Аннотация: Что может рассказать старая лампа? Многое. И не только рассказать, но еще и одарить.
Сентябрь 1762 г.
Граф Кирилл Григорьевич Разумовский задумчиво ходил по комнате, заложив руки за спину. Дрова в камине постепенно становились золой и давали все меньше света, но в то же время приятно грели, прогоняя осеннюю сырость.
Напротив камина на диване с томиком Вольтера в руке сидела Екатерина. Здесь, в усадьбе, далеко от дворца и хлопот, ей никто не мешал постигать премудрости мира. Она приучила себя читать то, что обычно никто не читал: энциклопедии, справочники и лексиконы. Неторопливо и обстоятельно прусская принцесса выучила русский язык и теперь осваивала новые науки. Но сейчас ее мысли уносились далеко... Она, как полководец в канун решающей битвы, хладнокровно рассчитывала пути к российскому престолу.
- Что бы там о нас потом не говорили, мы все равно ко всему готовы и не отступим даже перед самим чертом! - решительно произнесла Екатерина, отложив книгу.
- Да, сейчас самое время, - согласился граф, - Петербургские гвардейцы вам присягнули, и осталось только уговорить супруга вашего написать отречение от престола.
- Он его уже прислал, но написано оно карандашом, - презрительно хмыкнула Екатерина, - наверно, в доме Воронцовых перьев не нашлось. Петр просит отпустить его в Голштинию вместе с Лизкой Воронцовой, любимой собачкой-мопсинкой и арапом Нарциссом. А знаете, граф, зачем ему арап? - она лукаво выждала паузу. - Он умеет быстро откупоривать бутылки с английским пивом!
Густой и раскатистый смех графа встревожил мирное горение огней в подсвечниках.
С первого этажа послышались громкие шаги и звуки резко распахиваемых дверей. Екатерина улыбнулась: она знала, кто из ее любимцев всегда норовит открыть дверь ногой. В комнату вошел Григорий Орлов. Его сапоги до колен были забрызганы дорожной грязью, а зеленая треуголка приобрела серый цвет от пыли и дождей.
- Като, я приехал за тобой! - крикнул он.
Приветствуя Разумовского, Орлов снял треуголку и сунул ее под мышку.
- Пора! - быстрыми шагами он подошел к Екатерине. Легким, но твердым движением повернул к себе и заглянул в глаза: не передумала ли?
- Граф Панин уже в Москве? - спокойно спросила она.
- Не только он, все уже там, ждут тебя!
- Ну что же...я готова. С Богом!
Пока слуги относили в карету ее вещи, Екатерина, в накинутом на плечи теплом платке, подошла попрощаться с Разумовским и протянула ему бумажный сверток с тяжелым предметом внутри.
- Граф, примите от меня небольшой подарок. Даст Бог, скоро свидимся, и тогда я отблагодарю Вас как следует...
Разумовский тут же развернул сверток. Внутри грубой бумаги оказался массивный золотой подсвечник.
- Если вам когда-либо еще понадобится моя помощь, прошу располагать мною. Я ваш вечный рыцарь, - откланялся граф и поцеловал ей руку.
Разумовский прекрасно понимал, что еще чуть-чуть и наступит другая эпоха - эпоха царствования Екатерины. Необходимо попасть в ритм нового времени, и тогда оно принесет ему и потомкам еще больше славы и богатства.
Январь 2009 г.
Просидев за компьютером несколько часов подряд, Виктория уныло разминала затекшую шею. Сегодня, как вчера, как и неделю назад, она упорно занималась поиском вакансий и рассылкой резюме, но в период экономического кризиса обыкновенные бухгалтеры никому не были нужны. В новое время, требующее все больше менеджеров агрессивных продаж, она, со своим флегматичным характером, никак не вписывалась.
Часы пробили двенадцать. Дочка должна прийти из школы около двух. Что же, за это время можно сделать уборку. Взгляд упал на антресоли - вот где давным-давно не разбиралось барахло!
Вика взяла тряпку, поставила стул, и начала разборку антресолей. Сразу попался на глаза наконечник для елки, который они с дочерью упорно искали под Новый год, но так и не нашли. А вот фотоаппарат 'Юность' времен 50-х годов. Ну что с ним делать? Выбросить - жалко, пользоваться - некому, уже давно привыкли к цифровому. Соковыжималка. Ее, пожалуй, можно поставить на кухню. Пока без работы - хоть натурального сока напиться. Стоп. А деньги на ягоды-фрукты где? Из чего сок-то делать? Деньги стремительно заканчивались. Накоплений не было. Недавний ремонт квартиры поглотил все свободные средства.
Отчаяние охватило ее. Окидывая взглядом содержимое антресолей, Вика лихорадочно прикидывала, что из этого барахла можно было бы продать. Да, с фотоаппаратом 'Юность' можно распрощаться, но много за него не дадут. А что там у стенки?
О! Это большой черно-белый портрет деда под стеклом и в красивой рамке. Молодец мужик, уважал себя! Словно посмеиваясь над потомками, улыбается под усы, да с прищуром.
