"Отвечал ангел: "Иногда власть отнимается у добрых ради прегрешений
подданных, ибо плохие не заслуживают иметь хороших правителей..."
(Видение Тнугдала)
Содержание
Пролог
Часть первая
1. НЛО.
2. В гостиничном домике.
3. Царский сын.
4. Дискотека.
5. Голова.
6. Катастрофа.
7. Мертвые души.
8. В преисподней.
9. Беллер выпущен из Ада.
10. Голгофа маньяка Чертило.
11. Сумасшедший дом.
12. Искушение Ивана.
13. Морозко.
14. Взятка.
15. Конкурс красоты.
16. Шабаш.
Часть вторая
1. Заколдованный город.
2. Пришельцы из Космоса.
3. На большой муромской дороге.
4. Призрак бродит...
5. Президент Бокий.
6. Богатырёв и Вика.
7. Путевые заметки с Тайваня, или Дунькин клуб.
(Отрывок из романа Ивана Богатырёва)
8. Поэтическое общежитие.
9. Опять чертовщина.
10. Сон.
11. Псих.
12. Разговор с антихристом.
Часть третья
1. Пророк нашего времени.
2. Дитя Застоя.
3. Смерть.
4. Дьявольская статья.
5. Двое с того света, или За что убивают ёжиков?
6. Барнаульский в Израиле.
7. Охота на вепря.
8. Вальпургиева ночь.
9. Крестный ход революции.
10. Крысы.
11. "Бунтовщик хуже Пугачёва".
12. Под дубинками омоновцев.
13. Табачный бунт.
14. Страшная ночь в троллейбусном депо.
15. Муха допился.
16. Полтергейст.
17. Убийство Кощея Бессмертного.
18. Падение стольного града.
Баба-Яга и разбитое корыто.
(Вместо эпилога)
Пролог
Прежде чем приступить непосредственно к роману, мне бы хотелось поделиться с читателем предысторией этого удивительного произведения. Дело в том, что в основу его легла рукопись некоего талантливого русского писателя, подлинную фамилию которого мы, по ряду независящих от нас причин, не приводим, - в книге он именуется Иваном Богатырёвым. До недавнего времени писатель этот проживал в Соединенных Штатах Америки, - хорошо известен зарубежной читающей публике; книги его широко публикуются в США, переведены на многие языки мира. В нашей стране, к сожалению, он не издавался ни разу. Единственная попытка напечататься окончилась для него мало того, что безрезультатно, но даже плачевно.
Какие только организации не занимались его первым произведением, сочиненным еще в годы ранней юности. Рукопись читали редакторы различных толстых и тонких журналов, рецензенты областных и республиканских издательств, руководители литературных групп и литературные консультанты газет и периферийных отделений Союза писателей; к делу, наконец, подключились КГБ, следственная часть прокуратуры, психиатрическая лечебница... Все только разводили в недоумении руками...
За время своих мытарств и оббивания порогов различных бюрократических инстанций писатель поседел, постарел, получил два инфаркта и так далее, но, увы, книгу пробить ему так и не удалось. Он неоднократно исправлял свою рукопись, переписывал, в отчаянии уничтожал и затем восстанавливал заново. Доподлинно известно, что последнего, окончательного варианта текста не сохранилось. Писатель уехал за рубеж без своего романа. Где задержался окончательный вариант, никто не знает. В архиве ли Комитета Госбезопасности, в корзине ли какого-нибудь столичного издательства, либо ещё где - бог его знает...
Но, к счастью, у меня в разное время и при различных обстоятельствах оказались некоторые из черновиков этой несчастливой рукописи. Даже, можно сказать, вся рукопись за исключением некоторых купюр, пострадавших от времени, мышей, либо сырости. В свое время мы были очень дружны с писателем, - учились в одной школе и даже в армию призывались одновременно: я, правда, отслужил полный срок, а писателя комиссовали. Он очень переживал по поводу увиденных им в небе неподалеку от города Лугачёвска... Впрочем, о том, что однажды увидел прототип писателя Ваня Богатырёв вы узнаете из самого романа. Скажем только, что встреча эта явилась для него роковой, после чего и начались все его несчастья и невезения, приведшие его в конце концов и в кабинет следователя КГБ, и в психиатрическую лечебницу...
После отъезда писателя за границу, я долго не решался что-либо предпринять с его рукописью: одно время, каюсь, даже позабыл о ней, занятый устройством своих собственных дел. По истечении же некоторого срока, а точнее десяти лет, выяснилось через четвертых лиц, что писатель в США произвел головокружительную карьеру, богат, и ожидает полное собрание своих сочинений в тридцати трех томах. Собрание вскоре не замедлило явиться в лице первых двух томов, представлявших бог весть какой по счету вариант известного уже читателю романа, а если быть достаточно точным, то это был, скорее всего, почти что отдельный роман, написанный как бы по мотивам первого. Так или иначе, с нашим сочинением он не может вступать ни в малейшее сравнение.
Обнаружив таким образом затерявшийся след писателя, я вдруг решил попытать счастья и пробить его старую, всеми забытую рукопись. Добросовестно извлекши ее с чердака, где она перед тем пылилась, я промучился с нею более года, тщательно редактируя и обтачивая язык. Прежде всего, мне не приглянулась композиция романа и я напрочь ее перекроил, водружая последние главы в самое начало, а первые и середину отбрасывая на галерку. Я заменил некоторые фамилии, названия городов и улиц, завуалировал достаточно острые места, а некоторые, наоборот, усилил. Более того, объем рукописи мне показался до того гро-моздким и неповоротливым, что я опустил добрую треть, но в особых случаях, для связи, сочинял совершенно новые главы.
В конце концов у меня получилась почти самостоятельная книга, связанная с рукописью писателя разве что общей темой. Ставить под этим винегретом фамилию подлинного автора, значило бы несколько грешить против истины, да, вдобавок, - обрекать роман на новое поражение ввиду того, что у нас до сих пор не хотят и слышать имени этого скандального писателя.
