Мастер хлебозавода Илья Рыбаков сегодня при сдаче смены задержался гораздо дольше обычного. Ночью в кондитерском цехе случилась небольшая авария и пришлось в дирекции отписываться о причинах и принятых мерах. Невольно ввел в заблуждение жену, что будет дома вовремя. Неловко получилось! Потом перезванивал несколько раз, но номер жены уже был недоступен. Скорее всего помчалась по своим торговым делам. Она и так с тех пор, как стала директором продуктового магазина, уходила из дома рано и поздно возвращалась.
Приходила уставшая, наспех ужинала и ложилась спать. Илья иногда не успевал помыть посуду, а Ева уже спала глубоким сном. Несколько раз, испытывая томление от долгого воздержания, пытался разбудить её, но все было напрасно. Ему только и оставалось, что с неутоленным желанием смотреть на её соблазнительные изгибы тела под легким одеялом.
Решил домой не торопиться, все равно его там никто не ждет. Тем более, что утро выдалось теплое, солнечное. Илья не спеша направился к местному небольшому базарчику, вплотную примыкавшему к скверу с красиво обустроенным прудом в глубине. Перед базарчиком плотной шеренгой выстроились пивные ларьки, где Илья намеривался взять бутылку пива и посидеть на скамейке у пруда. Это было одно из любимых его мест. Не торопясь, потягивая мелкими глотками из горлышка пиво, под шум листвы любовался веселыми солнечными бликами на водной глади.
Идти пришлось вдоль плотного ряда торговцев своими товарами. Чего тут только не увидишь! От выращенных на своих приусадебных участках овощей и зелени до книг, старой посуды, одежды и сантехнических деталей. Мимо них время от времени лениво проходили парами полицейские, собирая подать за торговлю в неустановленном месте. С теми из торговок, которые не хотели ни за что расставаться с трудом добытыми рублями, полицейские не церемонились, выталкивали из обжитого места, безжалостно раскидывая товар. Какое-то время торговый люд шумел на алчность и наглость служителей закона, но быстро и покорно затихал. И торговая жизнь продолжала идти своим чередом.
Илья уже был на пути к облюбованному месту у пруда, как услышал визг тормозов машины. Обернувшись, увидел, что к стоявшему в стороне складскому помещению подъехала грузовая "газель". Из кабины со стороны пассажирского сидения выпрыгнула женщина и направилась к складу. На крыльце тут же появился крупный мужчина кавказкой наружности. Широко раскинув руки для объятий, он поспешил навстречу женщине. Его радостную улыбку, мелькнувшую между деревьев, на короткий миг выхватило щедрое утреннее солнце. Мужчина что-то говорил, обнимая женщину, но слов не было слышно. Было видно, как женщина, слегка высвободившись из объятий, махнула рукой водителю "газели" и машина, тут же развернувшись, уехала. А парочка тем временем торопливо скрылась в помещении.
Пиво уже давно было выпито, а Илья все продолжал сидеть на скамейке. Он с удовольствием наблюдал, как чуть поодаль от него резвилась парочка уток. Птицы поочередно смешно ныряли, оставляя на поверхности только хвосты, явно выискивая что-то в воде. Потом подплывали друг к другу и легонько терлись шеями и клювами, словно обмениваясь увиденным. Без улыбки на это смотреть нельзя было. Илья подумал, что в следующий раз надо будет захватить кусок хлеба или еще чего-нибудь съестного для уток.
Но подспудно всё это время его почему-то не отпускала увиденная накануне картинка у склада. Что-то знакомое показалось ему в облике женщины. Но сквозь деревья так и не удалось разглядеть, что именно. Так и не обдумав ничего, он кинул последний взгляд на уточек и пошел к выходу из сквера по тропинке, ведущей к остановке городского транспорта.