Вика деда не помнила. Знала только, что работал он реставратором, а погиб при невыясненных обстоятельствах задолго до ее рождения. Бабушка, пережившая его на двадцать с лишним лет, рассказывала, что дед имел весьма авантюрный нрав и частенько ходил 'налево'. Несмотря на это, любила она его безумно, и когда бывала в церкви, обязательно поминала.
Потом нашлась коробка со старыми куклами, в которые тридцать лет назад играла маленькая Вика, и в которые уже не будет играть дочка, поскольку выросла из 'кукольного' возраста. Может, отнести их в какой-нибудь детдом?
А вот что-то в самой глубине антресолей, завернуто в тряпки... Ой, что-то тяжелое.
Вика спустилась со стула и развернула пропылившиеся тряпки. Перед ней лежала старинная настольная лампа. Толстое основание покрыто чуть потемневшей от времени позолотой, зато абажур - легкий и светлый, как будто в контраст основанию. Вид лампы порождал ощущения роскоши и безвкусицы одновременно.
Вика перевернула ее: основание оказалось полым, и сквозь него тянулся весьма потертый электрический шнур. Поставив лампу на стол, Вика поняла, что та совершенно не вписывается в современный интерьер. А значит, ее можно продать без лишних переживаний!
Вика села за компьютер, выбирая по поисковику ближайший ломбард. В это время из школы пришла дочь.
- У меня пятерка по алгебре! - крикнула она с порога, снимая пуховик.
Вика прервала свое занятие и поспешила в коридор.
- Я гляжу, ты опять ресницы красила? Сколько раз говорила: не крась глаза зимой! Пойдет снег, потечет тушь и начнется коньюктивит!
- А я, мам, водостойкую куплю! - парировала дочь.
- Вредно такой пользоваться каждый день! Или хочешь к окончанию школы без ресниц остаться?
Дочь пропустила эти слова мимо ушей и прошла в комнату.
- Это что за китч? - спросила она, указав на лампу. - Подарил кто, или сама купила?
- Ни то, ни другое. Я ее нашла на антресолях. И собираюсь продать, - спокойно пояснила Виктория.
- Ой, да ничего ты за нее не получишь, - махнула рукой дочь.
- Поживем-увидим...
***
На следующий день, проводив дочку в школу и положив лампу в хозяйственную сумку, Виктория пошла в ломбард. Она шла мимо витрин магазинов и смотрела на свое отражение. Вот она - можно сказать еще молодая женщина, суетливо, мелкими шажочками спешит с авоськой, словно бабка. Несет из дома лампу для продажи, чтобы потом эти деньги проесть. 'Дожила' - подумала Вика.
Ей представлялось, что в ломбарде ее встретит мужчина восточной наружности с купеческими замашками, окруженный роскошью со всех сторон. Или на худой конец сухонький старичок, с цепкими тонкими пальчиками. Войдя, она немного растерялась, увидев полноватую женщину средних лет, с кипой бумаг на столе.
- Здравствуйте. Я хочу сдать вот это... - Вика вытащила лампу.
Наманикюренными пальчиками женщина приняла лампу. Взяла лупу и начала рассматривать. Рассматривала долго, то приближая к себе, то отдаляя, удивленно вскидывая брови.
- Я не могу оценить эту вещь сейчас, - наконец произнесла она. - Мне нужно время. Давайте поступим так: составим акт о приемке, а за деньгами придете завтра. Часам к одиннадцати вас устроит?
- Да.
Дома Виктория рассказала дочери о визите в ломбард.
- Ой, мам, что-то странно все это...
- Я сама беспокоюсь. Как думаешь, может лампа-то золотая?
- Золотая только рыбка в сказке. Романтичная ты у меня, мамуля.
***
В одиннадцать утра Виктория снова появилась в ломбарде. За столом сидела та же дама, а на креслах у стены - двое мужчин. Как только Вика подошла к столу, дама приподнялась с места и, кивнув мужчинам, громко и четко произнесла:
- Она!
Двое, как по команде, встали и подошли к Вике. Один из них сунул ей под нос удостоверение.
- Женщина, пройдемте в отделение. Есть основание считать, что ваша вещь краденая.
У Вики подкосились ноги...
- Паспорт с собой? - первым делом спросил ее следователь в милиции. На вид мужчина был ее ровесником, но в данный момент Виктория почувствовала себя провинившейся школьницей.
- Да, конечно.
- Так, Дебрянская Виктория Павловна. Рассказывайте, откуда у вас эта прелестная вещица.
С этими словами он выставил перед ней лампу. В свете последних событий она показалась Виктории еще более безвкусной и даже зловещей.
- Она хранилась у меня дома много лет. Я сейчас без работы и поэтому решила сдать ее в ломбард.
- Сколько лет не работаете? - прервал ее следователь.
- Лет?! Да боже упаси, только два месяца! Меня сократили.