Писатель вскоре скоропостижно скончался в Нью-Йорке и руки у меня, таким образом, окончательно развязались. Итак, изменив название и переделав первое лицо, от которого велось повествование, на третье, мы представляем на суд читателя этот замечательный во всех отношениях роман. В добрый путь, уважаемый читатель! Уверяю, - ты не пожалеешь о потраченном времени.
Издатель.
Часть первая
1. НЛО
- А вы знаете, в Китае снежного человека нашли!.. На прошлой неделе, - сделал новую неуклюжую попытку завязать разговор добродушный, пышущий здоровьем толстячок с огромной лысиной во всю голову. Ондатровую шапку он держал на коленях, поминутно стряхивая с нее какой-то невидимый глазу сор.
Вася Ветров, вожак лугачёвского комсомола, только кивнул головой в знак того, что сообщение услышано и со скучающей миной уставился в иллюминатор, за которым проплывали перистые облака. Разговаривать ему совсем не хотелось.
Сосед неодобрительно хмыкнул и затих. Но ненадолго. Вскоре он с той же фразой обращался к проплывавшей мимо красавице стюардессе:
- А вы знаете, в Китае снежного человека нашли...
Вася поморщился. Его начинал раздражать докучливый пассажир.
За стеклом иллюминатора по-прежнему клубились облака да садилось закатное солнце. Ровный гул двигателей мерно наполнял притихший салон, убаюкивая пассажиров. Все было обыденно и скучно. Ничто не предвещало появления загадочного предмета, вынырнувшего вдруг из белой туманности.
Вася вздрогнул и похолодел. Вздрогнули и другие пассажиры, глядевшие в этот момент в иллюминаторы. Наперерез самолету летел неопознанный летающий объект, или попросту - летающая тарелка! Да, да, самая обыкновенная летающая тарелка.
Кто-то испустил отчаянный вопль, пораженный появлением загадочного небесного тела, кто-то схватился за фотокамеру.
- Э-э-э, не зря в Китае снежного человека нашли! - победоносно объявил лысый толстячок, сосед Васи Ветрова, поднимая вверх указательный палец.
Вася для чего-то рванул с головы шапку и гаркнул в припадке дикого отчаянного восторга:
- Летит!..
- Кто летит? - недоуменно спрашивали встревоженные пассажиры левого ряда и вытягивали по-гусиному шеи, силясь рассмотреть что-либо за спинами пассажиров правого ряда. Самые лю-бопытные покинули кресла.
- Бачьте, бачьте, люди добры, мабуть хата лэтыть! - возвещал кто-то с южночудовским выговором.
Вася Ветров сморгнул, пытаясь прогнать видение. Ему тоже на секунду показалось, что "тарелка" (расплывчатый облакообразный предмет серого цвета) и впрямь напоминает по своей конфигурации деревенскую избу! Но это только так показалось. Серая туманность в тот же миг сгустилась, уплотнилась, приняла вытянутую форму, окрасилась в бело-голубой цвет; и вот уже рядом с ними летел точно такой же воздушный лайнер чудовского Аэрофлота. Даже с таким же номерным знаком на борту. Но на номер никто, естественно, не обратил внимания.
Кто-то впереди по салону повторил это же слово, только с вопросительной интонацией. Вася Ветров и сам видел, что чудеса и, снова с усилием сморгнув, нахлобучил на голову шапку. Но ничего не помогало. Это был не сон и не галлюцинация! За бортом ровно гудящего самолета, в каких-нибудь пятистах метрах по курсу, летел оборотень. В иллюминаторах его сновали какие-то тени...
В салоне появилась растерянная стюардесса.
- Уважаемые товарищи пассажиры!..
По тому как нервно дергался ее красивый рот и рвался голос Вася понял, что дело дрянь и похолодел. До Лугачёвска оставалось еще полчаса лету.
В салоне вдруг громко заплакал ребенок. Стюардесса продолжала что-то путанно объяснять насмерть перепуганным пассажирам...
"Хоть бы скорей уже!.. заканчивалось всё", - с содроганием думал Ветров, вынимая из кармана пачку "Явы", купленную перед отлетом в Чудове, и закуривая напоследок. Вася летел со съезда комсомола, только что закончившегося в столице.
НЛО исчез так же внезапно, как и появился. Все вздохнули с облегчением. На Васю зашикали.
- Курит сидит... Чай не в конюшне!
Снова продолжалась жизнь, и Ветрову ничего не оставалось, как затушить сигарету. Гражданин с лысиной во всю голову, сосед Ветрова, начал отчего-то икать. Звонко. На весь салон.
- Испугаться надо, - посоветовал ему Вася и взглянул на соблазнительную ножку стюардессы, затянутую в чёрный капрон...
Стюардесса что-то говорила о высоте, скорости, времени прибытия и прочей чепухе, неизменно входящей в скучный аэрофлотовский сервис. Потом она ушла, и мужчины проводили ее долгими внимательными взглядами. Толстый пассажир тщетно пытался избавиться от икоты. А Вася снова заглянул в иллюминатор...
Каково же было его удивление и даже ужас, когда он увидел там, на прежнем месте, новую летающую тарелку! На этот раз всем показалось, что "тарелка" чем-то смахивает на воздушную колесницу с белыми крылатыми рысаками в упряжке. Но все это было так смутно различимо в плотной гуще облаков и в быстро сгущающихся сумерках, что вполне можно было приписать все обыкновенному обману зрения.
Толстый лысый пассажир перестал икать, вперившись оком в новое привидение. Давешний ребенок не успел еще вновь расплакаться, и дрожащая стюардесса не соблаговолила снова выглянуть из пилотской кабины, как загадочный предмет испарился, и теперь уже Вася, в третий раз сморгнув, в отчаянии выкрикнул:
- Чудеса!..
