Аннотация: Кто знает, сколько загадок таят в себе одинокие постоялые дворы на заброшенных сельских дорогах? Именно в такое место судьба занесла молодого журналиста Прескотта, и то, что открылось ему там, уже никогда не сможет уйти из его памяти
Перед тем, как занести эту загадочную и вместе с тем пугающую историю в свои архивы, я клялся самому себе, что никто никогда не узнает, что случилось со мной в те мрачные осенние дни, когда солнце почти не греет, а стремительные порывы ветра несут с моря пронизывающий до костей холод. С тех пор прошло слишком много времени, и вот однажды, когда я рылся в своей картотеке, мне на глаза попалась старенькая рукопись с уже успевшими пожелтеть страницами, исписанными размашистыми мелкими буквами. Узнав свой юношеский почерк, я достал листы, устроился в кресле и углубился в чтение. И тогда воспоминания нахлынули на меня, я вспомнил свою клятву, вспомнил, как стремился запрятать эти листы как можно дальше, чтобы они не попадались мне больше на глаза. Но с тех пор мне довелось увидеть такое, что написанное ниже представилось мне не более чем небольшая авантюра для трёпки своих юношеских нервов, поэтому без ложного стеснения я решил включить её в подготавливаемый мною для редакции сборник, тем более, что по - настоящему ужасные вещи до сих пор хранятся у меня в кабинете в сейфе под замком.
На севере Англии, ближе к предгорьям массивных шотландских хребтов, на равнинах графства, что зовётся Оксфордшир, южнее Беверли, строго между Хатфилдом и Сканторпом лежит небольшая деревушка Кроул. Место это, на первый взгляд ничем не примечательное, носило в себе все самые яркие черты провинциальной жизни старой Англии уходящего века - невысокие одно - реже двухэтажные домики, почтовая станция, лавка мясника, церковь на главной улице и чудо века наступающего - универсальный магазин, торговавший самым широким ассортиментом товаров - сказывалось влияние находившихся поблизости больших городов. Что касается гостиниц, то в городе их было всего две, обе маленькие, и поэтому едущие по дороге предпочитали останавливаться на постоялом дворе в полутора милях от города. Хозяева его были самыми что ни на есть миловидными людьми, коих уже нигде и не сыщешь - пожилой мистер Уилберт Гарринг, бывший солдат армии Её Величества, на склоне лет вернувшийся в родные края чтобы взять шефство над хозяйством своего покойного отца и миссис Аминия Гарринг (в младенчестве - Хокинг), дочь булочника из соседней деревни, по мнению родителей, выданная замуж самым удачным образом. Каким гостеприимством обладали хозяева! Под их крышей усталый с дороги путник получал всё, что душе угодно - свежих лошадей, горячий обед, а также приятные слова и парочку наставлений в дорогу. Местные об этом знали и очень любили эту весьма гармоничную пару. Однако пару лет назад внезапно всё переменилось - многие проезжающие стали реже ездить по окрестным дорогам и стараться объехать постоялый двор стороной. Местные тоже куда - то подевались, и теперь всё в радиусе доброй мили от дома Гаррингов опустело, и лишь дикие животные иногда тревожили эти места. Но даже это не помешало какому - нибудь случайному путнику иной раз проехать по опустевшей дороге, и так получилось, что однажды этим самым путником оказался я.
Стоял конец сентября, время не слишком холодное, но здесь, на севере, приходилось носить тёплое пальто. После того случая с молодым человеком, одержимым неизвестно чем, нашедшем приют в древнем медальоне, прошло чуть больше двух месяцев. Всё это время, по настоянию патрона, я провёл в отпуске, гостив у своих друзей в Сканторпе. Но вот настало время возвращаться в Лондон. Я выехал из города утром, чтобы успеть до вечера доехать до Хатфилда, заночевать там, а на следующий день уже двинуться в столицу по новому загородному шоссе. Однако моим планам не суждено было сбыться.
