Аннотация: критическая статья о жизни и творчестве И. С. Маниды
Человек, о творчестве и судьбе которого пойдет речь, ещё жив...
Разговор двух ангелов
- Мне кажется, что любил он лишь однажды. Я имею в виду: по-настоящему любил.
- Ты говоришь сейчас полную ерунду. Задумайся хоть на минуту: что ты говоришь. Боже праведный!
- А в чём, собственно, дело? Что я такого сказал, что так тебя возбудило?
- А то, что любовь - это субстанция, если и "существующая", то вне всяких понятий и физических законов, вне времени. Нечто, имеющее свои собственные законы и своё собственное времяисчисление. Как же можно утверждать, что любовь была, не была, будет, не будет. Она есть. Она есть всегда!
- Не ори, я не глухой.
- ... и никому не принадлежит, а сама решает судьбы.
- Ну да. Никому... а всё сама. Мне-то, дураку, казалось, что слово "любовь" люди придумали, чтобы выразить...
- ...чтобы денег не платить.
- Дурак, и шутки твои беспомощны. Придумали, чтобы выразить то необъяснимое чувство, которое возникает в жизни, или в воспоминаниях, или, наконец, в мечтах. Чувство, сочетающее в себе несколько сильных эмоциональных переживаний, относящихся к одному человеку - "объекту любви". Сначала происходит накопление, осмысление, укладывание кирпичиков-эмоций в виде красивого здания. И вот однажды, если всё благополучно, если удача тебе симпатизирует, то ты, наконец, достигаешь в своей жизни определённого состояния и производишь-таки на свет настоящую, полноценную...
- ...вонючую и дымящуюся...
- Пошляк! Пошляк и тупица!
- Извини, просто меня начало мутить от твоей занудной слащавости и воинствующей серости. По-твоему получается, что сегодня, в 15:27 по местному времени, жизнь Васи Кулакова непоправимо изменилась: "После тщательного анализа накопленных материалов, имеющих как непосредственное, так и косвенное отношение к нашим с вами взаимоотношениям, Варвара Никитична, я, Василий Кулаков, именуемый по батюшке Петровичем, пришёл к неутешительному заключению, что мы имеем любовь." Каково?!
- Не знаю. Может быть ты и прав, но тогда я вообще ничего не понимаю: мы любим, если, но мы не можем утверждать, что будем любить через минуту, т.к. "если" нам неподвластно, ибо неизвестно...
- Браво! Прогресс! Более того, именно эта неуловимость делает любовь такой ценной. - Вдруг его лицо погрустнело. - Хватит философствовать. Давай лучше выпьем еще по одной.
- Давай! - радостно подхватил второй, - За то, чтоб никто! Слышишь! НИКТО! И никогда! Чтобы никто и никогда не понял её до конца!
- Молчал бы уж. И так противно...
Так уж принято, что описание биографии любого человека начинается со слов "имярек родился"... То, что наш герой родился, ясно и без отдельного упоминания. Стоит сказать о том, как он родился и особенно важно упомянуть, что на тот момент ему уже исполнилось девять месяцев.
В детский сад он попал по недоразумению. Там ему делать было нечего. Когда первый детсад сгорел - его перевели в другой. В то время рядом с его домом было еще много детских садиков. После пожара во втором, родители всерьез задумались, стали смотреть на свое чадо с некоторым недоверием. Совпадение? Вполне возможно. В его жизни будет еще много подобных совпадений.
В школе его считали ангелом, вполне, впрочем, обосновано. Его ясные глаза и готовность взять на себя вину за любой проступок позволили беспошлинно пройти через школьный коридор длиной в десять угрюмых лет. За это время он успел пересмотреть все фильмы, демонстрировавшиеся в кинотеатре, расположенном рядом со школой. На уроках его видели редко; класс и учителя уважали - вставали каждый раз, как он входил, выждав минуту вежливости после звонка. Проводы были шикарными - выдали диплом, в котором указывалось, что он стал среднеобразованным. Узнав об этом, юноша негодовал. Тогда ему предложили поучаствовать в пятилетней игре под названием физический факультет и пообещали бумажку с признанием его высокообразованности. Вопреки ожиданиям, он выбрал другую игру. Став студентом биолого-почвенного факультета, наш герой с блеском выиграл первый тур, заработав достаточное количество баллов для прохода во второй.
Но на этом этапе жизни он понял, что жизнь проходит, а он все еще играет в игры, как маленький. Тогда он отправился на поиски приключений. Подробности его путешествий описаны в полицейских сводках четырнадцати стран, а приезд в небольшую республику Сан Марино в Италии стал для местных жителей чуть ли не событием года.
Набравшись впечатлений от своих переживаний и от переживаний встреченных людей, молодой человек решил поделиться с другими. Он состоялся как писатель прозы и стихов, несмотря на полное незнание русского языка. Но к тому времени это было не так уж важно. Русский язык давно стал "мертвым".
