Первый тревожный звонок поступил из больницы рано утром. Лечащий врач Семен Тарасович в смятении сообщил семейству Слюсаренко, что его пациент "уходит".
--Боюсь, что ваш дедушка Геннадий Викторович не протянет даже до обеда.
И сочувственно добавил:
--Вам бы лучше побыть это время с ним.
В этом сообщении ничего неожиданного для Эльвиры Эдуардовны не было. Дедушка был преклонного возраста, ему шел уже девяносто первый год. Он и без того последнее время часто болел, а тут еще этот проклятый вирус ковид-19 объявился. И дедушка слег основательно. Но, сославшись на занятость срочными делами, Эльвира приехать немедленно в больницу не обещала. Впрочем, раздумывать ей долго не пришлось.
Второй звонок раздался буквально через насколько минут после первого, и был совсем загадочный. Семен Тарасович заявил, что что пациент неожиданно бодро заговорил, и заговорил уж как-то очень странно. Эльвира попыталась уточнить: говорит что-то несуразное или просто бессвязно, как в предсмертной агонии?
--Нет! Именно странное,- упорствовал врач.- Как будто вещает из той, потусторонней жизни людей с вирусами.
--Как это понять?
--Изрекает истины. О прошлом и о том, что нас ждет. И это выглядит пугающе.
Эльвира невольно рассмеялась фантазиям врача.
--Не придумывайте, Семен Тарасович, ради бога, ерунды не говорите. Просто у него, скорее всего, путаются мысли. Вы не забывайте, что ему уже девяносто лет.
--Ничего подобного! Возраст здесь совсем ни при чем. Вам бы лучше приехать и самим всё увидеть и услышать.
Эльвира как могла успокаивала врача. Уверяла, что не может в ближайшие часы приехать.
--У меня важные правительственные дела. Но если вдруг произойдут какие-нибудь изменения в состоянии больного, конечно же, звоните.
Она и вправду была занята. Нужно было готовиться к отчету министерства здравоохранения на расширенном заседании правительства. Её заместитель Леонид Островский из-за долгого летнего отпуска был не в курсе дел в отрасли. К тому же она сильно повздорила с ним при встрече. Леонид в первый день после отпуска появился в кабинете загорелым, с аккуратной бородкой и с блудливой улыбкой на лице. Эльвира, зная его увлекающийся характер, и до отпуска ревновала молодого человека ко всему женскому полу независимо от возраста. А тут целых три месяца молодой мужчина отдыхал без неё! Вальяжно развалившись в кресле, с нагловатой ухмылкой заявил:
--Никогда не думал, что на одном курортном острове может скопиться одновременно столько страждущих красавиц.
Но ревность ревностью, а она сама реально соскучилась по его ласкам. Тем более, что и муж последнее время стал редко приезжать из Минска, где уже много лет строил деловые отношения с партнерами. А сын с дочерью давно уже оперились, жили своими семьями. Сын возглавлял солидную фармацевтическую фирму в Лондоне, а дочь выскочила замуж за итальянца и помогала мужу содержать небольшую картинную галерею. Не все получалось гладко с бизнесом у обоих. Хорошо, что у нее были и возможности, и нужные связи, чтобы им помогать. Они же, если и интересовались её жизнью, то только с той целью, на какую помощь могли рассчитывать в дальнейшем.
Отец с матерью Эльвиры еще совсем недавно активно вели бизнес в Испании. Но в последние годы отошли от дел и стали просто хранителями семейной недвижимости за рубежом. Они и раньше не очень охотно приезжали на родину, а с появлением пандемии ковид-19 и вовсе стали затворниками. Даже позвонить лишний раз не спешили. Вот и получалось, что единственным по-настоящему светлым пятном в её жизни стал Островский.
Подувшись для приличия на него еще какое-то время, Эльвира пригласила Леонида вместе отобедать и одновременно обсудить накопившиеся в отрасли проблемы. Но и тут Леонид всё переиначил. Он с вызывающей улыбкой подошел к Эльвире и, нежно обняв, несколько раз поцеловал за ушком. Отчего истосковавшаяся по ласке женщина сразу почувствовала, как приятная истома мгновенно растеклась по всему телу. И она, забыв свои обиды, продиктованные ревностью, обхватила его голову руками и зашлась в поцелуях. И когда Леонид предложил на какой-то срок отложить обед и заняться более приятным делом, она тут же согласилась. Только игриво проворковала:
--Дверь в кабинет хоть не забудь закрыть.
