Вот оно! Наконец то пришло! Краски причудливо попадают на холст. Все гармонично сейчас. Гармония везде, в душе звучит музыка сфер, краски поют свою песню, ложась на холст. Все прекрасно! Даже всхлипы и бормотание на заднем плане не отвлекают от красоты и музыки творения!
Еще немного и картина готова! Но нет, не сегодня. Он стоит голый с кисточкой в руках и опустошенно смотрит на картину. Сейчас придет усталость физическая и душевная. Опустошение. Как отлично, что успел поймать миг экстаза и оргазма и почти закончил свое творение. Если бы немного дольше продержался миг вдохновения, картина была бы готова. Волна раздражения и усталости накрывает его. Сейчас он ненавидит картину! Надо скорее закрыть ее и прийти завтра, еще раз посмотреть и закончить. Но не сейчас. Сейчас он готов разорвать свою картину, не делает это потому, что картина гениальна (а другой у гения быть не может) и потому, что стоила она неимоверных усилий и стараний.
Раздражение....
Злость...
И это хныканье...
- Уйми же ее! - кричит жене.
Хныканье утихло, наступило молчание, испуганное молчание, если молчание может быть испуганным...
Он смотрит на кровать. Пара испуганных глаз и пара восхищенных и влюбленных глаз. Девочка-подросток с зареванными глазами, голая с кровоподтека на теле и взрослая женщина с горящими глазами, но печатью болезни и страдания на лице.
Дочь и жена....
Любовь и ненависть...
Вдохновение и безразличие...
Для того чтобы творить, Бальзак пил кофе, а Мильтон опускал ноги в таз с ледяной водой.
Ему же был нужен секс. Горячий, иногда грубый, иногда медленный. Но нужен контакт с женщиной! Ни один стимулятор не давал такого эффекта. Алкоголь и ЛСД меркнут рядом с силой настоящего оргазма.
Он пробовал все виды стимуляции. В детстве и юности в этом не было потребности. Чудесные сны и видения давали неисчерпаемый источник вдохновения и сюжетов.
Из-за снов он собственно и начал творить. Ему снились волшебные сны в детстве. Он видел картины из жизни других людей, животных, невероятные приключения, иногда даже другие миры и планеты. Он просыпался утром с чувством счастья, полета и путешествия. Все это было так прекрасно и волшебно! Эти чувства переполняли его, им требовался выход. Сочинять стихи или истории он не хотел. Зато у него прекрасно получалось рисовать. Он брал карандаш, бумагу и переносил то, что видел во сне. Картины получались жалким подобием тех пейзажей и видений из снов. Он рвал их, сжигал, но все равно потом садился и начинал рисовать. Видения требовали выхода. Когда родители увидели эти картины, мальчика отправили в художественную школу, а после в художественное училище. Со временем видения меркли, но стремление творить осталось.
Потом студенческие пирушки, косяки с травкой, марки ЛСД. Видения в пьяном угаре и наркотический транс вновь вернули забытые детские ощущения. И вновь писались картины.
Однажды он развлекался в студии с девчонкой-однокурсницей. Они голые рисовали и занимались любовь, опять рисовали. И вот тут он почувствовал, что после оргазма все воспринимается сильнее! Краски ярче, восприятие острее! Он начал писать картину тут же. Тогда ему хватило одного оргазма. На одном дыхании, под впечатлением сделанного открытия он написал гениальную картину! Такой картины он не писал с детства. Такого еще не знали ни его преподаватели и друзья! Вслед за первой пошли остальные картины одна гениальнее другой. И все писались под действием одного стимулятора.
Сначала его партнершами были случайные знакомые, однокурсницы. Но после пары месяцев в кожно-венерическом диспансере, он решил найти постоянную партнершу. И вскоре нашел. Девушка с параллельного курса, будущий дизайнер, влюбленная в него как кошка! Можно даже сказать, что он тоже любил ее. Вдохновение от контактов с ней было необычайное! Картины волшебными.
Появились первые гонорары. И вскоре они сыграли свадьбу. И в первую брачную ночь он написал необыкновенный портрет своей жены, а с ним и пару рисунков карандашом, ибо энергия от близости с любимой девушкой не знала выхода и не исчерпывалась одним портретом.
