Вообще, это должна была быть веселая, легкая и немножко нелепая сказка о спасении четырьмя взрослыми и вполне серьезными людьми одного неразумного котенка. Это бы, собственно, так и было, еще в тот же самый день. Но, если Вы читали "Необыкновенную ромашку" Воронина и читали сказку о храбром кузнечике, то Вам должно быть известно о том, что сказочник не выбирает сказки. Это они нас выбирают. И поэтому сказка уже не такая легкая, не слишком веселая, да и слово "нелепая" - это уже не совсем то слово. Она должна была быть очень маленькой - как короткое мгновение радости, - но почему-то она выросла и протянулась долгими раздумьями, пусть все та же сказка, но уже совсем другая,
Сказка о человеческом милосердии, человеческой жестокости и человеческом равнодушии
Вначале был крик. Крик о помощи. И трудно было разобрать, кто кричит, и откуда этот крик доносится. И, остановившись на перекрестке, Сказочница растерянно огляделась, пытаясь понять кто и откуда. Она посмотрела на окна соседних домов, на улицы во все стороны, заглянула в кусты - чего не бывает? - и не увидела ничего и никого. А крик все не смолкал, и он был такой страшный - переполненный неизбывным страхом, - что уйти просто так было нельзя. Это был детский плач.
И детский голос произнес озадаченно: "Ба! Смотри, как высоко!" Бабушка быстро утащила глазастого ребенка по дорожке, но Сказочница уже успела понять - где.
Котенка было почти не видно за листвой. Не ясно вообще, как такой крохотный и, похоже, довольно трусливый котенок забрался так высоко. Но он цеплялся за ветки, испуганно таращился вниз и орал изо всех сил.
"На помощь! На помощь, кто-нибудь!"
Сказочница подошла к дереву и до хруста запрокинула голову.
"Ну ты даешь! И как ты так?"
"На помощь! На помощь! На помощь!" От этого крика уши закладывало.
"Да не ори ты, - спокойно произнесла Сказочница, оглядывая дерево, - Чего ты боишься, вообще? Кошки всегда падают на четыре лапы. Давай, спускайся".
"На помощь," - тихо мяукнул котенок и замолчал, глядя ей в глаза своими красивыми голубыми глазами. Собственно, они не были чисто голубыми, скорее, серо-голубыми, очень прозрачными и очень красивыми. И очень испуганными. Сказочница вздохнула и поставила на землю у дерева свою сумку. Это плохая примета - ставить сумку на землю, - и все это знают: денег не будет, - но раз уж так получается!
"Спускайся давай, животное!" - тихо произнесла она, глядя котенку в глаза, и снова он тихонько мяукнул.
"Не уходи. Останься со мной. Мне страшно".
"Зачем залез тогда, спрашивается, если страшно? Ну, хватит уже мякать, лезь вниз. Мне тут некогда, люди ждут, - сердито откликнулась она. Хотя, конечно, люди подождут, если тут такое дело! - Дерево еще какое выбрал!"
Без единой веточки на два метра от земли! Это надо было так сдурить!
"Не уходи! Помоги мне!" - у котенка снова прорезался голос.
"И что я должна сделать? Здесь нет веток, а у меня нет когтей. Давай спускайся! Что ты какой трус!"
"Я боюсь!"
"Снова заладил! Говорю тебе, вон на ту ветку лезь, нелепое создание! Иначе сейчас уйду! Ну, живо! Приземлишься мне в лицо, если что".
Она рассмеялась, и котенок протянул к ней лапу и тихонько мяукнул.
"Страшно!"
"Кошки всегда падают на четыре лапы! - она тоже протянула руку вверх, - Иди сюда, не трусь!"
"Ла-дно..."
Сказочница прищурилась от солнца. Как-то странно этот котенок спускается! Задним ходом. Пытался слезть как все нормальные кошки, но только глянул вниз - и полез обратно. Н-да! Котенок, боящийся высоты. До чего дожили!