На обед они сильно припозднились. Но зато шла на него Эльвира совсем с другим настроением, чем оно было накануне. Спускаясь по лестнице, несмотря на высокие каблуки, она, как маленькая девочка, легко прыгала с одной ступеньки на другую. Белые волнистые волосы в такт движению беспорядочными вихрями метались по плечам. Никак не скажешь, что ей уже под пятьдесят. Леониду даже пришлось её придерживать, чтобы не случилось беды.
За обедом договорились вечером отправиться в загородный дом и там плотно поработать с документами. Но ближе к концу рабочего дня Леонид неожиданно заявил, что вечером намерен встретиться с друзьями и потому их визит на дачу откладывается. С этим Эльвира категорически не могла согласиться. Знать, что любимый в городе и проводит время без нее, это было выше её сил. И она твердо заявила:
--Друзья подождут. Собирайся и садись в машину. Я уже все нужные приказания отдала прислуге. Этот вечер ты проведешь со мной.
Стараясь избежать осложнения отношений с начальницей, Леонид молчаливо покорился.
* * *
Телефонный звонок ворвался в атмосферу полуночного любовного безумства тревожной трелью. Разгоряченная Эльвира Эдуардовна откликнулась на него недовольным возгласом:
--Кому это в такой час неймется?
Но своего занятия не прекратила. И когда лежащий внизу вконец измотанный молодой мужчина, под предлогом подать телефон, сделал попытку высвободиться из-под неё, она лишь плотнее налегла на него:
--Лежи. Если кому-то очень надо, позвонит ещё.
--Может, это из больницы звонят? Что-нибудь с вашим дедушкой случилось? Ковид для его почтенного возраста очень опасен,- выразил беспокойство Леонид Островский.
--Ничего с ним не сделается. Он пережил множество болезней, переживет и ковид-19,- не отступала от своего Эльвира, пока волна острого наслаждения не накрыла её и она обессиленная опустилась на груди мужчины.
Когда телефон зазвонил снова, Эльвира легко соскользнула с кровати и, грациозно покачивая пышными бедрами, пошла к туалетному столику, где находился телефон. Но уже с первых секунд разговора вся её расслабленность сменилась тревожным напряжением.
--Когда? А кому-то еще сообщали? А мужу в Минск звонили?- время от времени перебивала она собеседника вопросами. Потом, оторвав телефон от уха, снова присела на кровать:
--Врачи подумали, что дед уже умер, а он снова зашевелился. Сейчас оценивают его состояние.
Потом уже снова в трубку спросила собеседника:
--А до утра нельзя отложить приезд? Дело в том, что я сейчас в загородном доме. Путь неблизкий до столицы. Нельзя? Ну тогда ждите.
Обращаясь к Леониду, игриво сдернула с него скомканную простынь и вопрошающе проворковала:
--Может, все же на часик отложим поездку? Уж больно хороший вечер сегодня.
--Как ты можешь так!- искренне возмутился Леонид, смахивая с лица пот. - У тебя дед при смерти, а ты только об удовольствии думаешь.
--Дед свое пожил. И пожил сладко. Все свои девяносто лет только о себе и думал и ни о ком больше. А если с кем и общался по душам, так только с вирусами и бактериями.
--Это как так?- недоуменно посмотрел на женщину Леонид.
--Он до самого последнего времени возглавлял отдел вирусологии в НИИ. Только этих тварей, которых и без того хватает в мире, выводил. Соберется бывало с коллегами за праздничным столом и только о своих успехах разговаривают. Хвалятся друг перед другом, кто больше узнал о вирусе, кто кого опередил в создании искусственного и вакцину от них.
--Но в этом же и есть цель науки! - попытался вступиться за ученого Леонид. - Думать о человечестве.
