Обработав раны брата и убедившись в том, что его здоровью и безопасности ничто не угрожает, Мадлен Блэк оставила рыцаря на попечение его нового оруженосца, а сама направилась прямиком в покои королевы Лауры, где собрались уже все верные ей придворные и слуги.
Она не потратила и секунды на себя саму, словно ей, как всем прочим, не требовались пища и отдых, а ее раны не кровоточили, как раны сэра Роджета и Вэла. И в королевские покои Мадлен вошла такой, какой прибыла во дворец несколько часов назад - в побуревшем от засохшей крови платье, с лицом, серым от дорожной пыли, и волосами, завязанными наподобие узла, как делают простолюдинки. Лишь ножны ее меча, заботливо начищенные хозяйкой, сверкали в полутьме, отражая свет факелов, и по этому одному можно было понять уже, что меч в них отведал крови в прошедшие дни. Дочь кузнеца могла не заботиться о себе, но не позаботиться об оружии она не могла, и приобретенное дворянство ничего не меняло в ней.
"Итак! - коротко бросила женщина, захлопнув рябиновые двери за своей спиной, - Где Бэзил?"
Королева Лаура испуганно отступила назад перед пристальным и недобрым взглядом своей суровой воспитательницы, и остальные невольно попятились тоже. В гневе дама Мадлен выглядела устрашающе. Лишь один сэр Арчибальд осмелился прямо посмотреть ей в глаза в эту минуту.
"Ну вот, Ваше Величество, - усмехнулся он с едва уловимой горечью в голосе, - А Вы беспокоились, как сообщить ей эту новость. Проницательность Мадлен Блэк облегчила Вашу задачу".
Медленно проведя ладонью по ножнам, Мадлен положила руку на гарду меча и прямо посмотрела рыцарю в глаза.
"Арчи, - произнесла она угрожающе, - Пусть это будет твоя последняя нелепица на сегодня, хорошо? - и в ответ на усмешку мужчины она добавила жестко, - Рассказывай, в чем дело".
"Как скажешь, Мадлен! - все еще улыбаясь, откликнулся тот, и в то же мгновение последние искорки смеха погасли в его голубых глазах, - Новый дракон объявился на границе трех королевств, в самом сердце Троепутья. Мы узнали об этом от рыцаря короля Эдварда, - произнес он серьезно, - Уильям Золотоволосый. Ты должна помнить его по последнему турниру".
Мадлен молча кивнула, и рыцарь продолжил тише.
"После схватки со змеем он чудом избежал смерти. Его товарищ, сэр Генрих, Рыцарь Кленовых Листьев, бездыханным остался на поле боя..."
Смолкнув, Арчибальд низко опустил голову, а среди дам послышались тихие всхлипы. Сэр Генрих был таким отважным и мужественным воином, таким верным другом и по-настоящему добрым человеком! Узнав его однажды, нельзя было не проникнуться к нему самыми теплыми чувствами, а зная хоть самую малость, казалось, невозможно было не скорбеть о его смерти.
Однако Мадлен сохраняла невозмутимое спокойствие, словно и не слышала слов о смерти человека, чьей невестой была. Весь ее облик выражал сосредоточенность и решимость. И хотя людьми, знавшими ее не так хорошо, молчание дамы могло быть истолковано как признак душевного потрясения и горя, но никто из присутствующих в комнате даже не сомневался: Мадлен Блэк просто думает. Низко опустив голову и сильно сжав навершие эфеса, дама некоторое время молчала, размышляя, и в сумраке никому не было видно ее лица, скрытого в тени выбившихся из узла волос.
"Генри и Вилли? - переспросила она, наконец, - Как вышло, что в Троепутье они оказались вместе?"
И вновь Арчибальд горько усмехнулся своим мыслям. Не только израненная плоть, но и кровоточащее сердце не могло заставить даму Мадлен хоть на секунду забыть о своем долге.
"Дама Кэтлин направила сэра Уильяма с посланием для тебя, - ответил он, - А Генрих вызвался составить компанию другу. Король Джон гостит сейчас у короля Эдварда, и они рассчитывали вернуться до его отъезда. Увы, но Генри не вернется уже никогда..."
Бросив короткий взгляд на разрыдавшихся дам, которые не вынесли повторного рассказа о смерти друга, Мадлен устало вздохнула и, на мгновение закрыв глаза, провела пальцами по векам.
"Дальше, Арчи! - приказала она тихо, - И постарайся не превращать свой рассказ в сентиментальную балладу, ладно?"
"Как скажешь, Мадлен!" - повторил мужчина, взглянув ей в глаза.
