|
|
||
***
А.Н.Б.
Свет погас. Закрылись двери.
Ветер факел поборол.
Мир еще один потерян.
Смысл из жизни вновь ушел.
Но, назло всем высшим силам,
Победивши тьму веков,
Факел высыпал над миром
Сотни ярких угольков,
Чтобы ветер незаметно
Для себя их раздувал,
И чтоб каждый непременно
Вскоре факелом бы стал.
26 ноября 1999г.
КОРЕЙСКАЯ ЗАГАДКА
Сильного она побьет,
Мудреца задушит,
А за средним вся пойдет,
Жадно будет слушать.
(Толпа)
***
Осень задумчиво тенью ложится на бледном лице,
Взор обращая в глубокое синее небо.
Мысли о смерти она навевает, о страшном конце.
Листья кружатся в пространстве. Казалось, и мне бы
С ними лететь - ко вратам Царства Мертвых и к душам умерших.
Вихрем закружится ветер в опавшей листве,
Вдаль за собой унося миллион, миллиард облетевших
Листьев, взметнется и сгинет он прочь в синеве.
Ветви деревьев, как будто задумавшись, вслед им глядят,
Тихо зовут их обратно: Куда вы? Не надо!
...Так же, как листья, и души куда-то летят,
В воздухе тая, в глухую пору листопада.
Halloween 1997
***
Я хочу пропасть в тумане:
Раствориться и заснуть,
А затем бродить в бурьяне
И найти-таки свой путь.
Но сова сидит, не дремлет...
Не спугнуть ее, увы!
Мой котенок чутко внемлет
Звукам дальней синевы.
Из прозрачного тумана
Мерно капает вода.
Все едино, все обманно...
Вот и кот ушел туда.
Слился он со всем на свете
И исчез - его уж нет.
На траве едва приметен
От больших ботинок след.
Все деревья будто тают,
Уплывая в небосвод.
Где я, кто я - я не знаю.
Только кот меня поймет.
Июнь 1997
ДЕНЬ ИЗ ПРОШЛОГО
Вновь предо мной Москва купеческая стала:
Вон поп идет в своей длиннющей рясе,
Там воробьев столпилась в луже стая,
Здесь говорят три сплетницы о мясе.
Вот бабка в валенках сидит, уже без шубы,
И семечки прохожим предлагает.
Дрожит, колышется листва на старом дубе...
Весенний ветер по Москве сейчас гуляет.
Чуть дунул посильней - и с модниц шляпы,
Взмахнув полями, плавно улетели.
Что скажешь ты, собор Климентья папы?
Окончились ли зимние метели?
Собор стоит, задумавшись глубоко,
Настраиваясь на весенний лад.
Мне кажется - двадцатый век далёко,
А этот день был двести лет назад.
Весна 1998
***
Было время - все живое
Было счастливо вполне.
Люди ездили по морю
И катались на слоне.
А теперь... Все то же море,
Слон все так же бьет хвостом,
Но чего-то не хватает...
Где ты, старый добрый дом?
Как же хочется укрыться
В теплоте уютных стен,
Поуютнее зарыться
И забыться насовсем!
Но нельзя - неумолимо
Время гонит нас вперед,
А меж тем куда-то мимо
Жизнь идет, идет, идет...
***
Ходят гномы табунами -
Кто с лопатой, кто с киркой.
Потрясая бородами,
Тащат камня сотый слой.
Говорят, что горы злата
Добывают каждый день,
Что живут они в палатах,
Что король их - старый пень -
Возводил свои хоромы
Из алмазов... Может быть.
Знаю: там, где роют гномы,
Им ни грамма не добыть.
1997
ЗИМНИЕ ЭТЮДЫ
I
РОЖДЕННОМУ ЗИМОЙ
Снег скрипит под сапогами,
Снег спускается из неба.
Тайны ночи открывая,
Ты идешь, храня молчанье.
Сверху - темень, снизу - белый
Снег лежит. А ты в пространстве
Очень маленькая точка
Между небом и землей.
Продвигаясь дальше в темень,
Ты внезапно понимаешь,
Что такое бесконечность,
Что такое пустота.
