Виктор хорошо помнил тот день, когда их жизненные пути пересеклись. Тихое утро. День обещает быть солнечным. Он едет на дачу. Двигатель машины работает ровно - недавно перебрал. Город остался позади. Дорога прямая. Слева раскинулось поле, справа зубчатой стеной нависает лес.
Автомобиль на обочине он увидел издалека. Рядом молодой человек. Поднял руку. Подъехав ближе, Виктор рассмотрел парня лучше - застенчивый молодой человек, взгляд потерянный.
Остановился.
- Проблемы? - спросил Виктор, покидая машину.
- Да вот... - молодой человек засуетился. - Вы понимаете, случилось как-то неожиданно...
Он то заглядывал в салон, скользя расстроенным взором по панели приборов, то смотрел на Виктора, разводил руки в стороны и пытался что-то объяснить.
Наконец-то собрался с мыслями.
- Заглохла. Я в машинах-то не очень разбираюсь...
Виктор уверенно подошёл к автомобилю молодого человека. Склонился и принялся оценивающим взглядом осматривать содержимое под капотом.
- Стартёр погоняй, - попросил он.
Проблема оказалось непростой. Если бы через полчаса случайный человек посмотрел на них, то подумал бы, что проблемы у Виктора. На его лице утвердилась озабоченность. Он нервничал, покусывал губы, зло щурил глаза, постоянно курсировал между своей машиной и автомобилем парня - ходил за инструментом.
- Так, - сказал он через час безуспешных попыток завести двигатель. - Искра есть, бензонасос работает... А тебя как звать?
- Эдуард... Эдик.
- Я Виктор. Послушай, Эдик, а давай я тебя на буксир возьму. Через три километра моя дача. Там у меня полный комплект приспособ, инструментов. Починим в десять секунд.
- Я даже не знаю, как благодарить вас... - зажато улыбался Эдуард.
Прошёл час, и Эдуард с благодарностью тряс руку Виктора.
- Спасибо, Виктор, большое спасибо. Не представляю, что б я делал, если бы не вы.
Нельзя сказать, что Виктору было неприятно слушать такое, но на его лице отражалось что-то похожее на непонимание - так бывает у человека, который сделал то, что обязан был сделать, и с холодным равнодушием выслушивает положительную оценку своего труда, но решительно не приемлет излишнюю похвалу.
- Чем я могу отблагодарить вас?
- Ты кем работаешь? - спросил Виктор.
- Я учитель.
Бровь Виктора уважительно приподнялась.
- Точнее был. Учителем истории. Сейчас в кооперативе.
- И что выпускаете?
- Так... Брелоки всякие.
- Понятно.
- Давайте... я заплачу, - рука Эдуарда скользнула в карман.
Виктор громко засмеялся.
- Не надо... Вот этого не надо...
Жизнь менялась стремительно. Преобразилась страна, реабилитировали частную собственность и политических деятелей прошлого, одновременно окрашивая в чёрный цвет то, что было белым. Стране открывали новых героев. Быстро всходили упругие ростки нового российского капитализма.
А в жизни Виктора появился элемент стабильности, который нашёл своё проявление в следующем - в субботу поздним утром или в воскресенье вечером автомобиль Эдуарда притормаживал у забора дачи Виктора. Распахивалась дверь машины, резкий сигнал тревожил загородную тишину. Эдуард покидал салон и поднимал в приветствии руку. Виктор отрывал взгляд от грядок, смотрел на гостя и улыбался. У забора они встречались, ладони сходились в крепком рукопожатии.
- Зайдёшь? - спрашивал Виктор.
- Нет, время... Я на минуту.
И они начинали разговор на час, а то и два.
В жизни Эдуарда происходили перемены. Несмотря на все трудности, их можно было назвать позитивными. Обозначился устойчивый рост к благополучию. Он открыл магазин.
- А самое страшное знаешь что? - спрашивал Эдуард, делая паузу в своём пространном и глубоком монологе про жизнь вообще.
- И что?