Эльвира, иронично посмотрев на мужчину, с нескрываемым сарказмом заметила:
--Это они-то о человечестве думают! Да они только о себе и думают. Перемалывают бюджетные деньги сначала на изучение вируса, создание искусственного, а потом по новой тратят народные деньги, чтобы найти противоядие от вновь созданного ужасного вируса. И ждут государственных наград. А те, кто за ними стоит, смотрят, кому бы повыгодней эту вакцину впарить и навариться.
--Эля, что с тобой?- недоуменно посмотрел на разошедшуюся женщину Леонид.- В первую очередь они спасают людей от разных эпидемий и пандемий. Деньги это уже потом, вроде побочного эффекта.
Хозяйка дома совсем уж презрительно посмотрела на своего молодого друга, но сдержалась. И всё же до конца не смогла скрыть иронию в голосе, когда поторопила:
--Ты давай, мыслитель, побыстрее собирайся. Отвезешь меня в больницу. А сам займешься подготовкой материалов к предстоящему правительственному совещанию.
Неизвестно, как с дедом получится. Оклемается или к похоронам придется готовиться. Возможно, тебе как моему заместителю придется на совещании докладывать.
--Но я же над темой не работал. Что я могу сказать?
--Слушай, сколько времени я тебя уже натаскиваю, пора бы и вникнуть. - В голосе Эльвиры появилось неприкрытое раздражение.
--Ровно столько, сколько и я тебя,- рассердившись, не выдержал теперь уже Леонид. - Ты меня днем, а я тебя по ночам.
--Не наглей! Не забывай, кем ты работал, когда я пришла в министерство - обыкновенным курьером. Был мальчиком на побегушках. Только то и умел, что пустоголовых дам за задницу хватать им на радость. А знал бы, сколько тонн арбидола мне пришлось продать, чтобы продвинуть тебя в свои замы, помалкивал бы. Где ты сам взял бы эти миллионы, чтобы занести кому надо за должность?
-- Ладно, ладно! Согласен. Но я боюсь, что провалю всё дело. Говорят, что совещание будет проводить сам Хозяин.
--Это даже лучше. Он не любит долгих докладов. Устает. Не интересны они ему. У него своих забав хватает: бассейн, хоккей, лыжи, охота. Ты только побольше графиков нарисуй. И покрасивее. Пока он будет картинки рассматривать, ты что-нибудь скажешь. Главное, говори бодро, с апломбом. Уверена, прокатит.
* * *
Позвонив прислуге, чтобы подогнали к крыльцу машину, Эльвира присела у зеркала. Осмотрев себя не без удовольствия, стала тщательно наводить макияж. Леонид обрадованно вздохнул в надежде, что к разговору о вирусах женщина больше не вернется. Но он ошибся. Едва машина выехала на трассу, как Эльвира возобновила беседу.
--Никто не отрицает, что с позиций сегодняшнего дня поиски и открытия ученых полезны. Но кто из них заглянул в завтрашний день? Как поведет себя организм в следующих поколениях? Никто этого не исследует по-настоящему. Это никому не выгодно. Ни-ко-му!
--Задумайся: почему с каждым годом в мире, и в нашей стране больных людей становится только больше. Все больше рождается детей с отклонениями. Тратим миллионы на их лечение. Я не утверждаю, но и не исключаю, что это результат недобросовестного вакцинирования, излишних прививок и злоупотребления лекарствами.
Эльвира Эдуардовна закурила и, откинувшись на спинку сидения, с наслаждением затянулась ароматным дымом. Вглядываясь, как два ярких луча света, отбрасываемых машиной, разрезают полуночную темноту, убежденно добавила:
--Эти бы деньги куда больше пользы принесли, если бы их потратить на хороший детский отдых и питание.
--Вот возьми и выскажи на совещании эту мысль,- поддержал с энтузиазмом Леонид.
Эльвира, изобразив кислую мину на лице, саркастически усмехнулась:
--Ты, оказывается, совсем еще несмышленый мальчишка. Про фармакологическую мафию что-нибудь слышал? Так вот, она сотрет в порошок любого, кто посягнет на её монополию. Уж я то знаю, что говорю!
