит домой с работы,
   Не применёт пройтись по кабакам.
   Мой чёрный человек, скажи мне: кто ты?
   Смеётся чёрный: "Знаешь, мол, и сам!
   Святая простота душонок мелких
   Забавна для испытанных умов.
   Всяк в этой жизни -
   Чёрен на поверку,
   Он всё и вся чернить всегда готов!"
   Мой чёрный человек с потухшим взглядом,
   Откинув трость, садится на диван.
   Его сужденья пахнут трупным ядом.
   Прескверный гость!..
   И вовсе мной не зван.
   Вот снял цилиндр,
   Сложил в него перчатки.
   Гостить собрался долго, видно, он...
  
   Как хорошо, что всё это лишь гадкий,
   Бог весть к чему приснившийся мне
   Сон!
  
  
  
   Я не меньше люблю народ
  
   Я не меньше люблю народ...
   Только черт пусть того возьмет,
   Кто вранье за любовь выдает,
   Кто елейные песни поет!
  
   Я хочу испытать сполна,
   Чем живешь ты, моя страна.
   Ну а если опять война,
   То для всех и на всех - одна!
  
   Не хочу в стаю белых ворон,
   Чтоб сказали: "Зажрался он!"
   И несется со всех сторон
   Из глубинки российской стон.
  
   Расползается страх по домам,
   Лжет о лучшей жизни экран.
   А седой в тридцать лет "ветеран"
   Проклинает за чаркой Афган.
  
   Не хочу слышать: "Мы б могли!..",
   Когда он, пацан, без ноги.
   А друзья его и враги
   Ни за грош в Чечне полегли.
  
   Пусть не в ногу шагать пришлось,
   Мы шагали с тобой не врозь.
   Брось в могилу землицы горсть,
   Ты ведь здесь как и все -
   Лишь гость!
  
  
  
   Болит зуб
  
   Вот снова болит зуб,
   А на улице идет снег.
   Скоро вынесут мой труп.
   Ну а после вынесут всех.
   Скоро будет вдоволь жилья,
   Опустевших мертвых квартир...
   Вознесется душа моя
   В справедливый загробный мир.
   Встретит там у входа Христос,
   Поднесет в стакане вина.
   Не сдержу я счастливых слез,
   Осушая стакан до дна.
   Кровь Христа приятна на вкус.
   Наливай же по полной, брат!
   Вот я снова, как черт, напьюсь,
   Упаду у эдемских врат.
   Будет плохо мне поутру,
   Будет корчить меня и рвать.
   И воскресну я, не помру,
   И на землю вернусь опять.
   И болеть будет так же зуб,
   И кружить на улице снег.
   И лежать буду я, как труп,
   И страдать, как Христос, за всех.
   Только чья же тут, блин, вина
   До сих пор мне, брат, невдомек...
   Оклемаюсь чуть с бодуна
   И пойду за вином в ларек.
  
  
  
   Оля
   (Монолог таксиста)
  
   "...В чужих ногах валяешься
   В семнадцать с половиною".
   (Из уличной песни)
  
   Ухожу как под воду в запой я,
   Я калымил весь день напролет.
   Друг таксистов - давалочка Оля
   Завсегда по дешевке дает.
  
   Потому что она не гордячка...
   Спрыгнут весело трусики с ног,
   И пойдет ходуном моя "тачка".
   Я свободы хочу, видит бог.
  
   В моих жилах желанье созрело,
   Похоть жарко распарила грудь.
   И кладу я на Олино тело
   Трудовой заработанный рубль.
  
   ...Развалилась, как белая рыба,
   Приоткрыв хищно маленький рот...
   И не нужно ей ваше спасибо,
   За спасибо она не дает.
  
   Ей от роду всего лишь семнадцать,
   Восемь классов, - один коридор.
   И куда ж ей, бедняге, податься,
   Коль папаша - пьянчуга и вор!
  
   Коли жизнь ее, словно в тумане, -
   Лишь бы проклятый день протянуть,
   Чтоб водился в дырявом кармане
   Трудовой заработанный рубль.
  
  
  
   С утра
  
   "Вначале было Слово...
   и Слово было Бог".
   Евангелие от Иоанна
  
   Незадавшееся Вчера,
   Недопонятое Сегодня...
   Крепкий дёготь кофе с утра,
   Жизнь - проклятая баба-сводня.
  
