...Сонно пробормотав в ответ на вопросы родителей о концерте, что он был хорошим, АлЕка на автопилоте добрела до своей комнаты, на автопилоте переоделась в пижаму, все еще на автопилоте дошла до ванной комнаты и вернулась назад. И, наконец, рухнув на кровать, мгновенно уснула.
Андрей и Лиля переглянулись и улыбнулись.
С ней такое регулярно случалось, когда учеба, чтение, Интернет и прогулки допоздна с Сонькой ее изматывали уже до предела. АлЕка называла это "переходом в энергосберегающий режим", и добудиться ее, пока она хорошенько не выспится, не представлялось возможным.
Но Нечаевым казалось, что сон в подростковом возрасте - это очень важно, и они никогда не поучали дочь и не ругались, как некоторые другие родители, которые сотню раз могли повторить измотанному бессонницами подростку: "Если бы ты не сидел в Интернете, не гулял с друзьями, не читал до полуночи, так бы не было!"
Они так никогда не говорили. Ведь для подростка нормально и естественно просиживать часами в Интернете, уходить с головой в чтение и гулять с друзьями.
Да и, вообще, какой толк спорить с подростком? Супруги Нечаевы считали, что никакого толка в этом нет - вред один.
"А что у нее с волосами?" - поинтересовался Андрей весело, склонившись над дочерью.
Лилька накрыла ее одеялом и присела рядом.
"Не знаю... - хихикнула она, вынимая из растрепавшихся волос девочки заколки, - Смотри! Все зеленые!"
...Упав на палубу, девушка быстро поднялась на ноги и огляделась, не понимая, что происходит.
На ней было странное платье - женственное и детское одновременно - с длинными воздушными юбками и нелепыми цветочками на них, с рюшечками вокруг смелого выреза декольте и бликующей на свету широкой атласной лентой на поясе, завязанной на спине огромным бантом. Оно было похоже на платье балерины своей воздушной легкостью. Или эта мысль пришла ей в голову при виде атласных пуантов на своих ногах? И оно было зеленым - хвойно-зеленый шелк и прозрачная, цвета первой листвы, газовая ткань поверх него - эти два цвета сразу напомнили АлЕке глаза бесов Ланы Юрьевны и Александера Мейера.
Но ведь во снах так и должно быть? Мозг использует для их создания полученную ранее информацию. Кажется, так.
"Долго ты еще собираешься стоять столбом?" - раздался над девушкой насмешливый, хриплый от морского ветра, голос.
Она, еще не подняв глаз, знала, что не увидит своего боцмана. Ее боцман с английского галиона генерала Артура Уэлсли остался в прошлом - не в том далеком 1809 году, когда они спешили вместе к берегам Португалии, а в прошлом ее снов. Он растаял, растворился в них без остатка, забрав с собой часть ее смеха и много, много ее слез. Освободив ее от огромной тяжести, он исчез навсегда, не оставив ей даже имени на память. АлЕка печально вздохнула, подумав об этом.
"Пошевеливайся и займись делом!" - прикрикнул моряк и швырнул в лицо девушке какую-то одежду.
Она пахла шерстью, и АлЕка улыбнулась, глубоко вдохнув этот запах. Так пахнет только что связанная мамой кофта. Мама много вяжет для нее, а вот она... Девушка вздохнула и, присев на корточки, горестно подперла ладошкой щеку, выпустив одежду из рук... Она не осилила даже шарфа. Такая неусидчивая!
"Может, ты уже перестанешь мечтать и начнешь шевелиться?" - хриплый голос моряка оглушил девушку, и она, неловко покачнувшись, села на палубу.
Мужчина сидел на корточках прямо перед ней, положив на колени изъеденные морской солью мозолистые руки, прямо и насмешливо глядя ей в лицо. И кого-то он АлЕке очень сильно напоминал!