Сделав несколько глубоких затяжек, Эльвира Эдуардовна возобновила монолог:
--Фармакологическая промышленность стала за последние четверть века самой прибыльной отраслью в стране. А где крутятся большие деньги, там говорить о милосердии не приходится.
Леонида сильно задели слова Эльвиры о несмышленом мальчишке, высказанные в его адрес. И он решил показать, что тоже кое-что смыслит в этом деле.
--О грязи в нашей отрасли я как-то и сам догадался, можно было и не говорить. Недавно познакомился с одной врачихой-миллионером, - увлекшись, стал он развивать свою мысль дальше, но, увидев как мгновенно изменилась в лице Эльвира, поспешил оправдаться:
--Это было еще до встречи с тобой, любимая.
Выдержав паузу и, убедившись, что Эльвира не стала заострять внимания на его признании, продолжил:
--Так вот, эта врачиха взяла меня с собой в Америку. С гордостью показывала свой дом, настоящий дворец, купленный незадолго до этого. Невольно задался вопросом: скольких больных ей понадобилось отправить на тот свет или внаглую обобрать, чтобы заиметь такую недвижимость?
--Ну и как тебе с ней отдыхалось? Она же лет на тридцать старше тебя, да и поговаривают, что скряга наипервейшая?
--Если ты все знаешь, то зачем спрашиваешь?- обиделся Леонид.
Оставшуюся дорогу до больницы ехали молча. Уже покидая машину, Эльвира Эдуардовна озабоченно напутствовала своего заместителя:
--Постарайся получше подготовиться к совещанию. Что-то мне подсказывает, что мне придется заниматься семейными делами. Мой отчет проштудируй основательно и, главное, графики красивые подготовь.
Наспех чмокнув друг друга в щеки, каждый отправился по своим делам.
* * *
Геннадий Викторович хоть и старался со всех сил выглядеть бодрым, но было видно, что сил у него осталось немного. Несмотря на поздний вечер, около его постели сидели несколько больных. Они внимательно слушали старика и время от времени оживлялись и одобрительно восклицали.
Увидев Эльвиру, дедушка обрадовался. Сделал попытку приподняться, но сил хватило только оторвать голову от подушки. Мужчины неохотно стали расходиться по своим кроватям. Они хоть и выглядели уставшими, но было видно, что разговор с Геннадием Викторовичем их явно заинтересовал. Они не прочь бы и дальше слушать его. К тому же , не оставлять больного старика в последние часы его жизни наедине самим с собой их попросил дежурный врач. Заболевших коронавирусной инфекцией за день поступило много, и он вынужден был отвлекаться на других, более тяжелых больных.
К удивлению Эльвиры, дедушка, после неуклюжих приветственных жестов в ответ на её попытку щекой прислониться к его лицу, поспешно заговорил:
--Как хорошо, что ты подошла. Мы тут кое о чем спорим и никак не можем прийти к одному знаменателю. Вот ты, внучка, в медицине не последний человек, и рассудишь нас. А то врачи даже сочли меня чуть ли не сумасшедшим.
Умолкнув, переводя дыхание, Геннадий Викторович напряженно всматривался в лицо внучки, надеясь на поддержку.
--О чем разговор-то ? - окидывая взглядом палату, участливо поинтересовалась Эльвира. И заботливо добавила:
--Тебе, дедушка, поспать бы надо. Может, тебе соседи мешают?
При поступлении в больницу Эльвира определила его в отдельную палату, где было все обставлено по высшему классу. Но как только дедушка почувствовал себя получше, он потребовал, чтобы его перевели в общую палату. Сослался на то, что ему скучно одному. Поговорить даже не с кем. И хотя внучка не соглашалась, настоял на своем, убедил врачей, что он пойдет на поправку быстрее. И они сдались.
Больному и в самом деле вскоре стало лучше. Температура нормализовалась, одышка уменьшилась, появился аппетит. Вирусные щупальцы, которые, казалось, намертво вцепились в пожилого человека, постепенно ослабли, а потом и вовсе отступили. Геннадий Викторович охотно перебрался в палату выздоравливающих после ковидной инфекции, и из больного превратился в словоохотливого и интересного собеседника. Вокруг него постоянно толпились больные даже из других палат.