   Фонари горят, фонари
   И, как мысли безумные, гаснут.
   Я дожил до последней зари,
   Что сверкнула бритвой опасной.
  
   Я готов, я на всё готов:
   Хоть в тюрьму, хоть на плаху спьяну...
   Хватит слов, бесполезных слов,
   Всё равно они Богом не станут!
  
  
  
   Гибель "Титаника"
  
   А "Титаник", застопорив ход,
   Уползал в роковую пучину.
   Таял паром ошпаренный лёд,
   Глохли, лопаясь с треском, машины.
  
   И народ, как горох, высыпал
   За перила, в кипящую бездну.
   Шёл навстречу, ворочаясь, шквал,
   Бил с размаха в крутое железо.
  
   Вот и всё.
   Ни балов, ни бесед
   В первом классе с бокалами виски.
   Брезжил где-то на севере свет,
   До которого было не близко.
  
   Океан наползал, как медведь,
   На останки безумного пира...
   Из-под ног ускользнувшая твердь
   Отомстила правителям мира!
  
  
  
   Поэт и толпа
  
   "Народ безмолвствует".
   А. С. Пушкин. "Борис Годунов".
  
   Творцу иное счастие дано:
   Пленять сердца строкой своей мятежной,
   Любить цветы и женщин, пить вино,
   Но и клеймить правителей, конечно.
  
   Красивой жизни их победный бал,
   Блистательные в танце реверансы...
   Но рубль, как смерд, пред долларом упал,
   Куда ни глянешь - всюду иностранцы.
  
   И русский затхлый, суетный мирок,
   Где лишь тряпья подержанного горы...
   Поэт - боец, учитель и пророк,
   И что ему квартир всех ваших норы.
  
   Удел мышей, забившись в уголок,
   Грызть сухари, пищать на исполина.
   Но кто услышит робкий голосок,
   Кто на протест откликнется мышиный?
  
   Так и живём в запроданной стране,
   Как в коммунальной, ветхой днями, хате.
   Народ молчит, пиит горит в огне,
   А балом правит тот,
   Кто больше платит!
  
  
  
   Судьба таланта
  
   Всю ночь писать...
   Скажи, нормально ль это?
   В плену фантазий биться роковых.
   Ворчит жена, ревут капризно дети,
   А ты за хвост хватаешь дерзко стих.
  
   Ты рвёшь пером безжалостно бумагу.
   Повышен пульс.
   И в теле пьяный жар.
   Ты представляешь, что стальную шпагу
   Сжимаешь свято, словно Божий дар.
  
   Так пролетает ночь. За ней другая,
   Так жизнь минёт в метаниях души.
   Но где же слава?
   Все тебя ругают.
   И денег нету, сколько не пиши!
  
   Иллюзия таланта обманула, -
   Под старость оказался на бобах.
   Поэзия в душе твоей уснула,
   Оставив чистый лист,
   Как белый флаг...
  
  
  
   Колымская баллада
  
   "А как у нас на родине в Рязани
   Вишнёвый сад расцвёл, как белый дым".
   (Из уличной песни)
  
   Вокруг шумят родимые края,
   Цветут сады вишнёвые в Рязани...
   Отца не помню с детства вовсе я,
   А мать в гробу - и ныне пред глазами.
  
   И покатился я на самый низ,
   И со шпаной пропащею спознался.
   Я фарамазонов видел и убийц,
   Когда в ховире дяди гужевался.
  
   Мой дядя был законченный алкаш,
   А тётя - грязной шлюхой на панели.
   И как-то раз в притон весёлый наш
   Ворвались черти в форменных шинелях.
  
   Ментами был состряпан протокол, -
   Нам нацепили на руки "браслеты"
   И упекли всю рвань
   без дураков
   На Колыму, где нет весны и лета.
  
   И я махал увесистым кайлом,
   Как папа Карло, в долбаном забое.
   Я искупал вину свою горбом,
   А тётушка, естественно, - пиздою!
  
   В сыром бараке гнил на нарах я,
   И пайку хлеба ныкал под подушку.
   Угробил я здоровье в лагерях,
   Но "куму" не запродал свою душу.
  
   Мой дядя был не очень знаменит,
   А тётя у блатных была в почёте.
   Но как-то раз один крутой бандит
   "Перо" под рёбра вставил бедной тёте.
  
