Аленка лежала в постели с открытыми глазами. Была уже глубокая ночь, но ей не спалось. Рядом привычно храпел хозяин дома Антон Караваев. От него несло резким запахом копченой рыбы, икры и чем-то еще. Но сильнее всех запахов был запах чеснока и водки.
Антон вернулся из очередной поездки в краевой город чуть тепленьким. Хорошо, водители двух черных джипов, которые подъехали к их дому вслед, вовремя подхватили его под руки. Парнями они были крепкими, но было видно, что и им стоило немалых усилий удержать его. Караваев был мужиком крупным, с солидным животом, который не могла скрыть даже просторная ряса. Весил под полтора центнера. Водители с трудом дотащили хозяина дома до кровати. Помогли Аленке снять с него рясу и обувь и уложить в постель.
Приезжие столпились возле крыльца и о чем-то бурно совещались. Потом один из них, которого все называли шефом, твердо сказал:
--Десять раз ездить сюда нам не с руки. Подождем, пока оклемается. Уверен, он быстро придет в себя. Перед дорогой на шампанское наспех наложил стакан водочки. Получилось нечто вроде северного сияния. Такой коктейль не каждый выдержит. А самолет без нас не улетит.
И уже обращаясь к Аленке, скомандовал:
--Вот что, девонька. Давай-ка по-быстрому накрой нам поляну. Тащи все, что есть в холодильнике. Дорога к вам дальняя, мы изрядно проголодались.
Не дожидаясь ответа, мужчины прошли в дом и по-хозяйски уселись за столом. Некоторые из них были знакомы Аленке. Они не в первый раз были гостями в доме Караваева. Тот, которого называли шефом, наведывался чаще других, не реже одного раза в три месяца. Звали его Игнатий Клинович. Он всегда был в добротном костюме, со значком члена Совета Федерации на лацкане пиджака. Разговаривал с хозяином дома властно, и не любил возражений. Но Аленка не торопилась выполнять распоряжение приезжих. Раздумывала, не влетит ли ей потом от хозяина?
Клинович требовательно поторопил ее:
--Твой хозяин обещал нам шикарную поляну. И покрепче чего-нибудь принеси, не скупись.
Вскоре гости разгулялись не на шутку. Столичную важность с них как ветром сдуло. Некоторые даже захотели, чтобы Аленка пригласила в их компанию женщин. Но она отказалась, поскольку хозяин не одобрил бы. Она и сама понимала, что дом священника не самое лучшее место для гулянок. Тогда наиболее нетерпеливые и темпераментные попробовали усадить девушку рядом с собой, предлагая ей выпить. Пытались обнять, привлечь к себе ее юное хрупкое тело и запустить руки под юбку. Девушке стоило немалых сил отбиться от прихотей гостей, отвлечь их внимание от себя. Под предлогом пополнения закуски она выскользнула на кухню, готовая и вовсе покинуть дом через запасной выход.
Ближе к ночи очухался хозяин дома. Вышел в зал в подряснике и тут же присоединился к пьяной компании. К нему сразу подошел Игнатий Клинович. Покровительственно похлопав по плечу, одобрительно сказал:
--Хорошо, что оклемался. Мы тут оскоромились маленько без тебя. Нам самый раз в обратную дорогу отправляться. Так что давай рассчитаемся.
--Рюмку-то я хоть могу пропустить?- Антон вопросительно посмотрел на гостя.- А то я сам не свой, голова гудит.
--Рюмку можешь. И я с тобой выпью. А потом пойдем, отдашь нам наше.
--Забирать вы, Игнатий Валерьянович, мастера. А как я несколько месяцев бегал, стучался во все инстанции, чтобы мне передали лесопереработку и производство разных молочных сладостей, то от вас помощи никакой так и не дождался.
--Если бы не дождался, то и не получил бы эти мощности под контроль прихода. Не все должно быть явным.
