Три года учёбы в Индии позади. Завтра Саттор возвращается домой, в Таджикистан.
Радостно, что закончилась учёба, и в то же время грустно... Самые юные годы, от семнадцати до двадцати прошли в жарком Хайдарабаде... Среди тропической природы с запахом дождя. Со вкусом манго, гуавы, ананасов и конечно же вездесущих бананов. И ежедневного мелькания пёстрой одежды индийских девушек и женщин: сари и курта-шалваров...
В полдень, в пятницу, Саттор стоял, у аэропорта, в тени огромного эвкалипта, омытого тропическим дождём, и ждал. Ждал Сангиту, юную студентку театрального колледжа, с которой познакомился три года назад, когда она ещё была школьницей.
Вчера она проплакала весь вечер, когда они сидели вдвоём в кафе у дороги, не далеко от её колледжа. Саттор заказал, сначала свежий сок манго, а потом шоколадное мороженное. Сангита придвинула к себе мороженное, но за весь вечер даже не притронулась к нему, хотя очень любила шоколадное мороженное. На столе лежали скомканные розовые, бумажные салфетки, которые она прикладывала к своим мокрым глазам...
А потом, склонив голову к столу, и вовсе начала всхлипывать. Всхлипывать как ребёнок. Тушь или сурьма, на глазах размазалась по лицу. Длинные чёрные волосы, которые она периодически, взмахом руки откидывала за плечи, скользя по плечу, снова и снова закрывали её лицо.
И когда она поднимала заплаканные глаза в сторону Саттора были видны несколько ниточек чёрных волос прилипших к её юному, заплаканному лицу. Затем она встала и пересела на стул рядом с Саттором и опустив голову на его плечо начала беззвучно плакать. Саттор сразу почувствовал запах свежей хны исходящий от её влажных волос... Ох, как ему нравился этот запах... Сангита чуть заметно вздрагивала плечами... Всё, что она в этот момент могла произносить, это были слова: "nahi he, nahi he" (нет, нет...).
Саттор уже привык, что в минуты волнения Сангита всегда переходила на свой родной индийский язык, зная, что Саттор понимает её. То, что творилось в душе у Саттора и у Сангиты в эти мгновения известны лишь тем, кто хоть раз в жизни по настоящему влюблялся...
Эти чувства и есть та самая эссенция жизни, что наполняет её смыслом, дарует столько приятных эмоций, что кажется, что ты захлёбываешься счастьем. Расплёскиваешь своё счастье и хочется делиться им с каждым встречным.
В такие мгновение ты становишься безмерно добр. Добр ко всем людям земли: независимо от расы, религии, цвета кожи. Может быт, и на самом деле, влюблённость и есть нормальное состояние человека?
Но вернёмся к нашим героям, к Саттору и Сангите.
Вдоволь наплакавшись, Сангита, немного успокоилась. Поправила своё сари жёлтого цвета. Прикрыла шалью-шарфом грудь. Вытерла слёзы салфеткой, взяла руку Саттора, и тихо произнесла:
- Не хочется с тобой расставаться, даже на один день, - снова со слезами на глазах прошептала Сангита.
- Сангита, я через неделю вернусь, обещаю. Жаль, что рейс Дели - Душанбе всего лишь раз в неделю, иначе бы я вернулся раньше...
И это было правдой, Саттор, на самом деле хотел вернуться, ему тоже казалось, что он не выдержит долгой разлуки с Сангитой.
... Дело в том, что Сангита единственная дочь владельца одного из ресторанов в Хайдарабаде, и он прекрасно знал об отношениях своей дочери с таджикским парнем (Саттор ему нравился), и был не против этих встреч, но отпускать свою дочь в, как ему казалось, далёкий Таджикистан, не хотелось. Вот и вся проблема.
Они ещё немного посидели в кафе. Уже было темно. Кругом уже горели огни ночного Хайдарабада. Недалеко от кафе, прислонившись к стволу бенгальского фикуса, разместился старик, нищий-бродяга со спутанными, не расчёсанными волосами на голове.
Перед собой он положил, старый, разбитый, плоский аккордеон, и начал играть, а потом запел. Голос у нищего был необычно красивый, немного с хрипотцой и пел он с расщеплённым голосом. Пел он на языке хинди.
О чём поют в Индии? Ну, конечно же о любви.
Саттор и Сангита притихли, и внимательно слушали старую песню о двух влюблённых, девушки бенгалки и парня из Кашмира. Слова были ясны и понятны. И им казалось, что нищий поёт об их любви... Сангита расплакалась ещё пуще. Она встала с места, подошла к старику и положила в картонную коробку перед ним десять рупий.
Старик перестал играть, сложил ладони вместе, как это делают все индусы, и кивком головы поблагодарил её, лишь произнося: "Данябад, данябад".
... В аэропорту уже объявили посадку на душанбинский рейс, но Сангиты так и не было. Друзья торопили Саттора пройти к регистрационной стойке, но Саттор всё ещё надеялся увидеть Сангиту.
Она не пришла. И лишь уже сидя в самолёте Саттор получил эсэмэску: "эти три года были самыми счастливыми для меня... люблю... Сангита"