- Да, кризис, - следователь смягчился. - Так скажите мне: как эта вещь к вам попала?
- Лампа давно лежала на антресолях. Еще до моего рождения. Почему вы считаете ее краденой?
- Оценщица ломбарда вчера позвонила в нашу дежурную часть. Она разглядела клеймо с печатью и инвентарным номером. Вот оно, - следователь перевернул лампу, и Виктория увидела, что на нижней части с внутренней стороны действительно виднелась синяя печать с цифрами посредине.
- Но вчера этой печати не было! Я точно знаю, я смотрела!
- Конечно, не было, - согласился следователь. - Потому что она была замазана. Но такие печати легко высвечиваются под специальными приборами, даже если снаружи лежит слой краски. Так вот, если имеется такая печать, это означает, что вещь принадлежит или принадлежала музею. Я обзвонил несколько музеев и, знаете, что выяснил? Оказалось, что экспонат с этим номером принадлежал историческому музею и был украден оттуда в 1946 году.
- Но вы не сможете предъявить мне обвинение в воровстве, поскольку меня на свете еще не было! - радостно произнесла Виктория и продолжила, - даже моя мать родилась только в сорок седьмом.
- А никто и не предъявляет обвинений. Нужно теперь изъять эту вещь у вас и вернуть музею.
Виктории вдруг стало жаль расставаться с лампой. Слово 'изъять' попахивало насилием.
- А можно не изымать? Неужели она такая ценная?
- Ха! Еще бы! Восемнадцатый век! - следователь щелкнул пальцами и встал со стула. - Вот что мне прислали из музея телефонограммой: 'Экспонат ? 458/з представляет собой золотой подсвечник 585 пробы высотой 30 см, весом 1, 9 кг, созданный в период 1750-1770 годов. Предположительно он является подарком Екатерины II графу К.Г. Разумовскому. Экспонат изъят из Петровско-Разумовской усадьбы органами советской власти в 1922 году'.
- Так речь идет о подсвечнике, а здесь-то лампа! - Виктория развела руками.
- В этом-то вся и фишка! - следователь стоял, опершись руками о стол. - Эта вещь стала лампой только в двадцатом веке, а до этого времени была золотым подсвечником. Да. Из чистого золота, которого здесь почти на два кило.
- А зачем надо было подсвечник превращать в лампу?
- Чтобы замаскировать и беспрепятственно вывезти за границу! Какой-то умелец напялил сверху абажур, протянул шнур, воткнул патрон, замазал клеймо - и готова штучка. А вот почему не вывезли, для меня загадка.
'Ай да дед! - думала Виктория, глядя на лампу.- Стало быть, не успел провернуть дело до конца. Два кило золота! С ума сойти!'
- Давайте включим ее, - вдруг тихо попросила Вика и улыбнулась, - сейчас изымите, а я даже не знаю, светила она или нет.
- Не факт что найду подходящую розетку, но попробую. Шнур потерся, да и вилка не ахти... - с этими словами он сунул вилку в переходник, потянулся к розетке и ... о чудо! Лампа включилась!
Мягкий рассеянный свет сделал абажур бледно - розовым вместо бежевого. Будто проснувшись от долгой спячки, лампа ожила и стала неслышно транслировать свои истории. Как славно жилось в богатой усадьбе, где свечи, тихонько потрескивая, плакали теплым воском, а вокруг проходили галантные кавалеры и дамы в пышных кринолинах. Как было больно, когда рабочие в грязных рукавицах схватили за основание и со всего размаху бросили в грузовик с мебелью. Как бывает интересно наблюдать за людьми сквозь музейное стекло... И как замечательно выглядят вместе мужчина и женщина, сидящие сейчас напротив друг друга.
В свете лампы Виктории вдруг почудился призыв деда: 'Давай, Виктория, дерзай! Подумай: как можно повернуть ситуацию себе на пользу? Черт возьми, но должно же тебе достаться от меня хоть немного авантюризма! Ведь имя Виктория означает победу'.
И в этот момент ей пришла в голову идея.
- А давайте сделаем так, - сказала она следователю. - Вы напишите, что я принесла эту вещь сама, добровольно. Соответственно я попадаю в разряд кладоискателей. Мне выплатят проценты от стоимости 'клада', а вам - премию. Идет?
Следователь посмотрел на нее с интересом.
- А вы деловая женщина, Виктория Павловна! - улыбнулся он. - С такой практичностью, думаю, что вы очень скоро найдете работу. Кстати, кем вы работали?
- Бухгалтером.
- О, мой старинный приятель только вчера жаловался, что бухгалтерши его конторы одна за другой в декрет уходят. Позвоните-ка по этому телефону, - он быстро написал номер на маленьком листочке, - и скажите, что вы от Андрея Демина.
- Спасибо, Андрей.
- А вопрос кладоискательства предлагаю обсудить вечером в кафе напротив. Часикам к шести, - и он задорно подмигнул.
***
Когда Виктория пришла домой, дверь ей открыла дочка.