Антон, не обращая внимания на последние слова собеседника, широким жестом предложил всем налить по полной и попытался произнести тост. Но у него это плохо получилось. Язык не слушался. Единственное, что Аленка поняла, это было сбивчивое признание в обоюдной выгоде сотрудничества и желании и дальше строить отношения в подобном ключе.
--Словом, за наш союз!-- заключил свой тост Антон и жадно выпил.
Потом некоторые из приезжих вместе с Антоном спустились в подвал и прошли в кладовую, где он указал, какие баулы с деньгами предназначались московским гостям.
--Зачем тебе столько?- поинтересовался Игнатий Клинович, увидев сколько баулов осталось в кладовке.-- Может, мы заберем все, чтобы еще раз не приезжать? Да и стрёмно, должно быть, держать дома такое богатство. Кладовка не самое надежное место для хранения денег.
--Тут мелочевки много. Народ бедновато живет. Да и вы у меня не одни нахлебники. В епархию еще надо заслать, да и кой-куда повыше. Что же касается безопасности: так кто же посягнет на божье имущество?
Уладив свои финансовые дела, мужчины, однако, не торопились уходить.
--На посошок не помешает, по христианской традиции, -- улыбаясь предложил Клинович.
Все охотно снова потянулись к столу. Сенатор тем временем, взяв под локоть Антона, многозначительно проговорил:
-- Да и с хозяином мы еще не обо всем договорились.
Отойдя в сторонку, они еще долго о чем-то вполголоса переговаривались. Потом хозяин дома занервничал и почти выкрикнул:
--А вы там, в Москве, часом не оборзели? И так подчистую гребете, но вам все мало. А из чего же рабочим я буду платить, чтобы они хорошо работали? Или вы уверовали, что в провинции можно только святым духом питаться?
--Не пыли!--повысил голос и Клинович.- Без нас и депутатов, вы действительно питались бы в своей церкви только святым духом. А так ни налогов никаких вам на добычу морепродуктов, ни на отечественное производство, ни на импорт, ни на землю. Да и лицензии далеко не всем такие льготные как вам, церковникам, выдаются. Так что говорить говори, но знай меру.
Оглядевшись вокруг, Клинович уже с явной насмешкой сказал:
--Хоромы свои с таким убранством ты тоже, мне кажется, не одними молитвами построил? Да и дивчину содержишь не на свои кровные.
При этом сенатор задорно подмигнул Антону:
--Зря тушуешься! Я и сам не отказался бы от такой крали. Впрочем, еще подумаю, может, и заберу ее у тебя. Как думаешь, Анечка согласиться носить значок "Помощник члена Совета Федерации"?
Увидев обеспокоенное выражение лица собеседника, весело и громко рассмеялся.
--А насчет доставки свежих морепродуктов в столицу не беспокойся. Товар приготовишь - сообщи. Самолетов подошлем сколько надо и когда надо. Военная транспортная авиация застаивается, летчики будут рады размяться.
Выдержав паузу, протянул Антону руку:
--Ну что - по рукам?
--Куда от вас денешься,--мрачно отозвался тот и пожал руку.
Клинович по-дружески похлопал хозяина дома по спине и явно довольный уговором, предложил:
--Сейчас можно и нам с тобой, Антоша, по рюмочке на посошок выпить. Главное не забывай: крабы должны быть свежими.
Тосты на посошок повторялись еще несколько раз. И когда гости все же собрались уезжать, Антон снова был близок к отключке. Аленке стоило немалых трудов довести его до постели. Но как только дивчина прилегла рядом, он задергался, попытался забраться на нее. Но каждый раз мешал солидных размеров живот. Пытаясь опереться на него, мужчина тут же скатывался снова на бок. В конце концов он оставил свои попытки и, отвалившись, мгновенно тяжело захрапел.
