- Ну, ребята, держитесь. Все, закончился отдых, теперь начнется...
Копушкин, как обычно - самый информированный человек в компании. Трудно сказать, чем, собственно, он занимается по роду своей профессиональной деятельности, для меня, во всяком случае, это неразрешимая загадка. Его обычный рабочий день состоит бесконечных из блужданий по кабинетам, разговоров в курилках и беготне по лестницам. Есть, правда, область, где он является непререкаемым авторитетом. В нашем бывшем советском министерстве, а ныне - процветающей госкорпорации трудится полторы тысячи человек. Несложные подсчеты показывают, что каждый день празднуется три-четыре дня рождения. И именно Копушкин является незаменимым организатором торжеств. Никто лучше него не знает, как нужно сдвинуть столы в кабинете, чтобы разместить всех желающих поднять рюмку-другую за здоровье юбиляра, где закупиться недорого, но так чтобы всем хватило, и, главное, заранее собрать с сослуживцев деньги на подарок, приобрести его и вручить виновнику торжества с приличествующей случаю прочувственной речью.
Сейчас Копушкин удобно расположился на стуле посреди кабинета и с самым таинственным видом сообщал нам последние новости.
- Так что, вот, все решено. Сегодня назначают нового председателя правления.
Бухгалтер Мария Семеновна тихо ахнула.
Копушкин любовался достигнутым эффектом.
- Так-то. Сегодня в шестнадцать ноль-ноль - совет директоров. В столовке уже нарезают закуски.
А вот это уже серьезно. Слухи о новом назначении ходили давно, но если дело дошло до нарезки закусок, то действительно, судя по всему, дело движется к развязке.
Мария Семеновна печально покачала головой:
- Опять сокращение будет...
- Это как пить дать, - жизнерадостно отозвался Копушкин, - а с нами по другому никак нельзя. Сами посмотрите, как расплодились. Ничего-ничего, новый придет, мозги вправит, тогда заработаем. С нами по-другому нельзя.
- Это тебе надо мозги вправить, - в сердцах сказала Мария Семеновна, - носишься как угорелый, отчетом бы лучше занялся.
- Отчетом, - поморщился Копушкин и обратился уже ко мне, - а ты, глас молодежи, давай, к пятнадцати-тридцати будь в полной готовности.
Здесь надо сделать короткое отступление. Еще в советские времена, в самом начале перестройки, министерство сделало широкий жест навстречу трудовому коллективу, разрешив присутствие двух его представителей на заседаниях коллегии. Нет ничего более устойчивого, чем традиции, и даже после ликвидации министерства и создания госкорпорации, присутствие на Совете директоров отдельных экземпляров офисного планктона являлось обязательным. Неудивительно, что одно место было пожизненно зарезервировано за Копушкиным. А второе, по стечению обстоятельств, досталось мне, как молодому и перспективному. Пару раз я с полной ответственностью боролся со сном, выслушивая занудные выступления наших боссов, зато сегодня, похоже, скучать не придется.
- Ну ладно, - заторопился Копушкин, - жду тебя в приемной. А мне некогда с вами рассиживать, работать надо.
- Как же, работать, - ехидно заметила Мария Семеновна, когда он ушел, - к финансистам побежал языком молоть.
В полчетвертого я зашел в приемную председателя правления. Копушкин уже о чем-то оживленно шептался с Антониной Александровной - бессменным секретарем Совета директоров, обычно неприступно холодной, а теперь заметно взволнованной.
Сначала в зал заседаний проследовали боссы - один за другим, молча, солидно, как и полагается столь высоким руководителям. Нас впустили последними, когда все уже расселись за столом, и разместили в уголке на приставных стульях.
Как и ожидалось, уволенный председатель правления отсутствовал. Поговаривали, что он уже неделю назад отбыл на свою виллу в Майами. Заседание вел первый заместитель - бывший замминистра, между прочим, сосед экс-председателя по Майами. Он говорил серьезно, веско и основательно, обдумывая каждое слово:
- Итак, господа, разрешите наше внеочередное заседание Совета директоров считать открытым. Напоминаю, что мы собрались по приятному поводу - выбору председателя.