"Давай, ну, давай спускайся! Вот так!"
Ветка хрустнула, и котенок закачался, потеряв опору. Оно и лучше, может быть... Сколько бы он сам спускался? А кошки падают всегда на лапы. Нет, устоял. Какая жалость.
"Ну, лезь дальше!"
"Мне страшно! Мне страшно! Мне страшно! На помощь, пожалуйста! - и он забился между двух больших веток, глядя на нее и уже не думая рисковать, - Помоги мне, пожалуйста!"
"Он уже два часа там сидит, - девушка с мокрыми волосами подошла со спины, и Сказочница не сразу ее заметила, - Как залез! Мама у меня вся изволновалась, вот, послала проверить. Уже в МЧС звонили. Они говорят: дохлых кошек на деревьях не находили".
"А под деревьями?"
Услышав смех, котенок высунул голову и замяукал еще призывнее.
"Чего вы там? Помогите! Не бросайте меня здесь!"
"Вот ведь надрывается!"
"Ага. А это что?"
В руках у девушки простыня. Улыбается.
"Ну, мы подумали, может прыгнет".
"Если только свалится".
"Дурак он, что ли, прыгать с такой высоты?" - еще двое, это сказал пожилой мужчина. С ним идет женщина, участливо глядя на орущее животное.
"Жарко. Сварится совсем. А он еще и кричит. Вон, сколько народу собрал!"
"Помогите! Помогите! Помогите! Что вы там, что вы болтаете? Снимите меня!"
Сказочница хмурится.
"Будешь орать, получишь обезвоживание организма и точно свалишься! - котенок замолкает, - Спускайся, давай. Если что, - улыбается девушке, - Мы тебя поймаем".
"Нет! Я боюсь!"
"Нет, он ждет, пока за ним залезет кто-нибудь! - изрекает мужчина с улыбкой, - Нам бы лестницу".
"Какую лестницу! - его спутница вертит в руках сотовый телефон, - Может, в МЧС позвонить?"
"Звонили!"
"А номер?"
"Мам, номер продиктуй. Тут хотят еще позвонить. Да, тут уже собрались спасать".
Люди внизу громко смеются, и котенок пятится назад. Может, лучше повыше от них? Какие-то они странные.
"Э! Ты куда?"
Котенок замирает и снова смотрит ей в глаза жалобно и грустно.
"Я думал, ты мне поможешь".
Сказочница еще раз осматривает дерево. Нет, ни единого шанса зацепиться за что-нибудь. А потом, если она его спугнет, и он поднимется еще выше? Прижав к стволу ладони, поднимает голову к котенку. Глаза в глаза. Интересно, она совсем опоздала? Впрочем, какая теперь разница! Уйти все равно нельзя.
"Ладно, малыш, не трусь. Мы тебя снимем. Только не знаю как. Вот если б ты хоть немножко спустился сам, а?"
"Я боюсь".
"Ясно. Ну, капельку, - протягивает к нему руку, - Чуточку! Ты посмотри, тебе удобно было бы слезть на ту ветку..."
"Она с ним разговаривает, что-ли?"
"Держит контакт!"
Смех. Котенок снова прячется в свое убежище. И Сказочница снова начинает, игнорируя шутки и удивленные взгляды прохожих: "Ну, малыш, умничка моя, хороший отважный кот! Ты же знаешь, кошки всегда падают на четыре лапы! Мы тебя поймаем, если что. Даже можешь не стесняться и покарябать меня, только спускайся, пожалуйста! Меня, вообще-то, люди ждут... Или уже не ждут".
"Давай! Мы тебя поймаем! - девушка разворачивает простыню и подходит ближе, - Ну, слезай уже! Сколько можно! Или прыгай".
"Не порвется?"
"Да вряд ли".
"В МЧС нет лестницы".
"Что?"