Может быть, Беса Ланы Юрьевны? АлЕка прищурилась, вглядываясь в широкое загорелое лицо, покрытое у самых глаз россыпью почти незаметных веснушек. Может быть. Такой же высокий и сильный, красивый. Глаза у него тоже зеленые, а волосы - черные.
Что за бред! Встряхнув головой, девушка, сердито нахмурившись, снова посмотрела на своего нового знакомого.
Как она, вообще, могла сравнить этого пирата с Киаром? У Киара всегда идеально причесаны (а часто - напомажены и завиты!) волосы - его блестящие, шикарные волосы. Их нельзя сравнивать с этой торчащей во все стороны, покрытой грязью и салом (и еще Бог весть чем), годами нечесаной гривой! У Киара чистая кожа, идеальный маникюр и джентльменская выправка. А этот пират - ну, пират и есть пират! Мало того, что он, наверное, вообще никогда не чистит ногти, так он их, похоже, еще и грызет, как маленький! Он так ужасно сутулится, что его широкие плечи напоминают горб! И его прищуренные насмешливые глаза, и его растрескавшиеся на соленом ветру насмешливые губы... Он улыбаться умеет, вообще? Какой неприятный тип!
"Тебя как зовут?" - спросила АлЕка тихо, внимательно глядя в темные зеленые глаза.
Ей не нравился этот пират, но, все-таки, вспоминая о боцмане, она думала, что нужно узнать хотя бы имя. Ведь, кто знает...
"Это тебя нисколько не должно волновать! - откликнулся мужчина, ловко вскочив на ноги и потянув за руку девушку, - Живее, переодевайся и займись делом!"
И он снова швырнул в нее одеждой.
"Ага, приятно, - пробормотала та обижено, - А я - АлЕка".
"А мне плевать! - донеслось до нее уже с носа ладьи, - Пошевеливайся!"
Опустив руку с зажатой в ней одеждой, девушка медленно огляделась вокруг. Она даже не отреагировала на слова пирата. Она только сейчас поняла это. Она на ладье!
"Мамочка моя..." - прошептала она едва слышно.
Она была так занята своими мыслями, что даже не обратила внимания ни на одежду странного пирата, ни на корабль, куда попала.
А, судя по рядам скамей для гребцов с обеих сторон от нее и единственному рулевому веслу на корме по правому борту, судя по прямоугольному - красному в белую полоску - парусу над ее головой и золотой птице на вершине единственной съемной мачты и судя по золотой голове дракона на носу корабля, она попала на варяжский драккар! И тот неприятный тип, судя по багровому плащу, застегнутому золотой пряжкой у него на плече, поверх короткой легкой кольчуги, по изукрашенным золотом ножнам у него на боку и широкому золотому обручу на голове, был конунг этой дружины!
АлЕка еще раз огляделась вокруг, все еще не веря в то, что попала в такой сон. Она совсем не этого хотела! Но вокруг нее были викинги - самые настоящие викинги, как с картинки в книге. Светловолосые и голубоглазые, загоревшие под палящим солнцем варяги!
Опоясанные мечами, а большинство - с копьями, дротиками и луками, одетые в простые рубахи из шерсти и - реже - льна, обутые в кожаные туфли наподобие тапочек (только у конунга были красивые, отделанные медью сапоги), одни из них дружно налегали на весла, а другие отдыхали на шатком настиле на дне ладьи, ожидая своей очереди.
И, если глазомер АлЕки не врал ей, то это была очень большая ладья для своего времени. И не важно, что она казалась современному человеку - так, лодчонкой под парусом! - она была огромной для эпохи викингов. Должно быть, в ней было не меньше сорока метров в длину и метров пять-шесть от борта до борта. И больше сотни человек на борту.
Девушка недоверчиво прищурилась. Больше сотни? Но, судя по простой, у многих даже не окрашенной, одежде моряков и их примитивным мечам, которых, кстати, было очень мало, больше было копий, на дворе век девятый, не позднее. Тогда не было еще ни таких сапог, как на конунге, ни таких ножен, как его ножны, ни таких огромных судов! Тем не менее, все это есть!