Погрузившийся в раздумье,
Ты находишься в покое,
Лишь порою нарушают
Крики филина его.
Снег и ночь. А между ними
Есть луна. Как глаз совиный,
Одинока в черном небе,
Освещает все вокруг.
Тайна черной зимней ночи -
Что загадочней бывает?
Что других людей пугает,
А тебя - наоборот?
Если ты захочешь слушать,
Если ты способен верить,
То унылый ветер зимний
Напоет тебе мотив, -
Столь родимый и знакомый,
Столь загадочно-тоскливый,
Что невольно стынет сердце
И душа уходит в пятки.
Одиноко, жутко, страшно?
Да, быть может - для кого-то,
Для того, кто любит лето,
Кто не высунет свой нос
Из-за печки в зимний вечер.
Но ведь ты зимой родился,
Для тебя ведь снег - стихия,
Что к себе всегда зовет.
Так иди скорей, не бойся!
Слейся духом со Вселенной,
Разгадай все тайны ночи
И встречай свой новый год!
II
СТАРИК И СНЕГ
Ну вот и все - прошла зима.
Уже давно пусты дома;
Сегодня все кричат: Ура!
И веселится детвора.
А я грущу. Ведь я, старик,
Как все деды, ворчать привык.
Люблю я снег и холода,
А на дворе сейчас вода.
Все говорят - придет любовь
К тебе весной. Но вновь и вновь
Весна приходит - я один.
Едва теплится мой камин,
И сомневаюсь, что зимой
Зажгу трясущейся рукой
Его я снова - много лет
Меня уж носит белый свет.
Я не увижу больше снег.
А жаль - в теченье многих лет
Он одиночество делил
Со мной. Как рад ему я был!
Я с ним пришел на этот свет.
Он был тогда все так же сед,
Как и сейчас. Уйду один -
Теперь уж Смерть мой господин.
Похожи мы, два старика -
Главы белее молока.
Мы оба любим помолчать,
А иногда и поворчать.
Снег шел по улицам, дворам.
А я любил по вечерам
Бродить в тиши больших аллей.
Снег шел за мной из фонарей.
С ним тихо вместе мы брели,
И каждый думал о своем.
Дорожки дворники мели,
Не замечая нас. Потом
Мы расходились кто куда.
Я шел к теплу камина, в дом,
А снег, цепляя провода,
Скрывался на день за углом.
Вчера расстались навсегда.
Ну что ж! Пускай пройдут года.
Меня не будет - снег пройдет
И друга нового найдет.
1998
***
Со мной бывает иногда:
Скажу я нет - выходит да.
Пойду налево, не направо,
И виноватым станет правый.
Логично будет все, не вдруг:
Возьмешь перо - получишь пух,
Как враг придет твой старый друг
И вместо шмяк! услышишь бух!.
Добро вдруг обернется злом,
Свобода превратится в гнет,
Лед вспыхнет пламенным огнем -
И лишь любовь не пропадет.
1997
SOS
(Speech of the Old Sailor)
Слишком много женщин на земле,
А мужчин смертельно не хватает.
Женщины - погибель кораблей.
Мой Земля-кораблик утопает.
Он ко дну уходит в море слез,
Пролитых фальшиво и ненужно.
В нем лежит балласт любви и дружбы,
Купленных за сотню алых роз.
Мачты скрипом оглашают небо -
Это стон обманутых сердец.
Положить хотелось очень мне бы
Поскорей бы этому конец.
Прямота и логика, рассудок -
Все теряет смысл во взорах дам.
Вижу, что порою даже чудо
В душах их лежит как старый хлам.
Как нам быть? Попробуйте, ответьте!
Вы скажите, как нам не тужить:
С дамами - не жить на этом свете,
А без них - тем более не жить!
Уходя, воскликну: вечно будь ты
Проклято, Адамово ребро!
Без тебя порвутся счастья путы,
А с тобой и счастье не добро!
1999
***
Характер человеку богом дан,
Кому хороший, а кому плохой.