Обе девушки одновременно отпускают края простыни и оборачиваются к женщине, сказавшей это. Та убирает сотовый телефон.
"В МЧС лестницы нет".
"Может подарить? Слушай, а у кого брали лестницу, когда в окно лазили... Ну, ключи он забыл, - мужчина задумчиво чешет голову, - Может, спросить? Там хорошая лестница, длинная".
"Они ее на дачу увезли".
"Помогите! Помогите! Помогите!"
"Снова заладил! - девушка делает шаг к дереву, - Попробую..."
"Да ты что! Шею свернуть хочешь? И потом, он только выше залезет!"
"И что делать?" - девушка опускается на землю, глядя на котенка. Женщина подходит к ней, смотрит в ту же сторону.
"И, главное, голос такой добрый..."
"Какой голос?"
"Который сказал, что лестницы нет".
"По-мо-ги-те! Уже кто-нибудь!" - котенок тянет лапу вниз и смотрит на Сказочницу. И она снова протягивает к нему руку. Как далеко! Как ужасно далеко! Впрочем, если б преодолеть это двухметровое расстояние, дальше она, пожалуй, взобралась бы легко. Кажется, он не боится ее. Может, не стал бы и убегать?
"А больше ни у кого лестницы нет?"
"Да у нас маленькая, - мужчина щурится, меря дерево взглядом, - Полтора метра".
"Хватит и такой. Мне бы немножко выше!"
Малыш, ты бы ведь спустился ко мне, если бы я поднялась? Котенок смотрит ей в глаза и мяучет уже совсем тихо. Помоги мне!
"Ты чего? Шею свернуть решил? Кто туда полезет, по-твоему?"
"Я залезу".
"Ну раз у девушки с ним такой контакт!" - и, усмехнувшись, мужчина уходит в сторону домов, не обращая внимания на недовольство своей спутницы.
"Можно было бы на "Газель" залезть".
"Можно. Только кто даст? Или, думаешь, попробовать остановить?"
"Хватит смеяться! Спустите меня! Мне страшно! Я устал! Я упаду!"
Сказочница поднимает к небу усталый взгляд.
"И лучше будет. Все равно не расшибешься. А мы бы по домам пошли".
"Может, его камнем сбить?"
"Маленьким не получится. А если сбивать большим, я не гарантирую, что он выживет".
"Не смей! Не надо камнем! Сними меня! Пожалуйста! Помогите!"
"Как еще голос не потерял на такой жаре?"
"Ага".
"О, лестница идет!"
Довольно улыбаясь, через дорогу переходит мужчина. Лестница, действительно, не то, что бы очень большая. Ладно. Сказочница обреченно вздыхает. Попробуем. В конце концов, МЧС уже точно приедет, если на дереве окажется не просто котенок, а девушка и котенок. А это что еще такое? Женщина - очень недовольная, но больше уже не протестующая, - идет следом с какими-то палками и изолентой. И проволокой. Любопытно!
"Так, вот, устанавливаем! Смотрите, не упадите!"
"Будем надеяться".
"Я подержу! Ой, не вставайте на самый верх!"
Лестница покачнулась. Стоило снять, все-таки, туфли, каблуки здесь как-то не к месту.
"Нормально, я стою".
"Девушка, мне кого ловить - Вас или котенка?" - голос девушки звучит растерянно. А картинка, наверное, просто уморительная!
"Его! Я, как кошка, упаду на лапы... если повезет, - Сказочница подтягивается, держась за ветку, и протягивает руку к изумленному животному, - Ну, теперь ты! Давай уже, иди сюда!"
"Далеко! Страшно!"
"Ну как он, не убегает?" - мужчина мастерит что-то из проволоки.
"Нет. Но и не спускается. А Вы что делаете?"
"Петлю!"
"Мы собираемся его вешать? Впрочем, тоже мысль. Слышал, ты, трусливейший из всех трусливых котов? Иди сюда, или хуже будет!"