АлЕка беспомощно посмотрела на морскую гладь и только теперь заметила десять ладей, следующих за головным драккаром. Они были не столь велики, и, все-таки, намного больше, чем должны были быть.
Вскочив на кормовую палубу, девушка вцепилась пальцами в обшивку борта, глядя на боевые ладьи викингов огромными от изумления глазами.
"Который век?" - выкрикнула она отчаянно.
Гребцы и те, кто отдыхали от гребли, - все, как один, - обернулись на этот крик.
"Конунг Маннавард, а ты уверен, что с девчонкой не будет проблем? - послышалось с разных сторон, - Она, кажись, не в себе!"
Устало смежив веки, конунг провел пальцами над бровями и тяжело вздохнул. Но уже в следующую минуту он оказался рядом с девушкой и, схватив ее за руку, оттащил на нос драккара.
"Хватит вести себя как блаженная! - хрипло прорычал он, - Если хочешь жить и остаться невредимой, делай то, что тебе говорят! Переоденься! Смотреть противно на этот срам! И иди работать! - он пристально посмотрел в глаза окончательно растерявшейся девушке и добавил весомо, - Ты - наша добыча! Если не будешь слушаться, продадим тебя в рабство! Ясно?"
"Яснее некуда, - пробормотала АлЕка подавленно, - У викингов на кораблях не бывает рабов... Ясно. А где каюта-то? Где мне переодеться?"
Зеленые глаза норманна сверкнули, словно прошитые насквозь солнечным светом морские волны за бортом.
"Ты опять?!"
"Ну да, ну да... нет у вас кают на беспалубных судах! - отмахнулась девушка равнодушно, - Но ведь не на виду же у всех?"
Не слыша ответа, АлЕка остановилась и обернулась к мужчине. Она ожидала, что он снова будет злиться и ругаться. В принципе, она ожидала чего угодно, но только не того, что увидела.
Оперевшись о борт, норманн морщился, пытаясь сдержать смех, но это у него не получилось, и, спустя мгновение, он громко и весело расхохотался. Когда он смеялся, он совсем иначе выглядел. У него была какая-то ребяческая - искренняя и широкая - улыбка. Грозный конунг исчез в тот же миг, как она появилась на его лице. И АлЕка тоже не смогла сдержать улыбку, глядя на него.
"Я не подумал об этом! - произнес он, отсмеявшись, - Ладно, пойдем. Соорудим тебе ширму на корме".
АлЕка подскочила на месте.
"Ширму?!"
"Идем!" - требовательно повторил конунг, направляясь между скамьями к корме. Впрочем, уговаривать девушку не пришлось. Крепко прижав к груди одежду, она сама побежала за ним, пытаясь заглянуть в его насмешливые холодные глаза.
"Ширма! Ты сказал - ширма! - повторяла она возбужденно, - Откуда тебе знать, что это такое, если ты варяжский конунг?"
"Не понимаю, о чем ты, - откликнулся мужчина равнодушно, - И я дан. Запомни это. Эй, мальчишка! Как тебя там!"
"Хакон, конунг Маннавард. Чем я могу служить тебе?" - спросил молодой парень с выгоревшими на солнце волосами.
Большего АлЕка не заметила в первое мгновение.
"Позаботься о пленнице и обеспечь ее всем, что она попросит!" - бросил конунг пренебрежительно и отошел от молодых людей.
АлЕка проводила его злым взглядом и обернулась к своему новому знакомому, уже готовясь отразить его нападки. А в том, что к ней будет придираться любой на этом корабле, девушка даже не сомневалась. Но, едва увидев его лицо, она разжала пальцы, и одежда упала на настил у ее ног. Юный воин опустился на корточки, чтобы ее поднять. А девушка все пыталась сказать что-нибудь и не слышала своего голоса.
"Сомов! - выдавила она, наконец, сипло, когда парень протянул ей платье и обувь, - Ты что здесь делаешь? Это же мой сон!"