И если хочешь изменить его ты сам,
То помни, что тут страшно - не разбой,
Не драки, не грабеж, не пьянство
И даже не любовь ко всякой лжи,
А верности твой непостоянство -
Раз слово дал, так уж держи.
1994
***
Вопрос о квадратуре круга
Решал когда-то древний грек -
И что же? От сего недуга
Страдает и двадцатый век.
Он все вокруг объять спешит,
Ему двух измерений мало -
И в облике домов сквозит
Стремленье к кубатуре Шара.
Осень 1999
***
Мир завязан узлом,
Мир свернулся кольцом,
Все мы ходим по миру кругами.
Вновь теряем друзей,
Вновь находим свой дом,
Обрастаем, как мхом, двойниками.
Мы играем друг с другом,
У нас карнавал -
Мы не думаем встретиться снова.
Но нас сводит судьба,
Чтобы каждый познал
Боль удара небрежного слова.
Ну, а те, кто так нужен нам
Здесь и сейчас,
Те, за кем мы всё ходим кругами,
Тоже вечно, упорно
Преследуют нас,
По кольцу проходя вслед за нами.
Весна 2000
Колыбельная
Пять спокойствий, пять печалей
На ночь сына укачали.
К маяку пристанет шлюпка,
Если будет спать малютка,
А откроет если очи -
Шесть печалей станет ночью
И утонут в море кости...
Шесть печалей - шесть спокойствий.
2000
Отрывок из поздравления
К нам каждый год весна приходит
И песню вновь свою заводит (...)
И в дальних странах птиц кусает
За пятки голые тайком,
И вот уж пятки те сверкают
Над нами гордым косяком.
Запляшут теплые денечки
На подоконнике пустом;
На нем появятся листочки,
Коль мы его сейчас польем.
Власы пушистые раскинет
Над всё равнинами седыми,
Из чаши золото польет,
Ручьи - сапфиры голубые -
С полей непаханых совьет
И кинет в реку озорную;
Река раскроется - и тут
Вдруг из земли цветы попрут!
Сентябрь 1998; в соавторстве
Исповедь Кота Ученого
Я был в претендентах на цепь золотую.
- Зачем она мне? Не хочу, протестую! -
Сказал, но пытаются всунуть другую,
Чтоб я возгордился, что дали такую.
А я понимаю, что это - впустую.
Хлопот лишь доставит, а радость - какую?
Душевный покой или славу большую?
Неправда. Я против нее голосую!
1999
Опустошение
Опустошенье - что страшней его бывает?
Оно не тяготит, не облегчает,
Не спрашивает и не отвечает,
Но главное - оно не исчезает.
Что может принести опустошенье?
А ничего - всего лишь предрешенье.
Ни радости, ни зла, ни огорченья,
Ни скуки, ни простого облегченья.
Как небо безразличное глубоко,
Когда нет облаков в нем ни шиша,
Вот так же столь пустынна и далёка
В момент опустошения душа.
И я плыву, как айсберг в океане:
Мне холодно среди родимых душ,
Глаза бессмысленны, рука всегда в кармане,
И все мне безразлично, даже чушь.
Но вдруг на чистом небе вижу солнце.
И я осознаю опять все вновь,
Рассвет встречая светлый на оконце:
В нем есть Надежда, Вера и Любовь!
День. Наступает смена отношений
И крылья вырастают за спиной.
Взамен осталась мудрость в утешенье:
В ней будет всё, что встретилось со мной.
1997
***
Человек стоит, почти не дыша,
Слышит: за ним погоня.
Вот раздается призывный сигнал:
- В дорогу, люди! По коням!
Если он сейчас побежит,
Все его сразу услышат,
Поэтому вот ждет человек,
Стоит и почти не дышит.
Вот пронеслась кавалькада коней,
Последний лишь задержался.
Но человек это не знал
И тут же врагам попался.
В следущий раз будет он знать,
Что нужно и слышать, и видеть,
Не только ждать, но и думать не грех
И все варианты предвидеть.
1994
***
Странный мальчик стоит у реки,
Смотрит он на растаявший лед.