   А дядя стал готовиться в побег,
   Бежать его воры подговорили.
   И по весне, когда растаял снег,
   Они рванули когти по Сибири.
  
   Но не помог "зелёный прокурор",
   И клифт дубовый дядюшке надели.
   В него шмаляли вохровцы в упор,
   Наделав дыр в его не хилом теле.
  
   Так сиротой с тех пор остался я,
   Гулял сквозняк в моём пустом кармане.
   Я позабыл родимые края, -
   И как цветут сады в моей Рязани...
  
  
  
   Разговор у телевизора
  
   "...Ишь съехались!
   Сидят вишь, заседают.
   Я б тоже сел, да не за что пока.
   Неужто снова водка вздорожает?..
   Эй, Клавка, сполосни-ка мне стакан.
  
   (Эх, хорошо пошла!)
   О чём, бишь, речь на съезде?..
   Вот это харя - что тот самовар!
   Бутылкой бы по этой харе съездить,
   Чтоб лёг и уж до прений не вставал.
  
   У нас свобода мыслей и желаний,
   Ну кто мне может думать запретить?
   Не думай, если поют всякой дрянью,
   А я, мож, тоже коньяки желаю пить.
  
   Ну что за жизнь пошла? Скучища, право.
   Работа. Удовольствий никаких.
   Попробуй прокорми вон ту ораву,
   Там каждый жрёт считай за четверых!
  
   А взять артистов всяких, во работка:
   То в скрипку пилит, аж в печёнке зуд,
   То баб хватает, то раскроет глотку, -
   А всё - зарплата, всё не пыльный труд.
  
   А ты возьми, не поленись, кувалду
   Да помаши-ка ею целый день.
   Небось тогда не глянешь и на бабу,
   Хоть пред тобой совсем её раздень.
  
   Культуры мало, сетуют, в народе,
   И просвещают. Книжек всяких тьма.
   Но нету, чтобы "Тёркина" навроде,
   Или, к примеру, "Горя от ума".
  
   А всё туда же, строчат стрикулисты,
   А в туалет бумаги не найдёшь.
   Не рвать же, скажем, "Графа Монте Кристо",
   И детектив, конечно, не порвёшь.
  
   Ещё, к примеру, знаем Евтушенку.
   То ничего... то можно почитать.
   Устанут, правда, очень уж коленки,
   Сортир, оно ведь вовсе не кровать!
  
   А музыка... Ну что поют, к примеру?
   От слов завянут уши, как трава!..
   Слышь, Клавка, ты б позвала в гости Веру,
   Ну ту, что из квартиры сорок два.
  
   Да ты не ругайся, что ты в самом деле,
   Когда начнёшь слова-то подбирать?!
   В соку бабёнка, в самый раз, при теле...
   Ну будет, будет, пошутил. Не надо звать".
  
  
  
   Баллада о берёзовом соке
  
   Я берёзовый сок на природе не пил.
   (Если нужно - я выпью его в гастрономе.)
   Я бы лапти себе в промтоварах купил,
   Если б был сорок пятый, конечно, там номер.
  
   И попёр бы с котомкой по синей Руси.
   (У меня длинный отпуск, угробил неделю б!)
   И припал бы к ногам поседевших осин,
   (Подстелив под колени, конечно, "Неделю").
  
   Я бы слушал пичуг (хоть я в том - ни гу-гу!)
   Я из песен - блатные частушки приемлю.
   Спать бы стал я конечно в колхозном стогу.
   (Ляг попробуй в лаптях на холодную землю!).
  
   Я б умылся росой (зубы чистить не стал),
   И буханку б достал, что кругла, как светило.
   И вдали у реки я бы баб увидал,
   (И, конечно, без платьев - в чём мать породила!)
  
   И до смерти устав от житейских хлопот,
   Я зашёл бы в деревню (здесь днём не опасно),
   И спросил бы у встречных: мол, где тут сельпо?..
   ...Продавщица - взглянув лишь - промолвила б: "Ясно!.."
  
   И, взяв мерку, спросила б: "В один, иль по сто?.."
   Я б сказал: "Извините, мне лучше с собою!"
   И швырнул бы последний целковый на стол,
   Распростившись с ним словно с помятой судьбою.
  
   И купил бы в баллоне берёзовый сок,
   А потом на дворе, оглушив эту жидкость,
   Я б в бурьяне валялся, жевал колосок,
   И боролся б с сержантом, крича: "Отвяжитесь!"
  