"Приватизировала? - поинтересовался Сережка спокойно, разворачивая большой кусок грубой черной материи, сложенной на корме, - Ну, давай, я вот так подержу, а ты за него встанешь и переоденешься".
Посмотрев на ткань в руках парня, АлЕка только краем сознания отметила: да, хроники говорят о том, что над ладьями варягов поднимались черные навесы от солнца и дождя, но как это могло выглядеть - бес его знает?
"Чего?" - тихо переспросила она, переступая через ткань.
"Я говорю: сон - приватизировала? Если нет, то он такой же твой, как и мой, - откликнулся Сережка, поднимая завесу. И, не глядя, протянул девушке длинную льняную сорочку, - Так, это, вроде, вниз. И, вообще, я здесь дольше".
"Но ты же понимаешь, что это сон! - громким шепотом проговорила АлЕка, быстро сбрасывая свое красивое платье, - Я думала, я одна так..."
"Ну, ты, вообще, уникум! - хмыкнул Сережка, и над головой девушки повисла груботканая рубаха с рукавами до локтя, - Это сверху. А пояс он не дал?"
"Нет. А ты как попал на корабль?" - поинтересовалась АлЕка, натягивая рубаху.
Она была шерстяной. Это она так приятно пахла. Но так кололась! Даже через сорочку. И она была ей, и в правду, широка. Без пояса было очень неудобно. Покрутившись из стороны в сторону, девушка сердито поджала губки и вздохнула. Что есть!
"Представляешь: лег спать - и попал!" - услышала она рядом смеющийся голос Сережки.
Он уже отпустил навес, и ткань упала на настил. Теперь они стояли лицом к лицу. И только теперь АлЕка с невольным удивлением отменила, как ему идет, все-таки, костюм викинга. Пусть даже он был совсем бедным: рубаха - бесцветной, и даже не было плаща, и его обувь была еще проще, чем ее (и, уж конечно, не шла ни в какое сравнение с шикарными сапогами конунга!), но, все-таки, ему очень шло.
Голубоглазый и белобрысый - он был вылитый викинг в этом наряде! И особенно АлЕке понравился поясок из кожаных нитей у него на лбу - с вплетенными в узор бисеринками бирюзы, такими же, как его глаза, он был завязан вокруг головы, а сзади свисал длинными хвостиками.
Ухмыльнувшись, Сережка развязал узел и, наклонившись, быстро опоясал этим пояском девушку.
"Так лучше".
Развернув какую-то странную накидку, он сам натянул ее на девушку и застегнул на груди маленькой круглой брошкой. АлЕка удивленно оглядела себя с ног до головы. Да, нелегко жилось варяжским женщинам! Вот что называется "сто одежек"! А уж эта серая разлетайка АлЕке совсем не нравилась. Она была всем похожа на сарафан, даже незамысловатым узором, идущим по краям подола, но только это был разрезанный сарафан. И девушка, хоть она и читала о такой одежде, но в толк взять никак не могла: зачем он вообще нужен?
"Это у них считается вроде передника, что ли, - словно в ответ на ее мысли, произнес Сережка и добавил повелительно, - Сядь, - и, усадив растерявшуюся и смущенную девушку на какой-то тюк, он стал натягивать ей на ноги вязаные носки и обувь, - Вот. Не теряй, смотри, ничего. Одежда очень дорого ценится. Она же ручная..."
"Я знаю, - наконец, опомнившись, АлЕка, отдернула ногу и стала обуваться сама, - Ты тоже раб?"
Сережка поднял на нее удивленный взгляд.
"Нет. И ты не рабыня, - откликнулся он, - Это конунг тебя так, для порядка, попугал. Я отслужу договоренный срок и уйду, а ты... - он злорадно хмыкнул, - Думаю, тебя выдадут замуж. Конунг тогда получит за тобой приданное, ты ведь здесь, вроде как, безродная".
"Радужная перспектива!" - протянула девушка расстроено, подперев ладонью щеку.