- Как же, приятному, - громко зашептал мне в ухо Копушкин, - сам думал, что его главным назначат. Жди больше, председателем будет племянник самого, - и он значительно закатил глаза.
Словно в подтверждение его слов, первый зам откашлялся, выпил глоток воды и продолжил:
- Я думаю, все уже знают кандидата на высокую должность. С минуту на минуту мы ожидаем его прибытия.
- Вот как? - поднял брови зам по финансам, известный своим вольнодумством, - высокое руководство изволит задерживаться?
- Я попрошу вас, Виктор Артемьевич, - прогудел первый зам, с советских времен привыкший к административной дисциплине, - давайте не будем обсуждать решения и действия руководства.
- Ну почему же, - финансист откинулся на спинку кресла, - я, знаете ли, привык ценить свое время.
- Виктор Артемьевич, - начал председательствующий, но его прервал зам по производству:
- Вы знаете, а я согласен с Виктором Артемьевичем. В конце концов, все мы стояли у истоков компании, и могли рассчитывать на то, что к нашему мнению, по крайней мере, прислушаются.
Бывший замминистра тихонько вздохнул, внутренне он кипел от негодования, но душа аппаратчика требовала соблюдения порядка и дисциплины.
- И все-таки, господа, я попрошу вас соблюдать регламент. Я ценю вашу позицию, но мы все понимаем, что эмоции тут неуместны. Вы сами знаете, где принимаются решения, - он показал пальцем куда-то в потолок, - так что, давайте воздержимся от дискуссии.
Но главный финансист, уже опьяненный фрондерским духом не желал успокаиваться:
- А отчего же мы должны отказываться от дискуссии? Сегодня нам навязывают председателя, завтра выкинут за дверь, а послезавтра будут указывать, как с женой разговаривать? А вы не забыли, что существует такое понятие, как чувство собственного достоинства?! Вы, Петр Григорьевич, - он обратился к первому заму, - уважаемый человек, уникальный специалист, но вас даже не соизволили проинформировать, просто кто-то за ужином решил, что отдадим, мол, компанию родственничку, пусть порезвится! Я считаю, что с этим надо что-то делать, так продолжаться не может. Давайте вспомним, что мы тоже люди, в конце концов, мы граждане этой страны и дальше молчать мы не имеем права.
Пламенная речь финансиста, обычно спокойного и уравновешенного, достигла своей цели. Председательствующий беспокойно заворочался на месте:
- Эх, Виктор Артемьевич, мы все знаем, что как вы правы... Но... Да ну, его к чертовой матери, и правда, до каких пор мы будем терпеть такое обращение. Мы - серьезные состоявшиеся люди и вправе рассчитывать на адекватное отношение. Все, лично я больше так не могу.
Одновременно заговорили несколько человек. Производственник кричал, что не потерпит унижения. Зам по капитальному строительству настаивал на том, что нужно прямо сейчас собраться и ехать на прием "наверх" и уже там, в глаза, все высказать. Главный инженер от избытка чувств стучал кулаком по столу, а зам по маркетингу предлагал всем вместе написать заявления об отставке.
Охваченный всеобщим энтузиастом, Копушкин вскочил с места и воскликнул:
- Народ с вами!
Все посмотрели на него, и в этот момент в зал заседаний вошла бледная как лист бумаги Антонина Александровна и срывающимся голосом сообщила:
- Пришел новый председатель правления. Вот... - она запнулась и посторонилась, пропуская нового начальника.
Вошел председатель.
Увидев его, Копушкин медленно опустился на стул, а первый зам, напротив, поднялся из-за стола. Зам по производству охнул, а чувствительный главбух схватился за сердце. И было отчего.
В зале заседаний возник субъект настолько колоритный, что требует отдельного описания. Итак, на сцене появился молодой человек лет двадцати, в пятнистой майке, широких джинсах с многочисленными разрезами, тяжелых ботинках армейского образца с массивной рифленой подошвой. На наголо бритой голове красовались массивные наушники, из которых неслась лающая мелодия. Руки и шею высокого руководителя покрывали многочисленные татуировки с изображениями обнаженных женщин и скалящихся монстров. Двигался он, покачивая головой в такт мелодии. Подойдя разболтанной походкой к председательскому креслу, молодой человек ловко взгромоздился в него, легко забросив ноги на стол.
