Прошла неделя, а за ней еще одна. Единственным, что ознаменовало эту вереницу тянущихся холодных дней, был первый снег. Он тихо падал на землю, пытаясь скрыть собой грязные мокрые улицы. Но как только он касался земли, он тут же исчезал. И сколько бы небо не старалось, высыпая все новые и новые порции кружащихся снежинок, ему все никак не удавалось скрыть черноту улиц. Город все так же оставался мрачным.
Татьяна открыла глаза, рядом раздавалось спокойное сопение супруга. Она повернула голову к окну, увидев пролетающий снег. Она обрадовалась как ребенок. Ведь только этот снег напомнил ей о том, что сейчас зима и всего лишь несколько недель отделяло от празднования нового года. Она обожала Новый год. Период перед новогодней ночью с самого детства был волнителен и по-особенному загадочен для Татьяны, словно все вокруг находилось в ожидании какого-то невероятного чуда. И оно наступало с боем курантов, громыханием салютов, звоном бокалов, зажженными бенгальскими огнями. Мир словно погружался в особое позитивное настроение, увлекающее всех за собою: сердца открывались будущему, лица сияли улыбками, души наполнялись надеждой и верой в лучшее.
Татьяна довольно потянулась, лежа в постели, взглянула на Александра и, поднявшись, решила заварить себе ароматный кофе. Каждую субботу она баловала себя распитием утреннего кофе в ночной рубашке, на подоконнике кухни, в полном одиночестве, пока еще все семейство спит. Это был ритуал, который доставлял ей необыкновенное удовольствие. Не торопясь, тихо, чтобы никого не потревожить, она прошла в кухню, и начала колдовать над любимым напитком. Когда утренний кофе был готов, она уселась на подоконник, подобрав ноги и взяв аккуратно чашечку, вдохнула его аромат. Вяжущий аромат свежескошенной травы и вкус пряной зелени медленно просочился во вдыхаемый ею воздух. Потянув жидкость в рот, заставив работать все рецепторы языка, она ощутила сочный, пикантный вкус с карамельным ароматом, который доставлял ей те самые приятные ощущения, которые манили ее каждую субботу в этот укромный уголок. Татьяна отпивала по маленькому глотку напиток, смаковала его во рту, кофе оставлял на основании языка приятное пряное послевкусие.
Она посмотрела в окно: снег падал с высоты, люди медленно передвигались по улице, все выглядело умиротворенным, по субботнему и, казалось, у города сегодня тоже выходной. Покончив с напитком, Татьяна направилась назад в спальню, проходя мимо комнаты дочери, она остановилась и тихо приоткрыла дверь. Девушка откинулась на подушку и тяжело дышала. Лоб прикрывала небольшая прядь волос, намокшая от пота, щеки пылали. Татьяна нахмурилась и вошла в комнату. Наклонившись к дочери, она попыталась убрать прядь волос с ее лба и ужаснулась - девушка вся горела. Прислонив ладонь к ее щекам, Татьяна попыталась определить на ощупь какова ее температура. Интуиция подсказывала, что температура была очень высокой. Она поместила термометр в подмышечную область девушки, а сама уселась в ее ногах. Ася лежала неподвижно, тяжело дыша. По истечению десяти минут градусник был извлечен Татьяной.
- Боже, 39,7! - вскрикнула она.
Девушка открыла медленно глаза.
- Ну что, горе мое луковое, где ты успела то?! Да еще и так сильно простыть?
- Не знаю...вроде бы все хорошо вчера было, а сегодня проснуться не могу.
- Конечно, с такой-то температурой.
Целый день Татьяна хлопотала над дочерью, принося и унося подносы с чаем и едой. Температура то немного падала, то опять повышалась, к вечеру она поднялась до утренних цифр. Татьяна обеспокоено сидела у изголовья дочери и гладила ее по волосам.
- Ася, у тебя ничего не болит?
- Мам, не знаю, у меня все кости ломит, может это грипп?
- Не знаю, в понедельник будем вызывать участкового врача.
- Может, я отлежусь до понедельника? А?
- Да не думаю, что ты успеешь так быстро выздороветь, посмотри какую температуру гонит.
Ночь была для Татьяны бессонной, она, то и дело, подходила к дочери, переживая, измеряла температуру, подавала аспирин и питье. Температура не снижалась ниже тридцати восьми.
В понедельник Татьяне пришлось уйти на работу, оставив себе на замену мужа, предварительно дав ряд ценных указаний, как юному скауту, по уходу за больными людьми. Александр внимательно выслушал наставления, кивая в ответ, и на протяжении всего дня старался добросовестно все выполнять.