Сережка снова хмыкнул и положил ей на колени кусок серой ткани.
"Заплети косы и покрой голову. Иначе будешь для них выглядеть как..."
"Я знаю! - буркнула АлЕка зло, заплетая волосы, и обижено пробормотала, спустя минуту, - Ты-то откуда знаешь столько..."
"Ну, не все из книжек узнают!" - усмехнулся парень и, услышав окрик конунга, бросился на зов.
Повязав голову платком, АлЕка снова поднялась на ноги и огляделась, ища его взглядом.
Но первое, что бросилось ей в глаза, это флотилия норвежцев прямо по курсу драккара. И испуганные крики данов: "Шнека! Шнека!" - только подтвердили ее первую догадку относительно типа судов противника. Во главе вражеской флотилии, действительно, шла огромная по меркам времени шнека. АлЕка знала об этих варяжских судах одно, и этого было довольно: за счет обшивки корпуса вгладь они быстрее драккаров!
"Не уйти! - резюмировал Сережка ее мысли, пристегивая ножны с мечом на пояс, - Сейчас будем драться. Так что ты, давай, где-нибудь посиди тихонько..."
Глаза девушки сверкнули яростью.
"Ага! Посиди! Дай мне что-нибудь! Я тоже буду!"
АлЕка была очень решительно настроена вступить в бой. Не просто так, в конце-то концов, она перечитала столько книг о викингах, чтобы упустить первый и, возможно, единственный шанс увидеть все самой изнутри и даже поучаствовать в процессе!
Но Сережка повел себя как-то странно. Вложив ей в руку небольшой нож, он прямо посмотрел ей в глаза, и его голос прозвучал очень странно, незнакомо.
"Саш, это не шутки. Я не могу за тобой все время приглядывать, поэтому, пожалуйста, - и он пихнул ее за тюки с провизией, - Побереги себя".
Выглянув из-за тюков, АлЕка увидела, как даны связывают свои ладьи канатами, превращая их в огромную площадку для боя с драккаром конунга в центре. И их противники, остановившись, занимались тем же самым, похоже.
"Интересно, как же это все поплывет потом..." - пробормотала девушка, поднявшись на ноги и приникнув к ограждению борта, крепко сжимая в руке нож.
Тяжелая ладонь легла ей на голову, заставив пригнуться от вражеских стрел.
"Ты же читала! - усмехнулся конунг, вырывая стрелу из обшивки судна, - На каждое весло могут сесть до восьми человек. Так говорят ваши книги, - он усмехнулся и одним движением стащил платок с головы девушки, - Кучерявая... Будешь зваться Кара - кудрявая".
"У меня имя есть вообще-то!" - возмущенно воскликнула АлЕка, снова повязывая платок.
Конунг только рассмеялся в ответ.
"Нет! Здесь только один Защитник, и это я! - откликнулся он, натягивая тетиву тяжелого лука, - И, потом, тебе разве понравится зваться Маннавардой?"
Метнув в мужчину полный ненависти взгляд, девушка снова обернулась к морю.
"Шнеки, - произнесла она задумчиво, - Был бы умнее, ты бы тоже построил шнеки, а не драккары. Тогда могли бы сейчас уйти!"
"Ты же хотела увидеть битву викингов? - просвистев в воздухе, стрела мгновенно скрылась из вида, и до АлЕки донесся чей-то жалобный крик, - И, кстати, Шнека - это не ладья, - добавил конунг насмешливо, снова толкнув АлЕку в ее укрытие, - А имя конунга той дружины. Морской Змей. Как я - Морской Дракон".
И он отошел от нее, оставив девушку в полной растерянности.
Но не в характере АлЕки было отсиживаться за тюками, пока вокруг кипел бой! И вскоре она снова выбралась из своего укрытия. Гребцы на крайних ладьях уже налегали на весла, медленно сближаясь с ладьями норвежцев. Другие снимали мачты, которые во время боя могли быть повреждены.