Через две недели сообщение о случившемся промелькнуло в местной и центральной прессе. Сведения причем были самые разноречивые. Так одна сельская районка писала, поместив над корреспонденцией интригующий заголовок: "Летающие тарелки над Мещёрой!", - что такого-то декабря тысяча девятьсот такого-то года, во столько-то часов по столичному времени пассажирский авиалайнер ТУ-134 номер такой-то, следовавший по маршруту Чудов-Лугачёвск, встретился с неизвестным летательным аппаратом, подававшим какие-то непонятные световые сигналы.
Далее сообщалось, что, по словам очевидцев происшествия, космический инопланетный корабль (а это был, без сомнения, он!) имел форму двух гигантских металлических тарелок, составленных одна на другую днищами наружу. По окружности корабля находились светящиеся и беспрерывно мигающие окна-иллюминаторы. Размеры неопознанного космического корабля примерно в три раза превышали размеры авиалайнера. Быстро сгустившиеся сумерки не позволили хорошенько рассмотреть и, может быть, даже понять посылаемые с корабля сигналы, а также заснять пришельца на фотопленку. Есть предположение астрономов, что ракета прилетела с планеты Плутон...
Одна лугачёвская заводская многотиражка наоборот уверяла читателей, что "освещенные заходящим солнцем частицы несгоревшего топлива земной космической ракеты создали для экипа-жа и пассажиров такого-то рейсового самолета иллюзию того, что их сопровождает какой-то летательный аппарат причудливой формы". Ни много и ни мало!
Городская же газета "Знамя Парижской коммуны" сетовала по этому поводу, доказывая, что "изменивший по техническим причинам курс ТУ-134, бортовой номер 86458, - следовавший рейсом таким-то из Новолабинска в Муром, был ошибочно принят экипажем и пассажирами авиалайнера, летевшего из Чудова в Лугачёвск, за инопланетный космический корабль". Недоразумение будто бы быстро разрешилось...
В областной же печати и вовсе отмахивались:
"...пассажиры рейса такого-то: Чудов-Лугачёвск, такого-то числа, во столько-то часов и минут чудовского времени, оказались жертвами коллективной зрительной галлюцинации либо миража, что довольно часто происходит в пустынях и на широких просторах мировых океанов". Далее следовал целый трактат, научно обосновывающий загадочное светопреломление на такой немыслимой высоте.
В Чудове доказывали, что необычное явление было связано с очередным запуском спутника серии "Молния".
Весьма противоречивы были оценки случившегося и среди очевидцев - пассажиров ТУ-134. Одни говорили о медленно плывущей по небосводу звезде - чуть ли не Вифлеемской! - другие видели стремительно прочертивший небо огненный шар. В народе же распространилось устойчивое мнение, что всё это происки ЦРУ!..
Один ловкач из лугачёвского художественного андерграунда, некто Семен Барнаульский, даже сделал на этом немалый бизнес. Он рисовал летающие тарелки на оконном стекле, фотографировал их на фоне натуральных облаков и взлетающих самолетов, а снимки затем продавал за доллары заезжим интуристам!
"Голос Америки", "Би-Би-Си" и радиостанция "Свободная Европа" обвиняли во всем муромских разбойников, выпуская очередную политическую утку о готовящемся якобы нападении на Соединенные Штаты...
В общем, полнейший содом!
Что же послужило причиной столь разноречивых свидетельств? Но вернемся немного назад...
Если бы кто-нибудь из жителей областного города Лугачёвска оказался в то лихое время на главной площади, в ее центральной части, где располагается обширный парк отдыха, то наверняка мог бы рассмотреть в парке сквозь белую мглу и свирепую метель, во всю разыгравшуюся к вечеру, странную колесницу, как бы выкованную из льда и запряженную тройкой добрых, похожих на лебедей, крылатых коней.
Колесница стояла неподалеку от памятника Марку Крассу - "Великому патриоту земли чудовской", - как значилось на пьедестале, и из нее на снег сходили два странно одетых субъекта. Первый человек, управлявший тройкой, был молод, статен, высок. На голове имел островерхую шапку с красной бархатной тульей и черным соболиным околышем, на плечах - шубу бархатную же, шелковым кушаком опоясанную, на ногах - сапоги сафьяновые, желтые, красным узором расшитые.
Спутник его, седой, почтенный старик с бородищей - помелом и с тяжелым посохом в руке, был одет не столь нарядно: в тулуп красный, овчинный - до самого пола, - шапку овчинную да рукавицы. Старому человеку к чему красоваться?
Как только они сошли на земь, колесница враз пропала - как испарилась! Будто ее и не было. Молодой человек огляделся по сторонам и вымолвил, обращаясь к старому:
- Чудно, Мороз Иванович, дивлюсь я - как будто Лугачёвск, и как будто не он! Вон кремль, вон Володимирская башня, а посада верхнего нету.
- Немудрено, царевич, - отвечал старый, сдирая с усов сосульки, - годов чай на четыреста время опередили. Метет-то как, бог ты мой...
Молодой не расслышал, что ответил его спутник, и промолчал. Странные пришельцы ступили на площадь. Тут же пред ними возник, ослепив фарами, "железный конь" и, яростно сигналя, затормозил перед самым носом перепуганных, театрально наряженных пешеходов. Выскочивший из кабины таксист грозно замахал кулаками.
- Ослеп, дедуся, никак?! До сторонам не смотрит... И ты тоже, - перевел он взгляд на молодого, - нарядился как петух гамбургский. Стиляга!
Водитель долго бы еще возмущался, но старику это, видимо, надоело.
- Ты что, муж, белены объелся?
Лицо старого побагровело от ярости и он фыркнул, устремляя на таксиста разгневанные очи:
- Замри!
При этом он с силой стукнул своим посохом о земь. И каково же было удивление пассажиров такси, когда водитель после этих слов загадочного старика и впрямь замер как вкопанный!