Эдуард отвечал - проще договориться с бандитами, чем с чиновниками. Желающих сделать положительный баланс в его бизнесе отрицательным с каждым днём становится всё больше. Виктору подробно рассказывали о коварных рифах в бушующем море российской экономики конца двадцатого века.
В 95-м Эдуард пересел на 'мерседес'. Встречи у покосившегося забора продолжались.
- Хочешь, я тебе хорошую работу найду? - с чувством предлагал Эдик.
- Нет, - немного смущался Виктор. - Свою копейку я сам заработаю, чем умею.
- В том-то и дело что копейку! - наседал Эдуард.
- Нет, Эдик, спасибо... Не надо, - голос у Виктора твердел.
В 98-м, в год дефолта, Эдуард говорил у того же забора:
- Подкосило многих... Виктор, а знаешь, что самое страшное?
- И что?
- Я в долг многим в рублях дал, а договаривались, что отдадут в долларах.
Он раскрывал папку и показывал расписки.
- Почти все сейчас на нуле или в глубоком минусе. Как теперь с них стрясти? А они обижаются, когда я нажимать начинаю, некоторые зубы показывают... Эх, страна у нас! Профессионализма нет. Не умеешь делать дела, так не берись.
- Да обойдётся, - успокаивал Виктор с непонятным выражением лица.
2003 год у Эдуарда был ошеломительным. Кривая доходов пошла на вертикальный взлёт. Появлялся уже реже. Но если приезжал, то речи его короче не становились. Виктор узнавал многое о подводных финансовых потоках родного города.
- Проскунова знаешь? - спрашивал Эдуард.
- Да, - отвечал Виктор, - кто ж его не знает.
- Передачу по телевизору смотрел?
- Да, - кивал Виктор без особого интереса в глазах.
- На самом деле знаешь, как всё было? - криво улыбался Эдуард.
И через несколько минут Виктор знал такое, что многим никогда не узнать.
- А самое страшное знаешь что? - спрашивал Эдуард, озабоченно смотря на часы. - Сегодня ты наверху, а в пять минут можешь оказаться внизу...
Выражение лица у Виктора было сложное.
В 2006 году Эдуард не появлялся почти всё лето. Его чёрный автомобиль затормозил у дачи только в конце августа.
- В Москве дела у меня пошли, - рассказывал он слушающему Виктору, - а потом решил плюнуть и отдохнуть. В Париж слетали... Виктор, ты был в Париже?
Виктор усмехнулся.
- Витя, - подавался вперёд Эдуард, налегая на забор, - жизнь коротка. Хочешь, я тебе денег дам. Отдашь, когда сможешь. Хоть через год, хоть через два. Беспроцентный кредит. Выберешь страну на свой вкус, мир посмотришь.
- Не, - Виктор отводил взгляд, - без Парижа жили, не помирали и сейчас проживём.
Помолчали.
- А знаешь, что самое страшное? - вздыхал Эдуард. - Жена у меня как должное такую жизнь воспринимать начала. Давно уже. Про дочь я и не говорю...
Пролетел ещё год...
На полпути к даче Виктор увидел три автомобиля - два на обочине, а третий рядом, занял правую полосу дороги. Виктор сбавил скорость до сорока километров в час. Одна из машин милицейская. Ещё одна белая... А в третьей он узнал джип Эдуарда.
Когда до машин оставалось метров десять, Виктор ещё сбавил скорость...
На асфальте лежал человек. Двое в милицейской форме у белой машины. Три человека с бледными лицами в сторонке... Автомобили целые, ни царапины - не авария.
Человек лежал на спине. Руки раскинуты в стороны. Под головой лужа крови.
Это был Эдуард.
Трудно было сразу сказать - что же такое случилось.
Виктор надавил на газ.
Когда после поворота открылся вид на дачный посёлок, Виктор сказал тихо, самому себе:
- Эх... Эдик... А знаешь, что самое страшное?.. Мне всё равно, что там случилось с тобой... Живой ты ещё или богу душу отдал... Такими мы стали...