   И вздыхали б старушки: "Набрался, милок!"
   И мальчишки б швырялись коровьим навозом...
   И в трёхдневный бы срок весь берёзовый сок
   Расхватали б по всем близлежащим колхозам!
  
  
  
   Чрево
  
   Не пуп земли - презренное я чрево!
   Люблю поесть, на выпивку грешно.
   Ведь это я толкнуло Еву к древу,
   Вернее, не ко древу, а на дно...
  
   Был вечный рай из-за меня утерян,
   Пот, словно в бубен, бил в земную твердь.
   Просили жрать у Господа евреи...
   Ведь без еды рождённым ползать - смерть!
  
   И мучаются женщины при родах,
   На муки обрекая милых чад.
   Я никому не дам поблажки сроду,
   Жизнь превращу из рая в сущий ад!
  
   Всё служит мне
   Надёжно, без оваций,
   Всё в грешном мире чрез меня грешно.
   Ну, право же, какое в мире братство?
   Ну а любовь?
   Да полноте -
   Смешно!..
  
   Хотела есть в саду Эдемском Ева:
   За яблоками муж-Адам полез...
   Да это я, в конечном счёте,
   Чрево,
   Их с Богом разлучило,
   А не бес!
  
  
  
   Память
  
   Меня вьюга у Дона застанет:
   Будет сыпать на плечи мне снег.
   И о прожитом зыбкая память
   Усмирит свой стремительный бег.
  
   Вспомню всё, как и было вначале:
   Как весною цвели тополя,
   Как я жил без тоски и печали
   В светлом храме страны Октября.
  
   Но коварные ветры подули,
   Проросли вдоль дорог сорняки,
   Засвистели в стране моей пули,
   Сжали сердце неправды тиски.
  
   И зимы пронеслась колесница
   Из-за гор и студёных морей...
   Или всё это мне только снится
   В поседевшей юдоли моей?
  
   Нет ни горя, ни вьюги крылатой,
   Ни реки, что сверкнула, как меч.
   Только память скулит виновато
   О всём том, что не смог я сберечь.
  
  
  
   На помин Есенина
  
   Вот уже и не молодо-зелено,
   Скоро жизни порог иль погост.
   В память смерти Сергея Есенина
   Опрокину поллитру взасос.
  
   Никогда я завистником не был,
   И завидовать, право, чему?
   Что с овчинку привиделось небо
   Из петли подколодной ему?
  
   Что пришёл в чёрном смокинге некто...
   Не спросясь, нагло сел на кровать.
   Не моргало змеиное веко...
   Гость тот был не из добрых видать.
  
   Как паук, плёл он нить разговора,
   Уверяя, что выхода нет...
   Он уйдёт, канув в небыль,
   Но скоро
   Час пробьёт - и великий поэт...
  
   Впрочем, что я?
   Не будем о грустном.
   Жизнь прекрасна: живи - не тужи.
   ...На душе, как на кладбище, -
   Пусто.
   Да и нет её больше,
   Души.
  
  
  
   На родине
  
   Выплывает за Доном заря,
   Как казачка в нарядах из шелка.
   Рыщет ветер, как волк, по полям
   И притихшим осенним просёлкам.
  
   Чуть гудят провода передач,
   Убегающих вдаль, за курганы.
   Примостился на проводе грач,
   Воробьи расчирикались рьяно.
  
   Лесополосы дарят красу -
   Кроны тронул слегка медный колер.
   И роняет, как будто слезу,
   Небо каплю дождя на поле,
  
   По которому я иду.
   И мне кажется...
   Нет, невозможно!
   Словно лошадь по тонкому льду,
   Следом... город идёт осторожно,
  
   Из которого я убежал...
   Эта степь мне - что берег матросу!
   ...Сзади - трассы дамасский кинжал
   Режет поле,
   Как девичьи косы.
  
  
  
   Дождь
  
   Дождь идёт холодный, нудный, мерзкий;
   Разбивает лужи, как стекло.
   За рекою мокнут перелески,
   Серой хмарью даль заволокло.
  
   Раскисает вдоль просёлка пашня,
   Чернозём густеет, как смола.
   Безотрадна, долюшка ты наша, -
   До чего ж Россию довела?
  