"Идем со скоростью трамвая!" - пробормотала АлЕка сердито, протискиваясь между викингами, занятыми приготовлениями к битве.
Самые удачливые и лихие заняли места на носах драккаров. Они должны были первыми вступить в битву и, скорее всего, первыми умереть. Но даны усмехались, глядя на приближающиеся шнеки врагов. Они считали честью для себя погибнуть в бою - в битве на носу корабля. Норвежцы, должно быть, думали так же, судя по толпам воинов на носах их ладей.
"Вот ведь чокнутые!" - пробормотала АлЕка, вглядываясь в далекие силуэты воинов.
Они были вооружены лучше данов, да и их суда были лучше, пожалуй. И над их головной шнекой, с которой норвежцы не удосужились снять мачту, развевался на ветру яркий флаг.
АлЕка гулко сглотнула.
"Стяг святого Олафа!"
"Это что-то значит? - поинтересовался Сережка хмуро, снова оттаскивая девушку к корме, - Я же говорил тебе не выходить!"
АлЕка беспомощно посмотрела ему в глаза, и парень мгновенно отвел взгляд. Не мог он смотреть на нее - такую несчастную.
"Сереж, - протянула девушка просительно, - Ты мне только скажи, который год? Олаф уже умер или как?"
"Король, что ли? - уточнил тот, продолжая разглядывать настил у своих ног, - Не, спокойно правит..."
"Спокойно?" - недоверчиво уточнила АлЕка.
"Ведет с Кнутом войну, - сознался Сережка, посмотрев ей в лицо, - А что? Мы ни при чем вообще. Морской Змей Рагнейд - это конунг ирландских пиратов. Как наш Маннавард - конунг пиратов французских. Ну, или что-то вроде..."
"И мы сейчас в районе Ла-Манша, - вздохнула АлЕка печально, - Ясненько!"
"О, ведь что книги с человеком делают! - хмыкнул Сережка, - Сразу все просчитала!"
"Трудно не догадаться! - обижено откликнулась АлЕка, пытаясь вырваться из его рук. Но парень снова запихнул ее за тюки, - Сереж!"
"Сиди смирно, говорю! - пригрозил Сережка вполне серьезно, извлекая меч из ножен, - Это тебе не книжки читать!"
И он накрыл девушку плотным черным полотном.
"Это же сон!" - отчаянно воспротивилась АлЕка и, сбросив его с головы, снова поднялась на ноги.
Но Сережки рядом уже не было. По первому же зову конунга он занял свое место среди бойцов. Многие из них были не старше его. И две дружины сошлись в битве, едва ударились нос к носу шнеки и драккары.
АлЕка невольно отступила назад, увидев, как отчаянно ринулись в бой викинги, перепрыгивая со своих кораблей на корабли врагов, врубаясь в толпу мечами и разя противников копьями. От свиста дротиков и стрел не было слышно предсмертных криков. И не было слышно ни одной мольбы - викинги не просили милости. Даже с приходом христианства они продолжали ждать свой мифический Рагнарек и мечтать, что на пир храбрых их заберут с поля боя девы-валькирии.
Пригнувшись от свистящих в воздухе стрел, девушка присела на корточки и закрыла голову руками. До драккара конунга норвежцы еще не добрались, и бой шел далеко от нее, но даже отсюда даны разили врага. Правда, те, кто остались здесь с луками, считали себя намного несчастнее и неудачливее тех, кто с мечами и копьями попал в гущу боя и мог драться лицом к лицу с врагом.
"Точно, чокнутые..." - пробормотала АлЕка.
И вздрогнув, обернулась, ощутив на своем плече чью-то руку. Рыжий викинг с изъязвленным болезнью конопатым лицом и блеклыми голубыми глазами склонился к девушке, протягивая ей широкую мозолистую ладонь.
"Идем со мной, - произнес он, что удивительно, очень приятным голосом, - Идем, дева Кара. Нужно помочь".