Дома на кухне Илью ждала гора грязной посуды в раковине и разобранная постель. По количеству вилок, рюмок и другой посуды он определил, что вчера в гостях у его жены было как минимум три человека, а возможно и больше. В ведре для мусора он обнаружил битое стекло и тарелки.
Одну семейную пару, которая любила бывать у них в гостях, Илья знал хорошо. Это были супруги Костюковские. Иван работал в комитете по муниципальному имуществу администрации города, а его жена, миниатюрная Зоя Ивановна, возглавляла какой-то отдел в налоговой инспекции. Оба любили выпить и пошуметь, как они сами говорили, в хорошей компании. В понятие "пошуметь" они вкладывали возможность потанцевать и попеть. Но кто же был еще? Предположений у него было много, но кто конкретно мог быть вчера, он так и не додумался.
Помыв посуду, заглянул в холодильник в надежде, что найдет там что-нибудь перекусить. Время было уже полуденное и ему захотелось есть. В холодильнике было не густо: остатки нарезки колбасы и в ячейках боковой дверки два яичка. Пожалел, что по пути домой не заглянул в магазин. Сейчас идти на улицу снова не хотелось. Решил, что обойдется яичницей с остатками колбасы.
Уже засыпая, подумал, что следовало бы позвонить жене и предупредить, что дома ничего из съестного не осталось. Она наверняка за своими хлопотами о делах не заметила этого. Как бы не осталась голодной! Он привык заботиться о жене, и теперь эта мысль лишила его сна. Он встал и пошел на кухню, где поставил на зарядку смартфон. Но телефон жены по-прежнему не отвечал. Убедившись в безрезультатности своих попыток дозвониться, Илья, чертыхнувшись, стал собираться в магазин.
Когда он уже закрывал входную дверь, на кухне зазвонил его смартфон. Зазвонил неожиданно громко и требовательно. Пришлось вернуться. Из смартфона буквально рвался тревожный голос. Илья не сразу понял, что случилось. Мужской голос с сильным акцентом взволнованно пытался донести до Ильи, что Ева попала в аварию и в тяжелом состоянии доставлена в больницу.
Плохо соображая, он только и нашелся, что спросить:
--Как она могла попасть в аварию, если её машина находится на сервисном обслуживании?
--Слушай сюда! Не строй из себя идиота. Она мою машину разбила. Звоню со смартфона твоей жены - её вещи остались в машине. А Еву скорая забрала в областную больницу.
Как оглушенный, Илья еще долго стоял неподвижно. Известие о беде с Евой начисто парализовало его волю. Мысли роем крутились в голове: "Как ему теперь быть! Надо как-то помочь любимой. Но чем он может помочь?" Постепенно сознание прояснилось, появилась возможность двигаться. "Быть рядом с любимой, держать её за руку, сопереживать - вот чем он может помочь", подумал Илья и стал суетливо собираться в больницу, обдумывая, что нужно принести из вещей и что купить из продуктов.
Жена была в реанимации и никого к ней не пускали. Илье удалось перехватить в коридоре лечащего хирурга и уговорить пустить на одну минуту к любимой. Врач, проводив его в реанимационное отделение, не стал скрывать, что у Евы мало шансов поправиться. Слишком тяжелые травмы она получила.
Ева была без сознания, лежала на постели, окутанная бинтами, проводами от различных медицинских приборов и в маске. Илья ухватился было за руку жены, прося разрешения остаться в палате, но врач был непреклонен:
-- За жену не беспокойтесь. Отец Евы оплатил и лечение и уход за больной. И вообще, ближайшие несколько дней здесь вам делать нечего, она вряд ли придет в себя.
Через паузу сочувственно добавил:
-- Если вообще она этот кошмар переживет. И, скорее всего, останется инвалидом.
Пожимая на прощанье руку, посоветовал время от времени позванивать в регистратуру, узнавать о состоянии больной. И заверил:
--Мы, поверьте, со своей стороны сделаем всё возможное, чтобы больная всё-таки встала на ноги.