Не поднимет он даже руки,
Все стоит и стоит. Может, ждет?
Нет, он думает думу свою.
Он пришел не из этого мира.
Он мой друг, за него постою,
Мы с ним завтра уйдем из квартиры.
Будем жить на лугах и в лесах,
Будем спать на речном берегу,
Будем ездить верхом на ослах,
Я на лошади даже смогу.
Ворох листьев послужит подушкой,
Одеялом - вечерний закат.
И когда ощутим запах дыма над кружкой,
Мальчик только тогда будет рад.
1994
Откуда взялся Айболит
Как-то в Африке Гаврила
Повстречал одну гориллу.
Он бежал из порта Гавр,
Был известный бакалавр,
Но горилл он не встречал
И бесстрашно убежал.
Но умна была горилла:
Побежала за Гаврилой
От Заира до Египта
Меж деревьев эвкалипта.
Догнала, поцеловала
И всю правду рассказала:
Что живет она в Сан-Томе,
Муж сейчас в Сьерра-Леоне,
Сын закончил институт
И находится он тут.
Но она совсем забыла,
Что поесть хотел Гаврила!
(Он вдруг резко налетел
И чуть-чуть ее не съел!)
Быстро чаю налила,
Испекла все, что смогла,
И из их прекрасных уст
Слышен был ужасный хруст -
Даже на Мадагаскаре
Слышно было, как жевали!
Ей сказал потом Гаврила:
- Я люблю тебя, горилла!
Поезжай со мной в Париж!
- Нет, ты не уговоришь
По Европе прокатиться,
Повидать Москву и Ниццу
Африканскую гориллу.
Так ответил ей Гаврила:
- Хорошо, останусь я.
Будет тут у нас семья.
И на бреге речки Нил
Нежно он ее любил.
***
Бакалавр и обезьяны
Стали добрыми друзьями.
Насморк, сыпь, радикулит -
Все излечит, исцелит
Добрый доктор Айболит.
Звался так теперь Гаврила,
А не то, что раньше было.
Кандидатом стал наук,
У него родился внук.
А живет внучок в Заире,
В доме семьдесят четыре.
К внуку в гости приходите
И бананом угостите.
1994-1995
***
Миллиграмм и миллиметр повстречались как-то раз.
И, как водится, друг дружке прокричали пару фраз.
- Ша! - воскликнул миллиметр. - Сколько зим и сколько лет!
- А, здорово, старый друг мой, - миллиграмм ему в ответ.
- Право, что с тобой случилось? - миллиметр вскричал тут вдруг.
- Али массу недомерил, аль болеешь? Что же, друг?
- Школа тут всему помеха, - тот сердито пробурчал.
- Ах, неужто их не учат, где перрон, а где причал?
- Объясни, при чем тут школа? Что за бред несешь ты мне?
- Кто-то должен был измерить стол в длине и в ширине.
С числами он разобрался - в математике он г.е.д. Гениален, естественно, дьявол!!
А вот в физике не очень - в миллиграммах дал ответ.
Нас он сделал близнецами, только буквой ошибясь.
Ах, пожалуйста, ребенок И взрослый тоже., измеряй не торопясь!
И запомни очень крепко: мы друг другу не родня!
А не то длину измеришь, а получишь вдруг меня.
Нет, лишь сотую чего-то милли значит - только так.
Я же массу измеряю. Кто не понял, тот дурак.
1995
Любовь к электричеству
О, возлюбленный мой! Каждый вечер
Ты спешишь прибежать ко мне в дом.
Наполняешь без печки и свечек
Ты и светом его, и теплом.
За любую берешься работу...
Ты во всем мне готов подсобить:
Ты поможешь купить бегемота
Или манную кашу сварить.
Ты приносишь последние вести,
Принимаешься гладить, стирать.
Не устанешь вовеки ты: двести
Двадцать вольт напряженье опять!
Так позволь мне с тобой расплатиться -
Не люблю оставаться в долгах.
Воедино в лобзании слиться
Я с тобою желаю в мечтах.
Обниму оголенное тело -
Оболочку, где дух твой живет, -
И губами дотронусь несмело...