Любой наркотик и стимул вызывает привыкание. Его требуется все больше и больше. Теперь перед началом работы ему требовался контакт с женой. Без него он не мог работать. Чтобы окончить картину требовалось несколько дней и соответственно с десяток оргазмов. Удовольствие перешло в привычку и необходимость. Острота восприятия пропала. Он старался скорее сделать все, скорее получить стимул и бежать к полотну. О жене уже не думал. Его гениальность стала иссякать.
И тут он ощутил новый источник вдохновения. Новое течение в старой реке.
Боль....
Крик...
Во время одного из соитий он причинил жене боль. Она закричала. В этот момент он ощутил вновь забытые ощущения. Вновь оргазм необычной силы. Вновь вдохновение! Забытые ощущения воспылали новой силой, новым огнем.
Теперь для вдохновения ему нужен был грубый жестокий секс. Крики, боль, унижения. В доме появились принадлежности для садомазохизма, кассеты с фильмами соответствующего содержания, и каждый вечер слышались крики боли. Сам он стал злым и раздраженным. Развилась мания величия, причем в невероятном масштабе. Он требовал, чтоб ему поклонялись. Жена терпела все, ведь именно она создала его как гения и она развивала его манию величия. Жестокость развивалась. Боль росла. Энергия поступала.
И новые картины. Прекрасные и ужасные, абстрактные и реалистичные. Новые гонорары. Известность. И боль...
Судьба-злодейка любит шутить. Злая ее шутка заключалась в болезни жены. Жена заболела раком. Но самое страшное - она не могла исполнять свой супружеский долг. Иссяк источник вдохновения. Жена за долгие годы обеспечивала его вдохновением. И теперь он был растерян. И дело не в любви и жалости, дело в необходимости контакта. Жена обеспечивала контакт в любое время суток. Знакомые женщины не шли с ним в близкие отношения, деньги, выброшенные на проституток, не оправдывали себя. А рядом было прекрасное тело, здоровое, красивое. Тело, что обеспечило бы новое вдохновение.
Его дочь...
Эту мысль высказала жена. Ради любимого мужа она была готова на все. И перешагнуть через нормы морали было не проблемно.
Во время первого контакта с дочерью мать держала ее за руки, помогая мужу насиловать свою дочь.
Запрещенный поступок, боль дочери, не знавшей мужчины, оргазм - адская смесь ощущений дала бешеный поток энергии, которую направили в картину. О, какой волшебной и замечательной вышла эта картина! Распираемый новыми ощущениями он написал ее за один подход, за одну ночь, стоя голым перед мольбертом. И вторили созданию картины, плачь изнасилованной девушки, уговоры матери...
Ощущения от инцеста были сильнее, чем от прежних контактов. Сказывалось воспитание. Энергии секса с дочерью хватало на несколько дней. Но, как и раньше наступило привыкание. Контакты участились. Дочь запугали, она терпела все. Картины создавались. Искусство требует жертв...
... ... ...
Сзади послышались хрипы. Жене опять стало плохо. Внезапно опять накатило. Может из-за хрипов, может из-за возбуждения, которое вызывает приступ - возможная смерть. Надо писать! Жена хрипит сильнее. Некогда, некогда... Картина на грани завершения... Дочь позаботиться про мать. Шаги за спиной.... Еще несколько мазков... Резкая боль в боку... Инородное тело в плотном, таком знакомом теле... Теплая влага, стекающая по боку...
Он смотрит вниз, на свой бок. Нож. Кухонный нож торчит в боку. Кровь стекает по телу и капает на пол. Нет не кровь, краска всего лишь краска... Да, именно такой краски ему не хватало. Такой яркой жизненной насыщенной. Совсем как кровь...
Он окунает кисточку в кровь и рисует дальше. Кровь течет... Жена лежит на кровати без сознания.... У нее приступ... Дочь плачет, свернувшись возле кровати.... Плачет и смеется.... Кровь стекает по телу...
Вот, еще немного, последний мазок. Какая краска хорошая, яркая, как кровь. Именно крови не хватало на картине. Крови... Крови... Кров..и.. Кро..
Топот ног в коридоре. Люди, привлеченные криками. Тишина. Кровь течет ...
... ... ...
Через неделю коллекционеры боролись за право обладания картиной, последней картиной известного художника. Картины, что привела к смерти и безумству. Картины написанной кровью.