Вовка стоит в дверях и остекленевшими глазами смотрит сквозь меня в окно. На сером уставшем лице не читается ни единой мысли. Одет как обычно, в старое полупальто с засаленным воротником, черные узкие джинсы, грузные высокие ботинки, на которых принес в мой дом уличную слякоть. Не помню, чтобы видел его в другой одежде, таким Вовка был всегда - немного заторможенным и нелепым, но, в целом - нейтральным персонажем истории, повествующей о моей жизни.
В углу у двери замечаю пакет из "Ленты". Капли влаги скользят по белому полиэтилену, напрыгивают друг на друга, образуя ручейки.
Я не слышал, как он вошел, потому что задремал. Вовка по-прежнему меня не замечает думает о чем-то своем, а, может, просто "подвис". Он приходит два раза в неделю, по вторникам и воскресеньям, проверить, все ли со мной в порядке, приносит провизию, и кое-что еще - самое главное. Вовка - мой друг из Сан-Франциско.
Брезгливо чиркаю по экрану смартфона указательным пальцем, будто стряхиваю прилипшую гадость. Из колонок стереосистемы охрипший голос начинает надрываться под перегруженные электрогитары и грохот тарелок. Вовка моргает, тупо смотрит на меня. Призывает к осмотрительности: говорит, что в следующий раз меня точно обнесут, и тогда с ним нечем будет расплачиваться. Игнорирую его замечание, прислушиваюсь к звукам из смежной комнаты, закутка три на три метра. Оттуда обычно доносится храп отца. Тихо. Значит, ушёл за водкой, пока я спал.
Свешиваю ноги с дивана, хочу встать. Алюминиевые жестянки мнутся с омерзительным треском. Шуршат пакеты с логотипами известных супермаркетов. Мой диван - суденышко, дрейфующее в океане мусора. Без паруса, без весел, без опознавательных знаков.
Сейчас ;три часа дня;. Серое небо давит на совесть. Земля накрыта шапками грязного мокрого снега. Безликие панельные малоэтажки с почерневшими от влаги деревянными балконами уходят в бесконечности за горизонт.
Лимб населён жителями, на чьих лицах неизменно выражение свирепости и бессмысленной жестокости. Они носят неприметную одежду тёмных оттенков, так что цвета деталей сливаются и становятся неразличимыми, бессмысленно шатаются по улицам, сталкиваясь друг с другом, бранятся, дерутся. Вовка - такой же, отец, конечно, тоже ... Мы все вместе застряли здесь, потому стараемся уживаться.
Вовка присаживается на табуретку при входе у двери, молча слушает мой внутренний монолог.
Он никогда никуда не торопится, ждет, когда рассчитаюсь с ним, после чего еще какое-то время таращится по сторонам, задает вопросы, ответы на которые, на самом деле, ему безразличны. Иногда хочется ущипнуть его, уколоть, дабы убедиться, что он настоящий. Я тоже ненавижу спешить, никогда и ни в чем. Мечущаяся в сомнениях и тревогах душа находит успокоение в тишине.
Пребываю в томительном ожидании абсолютного одиночества. Желаю, чтобы Вовка ушёл до прихода отца. Я погружусь в глухой вакуум пустоты, избавлюсь от скорлупы тяжелых размышлений, смирюсь с тотальным уродством форм и содержания предметов.
В горле пересохло. Шарю рукой по полу в поисках бутылки с минералкой. Вода тёплая, отвратительная на вкус. Ощущение, будто пью чьи-то слюни. Хочу рассчитаться с Вовкой и отпустить его. Я у него не единственный.
Все деньги мы держим в комнате отца, на полке, между мягкими корешками истрёпанных книжонок про спецназ. Хрупкая жёлтая бумага страниц, разваливающихся в руках - артефакт из прошлой жизни, где все было совсем иначе, и будто бы, не с нами. В сознании возникают случайные образы, и тут же исчезают, так и нераспознанные.
Встаю с дивана, с трудом сохраняю равновесие. Босыми стопами собираю уличный песок с паркета. В комнате отца темно и разит потом. На полу собранком из одеял. Можно подумать, что под ними, укрывшись с головой, спит человек. Присматриваюсь, но не улавливаю ни движения, ни звука. Не придаю этому значения. Как слепец, ощупью изучаю полку. Тяну конверт.
Вовка убирает две хрустящие бумажки в карман, оттуда же достаёт белый непрозрачный пакетик размером со спичечный коробок, паясничая, трясёт им перед моим носом. У нас нет ритуала приветствия и прощания. Я киваю, Вовка кивает в ответ, уходит. "До вторника, значит", - сообщаю пустой комнате и запираю дверь. Подбираю пакет с продуктами.
Вермишель быстрого приготовления, супы в пакетиках, двухлитровая бутылка сладкой газировки, тюбик зубной пасты, две упаковки самых дешёвых пельменей для отца. Его все ещё нет.
Где-то читал однажды, что перелёт до Сан-Франциско занимает около одиннадцати часов. Мне же требуется не более получаса. Вот он я - великий путешественник, шагаю вдоль океана по аккуратной дорожке. Волны набрасываются на берег, оставляя на песке разноцветные камушки и ракушки - дары глубин. Солнце припекает все сильнее, так что я вынужден повернуть кепку козырьком вперёд. Мимо проносятся велосипедисты и бегуны, все как один - приветливо улыбаются и машут мне. Думаю, однажды присоединюсь к одному из них...
А сейчас я насвистываю популярную мелодию. Мне хорошо. В отличие от вас, у меня все просто отлично...