* * *
Отрешившись от воспоминаний о минувшем вечере, Аленка тяжело вздохнула. Она знала, что мужчина скоро проснется и потребует от нее того, что не смог получить с вечера. Несмотря на грузную фигуру, Антон оставался темпераментным мужчиной, не упускал удобного случая, чтобы поразвлечься с ней. Иногда ему приспичивало в самые неподходящие моменты. Тогда от любопытных глаз помогала скрыть происходящее широкая ряса.
Аленка была невысокого росточка, с тонкой гибкой фигурой. И почти полностью скрывалась под рясой. Ранее, когда ему прислуживала ее мать, девушке уже приходилось наблюдать как в некоторых случаях это безвинно выглядит со стороны. Возможно, Антон, появившись много лет назад в их городке, и выделил ее мать среди других прихожанок за такой же невысокий рост и красивую миниатюрную фигуру. В то время Наталье Викторовне было чуть больше тридцати. Она была прилежной прихожанкой и глубоко верующим человеком. В послушании воспитывала и дочь.
Караваев пригласил Наталью помогать сначала по церкви, а потом и в доме. В городке работы не было, а женщина к этому времени осталась без мужа. Ушел в море и не вернулся. В доме не всегда было что сытно поесть. А работа при храме давала хоть и небольшой, но постоянный приработок. А когда стала прислуживать у священнослужителя дома, дела и вовсе пошли хорошо.
Мужчиной Антон был общительным, не жадным. Наталья лишний раз убедилась в правоте людской молвы, что излишняя упитанность мужчины свидетельствует о его добродушном и покладистом характере. Да и по годам Караваев был не на много старше ее. Сильно старила густая черная борода.
Поговаривали, что в священнослужители офицер российской армии подался из-за реформ. Заниматься воспитательной работой при тех безобразиях, в которых погрязла армейская верхушка, стало невмоготу даже для него, человека с глубоко конформистским характером. Получить сан священника, и выгодный приход помог отец жены. Будучи большим чиновником в одном из ведущих силовых ведомств, тесть имел большие связи и влияние в краевой администрации и в епархии.
С Натальей у него сложились самые доверительные отношения. Почти сразу же стали сожительствовать, но тщательно скрывали эту связь. Женщина хоть и не очень охотно, но приняла условия этой нехитрой игры. Конечно, прихожане догадывались об истинных отношениях священника и прихожанки, но тактично молчали. Уж очень разительно в лучшую сторону отличались дела при нынешнем священнике от дел предыдущего.
Со временем Наталья стала полновластной хозяйкой в доме и незаменимой помощницей в делах. Вела всю черную бухгалтерию, помогала собирать деньги и паковать их в баулы. Однажды, когда их скопилось больше обычного, не выдержав, восхитилась:
--У кого-то копейки по карманам от раздолья пляшут, а тут целое состояние лежит!Это же сколько бедных людей можно облагодетельствовать на эти деньги!
Антон снисходительно посмотрел на женщину и назидательно сказал:
--Божья власть пришла в страну. Дает возможность церкви встать на ноги. А бедные люди были всегда. Они несут нам свои рубли, а мы даем им божье благословение и надежду на рай на том свете.
Сам же долго кряхтел по ночам, после того как люди на черных лимузинах забирали баулы с деньгами и еще выговаривали ему, что нынче скудный урожай собрал.
Наталья сочувствовала ему и, видя, что он не спит, говорила:
--Если так переживаешь, зачем отдаешь?
--Дурочка ты!- горестно ухмылялся Антон.-Не отдашь сегодня, тебя враз отлучат от больших денег. Льготы налоговые не сами по себе свалились на фирмы, подконтрольные нашему приходу и лично мне. Зря что ли сюда приезжают депутаты и сенаторы? Принятый ими закон может враз сделать нас богачами, а может и последнюю копейку забрать.