Старик оборотился было к своему молодому спутнику, но тут на них прыгнул еще один "железный конь", в два раза больше первого, Иван-царевич рванул от него в сторону, дед Мороз - в другую, а когда автобус проехал, царевича старик уже не увидел.
- Вдали раздался тревожный свисток милиционера, и Морозу не оставалось ничего другого, как исчезнуть подобру-поздорову, что он и проделал с завидной резвостью. Так что на площади, подле очнувшегося таксиста, остались только следы от его пребывания.
"Иллюзионист какой-нибудь из цирка!" - решил про себя таксист и, быстро включив скорость, рванул машину по площади...
В это же время в лесу, неподалеку от Лугачёвска, происходило вот что!
Загадочный летающий объект, принявший форму ТУ-134, совершавшего рейс по маршруту Чудов - Лугачёвск, не включая огней и (что самое невероятное!) двигателей, мягко снижался в направлении вышеуказанного леса. Целые горы снега обволакивали садящийся самолет-оборотень. По небу скользил серповидный месяц. Всё было таинственно и тихо.
Самолет снизился настолько, что едва не задевал фюзеляжем верхушки столетних елей. Покружив некоторое время над лесом и отыскав внизу небольшую полянку вокруг затянутого льдом озерка, самолет вдруг ни с того ни с сего ударился о земь, как будто раненая лебедь, и сразу оборотился в избу. Избушка была, как и водится, на курьих ножках...
Скрипнула несмазанными петлями дверь, и из избы на снег спрыгнул длинный и худой старикашка, нарядно, однако, разодетый, но какой-то театральный, попахивающий нафталином, как будто только что сошел он с подмостков какого-нибудь провинциального театра, где до этого шла постановка исторической пьесы из времен правления царя Гороха. Старик живо огляделся по сторонам и присвистнул.
- Эге, да тут уж кто-то поперед нас обосновался! Слышьте там? Бабуся! Живут, говорю, здесь люди-то.
На озере действительно кто-то жил. Неподалеку от избушки на курьих ножках, за трехметровым железобетонным забором, светился желтыми окнами домик... о трех этажах! У самой калитки, обращенной к озеру, за забором же, коптило вечернее небо дымом из трубы здание немного меньше первого, бревенчатое, по-видимому, баня. Из него то и дело выскакивали голые красные мужики и такие же красные и голые девки и, пробежав через распахнутую настежь калитку, бросались в прорубь на озере. Вода в проруби шипела и дымилась, голые визжали как резаные и, пробкой вылетев из озера, вновь забегали в выпускающую клубы молочного пара баню.
- Срамотища-то какая! - сплюнул, узрев эту картину, старикашка, однако, глаз не отвел, а, наоборот, подошел еще ближе к проруби, чтобы лучше было видно выскакивающих из бани девок.
Одна из них вдруг крикнула своим подружкам, указывая на старика:
- Девчата, глядите - Кирил Кирилыч приехали! В баню Кирил Кирилыча! В баню!..
Кощей Бессмертный (а это был, без сомнения, он) не успел дать деру от них в припорошенную уже снегом избушку. Мигом окруженный густой толпой грудастых, пышущих здоровьем, раскрасневшихся на морозе молодух, он без сопротивления позволил затащить себя в предбанник и в считанные секунды был раздет наглыми девками до положения Адама.
Какой-то пожилой полнеющий мужчина в золотых очках, в римской тоге, с лавровым венком на лысом, блестящем от пота черепе подал знак бессовестным девкам, и те оставили бедного Кощея Бессмертного в покое...
2. В гостиничном домике
- Кирил Кирилыч, дружище, сколько лет, сколько зим! - ласково пропел, обращаясь к Кощею Бессмертному, мужчина в римской тоге, которая, впрочем, оказалась обыкновенной простынею. - Мы уж тебя не чаяли и увидеть! Всё обошлось в столице? Отмазался?
Кощей Бессмертный затравленно молчал, стесняясь своей наготы. Он не знал, что отвечать нахальному мужу в лавровом венке, и решил пока выждать. Колдовские чары можно было пустить в ход в любое время.
- И всё-то ты со штучками, Кирил Кирилыч, - погрозив Кощею пальцем, с улыбочкой продолжал полный мужчина. - Всё-то ты на публику работаешь! В прошлый раз на вертолете прилетел, а нынче, пожалуйста, здрасьте вам, - пешком! "Мерседес"-то свой где оставил?
Кощей Бессмертный понял, что ему задали вопрос и надо что-то ответить, но что отвечать не знал.
- Глядите, молчит, как воды в рот набрал! Смирехонький такой, скромненький. Ангел во плоти да и только! Ха-ха-ха, - неестественно, как-то ехидственно рассмеялся мужчина с венком. - А, помнится, месяц назад, на совещании в обкоме, директора шестой столовой Пупкина инфаркт хватил после премилой беседы с Кирил Кирилычем!.. Ну давай, брат, рассказывай зачем в первопрестольную вызывали? Насчет этого самого... да? С Министром разговаривал? Да ты не молчи, Кирил Кирилыч, плюнь на все! Обошлось и ладно, бог с ними, с деньгами, еще наживешь.
- А признайся, тысяч десять, небось, отвалил? Как пить дать - десять тысяч, а то и все пятнадцать... А мы тут грешным делом уж того... передачу тебе собирать хотели. Шучу, шучу, дружище! Куда ж мы без тебя-то? Просто сироты да и только, душа Кирил Кирилыч!.. А похудел-то ты, гляжу, страсть! Переволновался, болезный. В прокуратуру ничего, не вызывали?.. Ну ладно, ладно, пронесло, значит.
Кощей Бессмертный слушал все это с затаенным испугом, ровным счетом ни черта не понимая, но не перечил лысому гражданину в золотых очках и лавровом венке. История обещала быть занимательной, а Кощей, как известно, был падок на всякого рода приключения и авантюры. К тому же безумно любил риск, благо собственной жизни его почти ничего не угрожало, так как смерть Кощеева была далеко, за тридевять земель, в тридесятом государстве. Кто видел, рассказывают, что стоит будто бы за морем столетний дуб, под дубом сундук, в сундуке заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце - смерть Кощея...