Илья выдержал только два дня. Чтобы ничто не мешало ему ухаживать за женой, он взял на работе отпуск. В доме без Евы было пусто и уныло, и он, позвонив, тут же собирался и ехал в больницу. Ему казалось, если будет ближе к любимой, она быстрее поправится. В регистратуре ему сочувствующим голосом повторяли слово в слово то, что говорили накануне по телефону, а когда он пытался прорваться к жене в палату, уже раздраженно настаивали покинуть больницу и не мешать работать.
Большой удачей Илья посчитал, что смог договориться со старшей сестрой реанимационного отделения, чтобы та позвонила ему, как только произойдут хоть малейшие изменения в состоянии Евы. А дабы женщина не забыла про свое обещание, он сунул ей в карман красивого фирменного костюма пару тысяч рублей. Но всё равно не мог усидеть дома. Часами просиживал в больничном скверике, а, возвратившись домой, пытался заполнить время уборкой квартиры, протиранием потускневших от пыли бесчисленных хрустальных изделий, картин, сувениров и книг. Это была привычная для Ильи работа, и она успокаивала его.
При очередном порыве приглушить уборкой тягостные размышления, Илья наткнулся на фотоальбомы, сложенные на книжной полке внушительной стопкой. Стал внимательно рассматривать их. В основном это были альбомы с фотографиями жены самых разных форматов.
Свои Илья держал просто в пакетах, и в альбомы не заглядывал. Не любил. В них была чужая жизнь, узнавание про которую не всегда давало повод для хорошего настроения. Он даже их с Евой свадебный альбом перелистал всего один раз, и то по настоянию жены. Ей очень хотелось впечатлить супруга количеством влиятельных людей города, посчитавших за честь принять приглашение на её свадьбу.
Когда же Илья, на взгляд жены, не придал этому факту серьезного внимания, Ева, капризно надув пухленькие губки, язвительно заметила:
--Это элита города, а не какой-то там фабричный сброд, который был с твоей стороны. Твои работяги даже подарок не смогли преподнести стоящий. Привезли то, что сами лопают каждый день. Наверно, до сих пор переживают, что пришлось оторвать это месиво от своего пуза.
Это она отозвалась так о большом красивом торте, который работники кондитерского цеха вкатили в зал в разгар свадебного торжества. А тогда все были в восторге от такого щедрого подарка. Вскоре от торта осталась только художественно выполненная тележка, которая и по сей день остается нужным предметом в доме.
В фотографиях было запечатлено много узнаваемых лиц. Те же Костюковские, которых фотограф застал смеющимися в разных компаниях. Причем, миниатюрная его жена лихо отплясывала с каким-то крупным темноволосым мужчиной. Приглядевшись, Илья неожиданно для себя узнал в нем мужчину кавказской национальности, которого случайно увидел недавно, спешащего навстречу женщине, приехавшей к складу на "газели". Выходит, он был в числе хороших знакомых и его жены.
Какое-то нехорошее чувство шевельнулось в нем, вспомнив, что в силуэте женщины тогда ему показалось что-то знакомое. Неужели это была Ева! В это не хотелось верить, тем более сейчас, когда жена находится на грани жизни и смерти. И он поспешил перевернуть страницу альбома. Но и здесь взгляд выхватывал в толпе гостей знакомые лица мужчин и женщин. Он не помнил как их звать и кто они, но все эти люди в разное время бывали у них с Евой в гостях. Жена говорила, что это очень нужные для её бизнеса знакомые. Некоторые гости вели себя в доме по-хозяйски - чувствовалось, что они здесь не первый раз, оставались даже, когда он уходил на работу в ночную смену.