Очень переживал Антон, когда с матерью Аленки случилось несчастье. Она прибиралась на лестнице и, поскользнувшись, упала со второго этажа. Сломала тазобедренную кость. Врачи районной больницы что-то перемудрили. После лечения Наталья смогла передвигаться только с костылями, и то недолго. Боль полностью не проходила даже в состоянии покоя. Требовалась новая операция, а пока приходилось бесконечно принимать обезболивающие таблетки.
Приближать к себе кого-то другого, Караваев не спешил. Привык он к Наталье. Да и финансовые тайны доверить случайному человеку не мог. В то же время долго оставаться одному тоже было невмоготу. Сорок с небольшим лет - это такие годы, когда мужчина по-настоящему начинает ощущать и ценить отношения с женщинами. Наталья хоть и оставалась жить в его доме, в таком жалком болезненном виде не привлекала его больше. Он все чаще задумывался, как бы предложить ей перебраться к себе домой. У нее дочь есть, пусть за ней и ухаживает. Ему будет легче устроить свою жизнь.
Однако увидев как-то шестнадцатилетнюю Аленку, которая пришла навестить мать, у него созрела неожиданная мысль: а почему бы не взять в помощницы ее? Нрава она кроткого, богобоязненная. Прикинул, какие могут быть последствия, и хотел было уже отказаться от соблазна взять в дом несовершеннолетнюю девушку. Но на помощь пришла сама мать.
Наталья Викторовна уже привыкла к определенному комфорту жизни в доме священника и боялась перемен. Особенно в немощном нынешнем физическом состоянии. И когда Караваев пришел посоветоваться, как ему лучше поступить, намекнув мимоходом, что дочь у нее уже совсем взрослая, Наталья догадалась о его намерениях. Долго не думала. Посоветовала как лучше поговорить с Аленкой, и сама пообещала помочь уговорить ее взять некоторые обязанности матери на себя.
Сказала ей при этом:
--Может сможешь потом, доченька, выправить свою судьбу. А сейчас надо смириться с обстоятельствами.
Аленке священник клятвенно обещал дать на лечение матери необходимую сумму денег. И даже заверил, что у него есть все возможности ускорить операцию в областном центре.
--А если не помогут местные врачи, то отправим твою мать в Москву. Там уж точно поставят ее на ноги,- убедительно заверил он девушку.
И она согласилась.
Антон слово сдержал. Мать успешно прооперировали в Москве. Но в родной городок она так и не вернулась. Выздоровев, осталась жить в столице. Приглянулась кому-то из врачей. Аленка как-то раз попробовала намекнуть матери, что она не против перебраться к ней, но понимания не нашла. Более того, мать попросила ее по возможности присылать ей денег. И даже посоветовала где их добыть:
--С каждого баула возьмешь по денежке, Караваев даже не заметит.
--Мама, как ты можешь такое советовать после всего, что тебе Антон сделал? Он столько лет фактически содержал нас. Да и грех воровать, мама!
Увидев, что дочь упорствует и не принимает ее предложение, пригрозила:
--А ты и не воруй. Намекни Антону, что если я обнародую как он под крылышком церкви обогащается, и про его связи, то он моментально лишится и денег и прихода. Сам тебе даст, сколько ты попросишь.
--Это гнусно, мама!
Девушка с возмущением оборвала разговор и захлопнула крышку ноутбука.
Поделилась своей размолвкой с матерью с Антоном. Он успокоил ее, сказав, что осуществить свою угрозу мать не посмеет. Тут же позвонил кому-то в Москву, и угроз от матери действительно больше не поступало. Связавшись по скайпу в очередной раз, она с издевкой сказала дочери:
--Я пошутила, а ты, глупенькая, сразу побежала трубить по белому свету.
С тех пор отношения с матерью только ухудшались, пока не прекратились совсем. Зато доверия между Антоном и Аленкой стало еще больше. Караваев даже освободил девушку от уборки дома и некоторых других дел по хозяйству. Для этой работы два раза в неделю приглашал женщину со стороны.