Потому увиденное не очень удивило Эльвиру. Но она помнила предупреждение врача, что его лучше не утомлять. Бодрость в его положении обманчива. Разве только обсудить самые неотложные вопросы по наследству. Но этого не требовалось. Дедушка еще до больницы оформил завещание и на имущество, и на научные труды.
Слюсаренко тем временем неожиданно суетливо закопошился на кровати и, к удивлению Эльвиры, нашел в себе силы, чтобы привстать на локте, и энергично запротестовал:
--Мне в компании, внучка, гораздо лучше.
Теперь уже заволновалась Эльвира. Она видела что Геннадию Викторовичу хочется побыстрее донести свою мысль до неё, но понимала, что излишнее волнение для старого человека опасно. Коронавирусная инфекция вроде бы отступила, но болезни, которые мучили раньше, никуда не делись.
С помощью соседа по койке поспешила уложить дедушку обратно на подушку.
--Что же такого неотложного вы обсуждали?- проявила заинтересованность она, поправляя простынь, видя, что дедушка ждет продолжения разговора.
--Понимаешь, внучка, у меня мир вирусов, бактерий, который я изучал всю свою свою сознательную жизнь, неожиданно трансформировался своим устроением в мир людей, стран, народов.
--Ведь как было раньше?- задался вопросом дедушка. И сам же стал развивать мысль дальше:
-- Каждый народ жил на своей территории своим сообществом. Жил здоровым, целостным организмом со своими идеалами, традициями, религией. В этом сообществе даже болезни были традиционные. Некоторые со временем исчезали под влиянием формирования у людей к ним иммунитета, другие, если и повторялись как грипп, то течение болезни было хорошо известно. Никто не паниковал, отлеживались пару-тройку дней и снова в поле или на охоту. У всех было твердое понятие единства устремлений.
--А что произошло со временем? - Геннадий Викторович снова взял паузу, чтобы передохнуть и сосредоточиться.
--Со временем же в мир людей проникли идеи глобализма. Я считаю, что их придумали специально. И насаждают умышленно. И делается все это для ослабления народов. Чужие идеи, мигранты, переселенцы как неизвестные вирусы подтачивают организмы народов. Здоровые, некогда целостные организмы постепенно разрушаются чужеродными воззрениями, идеями, традициями. Это нечто вроде вируса ковид-19. Только пострашнее. С ковидом можно бороться, и ученые рано или поздно победят его. А вот с вирусом чужеродного проникновения в организм народа дело посложнее. Практически безнадежное. Уже сейчас мы видим, как чуждые народам идеи побеждают. Гомики не просто бегают по улицам. Они во многих странах диктуют большинству свои права, разрушают традиционные семьи, калечат психику детей. Черные в Америке требуют возмездия за расовые унижения. Мигранты наводнили Европу и постепенно начинают требовать себе все больше благ, не создавая их.
Эльвира и сама не раз задумывалась над этими мыслями. И даже как-то повздорила с коллегами на работе. Те уверяли, что следует как можно больше привлечь в страну эмигрантов. Поддерживали в этом руководителей страны. Мол, это даст толчок развитию экономики, оживит соперничество, люди станут работать с большей отдачей.
У нее было иное мнение, во многом навеянное разговорами с дедушкой. Она уверяла своих оппонентов, что пришлые люди никогда не будут заботиться о благе страны. Они приходят, чтобы устроить свою жизнь. И было бы смешно думать, что чужеродцы будут озабочены развитием экономики, благоустройством чужой для них страны. У них менталитет не тот, иная религия. Они с детства нацелены на обогащение с минимальной затратой сил. Побольше взять и поменьше дать. Пример с экономикой нашей страны самый что ни есть лучшее тому подтверждение. Число миллиардеров множится, с каждым днем они становятся богаче, а население беднеет, и страна откатывается в своем технологическом развитии на многие годы назад.
В этом мнении её активно поддерживал Геннадий Викторович. Только его рассуждения были еще радикальнее. Вот и сейчас он вернулся к тому, старому спору.