   Опустели нищие деревни,
   Заросли погосты лебедой.
   И с глухих кордонов тянет древней,
   Неизбывной дедовской бедой...
  
  
  
   Народ
  
   Он как раньше до света встаёт,
   Наш народ, чтобы беды приветить.
   Им шарманка уже не поёт,
   И уже не босые их дети.
  
   Но как раньше, - отгрохав сполна
   Длинный день на проклятом заводе, -
   Им, прокуренной тенью, луна
   Предвещает всё ту же погоду...
  
   Будет странница-ночь ворожить
   У туманной реки до рассвета.
   И всё так же народ будет пить
   На исходе пропащего лета.
  
   Прорвалась вековая печаль
   Сквозь промытые известью дали.
   И под грустную песню не жаль
   Захлебнуться кабацкой печалью.
  
  
  
   Певец
  
   Вот опять чья-то песня уснуть не даёт
   Тем, кто к цели привык приближаться согбенно,
   В толк они не возьмут, почему он поёт -
   Будто бритвою режет набухшие вены?..
  
   Не даёт он покоя заядлым дельцам,
   От которых у касс госиздатовских тесно.
   И в глухих кулуарах нет места певцам,
   Но гуляют по свету их вольные песни.
  
   С песней можно все беды легко одолеть,
   Песни учат уму и добру, как известно.
   Можно петь иль не петь - но Россию воспеть,
   И, воспев, захлебнуться
   От собственной песни!
  
  
  
   Крест
  
   На эстраде он бьёт себя в грудь,
   Завывает стихами на память.
   Я молчу, я не вижу свой путь,
   Безнадёжным я поиском занят.
  
   Словно листья, сорвало мечты,
   Их в пространстве безжизненном носит.
   Жизнь средь мелкой прошла суеты,
   За спиною, как страж, встала осень.
  
   Мир в соблазнах погряз, хвастовстве,
   И куда же уйти от соблазнов?
   Вот и сам я душой очерствел,
   В тленных мира делишках погрязнув.
  
   На виду сейчас тот, кто далёк
   Бескорыстного чуда творенья,
   Кто рубли только видит от строк,
   Кто торгует своим вдохновеньем!
  
   В чём же суть моих вечных потуг?
   Всё уносит бесформенной кучей...
   Мы стоим, мой доверчивый друг,
   Перед гиблой, отвесною кручей.
  
   Там - простор для горячих сердец,
   Кто парит на крылах вдохновенья.
   Ведь подлец - от рожденья подлец,
   А герой познаётся в паденьи!
  
   Как взаймы в этом мире живём,
   Заточив глыбы чувств за душою.
   Но, сгорая неярким огнём,
   Я для лести ее не открою.
  
   И моих кровоточащих мест
   Не узреть свирепеющим сворам...
   Потому-то и грезится
   крест
   Под заросшим травой косогором.
  
  
  
   Кладбище
  
   Я брожу по притихшему кладбищу:
   Всюду брошенных горы венков.
   Вот опять я теряю товарища
   И совсем не теряю врагов.
  
   Занят думами я невесёлыми:
   Слишком близко ты, подлая смерть.
   Скоро все мы с земли новосёлами
   Вдруг нагрянем к тебе
   на тот свет.
  
   И святые и каты отпетые, -
   Весь запойный российский народ...
   Хватит места болезным
   на свете том,
   Всех могилка на кладбище ждёт.
  
   Лягут все: господа и товарищи,
   Примирит всех кладбищенский быт...
  
   Хорошо среди мёртвых на кладбище,
   Ни о чём не жалея,
   бродить.
  
  
  
   Сельская зарисовка
  
   Стадо пасётся лениво.
   Ветер колышет камыш.
   Ива грустит у залива, -
   Кажется - Ты всё грустишь...
  
   Кончилось шалое лето,
   Скучен запущенный сад.
   Дымом от сигареты
   Тучи на север спешат.
  
   Хмурые лесопосадки
   Хрипло скрипят на ветру.
   И на душе очень гадко,
   Будто я завтра помру.
  
  
  
   * * *
   Одиночество...
   И с близкими разлука
   Не на месяц, не на год, а навсегда.
   Взрослой жизни тлеющая скука,
   Болтовни болотная вода.
  
   Пьяные с соседом посиделки,
   И за жизнь извечный глупый спор.
   Мелочь ссор и битые тарелки, -
   Вот судьбы печальный приговор!
  