Стал более душевно относиться к девушке. И что ее удивило и обрадовало больше всего: Антон стал гораздо реже выпивать и проявлял сдержанность в еде. Со временем даже заметно похудел.
Вернувшись в очередной раз из города и вовсе удивил Аленку. Подозвав, смущенно объявил:
--Я тут кое-какой гостинец тебе привез. Давай посмотрим вместе.
Стал выкладывать из чемодана платье, туфли, шарфики, колготки, кофточки, брюки. Заметив как у девушки, которая до этого одевалась более чем скромно, от увиденных богатств заблестели глаза, добавил:
-- Это еще не все. В другом чемодане мазюкалки разные, духи, кружевные безделушки. Это все для тебя.
Понаблюдав с благодушной усмешкой за реакцией девушки, ласково спросил:
--Нравится?- Хоть и без этого было видно, что девушка безумна рада всему.
- Тогда мы сейчас с тобой пир закатим. Только занесу в дом свежий балычок, икру, копченую стерлядку, грибочков маринованных.
--А что у нас праздник сегодня какой? Я что-то не припомню,- озадаченно поинтересовалась Аленка.
--Праздник! Да еще какой! Твоё совершеннолетие!
--Так это же было вчера, - поправила его девушка.
--Но меня-то вчера дома не было. А звонить не стал, чтобы не спугнуть новизну праздника. Вчера, можно сказать, впервые с момента встречи с тобой я задышал спокойно. Никто больше не сможет упрекнуть меня, что содержу в доме несовершеннолетнюю девушку.
* * *
Праздничный вечер получился на славу. Они впервые вместе готовили ужин, украшали стол. Потом Антон отправил Аленку переодеться. Сам стал в нетерпении ожидать. Он за два года привык к тому, что Аленка очень красивая девушка. Но когда она вышла к столу в обновках, которые привез, впервые осознал насколько она по-настоящему красива. Мало того, что каждая черточка ее облика была в его глазах совершенной. От нее веяло какой-то особой внутренней красотой и умиротворением.
Мужчина долго приходил в себя от увиденного, прежде чем сказал обычные в таких случаях комплименты. В заключение, вспомнив про свое священство, Антон тихо закончил:
--Тебя Господь послал мне, не иначе. Ты мой ангел отныне раз и навсегда.
Усадив девушку за стол, он открыл шампанское. Наполнив бокалы, стал тихо, но внятно произносить пронзительные строки Пушкина, глядя куда-то в пространство:
Я думал, сердце позабыло
Способность легкую страдать,
Я говорил: тому, что было,
Уж не бывать! уж не бывать!
Прошли восторги, и печали,
И легковерные мечты...
Но вот опять затрепетали
Пред мощной властью красоты.
Произнеся последнюю строку, мужчина поднял бокал и несмело взглянул на девушку.
--За тебя!- произнес он с какой-то затаенной грустью.- За твоё совершеннолетие!
Выпил, не дожидаясь пока она поднимет свой бокал.
Аленка сразу догадалась о причине грустного настроения Антона. За годы общения с ним ее маленький мирок собственных чаяний и чувств постепенно перестроился под его требования и его взгляды на жизнь. И она не могла не заметить как в последнее время разительно стало меняться отношение мужчины к ней. Он стал более деликатен и внимательнее.
Аленка еще не осознавала какую огромную силу обретала над этой совсем еще недавно толстокожей горой мышц и мяса, каким поначалу представлялся ей Антон. Но ей уже было необыкновенно хорошо и приятно ощущать в себе эту неведомую пока ей власть. И она с необыкновенной легкостью и веселостью поддержала тост.