--Сторонники глобализма чего боятся? - задал он вопрос своей именитой внучке.--Они боятся монолитного народа. Для них это как вакцина от вирусов. Но они сами и есть вирусы, и они у власти. Это нечто сродни ковиду, против которого нет вакцины. И задай себе вопрос: дадут ли они добровольно применять вакцину по отношению к себе? Ни-ко-г-да! И это надо понимать. Страна обречена на угасание. Как, впрочем, и другие страны, поддержавшие глобалистские идеи. Этот вирус смертельный.
Геннадий Викторович явно устал. Дыхание у него становилось прерывистым. Эльвира, как могла, успокаивала деда, что не всё так мрачно, как ему видится с больничной койки. Он и сам чувствовал, что силы уходят. Хотел погладить по голове склонившуюся в тревоге к нему внучку, но не смог. Рука не слушалась. Горько усмехнулся своим мыслям. Всю сознательную жизнь он работал над тем, как победить вирусы и бактерии. И именно вирус стал препятствием для последней встречи с родными ему людьми. В этом он видел насмешку судьбы.
Когда в палату после очередного обхода больных в спешке заглянул дежурный врач, он застал тихо плачущую у изголовья Эльвиру. Геннадий Викторович лежал с застывшей на бледном лице горькой усмешкой.
* * *
Последующие дни для Эльвира Эдуардовна были заполнены горестными хлопотами. Для нее оказалось неожиданностью, что проводить дедушку в последний путь пришло огромное множество людей. Еще одной приятной новостью для нее оказалось сообщение Леонида Островского. Он весело, с юношеским задором поведал, что совещание прошло на "ура". Его отчет всем понравился. С особым удовольствием Хозяин рассматривал красивые разноцветные графики и планы. И в заключение сказал:
--С вами работать одно удовольствие.
На что Островский, преданно вглядываясь в пустоту кабинета, заверил, что будет еще больше стараться. Тем более, что его анализ работы за отчетный период выявил несколько перспективных проектов, которые помогут более полноценно решить задачи, поставленные перед министерством.
На работу после вынужденных выходных Эльвира Эдуардовна шла с особым настроением. Накануне в загородный дом приехал Леонид с большим букетом цветов. Он всем своим видом демонстрировал сочувствие хозяйке дома в связи с утратой старейшего члена семьи. Особенно участливым стало его выражение соболезнования после нескольких бокалов спиртного, которое вполне органично переросло в привычное для обоих занятие любовью.
Важно шагая по коридору к своему министерскому кабинету, Эльвира не сразу обратила внимание на особенность некоторых сочувственных взглядов сослуживцев. В них к сочувствию примешивались удивление, участие и ирония. Но когда в приемной именно таким взглядом её встретила молоденькая девушка секретарь, Эльвира, недовольно нахмурив лицо, спросила:
--Что-нибудь случилось, что ты так смотришь на меня?
Девушка замялась с ответом, явно решая, что сказать. Эльвира не стала дожидаться ответа и требовательно сказала:
-- Позовите ко мне в кабинет моего заместителя Леонида Островского.
Это еще больше привело в смятение секретаря. Она почти полушепотом ответила:
--Леонид Иосифович давно уже в кабинете. Я сейчас доложу ему, что вы пришли.
Смысл последних слов Эльвира Эдуардовна в полной мере осознала только, когда вошла в кабинет и увидела в своем кресле улыбающегося Островского. Но верить в свою догадку ей не хотелось, и она удивленно спросила:
--А что ты делаешь в моем кабинете?
Леонид Иосифович даже не посчитал нужным встать с удобного кресла. Как бы между прочим пояснил:
--Жаль, что мне первому приходится тебе об этом говорить. Этот кабинет со вчерашнего дня мой. Я же накануне говорил, что Хозяину очень понравился мой доклад и цветные графики. Вот он и назначил руководить министерством меня. Тебе, скорее всего, предложат что-то другое. Возможно, даже с повышением в должности.
Эльвира Эдуардовна с трудом справилась с неожиданно навалившейся слабостью. Новый министр здравоохранения испытующе смотрел на нее и по-прежнему улыбался. "Нет, вирусы, оккупировавшие начальственные кресла, неистребимы, в этом дедушка прав, - думала она, покидая правительственное здание.- И они обязательно разрушат государство."