Муж в лавровом венке продолжал изрекать загадочные вопросы, на кои, впрочем, совсем не требовалось ответов, потому что они, видимо, уже заранее были известны спрашивающему.
К ним подошло еще несколько человек. Один низенький, толстый, как поросенок, и красный, как рак, с грудями, свисающими, как у женщины, когда она снимет бюстгальтер; другой нормального роста, но с брюшком и золотыми коронками во рту; третий высокий и до того волосатый, что издали было не разобрать - то ли это у него волосы, то ли мохеровое трико.
Голые девки принесли холодное со льдом пиво в пропотелых насквозь бокалах, водку, ветчину и лимоны. Поставили все это на стол в предбаннике, отошли в сторону и, схватившись за руки, закружились в диком стремительном хороводе, выкрикивая пьяными голосами нецензурные частушки.
Полный человек в тоге и лавровой венке расплылся в самодовольной улыбке, царственным жестом пригласил всех к столу.
- Ты уж извини, Кирил Кирилыч, - мы уже пропустили по одной с пару. Придется тебе наверстывать.
Кощей Бессмертный тяпнул целый стакан водки и послушно полез вместе со всеми в парилку. Голые хохочущие девки разложили их на лавках и, поддав пару, принялись жестоко, с наслаждением пороть березовыми вениками...
Здесь, думаю, следует на некоторое время прервать повествование и разъяснить вышеописанное происшествие.
Дело в том, что Кощей Бессмертный оказался как две капли воды похожим на Кирил Кирилыча Капустина - весьма уважаемого в областном городе Лугачёвске человека.
Свою трудовую деятельность Кирил Кирилыч начинал поваром после окончания кулинарного училища. Работал не где-нибудь, а в самом престижном ресторане города - "Мещёра". Потом как-то так получилось, - поступил в столичный институт. Велика, видно, была тяга к совершенству, к моральному возвышению, так сказать. Как-то так устроилось, что успешно институт окончил, хоть на сессиях почти не бывал и даже на выпускные экзамены не явился. Зато имел тесное и приятное знакомство с деканом своего факультета доцентом Семеном Светозаровичем Синькиным, который регулярно, каждый семестр, получал из города Лугачёвска денежные переводы.
Как-то так незаметно, будучи еще в "льготном" рабочем классе, пролез Кирил Кирилыч и в партию, созданную бессмертным вождем мирового пролетариата. Проявил, как водится, организаторские способности и принципиальность, получил магазинишко в сельской местности, потом, глядишь, перебрался в город. Близко сошелся с Дорофеем Евграфовичем Бовой (мужчиной в лавровом венке и тоге) - первым человеком в городе Лугачёвске. Стал председателем потребительского общества.
Незадолго перед тем был вызван срочно в Чудов и пропал. Одни говорили, что сидит, другие - отдыхает в Ялте.
Хорошо пропарившись, с пылающими от березы багровыми ягодицами, снова гогочущей оравой выскочили на мороз. Потом опять пили водку, парились в сауне, резвились в прозрачном, облицованном голубым кафелем, бассейне.
По истечении всех этих процедур оделись и направились к гостиничному домику - трехэтажному особняку белого мрамора - загородной резиденции Дорофея Евграфовича Бовы. Он оказался одет в роскошную шубу и шапку - всё из палевой норки. Вокруг шеи носил цветастый мохеровый шарф, вздымающийся над воротником шубы подобно пивной пене. Низенький толстый, как поросенок, гражданин, которого звали Савелий Петрович Лупу и который был правой рукой Дорофея Евграфовича, облачился во французскую дубленку и в канадскую ондатровую шапку. Мужчина с брюшком и с золотыми коронками, отчего при улыбке казалось, будто он проглотил солнце - был в милицейской шинели. Высокий волосатый субъект, который являлся левой рукой Бовы, щеголял в каракулевом пальто и в шапке, как у Хрущёва. Остальные, по-видимому, не столь значительные персоны, были кто в чем: тут мелькали зимние и не зимние пальто, меховые и не меховые куртки, милицейские и не милицейские шинели...
Как мне кажется, следует подробнее остановиться на внутреннем убранстве этого замечательного во всех отношениях чуда областной архитектуры, безжалостно вырубившего из лугачёвского бюджета кругленькую сумму в 500 тысяч рублей старыми деньгами.
Особняк Дорофея Евграфовича Бовы внутри имел прекрасные фешенебельные апартаменты, отдыхать в коих было бы не зазорно даже и самому Министру; располагал игровыми комнатами с японскими игровыми автоматами, как сором, был напичкан цветными телевизорами, холодильниками и всевозможными барами. Многочисленные номера были уставлены дорогостоящей мебелью, повсюду зеркально блестел паркет, по которому можно было кататься как на коньках, стены и лестничные марши густо усеивали тяжелые туши текинских и азербайджанских ковров. Мало того, в гостином зале была установлена дьявольски дорогая стереоаппаратура, а внизу, в холле, располагался видеосалон с умопомрачительной видеотекой из Феллини, Бертолуччи, Сёхэй Имамуры, Копполы, Бергмана и Тарковского. Не говоря уже о всевозможных "Челюстях", "Корридах любви", "Роботах-убийцах", "Жутких городах", "Рэмбо" и "Красных рассветах".
За сим великолепием гостиничного домика круглосуточно присматривала и блюла строгий порядок дюжина человек обслуги, употреблявшая более пятидесяти тысяч рублей в год на предмет собственного жалования. Одно слово - особнячок выходил золотым, если не платиновым!
