Семья моего погибшего товарища майора Сеидова Ягуба готовилась к отъезду в Италию. В канун наступающего нового 1995 года я пришел проведать уезжаюших.
Стоя возле комода, я рассматривал лежащий на нем инструмент, напоминающий саз, но гораздо миниатюрней и с восемью струнами. Лак, покрывавщий инструмент, как будто наложен недавно, а его гриф и дека инкрустированы настоящим перламутром - две миниатюрные птички сидят на веточках друг против друга. Повернув к свету и заглянув в черное "зево" деки увидел пожелтевшую от времени наклейку, а на ней надпись на итальянском языке. Я не понял написанного кроме, не требующего перевода,- Флоренция, 1889г. Настоящий раритет, вот только испорчен. От грифа вниз спускалась кривая трещина, которая могла возникнуть от сильного удара. "Жаль, что лопнувшая дека искажает звук", - сказал я, перебирая струны. "Да, жаль, конечно, - ответила мне Ферида ханум, мать погибшего товарища - я давно отреставрировала бы мандолину, но не могу этого сделать. Не подумайте, что мне жалко на нее денег, нет, она для нашей семьи дорога как реликвия. Благодаря этой мандолине мои родители признались в любви друг другу, и она же спасла им жизнь".
Ферида-Лючия Анверовна Сеидова, налив мне стаканчик чая, начала свой рассказ.
Род Сеидовых берет свое начало от Сеид хана Шушинского. Так повелось, что мужчины рода становились военными - считали своим долгом защищать Родину. Отец Анвера - Ягуб бек был подполковником царской армии, когда с русско-японской войны вернулся Георгиевским Кавалером (один из немногих офицеров. Георгиевским крестом награждали за солдатскую доблесть), но инвалидом. Его брат Эйюб бек, штабс-капитан, погиб на российско-германском фронте во время первой мировой войны.
Только лишь в 1914 году у Ягуб бека родился мальчик, Анвер, которому суждено было стать продолжателем семейных традиций. С раннего детства Ягуб бек готовил сына к профессии военного, а его больше влекло к поэзии, музыке и изучению языков, в чем большую роль сыграла мама, Натаван ханум. С юных лет Анвер свободно общался на французском и итальянском языках. Он великолепно играл на различных инструментах: фортепьяно, каманче, таре. Очень красиво пел, аккомпонируя себе. Ягуб бек не поошрял и не припятствовал увлечениям сына, но всегда как-то, исподволь, подчеркивал: "Офицер не должен быть солдафоном. Настоящий офицер - служака, но разносторонне развитый служака". Огорчало старого вояку лишь то, что на смену офицерскому корпусу с вековыми традициями пришли краскомы - люди нового поколения, понятия не имевшие о кодексе офицерской чести. Он часто говорил сыну: "Не беда, что сегодня красные командиры малообразованы. Пройдет время, и армейские традиции возьмут верх, и тогда они опять будут зваться офицерами". Ягуб бек скончался от старых ран, когда Анверу исполнилось пятнадцать. Он так и не увидел сына в форме с поскрипывающей портупеей. Однако, самого Анвера не очень-то прельщала каръера военного, он хотел учиться музыке. Впервые, за многие поколения, род потомственных военных дал трещину. Как ни странно, но именно Натаван ханум встала на защиту семейных традиций, отправляя единственного сына в военное училище: "Для твоего отца было бы счастьем видеть тебя военным, а для мужчины нет большей чести, чем служить Родине".
Окончившего училище Анвера направляют служить на Дальний Восток. Первое боевое крещение он получил на реке Халкин-Гол летом 1939 года. В боях Анвер получил первое ранение, и здесь же ему вручили первую боевую награду - орден Красной звезды.
Июнь 1941 года командир батальона - капитан Сеидов встретил в Киевском Особом округе. Первые месяцы войны обернулись для Красной Армии полной катастрофой: поверженные города, сгоревшие дотла села, тысячи погибших бойцов и не меньшие тысячи были плененных гитлеровцами. Судьбы попавших в плен были различны, но всех объединяло одно - горечь поражений.
В сражениях на общем Киевском направлении (одна из самых горьких страниц Красной Армии в годы войны) советские войска потеряли только одними военнопленными 667 000 бойцов и командиров. В их числе оказался и Анвер Ягуб оглы Сеидов. Отсюда начался его длинный путь по гитлеровскому рабству: 384 пересыльный лагерь в Дарнице под Киевом, 329 - Гнивань Винницкой области, 398 - Пинау, Австрия. Весной 43 в лагерь Пинау приехала большая группа офицеров Вермахта. Заключенных выстроили перед бараками. Проходя по шеренгам, немецкие офицеры проводили отбор. Анвер оказался в числе отобранных. Было непонятно, с какой целью отбирают людей, однако его внимание привлекло то, что выходящие из рядов пленные, более или менее, рослые, крепкие мужчины. Это в какой-то степени успокоило - не на смерть ведут. И действительно, выведенным из строя людям приказали сгруппироваться в колонны и повели на станцию. Анвер в числе нескольких сот военнопленных был отправлен в Верону в Италии на строительство линий связи. По пути Сеидову с несколькими товарищами удалось бежать. В Альпах они встретили итальянский партизанский отряд во главе с Альчидо Черви и были приняты в его ряды. Здесь-то ему и пригодилось знание языка.