Потом они пили еще. Включили музыку и попробовали танцевать. Но у Антона это плохо получалось. И тогда Аленка, дурачась, стала танцевать одна. По его настроению уловила, что Антон собирается сказать ей что-то важное для обоих. Но сегодня ей не хотелось принимать никаких решений, и она, как могла, старалась оттянуть этот момент, не допустить в праздничное настроение юной души глубоких и сложных размышлений. И ей это удалось. Вечер пролетел как одно мгновение. Все комплименты и подходящие для сегодняшнего вечера темы для разговора были уже исчерпаны, а Антон так и не смог приступить к главному, что намечал.
Когда все-таки образовалась очередная пауза, Аленка попросила мужчину поделиться тайнами своей жизни. Увидев как он напрягся, смеясь, уточнила:
--Покажи мне свои фотографии.
Антон, облегченно выдохнув, с удовольствием выполнил пожелание девушки, сопроводив передачу альбома словами:
--Мне самому интересно оглянуться на свое прошлое.
Перелистывая страницы фотоальбома, Аленка с особым интересом разглядывала фотографии Антона в офицерской форме. Временами переводила пытливый взгляд на сидящего перед ней мужчину. Явно пыталась сравнить.
--Что не похож?-грустно улыбаясь, спросил Антон.
Вместо ответа, девушка поинтересовалась:
--А почему ты ушел из армии? Тебе форма очень шла.
--Да потому и ушел, что одной формой сыт не будешь. А ряса священника, как видишь, хлебной оказалась. А если серьезно говорить, то сменить службу в армии на сан священнослужителя меня подтолкнул отец жены. В рясе всегда семью накормишь, говорил он, какая бы власть ни была. Церковь - опора любой власти. Большевики попробовали отказаться от церкви. Придумали моральный кодекс строителя коммунизма взамен на Нагорную проповедь Христа. И что получилось? Породили больше бесчестия. И в первую очередь в своей среде.
Девушке не хотелось обижать Антона, но у нее уже давно вертелся на языке вопрос. И она решилась, простодушно произнесла:
--Но ведь средства, складируемые в подвале, не всегда и сейчас законны? И депутатов с сенаторами, которые кормятся около нашего прихода, вряд ли можно назвать честными людьми.
Антон насторожился. Уперся обеими руками в подлокотники кресла и с подозрением посмотрел на девушку. Она как-то в один момент открылась ему с неожиданной для него стороны. Решил за благо сменить тему разговора. Но и оставить выпад девушки без ответа не мог.
--Раз Бог дает нашему приходу такой достаток, то и сам приход и мои дела угодны Богу.
Девушка в сомнении покачала головой:
--То, что делают все те люди, которые приезжают к нам, и мы в том числе, не могут быть угодными Богу. Церкви - может, а Богу - нет.
--Это почему же?- удивленно спросил Антон.- Церковь-это ведь божье устроение.
--Может и божье. Только многие люди сегодня пришли работать в церковь не с божьими помыслами. Корыстные и развратные.
Антон занервничал по-настоящему.
--Это кого ты имеешь в виду? Уж не меня ли? А разве не я поддерживал вашу семью материально много лет?
--Мама деньги зарабатывала своим трудом, -упрямо попыталась возразить Аленка, хотя и сама была уже не рада, что затеяла этот разговор.
Настроение мужчины вконец испортилось. Более того, он начал всерьёз кипятиться:
--Ишь ты, как заговорила! А кто твою мать обеспечивал работой? Если бы не я, давно пошли бы по миру.
--Но делал ты все это не бескорыстно. А во грехе перед Богом,- не сдавалась девушка.
Антон, который совсем недавно хотел признаться Аленке в любви, видел в ней ощетинившегося шипами ежика. Собрался, было, пригрозить ей, что выгонит сегодня же из своего дома, но вовремя спохватился. Вспомнил, как когда-то в армии сам, будучи молодым майором, дал отпор одному зарвавшемуся генералу.
Уличенный в беззаконных действиях, тот , брызжа слюной, ну прямо как он сейчас, кричал: "Я не позволю в моем лице позорить армию!" Тогда Антон ему ответил, что один хапуга - еще не вся армия. Собственно, это и стало основной причиной его увольнения.