Татьяна пришла домой пораньше. Выкладывая из сумки лимоны, она спросила у мужа:
- Что сказал участковый врач?
- Сказала, что, скорее всего, это грипп. Выписала рецепт и исчезла,- ответил супруг, подкидывая пару лимонов над собой, жонглируя.
Татьяна всегда поражалась склонности мужчин так легко впадать в девство, не смотря ни на какие обстоятельства. Иногда эта специфическая склонность и воспоминания о словах ее матери, что каждый мужчина - это своего рода взрослый ребенок, что подтверждались, несмотря на всю серьезность натуры ее супруга, выводили ее из себя. Потому как она всегда боялась принять роль "семейной вожатой", тем самым окончательно распрощаться с мечтой о идеальном спутнике жизни - взрослом, мудром и рассудительном, которой бы являлся для нее настоящей "каменной стеной".
Татьяна покачала головой и прошла в комнату дочери.
- Как ты, солнышко? - заулыбавшись, сказала она.
- Лучше, кажется, врач был, сказала, что грипп,- ответила девушка.
Вид у нее был уставший и бледный. Черты лица заострились, глаза впали.
- Что с температурой?
- Меряю сейчас, вот наверно уже можно глянуть. Только у меня чего-то побаливать в спине начало, может, отлежала уже?
- Где болит, покажи, - обеспокоено произнесла Татьяна.
Девушка легла на бок и показала на поясницу.
- А врачу ты говорила об этом?
- Нет, а сейчас оно все ноет и ноет.
- Саш, пойди сюда!- позвала Татьяна.
Александр появился в дверном проеме все с теми же лимонами.
- Надо ее завтра свозить на прием к врачу, кажется это совсем не грипп.
Асю положили в стационар с острым пиелонефритом. Теперь Татьяна должна была бывать в больнице утром и вечером. Целый день проходил в мыслях о температурящей дочери, тем более, что здоровье дочери никогда не отличалась особой стойкостью. Еще до родов Татьяну предупредили, что родить сама она не сможет, придется делать кесарево сечение из-за того, что плод находился в поперечном положении. Она надеялась, что все-таки избежит операции, усердно занимаясь комплексом упражнений, рекомендованным гинекологом, ведущим ее беременность, для того чтобы изменить положение плода. Однако упражнения не помогли. К концу беременности Татьяну уложили в роддом, готовя к операции.
Крики беременных на соседних кроватях после введения им стимуляторов, очень пугали ее. Татьяна помнила эту ничем несравнимую раздирающую изнутри боль, когда она подарила жизнь сыну. Боль то накатывалась, то затихала, затем плавно переходила в постоянную. Одно успокаивало ее в тот период, что сейчас придет сестра укатит ее в операционную, ей наденут маску и когда она очнется, она уже будет мамой. Ася родилась с небольшой асфиксией плода, как ей объясняли медсестры, это означало небольшое кислородное голодание ребенка. В целом была относительно здоровой, но в последствии болела чаще, чем все остальные дети ее возраста. Многие говорили - перерастет, но каждый холодный период года знаменовался ангинами, отитами, сильными простудами. Частые бессонные ночи, постоянные походы по врачам до четырнадцати лет становились нормой. И теперь, когда дочь пыталась справиться с очередным воспалительным заболеванием, что как всегда получалась крайне вяло и медленно, все это непременно сильно огорчало, особенно Татьяну.
Отвлекаться у Татьяны получалось лишь на поступающие очередные задание от руководства иногда абсурдные по срокам выполнения и содержанию. Обычно на такие задания она тихо злилась и от куда-то, из глубин души, возникало одно и тоже желание, которое она не могла осуществить вот уже несколько лет: сменить работу. Свою работу она откровенно ненавидела, а вместе с ней и ненавидела своего руководителя, которого она охарактеризовала для себя, как "скользкий, подозрительный, лживый кнур". Сказать, что больше она не любила - свое занятие, которым она занималась восемь часов в сутки, шесть дней в неделю или же вся ненависть к работе ассоциировалась с общением с ненавистным руководителем, она точно сказать не могла. Одно для нее было ясным, если только все-таки возникнет возможность, хоть малейшая, перейти в другое место, то она с огромной радостью бросит на стол начальника белый листок бумаги с заявлением об увольнении. А пока она прекрасно понимала, что этот небольшой доход, пусть и треплющий ей ежедневно нервы, небольшое подспорье к доходам их среднестатистической советской семьи, тем более что быть просто домохозяйкой, как она считала - это, просто-напросто, сидеть у мужа на шее. А этого она не могла себе позволить. Татьяна снова, стиснув зубы и выругавшись про себя, бралась сверять таблицы, выискивая в них необходимые наименования товаров.