Тут же искра меж нами пройдет,
Я на землю свалюсь без дыханья,
Как осенний кленовый листок.
Я убита горячим лобзаньем:
Mon amour - электрический ток!
Конец 1998
Летний Сад
Любимый, снег! Крещенские морозы
Уж поджидают вновь нас за углом.
А я хочу услышать запах розы.
Давай тихонько в Летний Сад уйдем.
Вернуться в замечательное лето
Среди зимы? Возможно ли? Едва...
Там петербургским солнцем все согрето
И шелестит во всякий день листва.
Ты помнишь, повстречался император
Когда-то нам? Он там любил гулять.
А после город звался Ленинградом,
Теперь зовется Питером опять
Сквозь сотни верст по старым рельсам, шпалам
В него мы вновь прибудем из Москвы.
Нас встретят ночь с заснеженным вокзалом
И отблеск света у брегов Невы.
Забудь о времени и сбрось печать столетья!
Стряхни же снег, а то промокнешь вмиг.
Пришли. Мы стали мудрыми, как дети.
Что лучше - век любви иль только миг? -
Мы оба думаем. Но время ведь исчезло.
Остался сад и угол. А за ним
Лежат московских переулков жезлы.
Здесь всё возможно, там - границы. Убежим?
Но вот беда - мы не из той породы,
Нас будет дома вечно не хватать,
Коль мы останемся. Вернемся в наши годы.
А будет снег - и мы придем опять.
1999
***
Дворцовая площадь
Продуваема всеми ветрами.
Замерзшая лошадь
С тоской наблюдает за нами.
Непризнанный гений
У Пушкина нас догоняет -
Кумир поколений,
Что умерли и умирают.
Таинственный город:
Родной, но ничуть не знакомый,
Не стар и не молод,
И все в нем привычней, чем дома.
Здесь Пушкин, Шевчук,
Достоевский творили и жили,
Ругали порой,
Но все же безумно любили
Мой Санкт-Петербург,
Что и ныне такой же, как прежде,
Что древности звук
Сохраняет в старинной одежде.
2000
2
На консультации
В коридорах пустынных и гулких -
Как огонь среди белого дня:
Словно звук музыкальной шкатулки,
Звон ключей вдруг коснулся меня.
Вот и голос, и смех раскатился...
Неужели она? Почему?
И во что же наш мир превратился,
Если верить нельзя никому?
Наплевать! Это все же приятно,
Что она в трех шагах от меня.
Но историк занудно, невнятно
Все бормочет, Балканы браня.
Мне минута - как на ноги камень.
Ну, скорей! - Но он словно во сне.
У нее послезавтра экзамен, -
Почему-то подумалось мне. -
Будто снова она ученица...
Да не будто, наверно, а впрямь.
Ей ведь можно еще поучиться,
Не платя церемониям дань.
Хоть не воск уж она, а твердыня,
Но и камень подточит вода.
Впрочем, в ней не сломить мне гордыню...
О, ура! поднялась борода!
Сразу - к ней. Нам с порога призналась:
Ей до часу здесь можно гулять.
На двоих нам минута досталась,
Но минута - и та благодать.
Тормозил мой историк ужасно!
Отвратительно вежлив и мил,
Тонны слов извергал ежечасно,
В каждой комнате ими сорил.
А ее все слова утомили,
И она потихоньку ушла.
Мне досталось от силы промилле
От того, что от встречи ждала.
Да, она все же Лев, не синица!
Но, свободны от всяких оков,
Мне сегодня всю ночь будут сниться
Звон ключей и печать каблуков.
16 июня 1999
***
Чем на лекции зевать,
Лучше будем рисовать.
Тут тебе дана кривая
Загогулина такая.
Из нее рисунок сделай -
Хоть утюг, хоть фрукт незрелый,
Хоть себя изобрази,
Но не слишком тормози.
Подпиши свое творенье.
Чтоб продолжить развлеченье,
Загогулину рисуй
И под нос соседу суй.
2000
ХОККУ
Выпал орел.
Из гнезда.
А решка осталась.
2001