Итак, миновав Кедби, небольшую деревушку на берегу местной быстроходной реки, я углубился в лесную глушь. Чем дальше на север, тем глуше и заброшенней становились древние дороги, проложенные здесь, наверное, ещё во времена римских цезарей. Впрочем, за последнее время правительство приняло ряд мер, и длинная сеть шоссе легла на этот гористый край, соединяя Шотландию со столицей империи. И всё - таки здесь по - прежнему мало кто жил. Следующие несколько часов мой экипаж трясся по неровной дороге, окружённый с обеих сторон высокими деревьями. Солнечные лучи едва пробивались сквозь густую завесу листвы, и поэтому на дороге царил неприятный полумрак. Но вот, наконец, сплошные ряды деревьев сменились просекой (которая хоть и была по всем признакам явно заброшенной, но всё равно не могла не радовать), а потом и равниной с ровными рядами торчащих из земли пней. Было видно, что здесь бой с непроходимыми дебрями не останавливался. Однако странное дело - везде, где только хватало глаз, не было видно ни одного признака жизни - пара - тройка домов одиноко высились среди полей, однако одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что они уже давно стоят заброшенными. Дорога стала шире и лучше, что говорило о том, что здесь за ней всё - таки следят. Необработанные и незасеянные поля тянулись с обеих сторон до горизонта, и невольно я задумался, что заставило людей забросить этот плодородный край, ведь по всем признакам кто - то здесь раньше всё - таки жил. Размышляя таким образом, я даже не заметил, как экипаж стал замедлять ход, и только тогда, когда мы остановились у ворот постоялого двора, и кучер, широкоплечий высокий парень по имени Рендалл, повернувшись, объяснил мне, что ему надо сменить лошадей и проверить, что случилось с колесом, я очнулся от глубокого транса.
Место, где мы остановились, едва ли походило на оживлённую дорожную станцию наподобие тех, которые стоят через каждые две мили на загородных шоссе - навряд ли здесь останавливались больше, чем раз в несколько недель, а то и месяцев. Однако, несмотря на общую картину запустения, дом и прилегающие к нему хозяйственные постройки выглядели ухоженными и прибранными, а с заднего двора доносилась привычная уху любого сельского обывателя какофония - кудахтанье кур, хрюканье свиней, громко разносящееся по округе лошадиное ржание. У входной двери стоял невысокий седовласый мужчина и внимательным взглядом наблюдал за тем, как я спускаюсь с экипажа на землю.
- Могу я быть Вам чем - нибудь полезен? - спросил он после того, как все нормы вежливости были соблюдены.
- Моя фамилия Прескотт. Я здесь проездом, и, похоже, мой экипаж слегка подломался - дороги здесь конечно... Вы не возражаете, если мы остановимся у вас на день, чтобы подлатать поломки, и потом снова тронуться в путь?
- Вы можете оставаться здесь сколько Вам угодно, сэр - постоялый двор Гаррингов к Вашим услугам. Меня зовут Уилберт, моя жена - Аминия. Позвольте показать Вам Вашу комнату.
С этими словами он жестом пригласил меня следовать за собой, развернулся и направился к входу.
Вопрос с оплатой был решён быстро и без лишних вопросов - супруги проявили невероятную уступчивость и даже согласились взять с меня лишь половину двухдневной платы за комнату. Уже через два часа мы с мистером Гаррингом сидели в широкой гостиной дома перед ярко пылающим камином, наблюдали за глухо потрескивающими дровами, принесёнными в дом их работником Тайлером и развлекали друг - друга разговорами. Владелец дома оказался человеком невероятным - как я узнал, служить ему довелось на просторах Африки, в одной из самых южных колоний Британии, где он несколько лет своими глазами созерцал жизнь местных, переполненную тем, что для нас показалось бы настолько диким, что мы даже и не думали бы об этом. В свою очередь я поделился с ним парой историй из своего не слишком богатого репортёрского опыта, умолчав, разумеется, о недавней истории, случившейся со студентом из Ура, справедливо опасаясь делиться ею с кем - либо.
- Ваши истории замечательны, мистер Прескотт. Видит Бог, не каждый день в наше неспокойное время можно встретить столь проницательного и способного молодого человека.
- Ну что вы, - непослушным языком ответил я, стараясь изо всех сил не показывать признаков смущения. - Не я один такой, в нашей конторе работают десятки людей куда более талантливых, чем я.