Первые его произведения отличались оригинальностью и пустотой. Оригинальным был рассказ "Попытка", в котором, по его собственным признаниям, он не понял ничего. Рассказ начинался словами "Все начиналось как всегда..."; кончался он словами "Все начиналось как всегда...". Остальное содержание вызывает бурные споры критиков и по сей день. Мы не будем концентрировать свое внимание на этом.
Пустым можно назвать повесть "Человек". Краткое содержание: описывается судьба непростого человека. В первой главе повести описаны терзания писателя: "А можно ли писать об этом человеке? Имею ли я право судить?" После двух страниц терзаний автор признает необходимость написания повести. Далее читатель встречается с предложением сесть поудобнее, закрыть глаза и вспомнить всю свою судьбу, все свои поступки, переживания, ошибки и достижения. Для тех же, кто поленился обратить внимание на последнюю строчку, молодой автор оставил примерно сто пустых страниц, за время перелистывания которых читатель был бы вынужден подумать. Кончалась повесть словами: "Поплачь. И не суди себя строго." Издательство, решившее опубликовать эту повесть, получило массу отзывов. В основном это были пустые страницы, выдранные из книги, с требованием заполнить их типографской краской в виде букв, образующих слова. Второе издание этой повести ожидается нескоро. Автор обозвал читателей балбесами и, написав еще парочку рассказов не столь известных, решил попробовать себя в качестве поэта.
На этом этапе своей нелегкой судьбы наш герой ворвался в литературные круги интернета, - с грохотом падающей мебели, звоном бьющейся посуды и свистом пролетающих пуль.
Даже в асфальт Милана
Въелась моя кровь добрая.
Чёрная, как моя рана,
Каркает ворона, подлая.
Когда же мы все вернёмся,
Разбросанные по странам разным?
Когда же нам вытрет слёзы
Родина - платком грязным?
Невидимая плацента
Нас душит во чреве матери.
Мы рвёмся, мы знаем: где-то
Есть снег - он лежит на паперти.
Испугавшись напора, титулованный нью-йоркский поэт А. Даен назвал его нелестным словом "неофутурист". Но молодой-то человек прекрасно знал разницу между "дарвинистами" и "неодарвинистами", и сделал соответствующие выводы. Пытаясь сгладить первое впечатление, бросив пить медицинский спирт, надеясь на произошедшие внутри себя перемены, молодой поэт стал яростно соскребать с себя образ неофутуриста.
Мелодична нетороплива грусть,
Когда утра туман выливается в ночь.
Мне не спится - пойду пройдусь.
Переулки должны помочь.
Они впитывали в себя
Многих жизней слепую страсть.
В бесконечности бытия
Всем нам здесь приходилось гулять.
Отдают они мудрость тех,
Кто испил свою жизнь до дна,
Уходя от скупых утех,
Смерть встречая - ведь смерть одна.
Наши маленькие грешки смешные,
Что лелеяли столько лет,
Опрокидываются как горшки ночные,
Выливаясь в моря побед.
Здесь.
Мы вдыхаем сырой туман,
Вспоминая о прожитом зря;
В сотый раз принимаем обман,
Чтобы снова вернуться сюда.
Всем.
Со вздохом разочарования, все добропорядочные критики махнули рукой в сторону непризнанного гения, посоветовав написать что-нибудь более оптимистическое. Новоиспеченный пожал плечами. Взялся за перо и...
Кофе в чашке остыл.
Который уж раз
Я докуриваю сигарету
Невпопад своим мыслям...
<...>
Заварю снова кофе любимый;
Это лишь сказки о прошлом.
Теперь я лететь не посмею...
Да и были ли крылья?
Примерно так начинается каждая повесть о том, как легко загубить юный талант всего лишь одним советом. Не всегда может утонченная натура противостоять напору критиков и советчиков. Но наш герой выдержал! Вопреки логике, чувствам и советам друзей. И начал свою новую жизнь с отпора критикам.
Напомаженность мысли затмевает мне разум;
Развернуться неистово не дает мне, зараза!
И срываю ее я с остервенением
Не затертым еще - своим собственным мнением.
<...>
Пусть смеются, икая, гады, возомнившие о себе,
Слезы - радостный вкус награды за нерадостность желтых дней -
Не пролью на бумагу, мятыми переполненную словами.
Лишь придумать мне строчку пятую...
и бумагу я разрываю.
Эта непоучительная история о том, что не всегда надо быть тем человеком, о котором так хочется рассказать. Я, как критик, считаю, что единственное достойное произведение, которое он смог написать за свою еще не прожитую жизнь, это легендарная зарисовка, написанная в Италии, под странным названием "30 секунд мыслей":
"Сорвал одуванчик зачем-то... А может, это не одуванчик? Лепестки жёлтые, да и листья как у одуванчика, но какой-то он не такой, какой-то он не одуванчик... Покрутил в пальцах, помял стебель и завязал узелком. Прохладно... поздно уже... И зачем я его сорвал? Почти не пахнет. Нет, это не одуванчик. Он вовсе не похож на те, что я видел раньше...
А может, это итальянский одуванчик?! "
Мне не стыдно за своего соотечественника. Он жил и живет не зря. Ведь в жизни главное видеть и любить. Уверен, что он умеет и то, и другое.