Явившись в гостиничный домик, все расположились на первом этаже, в холле, и, пока на втором этаже, в гостином зале, накрывался стол, занялись просмотром видео. Кощей Бессмертный был поражен невиданным зрелищем. В течение всего фильма он поочередно то краснел, то бледнел, то привскакивал вдруг с места от неописуемого восторга. На экране голые до безобразия мужики и бабы делали черт знает что, - что и в голову-то не придет проделывать нормальным людям. Внешне это здорово напоминало змеиные свадьбы, когда гады с шипением, по несколько особей сразу, сплетаются в сплошной извивающийся мерзкий клубок, а затем, получив друг от друга, что требуется, с шипением же расползаются между камнями.
Другие, видя такую его реакцию, весело подмигивали Кощею и посмеивались.
- Что, брат, Кирил Кирилыч, проняло никак? Зацепило? Это что... Погоди, скоро не то увидишь! Это так - картинки... Эх-хе-хе-хе, а на третий этаж не желаешь ли?..
Весь секрет в том, что третий этаж загородного коттеджа Дорофея Евграфовича Бовы был занят неофициальным домом терпимости, который наряду с баней, видео и богатейшим банкетом с музыкой и цыганами входил в обязательный комплекс сервиса для высокопоставленных гостей из столицы.
Пользовались всеми удовольствиями чудо-домика и свои, лугачёвские, с той лишь разницей, что всё это лучшие люда замечательного города Лугачевска оплачивали "подарками" Дорофею Евграфовичу, когда как вышестоящие гости, наоборот, одаривались всем этим, так сказать, бескорыстно.
Между тем, не досмотрев до конца секс-программы, гости вдруг сильно засуетились, разом защелкали портфелями и дипломатами, зажужжали молниями сумок, захлопали ожиревшими на легких хлебах бумажниками и портмоне. Оттуда извлекались на свет божий прямоугольные, хрустящие в алчных пальцах разноцветные пачки кредиток с умным лобастым лысым человеком на лицевой стороне, некогда завоевавшим для этих почтенных людей почетное право так чудесно проводить свое рабочее и нерабочее время. Из этих тяжелых, немного шершавых на ощупь, бумажных кирпичей каждый сооружал подле себя на журнальном столике дом, размеры которого прямо пропорционально зависели от материального достатка хозяина. Чем выше к потолку вздымалось бумажное здание, тем большим весом и положением в городе Лугачёвске обладал своеобразный строитель. У самых значительных лиц, пребывавших на самой верхотуре городской иерархии, выходили не то что просто дома, но целые небоскребы.
Один только Кощей Бессмертный, в силу полнейшего неведения, не выстраивал здания. На него опять покосились. По холлу, как смерч по Японскому морю, пронеслось страдное слово: "обанкротился!"
Когда со второго этажа спустился распоряжавшийся приготовлениями к банкету Дорофей Евграфович Бова, видео выключили, каждый встал подле своего сооружения и начался сбор "подарков". На Кощея пахнуло старинным чудовским духом периода расцвета Древней Чуди, когда таким же макаром великие князья собирали дань со своих вассалов.
Когда очередь подобралась к Кощею Бессмертному, Бова несколько растерялся.
- Кирил Кирилыч, ты что же это, душа, не при деньгах нынче? Никак запамятовал, брат, что у моей супруги Аглаиды Еремеевны сегодня день ангела? Мы ведь, кажется, заблаговременно, еще летом, всех персонально уведомили. А то гляди, Кирил Кирилыч, коли не справляешься... на твое место давно уж Модест Акакиевич метит!
С этими словами он оборотился к толпе данников, поискал кого-то глазами, нашел и спросил:
- Что, Модест Акакиевич, не засиделся ли ты на своем пищекомбинате? Потребительское общество потянешь?
- Так что, как вашей душе будут угодно... А мы завсегда, то ись... - невнятно забормотал вспыхнувший от радости Модест Акакиевич.
- Вот видишь, душа, Кирил Кирилыч, - укоризненно покачал головою Бова, - незаменимых людей на этом свете нет. Так что не жмись, поройся в своей мошне... Знаю, знаю, брат, что Чудов много съел, да что ж поделаешь... Штуки две отдай. Знаю, больше нет, а две тысчонки наскреби, брат, наскреби!
Кощей Бессмертный понял, что у него требуют денег, но по своей невообразимой природной скупости стал отнекиваться, в результате чего впервые за весь вечер заговорил:
- Нету злата-серебра, великодушный князь! Обнищал, грешный, начисто. Хоть казни - ничего нетути!.. К тому же женитьбу затеял на непорочной дщери людской Василисе Премудрой - кругом одни расходы.
По холлу, как ветер, пронеслось: "Ишь ты - жеребец старый!"
Услыхав о свадьбе, Дорофей Евграфович тут же оттаял душой и вызвался быть свидетелем. Он вообще страшно обожал всякого рода праздники, торжества, обряды и так далее, будь то знаменательные даты, юбилеи, дни рождения, свадьбы, крестины, проводы в армию, присвоения ученых степеней, судебные процессы или, наконец, похороны. Во всех случаях Бова любил разыграть роль этакого благодетеля, - чуть ли не полубога, который может решительно все. Он одаривал простых смертных деньгами и дорогими безделушками, повышал в должности, а если дело касалось погон, - то и в звании, выбивал в Чудове звезды и ордена, а в области - медали и почетные грамоты, распределял квартиры, устраивал детские сады, зачислял в институты, выручал от армии, пробивал машины и лучшие места на кладбище, доставал японские унитазы и датское баночное пиво, спасал от решетки и, наоборот, сажал. Короче, казнил и миловал...
Тут же, не откладывая дела в долгий ящик, сговорились о дне регистрации, которую по предложению Кощея Бессмертного решили произвести на Рождество Христово (на святки), то есть через три дня по старому стилю. Причем Кощей, то бишь новоиспеченный Кирил Кирилыч настоял одновременно и на венчании, в церкви. И не в простой церкви, а в старинном соборе, что как памятник чудом сохранился в пугачевском кремле. Не вдаваясь в подоплеку подобной блажи, Дорофей Евграфович обещал все устроить.