С тяжелым сердцем Илья закрыл свадебный альбом и по инерции стал протирать от пыли другие, поправляя норовящие выпасть из них отдельные незакрепленные снимки. Из-под тисненой обложки самого нижнего выскользнула общая тетрадь. Илья, пройдясь по ней сухой тряпкой, хотел уже было засунуть тетрадь обратно, но тут его привлекла внимание надпись: "Баланс прожитого и пережитого", а строкой ниже "Совать свой любопытный нос в мой дневник запрещается".
Какое-то время Рыбаков колебался: открывать или не открывать тетрадь. Знал, что ему было бы неприятно, если кто-нибудь попытался проникнуть в запретные сферы его жизни. Но уж слишком давили трагические обстоятельства, одиночество, пустота жизни без любимой жены. Подумав, что, возможно, дневник поможет хоть частично создать иллюзию сопричастности к прежним счастливым дням семейной жизни, Илья перевернул титульный лист, где Ева анонсировала свои принципы жизни и любимых героев, которым хотела бы подражать.
Рыбаков и без этого, считал, что за годы, прожитые вместе узнал Еву хорошо. Как он ошибался! И первое, что стало для него открытием, это то, что писать дневник Ева стала еще в школьные годы. А с тех пор прошла уйма лет! Ева скоро будет отмечать тридцатилетие. С грустью тут же поправил себя: "Если, конечно к этой дате выздоровеет". Тем более стало интересно, чем она жила все эти годы, какими событиями наполнила свою жизнь.
Первая же запись потрясла Илью. Как-то раз, вскоре после свадьбы, они с Евой провели хороший вечер. У жены было прекрасное настроение, и она с некоей доли грусти в голосе сказала:
--Как жаль, что ты мне раньше не встретился. Я бы не сделала многих ошибок.
И с горечью призналась, что вышла замуж за своего первого мужа без особой любви, только потому что он стал первым её мужчиной. Это случилось в двадцать лет, уверяла она Илью. В дневнике же Ева с восторгом зафиксировала, что лишилась "обременительной" невинности в четырнадцать лет красноречивой фразой: "Ура! Я стала взрослой женщиной!" И даже записала имя своего "освободителя" - Артем-прыщавый.
Чем дальше Илья читал дневник, тем больше убеждался, что восторг юной школьницы не был напускным. Она скрупулезно вела счет своим "победам" в амурных делах. В нормальном понимании это не были победы, это проявлялась откровенная распущенность. Вот только откуда она взялась? На этот вопрос Илья нашел ответ уже на следующей странице. Ева описывала, как, будучи еще совсем незрелым подростком, раньше пришла из школы домой и застала мать, развлекающуюся с незнакомым мужчиной. Увидев её, мать только слегка смутилась, и предложила подождать на кухне пока она освободиться. Девочка только сделала вид, что ушла на кухню, а сама с любопытством стала наблюдать за происходящим. Отметила, что именно тогда и почувствовала неожиданно приятное волнение.
С тех пор Ева стала регулярно подсматривать за родителями. И вскоре она уже знала, где и с кем встречается отец, и как разнообразит свою жизнь мама во время командировок отца. С любопытством наблюдала, как родители дружелюбно и даже тепло общаются при встречах после обоюдных похождений на сторону. Как будто это было нормальным явлением в отношениях между мужем и женой. Она потом даже сильно сожалела, что отец, узнав о беспорядочных связях жены, выставил её из дому среди ночи. Еве пришлось в воображении домысливать многое из того, что не успела подсмотреть. А вскоре и сама стала, не задумываясь над последствиями, воплощать полученный таким образом опыт на практике.
Долго читать дневник Илья не смог. У него было такое чувство, что он открыл дверь в запретный мир. Мозг не хотел мириться, что все, что было написано, происходило в действительности с Евой, которая сейчас находится между жизнью и смертью. Мелькнула мысль: может это и есть расплата за грехи? Но почему трагедия случилась сейчас, а не тогда, когда девочка-подросток только делала первые шаги в греховное болото?