  
  
   Дорога на Север
   (Мотив тридцатых годов)
  
   ...Сквозь прутья решётки дышали луной
   И ехали - только, увы, не домой.
   Швыряло вагоны, что пьяный трактир,
   И свечкой над гробом торчал конвоир.
   И жизнь была каждому в тягость, как срок,
   И зол был здесь каждый, и жаден, как волк!
   Трещали и лопались звёзды в ночи,
   Здесь звука не слышно - кричи не кричи.
   Стреляли из леса разбойные дни,
   Но чем поживиться могли здесь они?
   Лишь беглые звёзды терзали закат
   За тех, что уже не вернутся назад.
   А там, в Шалакуше, свирепый мороз
   Ту жизнь не одну по сугробам занёс.
   И плакали сосны кровавой смолой,
   Ведь знали: никто не вернётся домой.
   ...Бежали, отчаявшись, в тундру, в тайгу
   И видели чудные сны на бегу.
   И рвали конвойные псы второпях,
   Как простынь, гнилые суставы бродяг.
   Снег рты затыкал, как в темнице палач,
   Здесь каждый от Бога лишь ждал передач.
   И небо смеялось лицом мертвеца
   Над тем, что никто не увидит отца.
   Пурга наметала сугробы, что дом
   И билась в бараков труху синим лбом.
   И проволокой крючились руки калек,
   Не знавших, что здесь им остаться навек!
  
  
  
   Тридцать семь
  
   "Жизнь прожить - не поле перейти".
  
   Тридцать семь - возраст сплошных
   потерь,
   Возраст, когда подводят итоги.
   Возраст, когда пред тобою дверь,
   Которая ведёт
   К Богу...
  
   В тридцать семь уже позади
   Все мечты окрылённого детства.
   В тридцать семь остаёшься один,
   И никуда от себя
   не деться.
  
   В тридцать семь, не помня обид,
   Сердце мякнет расплавленной свечкой.
   В этом возрасте был убит
   Пушкин
   на Чёрной речке.
  
   В тридцать седьмом зловещем году
   Смерть гуляла по нашей отчизне...
   Мне - тридцать семь.
   Сжав зубы, иду,
   Как будто по минному полю,
   По жизни...
  
  
  
   Думы о главном
  
   "Эх, тройка! Птица тройка..."
   Н. Гоголь
  
   Цени друзей, когда давно за тридцать,
   О воле не мечтай, когда женат...
   И лучше, как Фадеев, застрелиться,
   Чем загубить вначале свой талант.
  
   Цветы могилу вряд ли украшают,
   Зачем цветы живые неживыми?
   И лучше с кистенем податься в шайку,
   Чем в Риме быть не первым, а вторым.
  
   Стрелу пустил - обратно не воротишь...
   Но, коль бразды еще в твоих руках,
   Ты тройку придержи на повороте,
   И замени хмельного ямщика!
  
  
  
   Земля русская
  
   В даль ветровую грунтовка ушла.
   Поле клонит кургана голову
   И убегает к шумному городу,
   Ну а начало берёт у села.
  
   Веером сотни дорог разбросав,
   Мирно раскинулась наша держава.
   Сколько нашествий она задержала?
   Сколь разгромила могучих держав?
  
   ...Сёла в вишнёвых садах утопают,
   Хлебные нивы желты и тучны...
   Помнят доныне просторы страны
   Рыцарей-псов и ордынцев Мамая,
  
   Шедших когда-то огнем и мечом.
   Сколько же было от Калки до Курска
   Страшных побоищ...
   Народ наш русский
   Издавна знает: фунт лиха по чём...
  
   Сколько могил неизвестных таят
   Русской земли непочатые недра?
   Смерть в старину покосила щедро
   Наших российских героев-солдат.
  
   ...В даль, к горизонту, грунтовка ушла.
   Поле кургана голову клонит...
   Взглянёшь - родина как на ладони,
   Словно славян болевая душа.
  
  
  
   Серёжка
  
   Вдоль обрыва - опасный участок пути, -
   Будто гору взвалили на плечи!
   Сердце, словно мотор, замирает в груди
   И дышать от волнения нечем.
  
   И холодная влага - ручьём по спине...
   Кузов - тонны пшеницы отборной.
   Но начальник решил сэкономить семь дней
   И до срока закончить уборку.
  