Возвращаясь в очередной раз домой после тяжелого трудового дня и посещения больницы, в которой врач подытожил, что процесс выздоровления дочери идет слишком медленно из-за ослабленных сил организма, она решила зайти на еще не разошедшийся базар, чтобы купить гранатового сока. Проходя через дворы, Татьяна замедлила шаг. Двор был хорошо освещен, в свете фонарей блестел выпавший снег. Был небольшой мороз и под ногами весело поскрипывало. Глубоко вдохнув свежий воздух, она остановилась, запрокинув голову. Вокруг было тихо. "Минута тишины и покоя",- сказала про себя Татьяна и улыбнулась своей же мысли. Тишина и покой ассоциировались у нее с одиночеством. Татьяна не любила одиночество, даже боялась его. Тишину, если одна была дома, она нарушала включенным телевизором, музыкой, а покой - звонком подругам, знакомым. Теперь, когда дочь болела, на работе было куча дел, которые то и дело наваливались, как назло, скопом, тишина и покой для нее стали желанными. Опустив голову, Татьяна пошагала дальше. Проходя мимо подъезда, она заметила припаркованную машину Александра.
- А он что тут делает?- сказала она вслух, остановившись.
"Подождать или идти домой", - вертелось в голове женщины, - "подвозил кому-то что-то? Может дождаться? Если останусь, то он будет думать, что я его подкарауливаю нарочно. Будет злиться, он же так не любит, если я за ним устанавливаю "народный" контроль. Нет, иду домой" Татьяна приняла решение и пошагала прочь из соседнего двора.
Когда на часах уже был девятый час, Татьяна начала беспокоиться, она сидела на диване и опять судорожно переключала каналы телевизора. Звонить еще раз она не намеревалась потому, что уже звонила час назад и муж сбросил ее звонок.
"Где же можно столько ходить? Находился же в соседнем дворе. Может, отправился в гараж? Неужели так трудно просто позвонить и предупредить, что задерживаешься? А зачем сбрасывать звонок?"- думала она, вновь поглядывая на циферблат.
Когда минутная стрелка приблизилась к двенадцати, Александр появился на пороге. Татьяна вскочила, бросив пульт на диван, решительно направившись в коридор.
- Где ты был? - спросила она, смотря на молча раздевающегося мужа.
- А что случилось? - ответил он вопросом.
- Просто уже десять часов, а тебя дома до сих пор нет. И почему ты сбрасываешь меня?
- Разве я впервые задерживаюсь? Десять часов - это не двенадцать! И если я сбрасываю, значит, на это есть веская причина! Я работал, - уверенным, но спокойным голосом произнес Александр, проходя мимо нее в ванную.
- Почему не позвонил?- спросила Татьяна, проследовав за ним.
- Не было времени. Слушай, ты решила мне сегодня вечером выволочку устроить? Я устал и не намерен устраивать разбор полетов, на ровном месте, - ответил Александр, закрыв дверь прямо перед лицом Татьяны.
Татьяна ошеломлено сделала шаг назад. Этот выпад просто взбесил ее, злость и обида начали подкатываться к горлу, переполняя ее. "Спокойно!" - сказала она себе, пытаясь подавить в себе возмущение,- "ты должна быть благоразумной, ты просто устала, зачем доводить все до скандала?" Сделав несколько глубоких вдохов, она направилась на кухню, накрыла на стол, но сегодня не сидела за столом с мужем. Татьяна легла в спальне, включив телевизор. Она не слушала его, она прислушивалась к тому, что делается на кухне, где находился Александр, и ожидала дальнейшего развития событий.
Когда Татьяна обижалась, она просто замолкала, не говорила с обидчиком и старалась не замечать его присутствия, словно его не находилось рядом. Тем самым, предавая большей значимости произошедшему, и пытаясь, таким образом, вызвать раскаяние. Если обидчиком был супруг, а он, к сожалению, случалось, часто ее обижал, либо же она обижалась на непонимание ее как личности, она занимала себя тем, что ожидала того момента, когда он заметит ее игнорирование и подойдет с вопросом: "Что случилось?" Тогда Татьяна, надув губы, словно ребенок и произносила спокойным тоном: "Ничего". При этом, поднимала в памяти все сказанное, пытаясь вновь подавить обиду, разъедающую ее изнутри. Но когда терпеть было не выносимо, Татьяна выплескивала все, что накипело, наружу. Сейчас происходило то же самое.
Однако Александр не торопился показаться в спальне. Он завершил трапезу, принял душ, и в банном темно-сером халате, наконец, начал укладываться в постель. Татьяна даже не бросила на него взгляд, ей и не нужно было на него смотреть, она прекрасно знала, как ложиться, как утрамбовывает возле себя одеяло, как зажигает прикроватную лампу, надевает очки и берет в руки книгу. Она превосходно могла представить это в своих мыслях.