В поисках ответа, пролистал, лишь бегло просматривая, десятки страниц. Там ничего не менялось, кроме мест и времени встреч с мужчинами, ситуаций и имен. Хотел было уже закрыть дневник, но решил отыскать записи про период их совместной жизни. Он иногда видел, как, обособившись на кухне, Ева что-то писала. Когда однажды он проявил любопытство, жена спокойно ответила, что "подбивает баланс прожитого дня". Илья подумал, что это она так образно выразилась про бухгалтерскую отчетность в торговых делах.
Странным и неприятным открывался для Ильи теперь этот "баланс". На какое-то время он задержал внимание на записи о причинах развода с первым мужем. Ева была как нельзя красноречива: "Этот ревнивый козел выследил меня, когда я ему наставляла рога с его другом. Точнее, подрисовывала черточки, так как рога уже и без того получились у него ветвистыми. Отец пробовал уговорить мужа не поднимать шум, пообещав подарить ему кое-что из собственности, но рогоносец все-таки подал на развод".
Илью же Ева уверяла, что ушла от прежнего мужа исключительно из-за частых его упреков, что она, дескать, совсем не занимается хозяйством, запустила дом и никогда не побалует его чем-нибудь вкусненьким. И когда они собирались пожениться, девушка твердо заявила Илье, что кухня и стирка по-прежнему не для неё. Рыбаков согласился на все её условия, лишь бы она была рядом. И Ева оставалась верной себе: редко когда делала что-либо в доме.
Дальше пошли записи, мало чем отличающиеся друг от друга. Разве только женщина пыталась смаковать некоторые особенности любовников.
Наконец, записи в дневнике дошли до первой встречи Ильи с будущей женой. Он хорошо помнил этот момент. Ева показалась ему тогда светлым ангелом. Она стояла за прилавком магазина в белом кружевном кокошнике с кокетливой вышивкой по голубой нижней кромке: "Я вам рада!" и приветливо улыбалась. Большие, выразительные глаза, искрясь задором, выжидательно смотрели на него. Они как будто одаривали теплотой и радушием, только ему предназначенными. Голубой халатик с белыми накладками на плечах, туго перетянутый в талии узким пояском, отчетливо обрисовывал красивую девичью фигурку и не менее красивые ноги, которые из-за кокетливо короткого халата непроизвольно притягивали к себе взгляды покупателей.
Илья в тот момент даже представить себе не мог, что Ева не была продавцом в полном смысле этого слова. Она просто участвовала в рекламной акции фирменной рабочей одежды, производство которой намеривался организовать её отец, известный бизнесмен, владелец сети торговых точек в городе. Именно после этой успешной акции, инициатором которой была, кстати, Ева, отец вскоре не просто назначил её директором магазина, но и переписал на дочь магазин.
В дневнике Ева отметила первую встречу с будущим мужем весьма своеобразно. "В этот день в магазине, наконец, появился объект, достойный моего внимания. Увидев меня, он надолго застыл с телячьим выражением покорности и обожания. Я сразу же решила: буду брать!"
Как это резко контрастировало с тем, что она говорила про него своим подругам:
--Девочки, это настоящий подарок судьбы!
Всем своим видом показывала, что с ним ей приятно показываться на людях. И это было закономерно. Илья был высокого роста, крепкого телосложения, эрудированный, с приятным, спокойным взглядом. И что особенно нравилось Еве, умел шутить и при этом лишь легкой усмешкой обозначал свое отношение к своим и чужим шуткам.
Но настоящих ценностей, на её взгляд, у мужа было две: он не докучал ей домашними заботами - все делал сам, и, что еще больше всего нравилось Еве, ни в чем не контролировал её. Ни разу не упрекнул за поздний приход домой, только спрашивал, не случилось ли что. Не был против возвращения её домой с друзьями и последующими гулянками допоздна. И даже когда она просила его поухаживать за какой-нибудь из её одиноких подруг, чтобы та не заскучала, Илья безропотно принимал игру, в то время как кто-то из гостей активно развлекал его жену. Он не видел в этом ничего плохого. Рыбаков любил жену и верил, что она не позволит себе ничего лишнего, даже если парочка уединялась на продолжительное время в другой комнате.