Затем шумной бестолковой гурьбой все поспешили на второй этаж, где уже начинала играть музыка и было все готово к банкету.
3. Царский сын
На том же самом самолете, на котором летел из Чудова лидер лугачёвского комсомола Вася Ветров, возвращался в свою воинскую часть из отпуска и герой нашего романа бравый солдат Иван Богатырёв.
Прекрасный бело-голубой лайнер гражданской авиации наконец-то приземлился в пугачёвском аэропорту. Приземлился цел и невредим вопреки всем дурным и недурным приметам, повинуясь удивительным законам физики, механики и аэродинамики.
Ваня Богатырёв вместе со всеми с облегчением вздохнул, утер холодный пот со лба и покинул свое неуютное пристанище, дабы никогда уже по своей воле в него не возвращаться.
Тот, кто ни разу в жизни не отрывался от матушки-земли более, чем это требуется для срывания яблок в соседском саду, не поймет этого святого чувства... Когда, взвившись под облака и даже - в самые облака, в утробе ненадежного, гудящего алюминиевого сооружения, - с таким жаром раскаиваешься в содеянном, как если бы, к примеру, раскаивался висельник в совершенном уже самоубийстве! Когда цена собственной жизни подскакивает вдруг до такой головокружительной отметки, что - ничто уже становятся все сокровища мира - и доволен, если останешься голым, - лишь бы только остаться! Когда в какую-то черную дыру враз обрывается в тебе всё человеческое и на мохнатые задние лапы встает огромный животный ужас, готовый растоптать в пух и прах все живое и неживое. Когда, обморочно глядя в иллюминатор, даешь такие обеты смирения и послушания, каковые не снились и знаменитым отшельникам прошлого, щеголявшим в тяжелых веригах и спавшим в гробах, изъеденных могильными червями, как сито! Когда начинаешь верить не то чтобы просто в Бога или, скажем, дьявола, но - во всё сразу, включая Аллаха, Будду, Кришну, Осириса, Аттиса, Яхве, Иегову, Нептуна, Марса, Стрибога, Перуна и даже Ярилу. Когда наконец, долетев благополучно до места, - так страшно зарекаешься не совершать более ничего подобного, как, наверное, коза не зарекалась лакомиться капустой!..
Выйдя из здания аэровокзала, Ваня Богатырёв дождался на остановке рейсового автобуса и поехал в свою воинскую часть, так как больше ехать в этом холодном, заснеженном городе ему было некуда. Всю дорогу Ивана не покидала навязчивая мысль об увиденном несколько времени назад НЛО. Он пребывал в полнейшей эйфории и страшно жаждал поделиться переполнявшими его впечатлениями хотя бы вот с этой курносой - в сетчатых черных чулках или колготках, выглядывающих из-под короткой расклешенной шубки.
- Девушка, а вы знаете, я нынче летающую тарелку видел! Вот как вас сейчас... На деревенскую избу похожа...
- Сам на это похож, хам! - Девушка обиделась и, поджав губки, перешла на переднюю площадку.
"Эх, подумала, что пристаю, глупенькая! Видела б она, что я видел!.. Но кому же рассказать? Может, вот этому, в дубленке..."
- Дружище, ты знаешь...
- Знаю. Есть. Пожалуйста! - парень в дубленке - под казачью, с фирменным дипломатом, протягивал Ивану красный пятикопеечный абонементный талон.
Богатырёв от талончика вежливо отказался ввиду того, что за него уже заплатил министр обороны, но рассказывать дубленке передумал. Решил потерпеть до воинской части, благо ехать оставалось совсем ничего.
Выскочив на своей остановке, рядовой Богатырёв прежде всего с опаской оглядел пустую, как вымершую, улицу с голыми заиндевевшими деревьями, похожими на морские кораллы, не надел нигде патруля и немного успокоился. Встреча с патрулем не предвещала ему ничего хорошего, так как пребывая дома, в отпуске, Ваня успел, в целях подготовки к будущему дембелю, проделать нечто выходящее за рамки воинского устава со своей формой. Прежде всего он обрезал подошву, набил каблук и погладил утюгом ботинки, в результате чего они из неповоротливых, тупых увальней превратились в юркие остроносые лодочки. Ваня ушил и расклешил брюки, подрезал и начесал металлической щеткой шинель, покрасил фиолетовой пастой от шариковой авторучки шапку-ушанку. Так что любо-дорого было посмотреть на солдата, - не то что на какое-нибудь явление Иисуса народу в длиннющей, как поповская ряса, "кавалерийской" шинели, в брюках-дудочкой и гигантских, чернокожих ботинках-гадах, - наряженного, как того требует воинский устав...
Быстро преодолев несколько заснеженных городских кварталов, Иван для краткости пути свернул в знакомый проходной двор и миновал бы его без особых осложнений, если бы не неожиданное препятствие.
Впереди, под аркой дома, в которой горел, раскачиваясь на ветру, чахоточный фонарь, отбрасывающий на большой сугроб робкие полоски света, стояло четыре человека. Трое из них курило, расположившись кольцом вокруг четвертого - молодого рослого парня, наряженного в дорогую соболью шапку, исполненную в старинном чудовском стиле на манер шапки Владимира Мономаха, в шубу голубого бархата собольим мехом внутрь и в желтые сафьяновые сапоги с загнутыми вверх носками...
Вспомнил, читатель? Да это же Иван-царевич, прилетевший на главную площадь Лугачёвска вместе с дедом Морозом! Да, да - тот самый...
Четверо премило беседовали между собой, разговор шел об одежде.
- Так ты снимешь дубленку, шапку и сапоги или тебя пером пощекотить? - спрашивали у Ивана-царевича.
- Прочь, смерды, я сын царский! - отвечал последний и пытался выбраться из зловещего треугольника, но ему не позволяли.
- Чувак, последний раз предупреждаю, снимай дубленку, худо будет! - говорил высокий, тощий, красноносый детина, угрожающе шаря правой рукой в кармане своих штанов, где, вероятно, лежал ножик.