- Поверьте моему опыту, юноша, - мистер Гарринг взглянул на меня поверх очков. - у вас большое будущее. Настоятельно рекомендую Вам засесть за написание книги.
- О нет, сэр, не смущайте меня, мои писательские способности навряд ли дотянут даже до уровня мистера Макгонаголла.
Услыхав фамилию самого бездарного поэта в истории, мой собеседник усмехнулся. В этот самый момент в гостиной показалась миссис Гарринг и объявила, что ужин готов. Мы поднялись и поспешили занять свои места за столом.
Ужин был обильный, но по - провинциальному простой - ничего лишнего, что сразу говорило о том, что живущие здесь не привыкли тратить свой скромный заработок направо и налево. Поблагодарив хозяина, я поднялся на второй этаж и прошёл через узкий коридор, в котором царил приятный полумрак, к двери своей комнаты. Кроме меня на втором этаже, по словам хозяев, остановился немолодой отставной кавалерийский офицер мистер Герберт Ларсон, который занимал угловую комнату у самой лестницы. Рендаллу выделили небольшую коморку на первом этаже. Толкнув дверь, я вошёл в комнату. Внутреннее убранство не отличалось особым богатством, однако приятная атмосфера тепла и уюта с лихвой компенсировала скромность обстановки. Небольшое занавешенное окно, узкий деревянный шкаф с украшенными резьбой ручками, небольшой столик - всё это не могло не вызвать на лице улыбку. Поэтому широкая дубовая кровать, занимающая добрую половину комнаты, смотрелась в этой обстановке как что - то необычное и чуждое. Раздевшись и повесив одежду в шкаф, я лёг на кровать, укрылся тёплым шерстяным одеялом, про себя прикидывая, сколько времени мне понадобится, чтобы заснуть, и, закрыв глаза, тут же провалился в глубокий сон.
Проснулся я под утро и ещё долго лежал под одеялом, не желая подниматься. Утро выдалось холодным, сказывалось приближение капризнной поздней осени. Наконец осознав, что необходимо самолично проконтролировать, как идёт ход ремонта экипажа, я всё же заставил себя нехотя встать, одеться, и, совершив традиционные утренние процедуры, спуститься на первый этаж. Выглянув из окна гостиной, я с удивлением обнаружил, что транспорт мой так и стоит на том месте, где он остановился вчера вечером, и по виду его нельзя было сказать, что его хоть кто-то пытался чинить. Озадаченный, я вышел во двор, чтобы найти Рендалла, но к ещё большему моему удивлению, его нигде не было.
- Мистер Гарринг, - спросил я у старика-хозяина, соблюдя предварительно все положенные нормы вежливости. - Вы не знаете, куда подевался мой кучер?
- Конечно знаю, - отвечал с улыбкой он. - молодой человек просил передать вам, что не сможет в одиночку справится с поломкой, и потому оседлал одну из ваших лошадей и отправился в Кроул за помощью, можете посмотреть в конюшне, если не верите моим словам.
Однако я предпочёл поверить ему на слово, столь большое доверие внушал мне этот человек. В этот момент вошла миссис Гарринг и объявила, что завтрак готов. После часа, проведённого за приятным общением и невероятно вкусной едой, я решил немного прогуляться.
Поднявшись в свою комнату, надел лёгкий походный плащ, шапку, достал из шкафа свою любимую добротную путевую деревянную трость и вышел через заднюю дверь во двор, предварительно попрощавшись с хозяевами. Миновав двор и оказавшись за невысоким каменным ограждением, отделяющим владения Гаррингов от остального мира, я невольно подивился тому, насколько широка и просторна эта северная пустошь. Во все стороны едва хватало глаз не было видно ни одного деревца, лишь пологие холмы или совершенно гладкие поля, поросшие невысокой травой, да редкие кустарники. Невысокие деревья росли лишь вдоль дороги, создавая ощущение некоей стены, ограждающей пыльную проезжую часть от всего остального мира. Вдалеке, примерно в миле от дома, виднелась непонятная чёрная полоса. Я пригляделся, но так и не мог понять, что это. Живой интерес завладел мной, и я двинулся в сторону этого непонятно видения. Что же это такое? - этот вопрос всё не выходил у меня из головы, а между тем чёрная стена неумолимо приближалась.