"Он сейчас испугается и залезет выше! Свалится ведь! Что вы делаете!"
Сказочница вжала голову в плечи. Визгливый какой голос! И котенок, как по команде, развернулся, собираясь лезть наверх.
"Вот видите! Что делаете?!"
"Замолчите! - Сказочница едва не упала, резко обернувшись к неизвестно откуда возникшей женщине внизу, - Не кричите, пожалуйста. Он боится".
Женщина фыркнула и прошла мимо.
"Малыш! Не надо! Куда ты? Ну, ты же меня не боишься? Иди сюда, не дури, кроха, - котенок снова уселся в развилке и протянул к ней лапу, жалобно мяуча. Слишком далеко и страшно, - Ну хоть немножко еще спустись!"
"Держи!"
"Эт-т что?"
Внизу маячит палка с петлей из проволоки, прикрепленной изолентой.
"Петля! - мужчина довольно улыбается, - Их так снимают. Надо зацепить за шею или туловище и дернуть".
"Упадет!" - печально комментирует девушка.
"Ну, выхода другого нет! Держи!"
"Ох ты, бог ты мой, что делаю! Давайте. Ну, малыш, держись!"
"Не на-до-о!"
"А это уже мне решать!"
"За туловище его хватай, под лапы!"
"Под лапы не получается! Он лапами в дерево вцепился! Что это? - это щепки, листья и всякий другой древесный мусор летит в лицо. Очень неприятно, - Проклятье! Иди сюда! Я тут практически в белом, практически в чистом, практически в новом! Если хоть одно пятно потом найду... Стой, куда! Все, ты напросился! Извини".
"Не надо, по... За что?!"
Петля. Рывок. Что это? Ничего не видно...
"А! Упал! Висит, висит!"
"Дур-ра!!!"
Бросив палку, Сказочница вслепую схватила комок шерсти, повисший на верках в опасной близости от ее лица и протянула его вниз.
"Держите?"
"Держу!"
"Ура! Спускайтесь, девушка!"
"У него, кажется, коготок вырван. Бедненький!"
"Ни-че не вижу... Я хоть туда ступаю? Спасибо".
"Ой, у Вас глаза красные!"
"Надеюсь, клещи на меня не нападали... Коготь - это мелочи... Ой, глаза!"
"Будь я клещем, я б не стала жить на таком дереве".
"Утешает. Где это чудо? Что там у него с когтями?"
"Кровь. Наверное, вырвали коготь".
"Дайте-ка".
Котенок смотрит на нее с рук женщины огромными от изумления глазами. Хорошенький. Вблизи еще лучше даже. И, действительно, кровь на лапке.
"Ну-ка, я гляну. Не поняла. Ты на кого клык обнажаешь? - котенок виновато смотрит на нее и закрывает пасть, - Не, коготь на месте. Вам есть куда его пристроить?"
"Вот пойдем просить".
"Удачи!"
"Удачи!"
"До свидания!"
И, возвращаясь домой по оплавленным зноем улицам, грязная и довольная, Сказочница была уверена, что это будет очень хорошая летняя сказка. Она все еще улыбалась, когда поняла вдруг, что этого не будет.
У большого магазина люди шумели, но не так, как шумят обычно. Сказочница сразу уловила это. Ненависть. Страх. Отвращение.
Обрывки фраз и злого смеха. Что еще такое? Да еще так близко от ее дома?
Человек бегал около магазина, громко матерился и кричал что-то несуразное, и все поднимал с асфальта и снова бросал велосипед. Пьяный? Такая мысль приходит прежде всего. Но она не пришла.
Сказочница остановилась и посмотрела внимательно на этого мужчину. Молодой, рослый, мускулистый. Глаза сумасшедшие. Безумные!
Шаг назад. Стоп! Она не смеет бояться его. Человеку плохо, он несчастен сейчас, это болезнь. Она не смеет думать иначе и не смеет бояться. Он не желает... наверное, не желает никому зла. Просто ему очень плохо. Он вне себя. Плохая фраза.