Они были сухи, и взгляд их был жесток. Ни единой слезы не сорвалось с ресниц дамы Мадлен в память о доблестном рыцаре Генрихе. И для Арчибальда, который, один из всех, знал истинную историю их помолвки, заключенной три года назад, это было еще более удивительно, чем для всех остальных. Пусть не любовь, пусть. Но хотя бы благодарность? Но в темных глубинах глаз Мадлен Блэк не отражалось ничего, кроме решимости идти до конца в этой борьбе. Все, что оставалось позади, просто оставалось позади для нее. Она никогда не оглядывалась. Даже когда пропал Ричард.
"Как нам удалось узнать от Вилли, на границе трех королевств им с Генри путь преградил огромный красный дракон, - продолжил рыцарь свой рассказ, - Генри погиб в схватке. Но Вилли, не знаю уж, благодаря какому чуду, спасся и, едва живой, прибыл к нам. Это все, что нам удалось узнать от него прежде, чем леди Каролина окружила беднягу своей неусыпной заботой..."
Спокойно встретив встревоженный взгляд дамы, сэр Арчибальд только пожал плечами, словно признавая свое бессилие, и продолжил тихо.
"Он очень плох, и с каждым часом дела все хуже и хуже. На этом основании слуги леди Каролины совершенно никого не допускают в его покои. Мне удалось, однако, еще прежде осмотреть его вещи, но нигде в них я не обнаружил даже намека на письмо или нечто подобное".
"Конечно, нет! - неожиданно весело усмехнулась Мадлен, - Кэй могла доверить тайну верному другу, но не бумаге! Впрочем, я разберусь с этим. Но что же Бэзил? Надеюсь, он отсутствует не потому, что вознамерился совершить какую-нибудь рыцарскую глупость, вроде мести чудовищу?"
Она все еще улыбалась, слушая ответ Арчи, но медленно, медленно улыбка на ее лице превращалась в гримасу ужаса и обреченности.
"Увы, но так и есть, Мадлен. В тот же день, когда Вилли прибыл во дворец, Бэзил отправился в Троепутье за телом сэра Генриха, дабы предать его земле, как подобает, - мужчина горько усмехнулся, - Ну, и, конечно же, чтобы отомстить монстру за его смерть. Ты права. От Бэзила даже не стоило ожидать иного..."
Мадлен смотрела на рассказчика огромными от страха глазами. Даже ее железная выдержка не вынесла такого удара.
"В Троепутье один? - повторила она едва слышно, - Но это же самоубийство!"
Лаура, закрыв лицо ладонями, упала на кровать и безутешно разрыдалась.
"Это я, я виновата!" - всхлипывала она беспомощно, отбиваясь от Эшли, которая пыталась успокоить свою повелительницу. С жалостью посмотрев на нее, леди Арлен обернулась к Мадлен.
"Мы отговаривали его, - тихо промолвила она, - Но ты же знаешь, как хитра леди Каролина! Она завела речь о запятнанной рыцарской чести, о чести королевского имени, вскользь упомянула о том, что в знак уважения и скорби Ее Величество обязана нанести визит королю Эдварду. А ты ведь понимаешь - это значит проследовать через самое Троепутье! И Бэзил не слушал уже никого, когда она заговорила об этом во второй раз. Он вызвался отомстить. Он защищал нас всех..."
"Он погибнет из-за меня!" - безнадежно простонала Лаура.
Сердито нахмурившись, Мадлен направилась к дверям.
"Эшли, успокой королеву! - бросила она, выходя, - И умой! На три дня оставить нельзя!"
Дверь за ней захлопнулась, и Роланд поспешил запечатать ее. С некоторых пор слуги леди Каролины дежурили у покоев юной королевы все дни и ночи, почти не скрывая своих намерений.
Шаги в пустом коридоре отдавались гулким эхом, и приближение дамы стражники заметили задолго до того, как она подошла к покоям раненого рыцаря. В первое мгновение они даже подались вперед с целью преградить ей путь, и один из них начал говорить что-то о приказе Ее королевского Величества леди Каролины. Но в свете факелов блеснул клинок, и мужчины невольно отступили с ее пути при виде клейма Артура Блэк.
Беспрепятственно войдя в покои, женщина затворила за собой дверь и быстро запечатала ее рябиновой брошью. После она проделала то же самое с окнами. И лишь тогда убрала меч в ножны.
Приблизившись к ложу раненого, она засветила в его изголовье лампу и, склонившись к спящему рыцарю, внимательно посмотрела тому в лицо.