Девушка, которую ему было назначено развлекать, в свою очередь пытаясь расшевелить его, зажечь интерес к себе, позволяла весьма пикантные шутки, подкрепляя их не менее пикантными действиями. Но Илья считал это частью игры и лишь, добродушно посмеиваясь, попридерживал уж чересчур расходившуюся гостью.
В дневнике по этому поводу запись была крайне откровенной: " Супруг не иначе верит, что я святая, в противном случае не отпускал бы меня уединяться с мужчиной в другую комнату или на балкон покурить. Чтобы не терять напрасно время мы, еще закрывая дверь, другой рукой расстегивали одежку друг на друге в нужных местах. Это придает дополнительный адреналин и чувственный азарт.
Позже я спрашивала подругу, удалось ли ей получить с моим мужем удовольствие, но оказывалось, что у него, похоже, даже в мыслях не было ничего похожего. Это заслуживает уважения, но вызывает опасение, что в случае чего он не смирится с изменой. Надо быть более осторожной, если хочу сохранить брак. Впрочем, попадусь, найду нового. Я недавно узнала, что мать даже очень не бедствует, после того, как её выгнал отец. Да и он напрасно думает, что в новой жене нашел сокровище. Ему и невдомек, почему она так часто бегает на массаж и в фитнес-салон. Сейчас все мужчины тряпки. Одни доверчивые рохли, а другие просто по жизни тряпки."
И тем с большим огорчением и недоумением, просматривая записи, Илья узнавал, что жена изменяла ему чуть ли не каждый день. Были измены с целью подписать спорные бумаги по торговому бизнесу, отметить встречу с чиновником, который разрешил отцу арендовать под кафе помещение в жилом доме, знакомый финансист помог взять выгодный кредит.
Но в основном измены были из-за собственной прихоти. И записи о таких случаях были предельно короткими, без эмоций. "Сегодня неплохо провела время с Махмудом. Он ненасытен". "После встречи с Зоей и её зажигательных рассказов об удовольствиях на стороне сразу с несколькими мужчинами за вечер, мне захотелось повторить её подвиг. Пришлось напроситься в сауну вместе со старыми друзьями. Мужу сказала, что затрахали совещания в департаменте торговли администрации города. Поверил, несмотря на то, что домой я заявилась почти в полночь. Вид у меня действительно был вконец вымотанного человека."
Одна из последующих записей напомнила Илье вечер, который они с женой собирались провести вдвоем. Но неожиданно позвонила её давнишняя подруга и, сообщив, что приболела, попросила помощи. Отправляясь к ней, жена огорченно предупредила:
--Скорее всего, придется у нее заночевать.
Илья не возражал, только его немного смутило то обстоятельство, что жена перед уходом стала прихорашиваться, наряжаться перед зеркалом в самую модную одежду, какая у нее была, тщательно наносить косметику.
И вот теперь читал в дневнике: "Мы с подругой всё правильно рассчитали. Муж отпустил без лишних вопросов. Сама она ждала меня в машине за углом. И вскоре мы уже были в ночном клубе. Ночь была фееричной. Домой я вернулась на следующий день ближе к обеду, вконец вымотанной любовными приключениями, но счастливой. Мужу сказала, что рада выздоровлению подруги. И он трогательно ухаживал за мной: помогал переодеться, подавал тапочки, побежал на кухню разогревать чай. И потом, уложив в постель, еще долго сидел рядом и гладил меня. У меня даже на какое-то время проснулась к нему жалость, хотела было услужить ему, но сон сморил меня".