   И по свежей тесовой доске он велел
   Нарастить,
   чтобы борт был повыше.
   Был он, в общих чертах, неплохой человек,
   Слов худых от людей он не слышал.
  
   Он тем самым добавил на кузов зерна.
   Говорил: "Поднажмите, ребята!"
   Обещал он поставить бригаде вина,
   Обещал не обидеть в зарплате.
  
   А обрыв, он как мёртвая точка земли,
   Вот он рядом, у самой подножки.
   И кряхтели под ношей тяжёлой "ЗИЛы",
   Но не вырулил друг мой, Серёжка.
  
   Словно в фильме "Директор", повис грузовик
   На мгновение в пасти обрыва,
   И упал.
   Оборвался над пропастью крик,
   Лишь река плеск воды доносила.
  
   Мы Серёжку достали, ныряя вчерёд.
   Стал начальник как будто мал ростом...
   И застыли "ЗИЛы" в гараже к борту борт, -
   Все без досок из свежего тёса.
  
   И крестили старушки морщинистый лоб.
   И глотали мы спирт, словно слёзы...
   И всю ночь для Серёжки мы делали гроб
   Из того злополучного тёса.
  
  
  
   Крик души
  
   "Белеет парус одинокий..."
   М. Лермонтов
  
   Что мне делать? Как быть? Я не знаю.
   Подсказал бы, да кто - не пойму.
   Как влюбленный я тихо страдаю,
   Когда жизнь безотрадна ему.
  
   Я как будто отрезанный ломоть,
   Иль костер, что давно не горит.
   На душе - словно сажа и копоть.
   Каждый день - о беде говорит.
  
   Я как парусник в бурю носимый
   Зацепил скал подводных кайму.
   Как искатель сокровищ незримых,
   Как солдат переживший войну.
  
   Я хочу что-то сделать такое,
   Чтобы жизнь мне была как весна.
   Не хочу я ни благ, ни покоя...
   Душу б вынуть,
   Встряхнуть ото сна.
  
   Чтобы ярко она засветилась,
   Чтоб жила и дышала она.
   Я хотел бы...
   Да все мне не мило,
   И весна мне сейчас не красна.
  
   Так устроено в суетном мире,
   Что кусок нужно хлеба искать.
   Острова и моря все открыли,
   Больше нечего здесь открывать.
  
   Для романтиков дело найдется:
   Лес валить или уголь копать.
   Нет души, умерла, не взовьется,
   Крик ее ни кому не понять!
  
  
  
   Баллада о Сталине
  
   Дед мой был из казачьего рода,
   Лихо шашкой в сраженьях махал.
   Самогонку глушил, словно воду,
   Землю русскую с детства пахал.
  
   В ту годину больших испытаний
   Весь народ жил на скудном пайке.
   И сидел в "белокаменной" Сталин
   С чёрной трубкой в косматой руке.
  
   Был он вождь всех племён и народов,
   Все боялись его, как огня.
   Отобрал он у деда свободу
   И, в придачу, лихого коня.
  
   И работать задаром заставил,
   Чтоб в стране был скорее прогресс...
   Всем "врагам" и "вредителям" Сталин
   В лагерях повелел валить лес.
  
   Стало больше в России бумаги
   Для сортиров и скучных газет.
   Ну, а дед так и сгинул в ГУЛАГе,
   Как потом сообщил сельсовет.
  
   Время смутное вскоре настало,
   Разразилась с германцем война.
   Двинул войско рабочее Сталин
   И его поддержала страна.
  
   Долго бились с врагами герои, -
   Полегли за вождя как один.
   Сталин был полководец и воин -
   Штурмом взял неприступный Берлин.
  
   Был он первым героем Союза,
   Всех врагов он в стране победил.
   И не сеял совсем кукурузу,
   Потому что её не любил.
  
   И закрывшись в подвале на даче,
   Просмотрев все новинки кино,
   Он всю ночь пил грузинскую чачу,
   Похмелялся кавказским вином.
  
   Только легче с похмелья не стало.
   И узнала страна из газет,
   Что, по воле Всевышнего,
   Сталин
   Дуба дал
   И вождя больше нет.
  
   Что потом с ним случилось, не важно:
   Может, в рай он попал, может, в ад...
   Всё едино, -
   Другое мне важно:
   Лишь бы вдруг - не вернулся назад!
  