Спустя некоторое время А. Сеидов был взят партизанами на первое боевое задание: освобождение итальянских антифашистов из тюрьмы в городе Реджи-Эмилия. В отряде уважали Анри (так итальянцы переиначили его имя на свой лад) за его открытый, уравновешенный нрав, за его отвагу и дерзость. Командир отряда Альчидо Черви, потерявший в той войне семерых своих сыновей (нацисты сожгли его дом со всеми домочадцами), ценил его опыт боевого командира, полюбил как сына и поручал ему самые ответственные задания. Часто после боевых вылазок, партизаны, рассаживаясь вокруг костров, рассказывали о своей мирной жизни, мечтали о конце войны и пели. Как-то, услышав пение Анвера, бойцы обступили его с распросами: "О чем твоя песня?" И он пояснил, что его песня называется мугамом, и что в мугаме отражается любовь к родине, ее бескрайним просторам, цветущим садам, горным вершинам и бурным рекам. Партизаны не понимали слов песни, но с той поры они все чаще и чаще просили Анри спеть им.
В отряд часто приходила связная - веселая и озорная Франческа Альменти. Везде можно было услышать ее заливистый, звонкий смех, и только, когда, невзначай, появлялся черноглазый, с не по годам поседевшими, вьющимися волосами Анри, девушка конфузилась и пунцовела. А он, как назло, будто и не замечел ее. Как-то, вернувшись с очередного задания, Франческа робко подошла к Анверу и, потупившись, протянула ему мандолину: "На ней играл мой погибший брат". После таких слов, ему стало понятно, что девушка дарит ему единственную память о брате, и вместе с ней - любовь. Парень, смущаясь, принял подарок и признался девушке, что давно его мысли связаны только с ней, но, видя, как она при его появлении суровеет, думал, что девушка не доверяет ему. Это признание в любви связало молодых людей на всю оставшуюся жизнь. Они, как могли, берегли свою любовь, но ведь шла война, и она каждый день подвергала их все новым испытаниям.
В начале лета 1944 года, когда у фашистов уже горела земля под ногами, Франческа не вышла в установленное время на связь. В отряде забеспокоились: "Что-то случилось!" К вечеру доложили командиру, что девушку задержал патруль в деревушке Албино, недалеко от города. Альчидо Черви не решался сообщить другу эту новость, но Анверу уже рассказали о случившемся товарищи. Он вихрем ворвался в землянку командира с просьбой отпустить его в деревню. Черви колебался, можно ли отпускать его в таком состоянии, но готовить операцию времени не оставалось. Тогда было принято решение, что Анвер пойдет без оружия под видом странствующего музыканта. На одном плече висел аккордеон, на другое он повесил холщевый чехол с мандолиной. В поддержку ему командир отправил группу бойцов, которые, не выпуская его из поля зрения, следовали за Анри на значительном удалении.
Не успел Анвер войти в деревню, как за спиной послышался приказ: "Хальт!" Немцев насторожил висящий за спиной чехол, и солдаты привели его в комендатуру - цель его вылазки. Здесь немцы держали Франческу. Офицер потребовал сыграть что-нибудь, и он заиграл на аккордеоне любимую мелодию Франчески. Потом взяв в руки мандолину с мидиатором, он испонил тот же самый мотив. Девушка, узнав игру любимого, стала подпевать исполнителю. В какой-то момент офицер ослабил внимание за музыкантом, и в ту же секунду хрустнули шейные позвонки. Фашист замертво рухнул. Сильнейшим ударом угловой частью деки мандолины Анвер убил врага. Как мандолина не распалась на части, представить невозможно. Видимо, удар пришелся на "брус жесткости", и она только лопнула по шву. Так он спас любимую, а тем временем на окраине деревни завязался скоротечный бой.
Закончилась война. В 1948 году Анвер Сеидов с женой Франческой и маленькой Феридой-Лючией приехали в Баку. На его груди поблескивал орден Гарибальди. Счастью и радости Натаван ханум, все эти годы ждавшей пропавшего без вести сына, не было границ. Начала было разговаривать с внучкой по-итальянски, а малышка отвечает бабушке азербайджанскими словами.
Счастье Сеидовых длилось недолго. Новая беда в очередной раз решила испытать их на прочность. Анвера снова отправили в концлагерь. На этот раз - сталинский.
Освободили его в начале 50-х, и теперь уже ничто не нарушало покой офицера. Летом 1955 года в Советский Союз приезжает Альчидо Черви. Он пытается разыскать своих советских товарищей, бывших партизан. На встрече с ним в Ленинграде были и Анвер с Франческой, а вот он, по понятным причинам, не смог тогда приехать погостить у своих боевых товарищей в Баку.
Рассказ Фериды ханум подошел к концу, когда в комнату с боевым кличем "Ура!" влетел мальчонка лет пяти и сразу же юркнул за бабушкино кресло. За ним с тапкой в руке неслась старшая сестра. "Ну, Анверка, сейчас ты у меня получишь", - воскликнула она, и тут же осеклась увидев незнакомого человека, а Ферида ханум представила воюющие стороны: "Это мои внуки- Натаван и Анверчик. Как вы уже догадались - дети моего покойного сына, Ягуба. Отец мечтал о сыне, продолжателе семейной традиции, но Богу было угодно, чтобы эстафету подхватил внук - мой сын. Ягуб стал продолжателем славной семейной традиции Сеидовых, а придет время и мой Анверчик, Бог даст, станет военным. Ведь для мужчины нет большей чести, чем служить Родине!"