Люди обходят его стороной, озираются так испуганно, дико. Боятся. И еще, им, конечно, противно видеть человека таким. Человек - звучит гордо. Только не сейчас. Им противно, им страшно. Все вокруг наполнено страхом и отвращением. Это жестоко!
Нет, она не испугается, не станет его обходить. Это нечестно - обходить его так равнодушно! Взгляд. Глаза в глаза. Безумные глаза. Белки сверкают. Как в плохом кино.
Она обошла. Как все. Потому что человек всегда в первую очередь думает о себе. Как противно! Она не должна была. Она должна... Остановиться.
Ему нужна помощь. Ему плохо. Она посмотрела назад: все то же, только...
Проклятье! Несколько парней остановились неподалеку и снимают его на сотовый. Как они могут! Теперь нельзя уйти. Нельзя позволить так его обижать. Он же беззащитен. Он не понимает, что делает, что происходит вокруг. Вот и на них не кидается, просто продолжает кружить и кричать. Он видит, вообще, что-нибудь вне своего сознания?
"Что стоишь? Идем".
"А ты? Ты что здесь делаешь?"
"Вон. Уже час здесь носится. Приехал на велосипеде, потом бегал около дома, потом туда убежал".
"Ясно. Слушай, а куда надо позвонить, в "Скорую"? Чтобы его забрали".
"Скорая не заберет. Только психушка. Идем домой".
"Нет. Нельзя так оставить. Ты посмотри, эти уроды, они - снимают. Зачем?"
"В Интернет потом выложат, наверное. Идем".
"Нет, погоди. В единую надо, если не знаем куда".
"Будешь звонить? Ну, звони".
"Алло, девушка. Здравствуйте. Тут с человеком плохо, кажется, с головой. Он неадекватно себя ведет и... Да, хорошо. Переключает... Да, алло. С человеком стало плохо. Кажется, он не соображает, что делает... Проклятье!"
"Что?"
"Они не занимаются... Девушка, Вы меня переключили на "Скорую", тут человеку плохо, но они сказали - милиция или психиатрия и... Хорошо, жду... Что ж вы не разберетесь-то никак! Теперь на ментов переключает. Алло! Здравствуйте. Человеку стало плохо. Он бегает, кричит, кажется, он не понимает... А, спасибо, извините... Говорят, наряд выехал".
"Интересно, когда. Идем?"
"Нет, погоди. Дождемся. Ты только посмотри, эти сволочи все еще там! Гады! Их... почему таких не сажают!"
"Хватит. Ну, что такого, если снимают. Плевать на них!"
"А если бы так со мной?"
"Сплюнь, дура!"
"Тюфу, тьфу, тьфу!... И, все-таки, если б вдруг... он же не просто так, ему плохо. А эти мрази веселятся! Если б со мной так?"
"Замолчи уже! Где эти менты?"
"Пьяный?" - это слово словно взорвало в ней что-то. И, резко обернувшись к женщине с продуктовыми сумками, она почти выкрикнула ей в лицо.
"Он не пьяный! Ему плохо!"
Женщина поспешила пройти мимо.
"Ты чего? Напугала..."
"Пьяный, пьяный... Какая разница, хоть бы и пьяный, но ему плохо!"
"Не заводись".
"Так и проходят мимо. Всегда: пьяный... Первый вывод! Да разве не видно, что с ним?"
"Это тебе видно".
"Да любому видно! Просто видеть не хотят! - и снова в сторону гогочущих парней, - Сволочи!"
"Тихо. Может, он и правда пьяный".
"Он не пьяный. У него рецидив".
"Медик нашелся! О, милиция... Не пьяный, говоришь? А как сразу смолк! Ну?"
"Не пьяный. Опасность почувствовал. Смотри. Засекай пять минут, и он снова начнет".
"Ну да!"