"Вилли!" - прошептала она с жалостью, и голос ее неожиданно дрогнул.
Сэр Уильям был столь слаб и бледен, что при взгляде на него поневоле на ум приходили наихудшие предположения. Однако дама Мадлен была не из тех, кто сдавался страху. Да и причина затянувшейся болезни рыцаря не вызывала у нее сомнений. Забота леди Каролины не могла сулить ничего хорошего для здоровья ее подопечного.
"Потерпи, друг мой, - прошептала она, расстегивая сорочку на груди мужчины, который даже теперь не очнулся от колдовского сна, - Потерпи. Скоро ты поправишься".
И, сорвав с шеи рыцаря магический амулет, она с размаха швырнула его о стену, а вместо него надела свой рябиновый крест на рябиновых четках, подаренный ей когда-то Марианной. Даже самое сильное колдовство Дуэсы не могло устоять против ее чар и верной дружбы. Мадлен знала это. Конечно, она сама оставалась беззащитной теперь. Но кто узнает, что она отдала свой крест Вилли? Дама усмехнулась этим мыслям и, накрыв рыцаря одеялом до подбородка, поднялась на ноги.
"Потерпи совсем немного, друг мой, и все наладится, обещаю..." - прошептала она и вышла из покоев.
Стражники не сказали ни слова, увидев, как дама Мадлен отстегнула брошь с груди и запечатала дверь покоев. Единственное, что им оставалось теперь, сообщить об этом своей госпоже. Но терять жизнь из-за какого-то там рыцаря...
Переглянувшись, мужчины молча направились к лестнице. Мадлен проводила их насмешливым взглядом. Трусливые псы! Нет же, из них не вышло бы даже стоящих псов. Кстати, о собаках... А не много ли их развелось у регента в последнее время? Размышляя об этом, дама покинула западное крыло замка, чтобы направить одну из своих служанок ухаживать за раненым рыцарем.
Девушка, выбранная ею, была предана королеве Лауре, старательна и честна. Наутро она с негодованием поведала королеве и остальным о том, сколь плохо ухаживали за сэром Уильямом слуги леди Каролины. "Право же, это так! - возмущалась она, - Они совсем не ухаживали за сэром Уильямом, раз даже не мыли полов и не чистили камин в комнате! Я нашла у стены гору пепла, правда! Бедный сэр Уильям! Так обойтись с ним, да еще назвать это заботой!"
"Ты позаботишься о нем лучше, верно, Энни?" - улыбнулась Мадлен.
И девушка заалелась от гордости.
"Я не подведу Вас, дама Мадлен!"
Должно быть, она, и верно, была усердна, потому что с того самого дня раненый рыцарь быстро пошел на поправку и вскоре выздоровел совсем.
Еще будучи очень слабым, он призвал к себе Мадлен Блэк. И, запершись в комнате, они проговорили много времени. Энни даже сердилась, что ее подопечному, едва пришедшему в себя после таких страшных ранений, докучают разговорами. Но, должно быть, то был важный разговор, потому что после него дама Мадлен вышла из покоев сэра Уильяма с почерневшим от гнева лицом и немедля собрала оставшихся еще в живых рыцарей королевы Лауры для совета. Не было сомнений в том, что она узнала нечто ценное от посланника леди Кэтлин. Но что это было, так и осталось тайной для регентов.
И леди Каролина все чаще за обеденным столом бросала тревожные и подозрительные взгляды на Мадлен Блэк, продолжавшую травить гончих ее мужа ядом, предназначенным ей самой. Но и она тоже не сдавалась страху так просто, как прочие.
Ночь была темна и беззвездна, и одна только болезненно-желтая луна, зависнув над королевским дворцом, освещала его глухие окна.
В такие ночи ставни закрывались рано. В полнолуние рыжая луна неизменно окрашивалась алым к полуночи, и это не сулило добра ни одному человеку под ней.
Разложив на каменном полу амулеты, чародейка вошла в центр магической фигуры и, выпрямившись, посмотрела на темное небо. Луна на нем с каждым мгновением все больше наливалась кровью, и над землей уже плыл едва различимый звон.
Откинув за спину длинные золотистые волосы, ставшие рыжими в свете луны, женщина подняла руки к небу и трижды выкрикнула проклятие, сопровождая его кельтскими заклинаниями. И дворцовый парк вторил ей сотней голосов: "Ты не вернешься уже назад, Бэзил Форст! Ты никогда не вернешься назад!"
Темные тучи сгущались над волшебным королевством, и кроваво пылала в небе луна, и ставни были заперты в эту ночь, когда - каждый знал - колдовство неизменно погубит каждого, оказавшегося в свете полной луны.