Не превратился ли он сейчас в подобие того генерала, раз отождествляет себя и своих покровителей со всей Церковью? Поняв, что перегнул палку своими рассуждениями, продолжил:
--Ладно ершиться. Права ты во многом, но не совсем. Конечно, я не ангел. Но ведь и нашему приходу помогаю встать на ноги.
Аленка, которую поразили и испугали собственные мысли и которой в одночасье открылась вся греховная бездна нынешней обыденной жизни, больше по инерции, чем из желания, несмело возразила:
--Это не ноги. Это ходули. На них еще можно идти по твердой почве. А в гнилом болоте они не помогут, только глубже заведут в топь.
Девушка чувствовала, себя опустошенной, и ей совсем не хотелось продолжать этот трудный разговор. Обрадовалась, когда и Антон, хоть и не явно, но отступил, не стал упорствовать в своей правоте. Решив загладить впечатление от неприятного разговора, примирительно сказал:
--Что-то мы с тобой увлеклись дискуссией? Забыли про твой праздник. Кстати, я тут тебе еще один подарок припас на совершеннолетие.
Достал из кармана сразу две аккуратные коробочки из-под ювелирных изделий и по очереди раскрыл их. В одной в ярком электрическом свете сверкнуло многочисленными гранями бриллиантовое кольцо, а из другой достал красивейшее колье и протянул его Аленке. Девушка мгновенно забыла про все свои рассуждения, бросилась с радостными восклицаниями Антону на шею.
Но прежнее доверительное настроение, которое до этого сопутствовало праздничному застолью, так и не возвратилось, сколько Антон ни старался. Решил пойти перед сном прогуляться по двору, привести мысли в порядок. Предупредил Аленку перед уходом:
--На днях должны снова приехать москвичи за податью, -при этих словах Антон криво усмехнулся. Поймал себя на мысли насколько неуместно и нелепо выглядят его слова после недавнего разговора. Но деловая жилка брала свое, и он продолжил как ни в чем ни бывало:
-- Надо будет встретить их хорошо. Может, и девиц каких-нибудь стоит пригласить? Они предупредили, что на этот раз пробудут у нас пару-тройку дней. Вроде, как для встреч с населением.
Задержал взгляд на Аленке, стараясь понять как она воспринимает поручение. Девушка внимательно его слушала и только искоса с удовлетворением посматривала на бриллиантовое кольцо на пальце.
--С охотой я уже договорился. Старый друг большим охотничьим угодьем заведует. Он даже обрадовался возможностью потусоваться в большой компании. А вот с девицами договориться не получилось. Борода, наверное, мешает? Пригласи каких-нибудь своих подружек из тех, что часами ошиваются в гостинице. Проблем, думаю, с ними не будет.
* * *
Делегация из приезжих на этот раз действительно выдалась многочисленной и шумной. Но напрягаться Аленке особо не пришлось. В первый же день позвонил старый друг Антона охотовед Сергей Аверьянов, сообщил, что у него все готово и для охоты и для отдыха приезжих на природе. И гости, наспех перекусив, отправились на таежную заимку. Какова же их была радость, когда они увидели среди всей этой красоты стайку девушек, колдовавших возле летней кухни. Там что-то шипело, шкварчало, наполняя окрестности ароматом свежих шашлыков из лосятины и из рыбных блюд. На столах, поблескивая на солнце, стояла целая батарея бутылок со спиртным самых разнообразных марок.
Увидев все это богатство, Антон шепнул Аленке:
--Поверь мне, теперь их отсюда никакими посулами не вытащить ни на охоту, ни тем более на встречи с избирателями. Так что тоже можешь расслабиться и отдыхать.
Караваев оказался прав: застолье продолжалось до позднего вечера. Только временами некоторые гости уходили в дом или в уютные беседки, стилизованные под палатки, для уединения с девушками. Это было ноу-хау Сергея для привлечения туристов. И судя по всему, нововведение очень понравилось московским гостям.