При виде милиционеров мужчина затих и отступил к проезжей части. Те последовали за ним, что-то говоря, но что - не слышно.
"Идиоты! Он же может под машину броситься!.. Оп-па! А не хилый!"
Милиционер попытался схватить человека, но тот увернулся и легко оттолкнул его. Далеко оттолкнул. Милиционеры переглянулись и немного отступили назад.
"Боятся. Правильно. Он сейчас может быть удивительно силен".
"Ну, смотри, разговаривает нормально. Успокоился сразу, как ментов увидел. Плохо ему?"
"Две минуты".
А те, с сотовым, пропали с площади.
"Эти уроды смылись. Жалко. Их бы первыми к ментам... Все".
Отвернувшись от милиционеров, парень снова начинает кричать и материться. Снова хватает и бросает велосипед. Все повторяется в точности.
"Он, наверное, не соображает, что с велосипедом делать".
"Конечно!"
"Еще наряд".
Крики громче. Теперь не страшные. Теперь точно - не страшные. Может, и не были страшными никогда. Но теперь слышно очень хорошо, как когда мяукал котенок на дереве, - Помогите, кто-нибудь! Только он - не котенок. Он здоровый, потенциально опасный ненормальный... Четыре милиционера. Два удара в поддых. Руки за спину. И грузят в машину.
"Зачем?"
"Идем домой. Они его еще мягко скрутили. Народа вокруг много".
"Но он... Это же совсем другое! Он не в себе! Его вообще нельзя!"
"Идем".
... И, сидя вечером дома, с чашкой уже остывшего чая в руках, Сказочница все никак не могла понять... За что? И еще не понятно было почему люди так боятся друг друга.
"Противно... Даже я, я же знаю, что нельзя... Это ему плохо. Нельзя было обходить..."
"А ты обошла?"
"Да".
"Правильно сделала. Ты не могла знать наверняка, а это, все-таки, опасно..."
"Почему люди так боятся друг друга? - ни слова в ответ, - И еще... Почему мне сейчас так хочется вспоминать эту историю с котенком, а про это не вспоминается? Я понимаю, что это важнее. Это ведь страшно. Это должно заставлять задуматься... Но, едва я начинаю думать об этом, в памяти всплывает что-нибудь про котенка... Становится смешно... Почему?"
"Это хорошо. Ты подсознательно, наверное, защищаешь свою психику..."
"Нет, это плохо, - и только для себя, - Это предательство".
... И прошла не одна неделя. И Сказочница была уверена уже, что никакой сказки не родится из этого дня... Известно ли Вам, что такое инсульт? Вы сумеете его предположить, распознать в случае необходимости? Знаете, как себя вести, если вдруг, но не дай бог, конечно?.. Сказочница знала, и она довольно пренебрежительно пробежала глазами сообщение, пришедшее в "Мир". "Распознаем инсульт". Н-да... какие-то примитивные знания были у того, кто это сочинил. С другой стороны, тот, кто это отослал по просьбе другого человека, уверен, что эти знания могут спасти чью-то жизнь. Вряд ли, конечно, и все-таки... Да, стоит подключиться. Она может, конечно, указать и лучшие способы распознания, но некоторые люди на них просто не обратят внимания... Вечно загнанные работой и домом люди! У них уже в крови не слышать сигналы бедствия своего организма. Но, может быть, эти, более поздние, признаки, действительно, помогут кому-то. Ладно, поддержим хорошее дело, тем более, это же по нашей части. Только друзей маловато. Но ведь можно прибегнуть к их помощи! На то они и друзья, чтобы не отказать. И, подумав немного, она выбрала человека, который, кажется, больше всех пропагандировал любовь к ближнему. Тут не может быть отказа!
Или может быть... Это нереально. Лучше помолиться о душах, которые не спас, чем поддерживать спам человека, который только и хочет что-то заявить о себе и никому не хочет, на самом деле, помочь. Серафим Саровский поступил бы так... И, естественно, - Ты ведь не обидишься?