Но, не страшась чар, у распахнутых настежь окон до самой утренней зари бодрствовали те, чья любовь и верность была сильнее любого колдовства. И сквозь жуткий серебряный звон пробивался их тихий, настойчивый, несмолкающий до самого восхода призыв: "Возвращайся невредимым, друг мой!"
Немногим ранее в северной башне замка Белого Дракона
Девица Марианна долго не могла заснуть в эту ночь. И дело было даже не в том, что Рэйчел в очередной раз попыталась околдовать ее. Рэйчел давно не была для нее опасна. Но это кровавое небо на закате сулило беду, а желтая луна - бессонная, алчная, притягательная - выплывшая из-за горизонта и вставшая над замком, словно страж, пугала девушку, будя в ее сердце наихудшие предчувствия.
И до самой полуночи она бродила по своим покоям, не зная, чем занять себя, чтобы избавиться от гнетущих мыслей. То садилась за станок, но нити рвались, и на глаза Марианне выступали слезы от такой, в сущности, мелочи, которую шустрые аршинчики с легкостью могли исправить для нее. То она бралась за вышивание, а спустя секунду, аршинчики уже спешили на испуганный вскрик, чтобы застать ее с глазами, полными слез, над белоснежной подушкой, которую она - всего-то - испачкала капелькой крови. Когда девушка взялась за ножницы, собираясь покроить еще несколько костюмов для брауни, терпение Пашки лопнуло.
"Так, холодное оружие оставь! И так вся на взводе, еще поранишься, - хмуро произнес он, отнимая у нее ножницы, - А теперь давай спокойно и по порядку: что случилось, что ты опять сама не своя?"
Беспомощно улыбнувшись в ответ, Марианна сжала руку юноши в своей.
"Я вижу будущее, Паул, - прошептала она со слезами в голосе, - И оно пугает меня. Я вижу беды, грозящие моим друзьям, тебе и леди Вэла, и деве Эмбер, вижу многих еще людей, которые могут пострадать от коварства Дэймона и Дуэсы и от злобы волшебного народца. И я бессильна помешать этому!"
С ресниц девушки сорвалась крупная слеза, и она продолжила тише.
"Но я вижу так же, что тебе и этой девушке внизу, у Дуалла, намного безопаснее быть дальше отсюда, и ваши судьбы приведут вас в те края, - вздохнув, чародейка улыбнулась в ответ на непонимание во взгляде парня, - Потом. Позже. Но уйти отсюда вы должны до полнолуния. А до него три дня!"
"Уйти? - повторил Пашка мрачно, - Бросить тебя одну с этим маньяком?"
Марианна рассмеялась сквозь слезы. Право же, Паул был так отважен и мил, пытаясь защитить ее от казни Дэймона! Лицо девушки потемнело, и она опустила глаза, чтобы не смотреть Пашке в лицо. И он не проронил ни слова, ни звука, когда Дэймон покарал его за это.
"Ах, Паул! - прошептала она, - Но ведь таковы наши судьбы. Противясь им, мы сделаем лишь хуже себе самим. Уходите, прошу. Уведи эту леди отсюда, пока с ней не случилось беды. Не думай обо мне. Мне Дэймон не причинит вреда".
"Ага, уже не причинил!" - пробурчал Пашка сердито.
И вновь, не сдержавшись, Марианна рассмеялась этим словам. Они с Вэлери так похожи, все-таки! Как братья.
"Уходи, Паул, и защити эту леди, - повторила она, посмотрев в темные глаза парня, - Она дорога тебе, я вижу. И это будет ужасно, если ты ее потеряешь здесь. Поверь мне, это ужасно - терять любимых..."
Немного помолчав, Марианна ласково провела ладонью по лицу парня и добавила уверенно: "Поверь мне, Паул. Я вижу будущее и вижу, что ты еще вернешься сюда за мной. Ты и Вэл. Я вижу вас обоих в своей судьбе, и вижу эту девушку и деву Эмбер рядом с вами. Но сейчас уходи, чтобы это будущее сбылось".
"Умеешь ты уговаривать, - пробормотал Пашка тихо, низко опустив голову, - Ладно. В этот раз я уйду. Но я вернусь, поэтому, - и он крепко обнял опешившую девушку, - Не давайся этому гаду, Марианна! Жди нас!"
И быстро вышел из покоев.
Марианна смотрела на закрывшуюся дверь полными слез глазами, и слезы ручейками стекали по ее лицу. Снова одна.
"Я буду ждать вас..." - прошептала она едва слышно.