  
  
   * * *
   Вот опять беде раскрыл ворота, -
   Карму прежних жизней искупать.
   Я рождён - как птица для полёта!
   Только врят ли можно здесь летать.
  
   Можно ползать здесь на потном брюхе,
   Руки шлюх продажных целовать.
   Здесь бардак, анархия, разруха,
   Здесь петля, нагайка и кровать.
  
   Здесь над умным властвует невежа,
   Здесь в законе Каина печать.
   Здесь тебя ограбят и зарежут
   И будут после отвечать.
  
   Здесь в помойках роются старушки,
   Учат здесь подростков воровать.
   Вместо масла здесь штампуют пушки,
   Чтоб потом в Чечне повоевать.
  
   Здесь в чинах высоких лизоблюды
   Норовят любого обобрать.
   Здесь на трон вскарабкался Иуда,
   Чтоб Россию Западу продать!
  
  
  
   На заводе
  
   Проходная трудяги-завода,
   Ты не создана для свиданий,
   Потому что здесь только проходят
   Люди-тени
   по мирозданью.
  
   И вахтёрша, большая и хмурая,
   Подозрительным взглядом вас меряет.
   Как дотошный сотрудник МУРа,
   Ни черта вам на слово не верит.
  
   На заводе, в ущерб экологии,
   Днём и ночью коптят небо трубы.
   И худые, как в Индии йоги,
   Работяги ругаются грубо.
  
   Им стащить что-нибудь - дело плёвое!
   Виртуозно владеют профессией...
   Что-то байка моя невесёлая,
   Да кому на Руси нынче весело?!
  
  
  
   Тризна
  
   Ночка тёмная в окно постучалась,
   Не спалось в ту ночку мне, не дремалось,
   Не курилось, не пилось, как вначале...
   Ветры буйные чубами качали.
  
   Из казачьего они, видно, краю,
   Только песни в том краю отзвучали,
   Заржавела сталь клинков без работы,
   Из Чечни привозят груз всё "двухсотый".
  
   Помяни своих сынов, мать-отчизна,
   На кургане на степном справь им тризну,
   Чаша горькая пошла чтоб по кругу,
   Чтобы били злей врага мои други,
  
   Сберегли чтоб честь страны командиры,
   Чтобы справились с бедой мы всем миром,
   Чтобы Русь, как дуб могучий, крепчала...
   Спелась песня.
   Зачинай, брат, сначала!
  
  
  
   Родина-мать
  
   "...совесть, если и есть, молчит,
   брюхо первее".
   Зинаида Гиппиус
  
   Догнивают останки империи,
   Разлагается родины труп.
   Помнишь, мама, как в совесть мы верили,
   На которую нынче плюют
   Всероссийские новые хамы,
   Что страну промотали за так.
   Только то и отрадно, что мама
   Не увидела этот бардак!
  
  
  
   Прощальная песня
  
   Не привык копаться в судьбе своей:
   Что там было и как там было?
   Сколько в небе пропало птиц-журавлей,
   Сколько рыбок златых уплыло?
  
   Ничего не скопил до судного дня,
   Был свободнее ветра в поле.
   ...Кто направо пошёл - потерял коня,
   Такова, видать, Божья воля.
  
   Так начертано, видно, на камне том:
   Быть мне, добру молодцу, - биту!
   А коль грянет срок - в лучший мир уйдём,
   Будем с жизнью-злодейкой квиты.
  
   Ничего не возьмём из земных чудес,
   Только медную в гроб монету,
   Только душу, да выпавший в жизни крест,
   Да прощальную песню эту.
  
  
  
   Зов
  
   Чудит, чудит погода, что ни год,
   Всё злее и навязчивее зимы,
   А знойным летом всё наоборот:
   Все стонут,
   Пеклом солнечным палимы.
  
   Такого раньше не припомню я,
   Чтоб так природа измывалась люто.
   Неужто мстит рассерженно земля
   Бездумно похозяйничавшим людям?
  
   Неужто прав пророков строгий глас,
   И час пробил последних дней до срока?
   Следит, следит за нами Божий глаз,
   Объяло мир всевидящее око.
  
   И чаша не колеблется весов...
   И что в итоге зримом пересилит?
   Но слышу я из недр славянства зов:
   "Воспрянь, воспрянь
   И мир спаси, Россия!"
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"