Поднявшись на ноги, АлЕка без единого вопроса последовала за незнакомцем. Почему-то он вызывал у нее необъяснимое доверие. И, потом, огромный широкий меч в его руках был для нее, определенно, лучшей защитой от норвежцев, чем тюки.
"Меня зовут Хёгни, - представился дан, мощным ударом меча отправив за борт драккара двоих норвежцев, и протянул девушке руку, помогая ей перебраться на шнеку, - Нашего командира ранили, так что, позаботься о нем, дева Кара, - продолжил он очень вежливо, - Конунг Рёскви хороший человек".
И, быстро обернувшись на воинственный крик, он рассек еще одного норвежца от плеча и до пояса.
Зажав рот ладонями, АлЕка часто закивала.
"Хорошо, хорошо..."
Она на что угодно согласилась бы, лишь бы этот берсеркер ушел куда-нибудь подальше!
"Спасибо тебе, дева Кара, - благодарно улыбнулся Хёгни и, наклонившись к человеку, сидящему между скамей шнеки, поинтересовался заботливо, - Как ты, конунг? Я привел девушку".
"Спасибо, Хёгни..." - слабо откликнулся тот.
Выпрямившись, дан печально вздохнул.
"Совсем слаб! - и его меч поразил врага меньше, чем в шаге, от АлЕки, - Позаботься о нем, дева Кара! Хакон! Иди сюда!"
"Сереж, он чокнутый! - истерически всхлипнула АлЕка, вцепившись в рубаху появившегося рядом парня, - Они все чокнутые! А что с тобой? Сереж... У тебя кровь!" - испуганно вскрикнула она, взглянув ему в лицо.
Сомов, как всегда, широко ухмыльнулся в ответ.
"Ну, следовало ожидать! - откликнулся он безразлично и поинтересовался, склонившись к воину, - Конунг Рёскви, как ты? - тот что-то прошептал в ответ, и лицо парня помрачнело, - Совсем плох! - произнес он совершенно тем же тоном, что и Хёгни минуту назад, и обернулся к девушке, - Саш, сумеешь перевязать рану?"
Девушка растерянно кивнула.
"Наверное. А ты..."
Но она не успела спросить. Заметив приближение двоих норвежцев, Сережка быстро выступил им навстречу, заслонив ее и раненого. АлЕка безнадежно вздохнула, взглянув на его примитивный меч. Как он еще не сломался! И опустилась на колени рядом с раненым конунгом.
"Конунг, покажите мне Вашу рану, пожалуйста".
Слабо улыбнувшись, темноволосый воин в рассеченной мощным ударом кольчуге открыл глаза и посмотрел девушке в лицо.
"Как странно ты говоришь, - произнес он тихо, убрав ладонь от кровоточащей раны на боку, - Так... необычно".
И, сказав это, конунг Рёскви вновь потерял сознание, и его темные серые - почти лиловые - глаза закрыли отяжелевшие веки.
Он был красивым, этот дан, он был совсем непохож на других. Мягкие каштановые волосы волнистыми прядями спадали ему на плечи, длинной челкой почти полностью закрывая тонкий серебряный обод. Сейчас они были измазаны кровью, но, должно быть, обычно они были блестящими и красивыми, и радовали взгляд. Его глаза АлЕка увидела всего лишь на миг, но сразу же она почувствовала, какие грусть и нежность кроются в их темной глубине. Может быть, это тоска по жене, по детям, оставшимся во Франции?
Думая об этом, девушка сама не заметила, как перевязала рану конунга. Для этого ей пришлось, правда, разрезать на бинты свою "разлетайку", но АлЕка совсем забыла о том, как дорого стоила у викингов одежда. Между скамей шнеки у ее ног лежал раненый человек. И пусть даже это всего лишь сон, все равно, это человек. А если человеческая жизнь будет ставиться ниже тряпок даже во снах - что ждет тогда человечество? Сердито нахмурившись, подумав об этом, девушка ласково провела рукой по лбу задремавшего от слабости дана и улыбнулась. Он был очень красивым, все-таки, и девушке казалось почему-то, что он тоже улыбается ей сквозь сон.