Первый зам хотел что-то сказать, но из его горла раздался писк, совершенно несоответствующий облику бывшего замминистра. Молодой человек посмотрел на него и небрежно махнул рукой:
- Что стоишь, мэн, не топчи ноги. Давай, дави стул!
- Ч-что? - пробормотал первый зам, уставившись на ребристые подошвы председательских ботинок.
- Садись, говорю, включи мозги, не тупи!
Высокий, солидный и даже монументальный зам раскрыл лот и медленно опустился на свое место. Новый председатель правления повертел головой и недовольно произнес:
- Ну и скучняк у вас... Че вы тут по ушам вхолостую ездите, музон вставили бы, - и он руками проделал какие-то непотребные движения, по-видимому, изображающие желаемую музыку.
Все в изумлении уставились на него.
- Что таращимся? - председатель снял наушники и посмотрел на первого зама, - Че молчим? Работать будем? Вот ты, мэн, кого пасешь?
- Ч-что, простите?
- Чем, говорю, занимаешься?
- Я?
- Слушай, мэн, я тебе сказал - не тупи. Не я же.
- Я - первый заместитель председателя правления. Отвечаю за общую организацию работы.
- Гы... Общак, значит, держишь?
- Что?
- Ну ты меня достал, - председатель убрал ноги со стола и хлопнул ладонью по столу, - все, свободен!
- Ч-что?
- Умер, замер, примерз и брызнул. Вали отсюда. Нам с братишками тупырлы не нужны. Правда, братишка, - он уставился на зама по финансам.
- Точно, мэн, - финансист двигал головой и говорил в ритм мелодии, доносящейся из висящих на шее председателя наушников, - не нужны тупырлы нам, все тупырлы - это хлам, мы не сдохнем от тоски, если выберем мозги.
- Мэн! - подскочил председатель, - Дай пять!
Он дружески хлопнул зама по финансам по ладони, в то время как первый зам на негнущихся ногах выходил из зала заседаний. Председатель оглядел присутствующих.
- Ну, кто еще что продвинет?
Быстрее всех среагировал зам по производству. Он подскочил как подброшенный пружиной и изобразил несколько ломаных "машинных" движений, почерпнутых в далекой молодости на школьных дискотеках и, также следуя ритму рэпперской мелодии, проблеял, безбожно фальшивя:
Надо, надо руководству
Обратить внимание на производство
И тогда мы обязательно
Все улучшим показатели.
- Можешь, - оценил председатель, - сработаемся. Кто еще лабает?
Ответом ему был многоголосый хор. Лишившись управляющей руки первого зама, все забыли о регламенте и старались наперебой показать председателю свои музыкальные таланты. Но всех переплюнул Копушкин. Не им, закостенелым бюрократам и молодым выскочкам соперничать с этим зубром корпоративных вечеринок и соколом офисных застолий. Могучим прыжком он выскочил на середину зала, набрал в грудь побольше воздуха и проревел:
Слава, слава председателю
С глаз прогнавшему предателя
Любит рэпперский мотив
Наш рабочий коллектив!
Председатель даже подпрыгнул.
- Мэн! Ты кто?!
Копушкин развязно подошел к нему.
- Я - братишка снизу. Сам знаешь, тусуемся, дела двигаем туда-сюда.
- Чувачок! Я тебя срисовал, ты мне нравишься. Будем тусоваться вместе.
Весь Совет директоров с нескрываемой завистью смотрел на Копушкина.
Ну, нет, друг дорогой, я тоже чего-то стою. Сейчас вас так удивлю, что....
Я вылетел на середину комнаты, расставил руки и продемонстрировал, что значит занятия по три раза в неделю в школе современного танца. После нескольких акробатических пируэтов председатель взвыл от восторга, а Копушкин позеленел от злости. А я, вращаясь на спине, думал, что место первого зама свободно, и, с моим музыкальным слухом и спортивной подготовкой, шансы, пожалуй, самые предпочтительные...