Илья в деталях помнил этот воскресный день. У него тогда впервые закралось какое-то нехорошее чувство по поводу жены и её подруги. Вид у Евы действительно был крайне усталый. Но смутило его другое. От одежды и её самой кроме перегара пахло и чем-то чужим. Запахи были настолько сильными, что даже её крепкие духи не перебивали их. Не исчезли полностью они и после ванны.
Сидя возле засыпавшей жены, Илья думал, что надо пристальнее присмотреться к её подругам. Уже который раз замечал, что именно после общения с подругами к терпким духам жены примешивался какой-то специфический запах. Закралась мысль, что среди её подруг многие не очень чистоплотные. И вот сейчас, читая дневник, в полной мере стал осознавать, откуда на самом деле эти запахи. Напрасно он подозревал в нечистоплотности только её подруг.
Очередная запись было более чем красноречивой в этом плане. "Сегодня не повезло. Ванька Костюковский был без огонька. Оправдываясь, признался, что накануне жена потребовала исполнить супружеский долг. Завтра загляну на склад к Махмуду за компенсацией".
На этом записи в дневнике обрывались. Причиной, как понимал Илья, стала трагедия с Евой. Детали аварии шокировали. В них он до конца так и не смог поверить, пока не прочитал дневник. Теперь понимал, почему протокол осмотра места аварии, офицер полиции подсунул ему для ознакомления с откровенно язвительной ухмылкой на лице. Из него следовало, что во время движения по центральной улице города, Ева развлекала, сидевшего за рулем Махмуда, склонившись над его расстегнутыми брюками. Тот на пике удовольствия на какой-то миг потерял контроль над ситуацией и машина на красный свет светофора выскочила на перекресток. Во время столкновения сработала подушка безопасности. Махмуд почти не пострадал, травму и болезненные ощущения ему доставили только острые зубки Евы. И теперь он подумывал о компенсации за полученные увечья и разбитую машину. Сама Ева уже несколько дней находится без сознания. И перспективы на выздоровление, по прогнозам врачей, оставались у неё призрачными.
Но как это часто бывает, ошибаются даже самые опытные врачи. Ева к уже к концу недели неожиданно для всех пришла в себя. Звонок старшей сестры реанимационного отделения о положительных изменениях в самочувствии жены застал Илью сидящим в глубоких раздумьях на любимой скамейке возле городского пруда. Солнечные блики словно задремали на спокойной глади воды. Только изредка рябь от резвящихся уточек нарушала это спокойствие.
Вглядываясь в игру света, Илья как будто хотел увидеть ответ на мучившие его вопросы. Но ничто не помогало отвлечь от тяжелых мыслей. Как жить дальше? Все, что было до этого, казалось далеким и нереальным. Сообщение медсестры словно вернуло ему надежду на тот иллюзорный период счастливой жизни, и он поспешил в больницу.
Когда Илья вошел в палату, Ева только слегка повернула голову в его сторону. Большие её глаза наполнились внутренним светом, на бледном лице отразилось нечто похожее на улыбку. Рыбаков поспешил к кровати, присел рядом и взял её руку в свои. Увидев, что Ева хочет что-то сказать, но у нее это не получается, он наклонился к ней и, нежно поглаживая руку, сочувственно произнес:
--Всё у тебя будет, родная, хорошо.
Увидев, как крупная слезинка выкатилась из глаза и, прокатившись по щеке, упала на подушку, со щемящим чувством сочувствия и горечи, добавил:
--Выздоравливай и возвращайся домой.
В следующее мгновение слезы градом хлынули из женских глаз. Было видно, что Ева прилагает усилия, чтобы что-то сказать. Голоса не было слышно, но и по шевелящимся губам Илья понял, что она все время пытается произнести одно слово: "Прости". Это беззвучное слово нестерпимой болью и тоской наполнило его душу. Он понял, что в это трудное для Евы время не сможет бросить её, но и жить с ней он больше не будет.