Каждый выбирает для себя...
... Сказочница перечитывала сообщение раз за разом и все никак не могла понять двух вещей. Во-первых, как можно отмолить потеряную жизнь? И, во-вторых, при чем здесь Серафим Саровский?... Но... каждый выбирает для себя. Это не причина для обиды, просто снова вспоминается то, что казалось забытым. Только казалось.
Если человеку богом дано узнать, он все равно узнает. Так она сказала... Да, если надеяться только на бога, та девчонка расшибла бы себе голову о подоконник. Тридцать человек отпрянули и отбежали от нее, когда начался приступ. Ни одному из них бог не судил знать, почему ее бьет в конвульсиях, и она сползала, сползала... Секунда, две... Куда улетела ручка, куда делась ее контрольная... куда пропали люди вокруг - она не знала. Она знала, благодаря любопытству, а не богу, что это и что надо делать. А девушка была ужасающе тяжелой. Безвольное тело всегда тяжелеет...
Уберите стул! Я не могу удержать! Проклятье!... Уф! На полу. Удачно, миновав и подоконник, и батарею, обе на полу... Потрясающе красивые карие глаза... только сейчас они оттенены кровью. Красиво! Даст мне кто-нибудь платок? Проверим язык. Норма. Держись, девочка, держись, хорошая...Какие страшные хрипы... и пена, пусть, не кровавая, но пена на прекрасном юном лице. А кругом - запах страха и отвращения... Держись, я с тобой. Мне не противно, я не боюсь. Я жалею... Убрать бы всех куда-нибудь!
Судороги прекратились. Ослабим хватку. Спи, моя хорошая, все будет хорошо...
Учительница смотрит как-то странно. Ну да, по идее, это ведь она должна была проявить инициативу... Надо развернуть ситуацию, сказать что-нибудь. Что бы такое сказать? Спросить, что делать дальше? Пойдет!... Да, уже ухожу, ухожу и сдаю работу... Оставляю тебя на милость фельдшерицы, дорогая, прости. Теперь уже все будет хорошо...
Интересно, почему вспоминается это? Может быть... на следующем уроке, когда это всеми обсуждалось, как трудно было смолчать! Не крикнуть: хватит перемывать ей кости! Просто... Ребята, довольно, вы ж ничего не понимаете... Да ты не видела какое у нее лицо было, когда она упала!... А, соседка по парте, зато твое лицо вижу отлично. Короче, заткнитесь все!
... Почему это вспоминается? Может быть потому, что люди так любят говорить о любви ко всем подряд, но совершенно не готовы, порой... нет, чаще всего, эту самую любовь проявить? Это легко - написать. Написать, что ты любишь...Написать, что знание - не реальная помощь... Отписаться авторитетом другого человека... Не помню где я прочитала это, но там было написано так: "Противоположность любви - не ненависть, а равнодушие".
... Еще сообщение. Спасибо? Сказочница улыбается. Она не могла, конечно, не отписать тому, кто прислал сообщение про инсульты... В конце концов, ее информация точнее... Смешная человеческая самонадеянность! Но теперь ее благодарят и... она может не отсылать сообщение дальше. Наверное, так. Все равно, круг ее друзей так узок, что они все, наверное, уже получили его... Теперь стало немного легче. Но все равно.
... Все равно мучит один вопрос. Что хуже: жестокость или равнодушие? Когда она была еще маленькой - маленькой Сказочницей, ей довелось сказать: "Люди не прощают равнодушия". Правда, она уже и не помнит, что послужило причиной этих слов, но... наверное это так и есть.
И на следующий день эти слова легли на бумагу без единой правки. Потому что, если Вам знаком Воронин, Вам должно быть известно: мы не выбираем свои сказки, и не всегда сказка - это что-то светлое, легкое и веселое, - но она всегда - отражение мира в глазах сказочника.