"Рёскви! - раздался над головой АлЕки неприятный громкий голос. Он был настолько переполнен злорадством, что девушка против воли сжала кулаки от ярости, - Давненько не виделись, Рёскви! Ты так и не вернулся в Данелаг? - рассмеялся высокий незнакомец, остановившись над раненым, - Полагаю, Кнут Могучий не простил тебя, а король Олаф не принял? И ты вынужден был прибиться к этим разбойникам-франкам в поисках пропитания?"
"Все лучше, чем остаться с такими разбойниками, как ты, Хейдвальд..." - с трудом размежив веки, тихо ответил раненый. Но голос его прозвучал твердо.
АлЕка сильно сжала рукоять ножа за спиной. Человек, которого конунг Рёскви назвал Хейдвальдом, выглядел далеко не миролюбиво и, уж точно, не безобидно.
Высокий и широкоплечий, как берсеркер Хёгни, он был облачен в дорогую тяжелую кольчугу, доходившую ему до колен, и массивный шлем, а его меч, в отличие от мечей простых воинов, был метра три в длину и выкован очень искусно. Явно, не девятый и, может быть, даже не одиннадцатый век! А его глаза на темном угловатом лице - карие, почти лиловые, - были безжалостными и пустыми. АлЕка совершенно ничего не видела в их бездонной глубине, кроме смеха и жестокости. Словно искаженное отражение Рёскви...
Встряхнув головой, отгоняя бредовые мысли, девушка заслонила собой раненого конунга. Но тот отстранил ее в сторону.
"Не надо..."
Усмехнувшись, Хейдвальд смерил девушку у своих ног оценивающим взглядом.
"Отчего же нет? - произнес он медленно, с издевкой в голосе, - Она миловидна и молода. За такой товар всегда дают хорошую цену. Тебе ли не знать, Рёскви?"
Конунг Рёскви потянулся к своему мечу, но, едва коснувшись эфеса, страдальчески простонал и снова выпустил оружие из рук. Хейдвальд злорадно рассмеялся и наклонился к девушке.
"Теперь ты принадлежишь мне!" - произнес он четко, пальцами приподняв ее подбородок.
Сжав губы от злости и унижения, девушка опустила взгляд.
"Вот видишь, Рёскви..." - начал, было, норвежец весело, но тут же оборвал свою речь и отступил на шаг от девушки, прижимая руку к ране на боку.
Нож все еще торчал в ней. Усмехнувшись, Хейдвальд вырвал его и отбросил на палубу.
"Вот как? - произнес он с придыханием, - А она еще и умна. Сразу нашла уязвимое место. Не ожидал. Что ж..."
И его меч сверкнул в лучах заходящего солнца над самой головой АлЕки.
Громко вскрикнув, девушка закрыла голову руками. Но удара не последовало. Кто-то выдернул ее из-под самого лезвия меча и оттолкнул в сторону, к данам - Хёгни и другим.
"Может, лучше я?" - донесся до девушки знакомый голос.
И она снова закричала.
...Проснулась АлЕка в холодном поту, все еще оглушенная своим криком из сна. На часах было пять утра, и это была суббота.
Пролежав минут десять на кровати совершенно без движения, глядя огромными от пережитого страха глазами в потолок, девочка, все-таки, встала и поплелась в ванную комнату, на ходу пытаясь осмыслить свой странный - и даже более чем странный - сон. Мысли были одна другой бредовей.
А нужно было еще в школу. И почему сегодня этот факт так ее смущает? Она шесть дней в неделю туда ходит.
Высунув в дверную щель растрепанную голову, девочка окрикнула отца. Он, как раз, собирался на работу и уже заканчивал с завтраком.
"Пап! А можно я приболею сегодня?"
"Нет! - усмехнулся Андрей весело и, потрепав ее ладонью по волосам, вышел из квартиры, - Пока, Лека! Трудись усердно!" - донеслись до дочери его насмешливые слова.