- Молчи, тать, на дыбу захотел? Батогов давно не отведывал? - горячился Иван-царевич. - За меня вас всех четвертуют, дайте только срок, презренные! Все в разбойном приказе будете.
- Да он гонщик, пацаны! Шизует... - радостно сообщил другой жлоб, глядя во все глаза на Ивана, и посоветовал главарю:
- Фикса, вломи шизику промеж глаз, чтоб копыта кверху задрал, он без этого, как без пряника!
Долговязый худой, как скелет, Фикса оказался в затруднительном положении. С одной стороны он видел, что жертва упорствует и следует предпринять решительные меры, с другой стороны побаивался что-либо предпринимать, так как обычно привык иметь дело только с пугливыми девчонками-школьницами и прочим истеричным слабым женским полом, безропотно отдававшим всё, что у них ни потребуешь.
Эх, улица, улица - горькая действительность всех без исключения чудовских городов и весей. Известны мне твои вековые жестокие нравы, когда бьются кольями стенка на стенку или стенкой - на одного. Когда бьют только лишь за то, что живешь не на той улице или не в том квартале. Бьют за то, что городской или за то, что деревенский, за то, что учишься в СПТУ или в речном училище, за то, что "плуг" или стиляга, кацап иди хохол, за то, что бреешься или носишь усы, стрижешься или отпускаешь волосы, за то, что не так посмотрел или не то подумал, за то, наконец, что дышишь чужим воздухом и, вообще, - живешь на белом свете!
А добавить сюда разливанное море спиртных напитков, вливающееся ежедневно в утробы благодарных чудовцев и распаляющее и без того кипящие страсти. Да баб, из-за которых нередко щедро вышибаются передние клыки и задние коренные зубы, напрочь перебиваются переносицы и умело, кухонными ножами, пронзаются животы, печенки и легкие...
Да разве сравнится со всеми этими ужасами какой-нибудь там Сан-Франциско со своей хваленой мафией, - чем планомерно, из года в год, пугают средства массовой информации доверчивого чудовского обывателя?! Ничуть не сравнится! Уверяю тебя, дорогой читатель, - лучше попасть в лапы американских мафиози, или позволить индейцам снять с себя скальп, чем оказаться в традиционной чудовской подворотне с глазу на глаз с тремя жлобами!..
Между тем, видя такое дело, Иван Богатырёв решил попытаться помочь несчастному Ивану-царевичу. В части он успешно занимался спортом и сейчас запросто взял на себя двоих хулиганов: главаря Фиксу и другого, в клетчатом пальто и зеленой, пышной, похожей на мохеровую, фуражке. Он положил за правило бить всегда первым и, кинув в снег дембельский чемодан и шапку, подбежал к клетчатому мохеровому жлобу и, широко размахнувшись, по-чудовски, врубил тому в ухо так, что подпрыгнула и стремительно спикировала в сугроб его мохеровая фуражка.
Нарисовавшийся рядом долговязый Фикса страшно махнул своей рукой или оглоблей, непонятно, но ни во что не попал. Зато Иван Богатырёв не промазал и снизу тяжелым кулаком-кувалдой протаранил его челюсть, которая сильно щелкнула и откусила кончик Фиксиного языка. Раздался оглушительный рев, каковым, может быть, в доисторические времена попавший в западню мамонт извещал об опасности своих сородичей.
Не обращая более внимания на обоих поверженных врагов, Ваня Богатырёв, раззадорившись, стремительно бросился на третьего хулигана, с которым решительно сражался на кулаках Иван-царевич. Это и погубило Ивана!.. Вернее, не его самого, а дембельский чемодан, неосмотрительно оставленный сбоку дорожки. Жлоб в клетчатом пальто, потирая красное, вздувшееся от удара ухо, кое-как поднялся на четвереньки, отыскал свою зеленую мохеровую фуражку и увидел чемодан Вани Богатырёва. Не долго думая, он схватил его под мышку и дал деру вслед за улепетывающим из подворотни Фиксой.
Обратив вспять и третьего неприятеля. Иван только тут вспомнил о своем имуществе, но было уже поздно, Жлобы с дембельским чемоданом исчезли, как приведения.
- Вот те на, чемодан, сволочи, сперли! - с досадой посетовал Ваш Богатырёв и сплюнул. - Везет как утопленнику! Съездил называется в отпуск. Всё коту под хвост!
- Не горюй, витязь, я тебя озолочу за твою услугу, - утешил солдата Иван-царевич, - первым человеком в Чудове будешь! Боярство пожалую. Лучшую вотчину во владение дам. Проси - всё, что пожелаешь исполню!
- Ну да, ты же, говоришь, сын царский, - с улыбкою, недоверчиво произнес Богатырёв. - Здорово ты эту шпану на пушку взял! Как звать-то тебя?
- Иваном все кличут, - ответил Иван-царевич.
- Вот те на, тезки значит! - искренне обрадовался Ваня Богатырёв, протягивая царевичу руку. - А где живешь?..
- Жили мы в Чудове с батюшкой. Я о ту пору дващи уж обвенчан был. Первую супругу мою, Евдокию Саблину, родитель в монастырь изволил упечь. Крут был батюшка на расправу, ой крут! Не зря, знать, нарекли его в Чуди Волком.
И приведись как-то в лето 7089 года, за неделю до Ильина дня, пожару случиться. Загорелись гостиные дворы и дворы людские, и животы многие погорели от Ильинской улицы и до крепостной стены. Такоже и монастырь Ильинский... К нощи Чертолье занялось вплоть до села Кожемякина и Заречье и Град больший.
Выгорело пол Чудова. Мы едва с батюшкой да с окольничим Ярославом Даниловичем Горбуновым, да с племянником его, стряпчим Борисом Горбуновым, да с домочадцами многими в Алексеевской слободе от напасти сей укрылись.