Попробовал, было, флиртовать с девушками и Игнатий Клинович. Но вскоре переключил свое внимание исключительно на Аленку. Она выгодно выделялась среди других девушек какой-то чистотой и свежестью. Что-то, видимо, зажглось внутри у старого ловеласа, и он больше ни на минуту не отходил от Аленки.
Антон с удивлением заметил, что это назойливое внимание гостя было не в тягость девушке. Наоборот, она даже пыталась отвечать ему взаимностью. На каждую его шутливую реплику весело и задорно смеялась. Не уклонялась, как это делала раньше, от прикосновений мужчины к рукам и телу. Сама задерживала его руку в своей. Жесты эти были еще несмелыми и неумелыми, но Антон понимал, что это может стать началом нового ее отношения к жизни.
Посетила грустная мысль об изменчивости женской природы. И в то же время понимал, что сетовать только на слабость женской природы было неправильно. Достаточно осмысленно окунуться в обыденную жизнь. А уж кому-кому, а ему много приходилось вращаться в разных слоях населения. Не заметить появления новых тенденций в обществе просто невозможно. Возникли они не сами по себе. Их активно насаждали и телевидение и другие средства массовой информации. В том числе и эти господа, которые сейчас сидели за столом.
Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы убедиться, что большая часть законов, которые они принимали все последние годы, своим острием была направлена на демонтаж прежних традиций и моральных устоев и замену их денежным эквивалентом. Все законы так или иначе подводили людей к одной простой формуле поведения: купи - продай. И многие с удовольствием приняли эти новые нормы поведения. Не только стали покупать и продавать все, что только возможно. Но стали продавать и себя, свои честь и совесть.
Антон понимал, что он и сам прошел эту стадию перерождения. И прошел давно. Так что стоило ли удивляться, что его содержанка фактически у него на глазах разрушала барьеры благочестия, которыми, как ему казалось, жила до сих пор. Или их у нее давно уже нет, потому что он разрушал их с того самого времени, когда принудил к сожительству сначала ее мать, а потом и ее саму?
Эта мысль, как огнем, обожгла его сознание. Во рту пересохло и стало нестерпимо жечь внутри. Захотелось немедленно загасить этот пожар. Он схватил ближайшую бутылку и с горлышка выпил все содержимое. Постепенно каждую клетку его крупного тела окутала бездумная легкость, как будто его поместили в невесомость. Кто-то из гостей предложил выпить за женщин. Тост ему не понравился, стакан вместе со всеми поднимать не стал, но выпил с удовольствием...
Сколько это безумие продолжалось, Антон не знал. Его с трудом растолкал Сергей, когда все гости уже были погружены в машины. Только некоторые из них еще держались на ногах, и осматриваясь в последний раз вокруг, громко восхищались таежной красотой.
Приехав к Антону домой, гости тут же засобирались уезжать. Привычным маршрутом прошли в кладовку, деловито отобрали предназначенные им баулы с деньгами. На прощанье Клинович попенял Антону:
--Ты бы, дружище, поменьше пил. Как бы не распрощался с тем, что имеешь. Я в епархии шепну, чтобы за тобой присмотрели. И бороду не забудь расчесать, а то она вся в крошках от еды и в жире.
Машины уже были за воротами усадьбы, когда Антон спохватился, что не попрощался с Аленкой. Сорвался ,было, с места в попытке догнать машину, в которой сидела девушка, но дыхание быстро перехватило, и он остановился. Да и есть ли смысл догонять! Клинович еще на заимке предупредил, что Аленка согласилась поехать с ним в Москву. Как и обещал в прошлый свой приезд, он решил, что такой красивой девушке будет к лицу носить значок помощника сенатора. А чтобы не возникло нежелательных вопросов, к осени обещал устроить девушку в институт.