Александр взял книгу, нашел то место, где закончил в прошлый раз и продолжил чтение. Татьяна оставалась недвижимой, перелистывая каналы. Остановившись на ток-шоу, она бросила пульт и легла на бок, к нему спиной. Никакого вопроса со стороны Александра так и не последовало. Он не обращал на нее ни малейшего внимания.
"Неужели ему все равно, что я обижаюсь? Не позвонить, не предупредить, а потом еще и закрыть перед моим носом двери. Каков нахал! И где он все-таки был? Чем он занимается, когда меня нет рядом? Всегда замечала, что он живет какой-то своей, отдельной жизнью, в которой нет никого из нашей семьи. Я, конечно, видела, что он немного скрытный, но когда мы поженились, его скрытность казалась не скрытностью, а таинственностью. Эта таинственность привлекала, а теперь она просто убивает. Неужели в его голове нет понятия "мы"? А если нет, то как вообще до сих пор я живу с ним? Господи, а если я совершила громадную ошибку в своей жизни, что вот взяла и связалась с ним? Боже! Но если бы не было его, у меня не было бы Лешки и Аси. Нельзя гневить Бога. В конце концов, может, я действительно перегибаю палку и цепляюсь к мелочам? Он же тоже - человек и не железный, тоже устает. Может, сегодня просто не мой день?" - думала Татьяна. От этих мыслей она немного успокоилась, за спиной услышала, как муж выключил лампу и улегся спать. Татьяна полежала еще чуть-чуть, затем выключила телевизор и повернулась на другой бок. Муж лежал к ней спиной, укрывшись одеялом, он ровно дышал.
"Ведь я же полюбила его за что-то. Люди ведь не меняются, человек в сорок лет, такой же, как и в юности. Это же мой Саша, кареглазый, умный, сильный, высокий, стройный, широкоплечий. И чтобы я делала, если бы его не было рядом? Если бы не встретились вообще? Страшно подумать. У меня не было бы всего того, что я сейчас имею. Я его люблю, и он любит наших детей, любит меня. Тогда чего меня так часто рвет на куски от всех этих мелочей? Наверно рутина...брак и быт - убийцы романтики...Да, мне не хватает романтики. Раньше ведь все было по-другому. Даже прикосновения были жарче. А сейчас? Сейчас мы лежим молча, в тишине и ничего не меняется. Но кто-то же должен нарушить эту серость?!" - продолжала думать Татьяна, наблюдая за ровным дыханием мужа.
Она придвинулась ближе и обняла его сзади, прильнув всем телом. Прошла секунда, Александр нащупал в темноте руку, которая его обнимала, и убрал ее с себя.
- Таня, я устал, давай не сегодня.
"Устал?!" - вскрикнула про себя она,- " а как же я? А как же мы?"
Татьяна широко раскрыла глаза, приподнявшись на локте:
- Раньше ты был немного нежнее, - вырвалось у Татьяны.
Она рванула одеяло на себя и отвернулась. Муж не прореагировал. Обида и злость вновь захлестнули ее. Теперь она зажала губу и закрыла лицо руками.
"Что я делаю не так? Почему все так изменилось? Вот он тут и такой безразличный. Да, от куда, черт возьми, взялась эта стена!? Может, его что-то не устраивает во мне, а он молчит и стесняется мне сказать? Может, я совершаю одну и туже ошибку постоянно? Знать бы, что не так...Может, устроить завтра небольшой праздник для нас, как делала я раньше? Я помню, ему нравились вещи такого рода. Может хоть это его смягчит?" - Татьяна начала складывать план будущих действий и не заметила, как погрузилась в сон.
Зазвенел будильник, Татьяна вскочила. Направившись на кухню, она приготовила завтрак, приготовила ароматный кофе. Когда она ходила в ванну, Александр проснулся. Пока он пил кофе и читал газету, спустив очки низко на нос, Татьяна уже оделась и вышла, чтобы попрощаться. Она подошла к нему сзади, обняла его за талию и, поцеловав в щеку, сказала шепотом на ухо: " Я жду тебя сегодня пораньше! Сможешь?" Александр повернул голову и кивнул, удивленный словам.
"Я побежала, в обед обязательно забеги к Асе и поговори с врачом, может что-то еще нужно?" - сказала уже из коридоре Татьяна, одеваясь.
"Хо-ро-шо",- по слогам произнес Александр, перелистывая страницу газеты.
љ Copyright: Агатка, 2010
Свидетельство о публикации Љ21010041278