Наконец она предстала предо мной. Это оказалась сплошная гряда чёрных камней, грубо наваленных друг на друга. В высоту она была порядка трёх ярдов, причём создавалось впечатление, что эти камни появились здесь относительно недавно. Я медленно протянул руку, дотронулся до одного из них. Неприятный холод пробежал по кончикам пальцев. Вся гряда была рассечена узкими прорезями, одна из которых проходила как раз на уровне моих плеч. Я осторожно нагнулся, взглянул внутрь, надеясь увидеть каменную стену... но не обнаружил ничего. Прорезь уходила дальше и исчезала в темноте. И вновь любопытство завладело мной, и я хотел уже было ещё сильнее приглядеться... как вдруг невольно отпрянул назад. Мне показалось, что внутри этой непроглядной тьмы мелькнул слабый отблеск чьих - то глаз. Всё это длилось лишь мгновение, но почему - то я запомнил, что не увидел в сплошном белке чёрного круга зрачков... или их не было совсем?
Как бы то ни было, желание стоять здесь и дальше размышлять об этой конструкции тут же исчезло, поэтому я развернулся, и чуть было не бегом двинулся в обратный путь. С каждым шагом это странное место отдалялось от меня всё дальше, но неприятное ощущение, что за мной следят, засело внутри и упорно не хотело покидать меня. Первое, что я сделал, оказавшись в доме, сразу же пошёл в гостиную, где застал мистера Гарринга, как ни в чём не бывало сидящего у камина. На мой вопрос, известно ли ему что - нибудь о чёрной каменной гряде в миле от его дома он ответил, что ничего не знает, однако мне показалось, что на какое - то мгновение на его лице прошёлся след слепой ярости, смешанной со страхом.
Этим вечером Рендалл не вернулся. Несмотря на все заверения хозяина дома о том, что от его дома до Кроула рукой подать, а на лошади - тем более, беспокойство завладело мной настолько, что около часа я простоял у окон гостиной, вглядываясь в ровную полосу дороги, уходящую на запад, и каждую секунду ожидал появления на ней знакомого силуэта. Но этого так и не произошло. В шесть часов миссис Гарринг позвала всех к ужину, и я невольно оставил свой наблюдательный пункт. Несмотря на то, что ничего особенного вроде бы и не произошло, атмосфера за столом стояла напряжённая, хозяева молча занимались своими порциями и предоставили меня самому себе. Я глубоко задумался. Определённо есть какая - то связь между здешним благополучным на первый взгляд семейством и тем, что обитает в миле отсюда между чёрными камнями, иначе я не уловил бы такого взгляда хозяина дома. Но какая?
И тут я вспомнил...
- Мистер Гарринг, а мистер Ларсон спустится к ужину? - спросил я с самым невинным видом, на который был способен. Но я даже не ожидал, какую реакцию вызовет этот мой вопрос.
Хозяева переглянулись и посмотрели на меня. Во взглядах их читался слепой страх и беспокойство. Хорошо что не гнев, украдкой подумал я.
- Мистер Ларсон пребывает не в самом лучшем расположении духа, поэтому миссис Гарринг приносит ему еду непосредственно в комнату. - стараясь придать своему голосу обыденный тон ответил мне мистер Гарринг. Я кивнул, однако недоверие не покидало меня ни на секунду.
После ужина я решил пройтись прогуляться вдоль дороги по направлению к Кроулу - желания снова ходить по зеленистой пустоши не было никакого. До заката оставалось ещё около часа, а мне не терпелось дождаться моего кучера, поэтому, накинув пальто и взяв трость, я решил выйти навстречу. Вечер стоял по - осеннему холодный и ветреный, багровое закатное солнце то и дело исчезало в медленно ползущих по небу тяжёлых, словно налитых свинцом, облаках. Я двинулся вперёд, прикрываясь воротником от завывающего ветра. Местность вокруг казалась пустынной и заброшенной - редкие следы обитания людей - покосившиеся деревянные дома и заросшие густой растительностью поля - успели почти полностью раствориться в пейзаже - природа усиленными темпами брала своё. Впереди дорога резко обрывалась, и через несколько минут я оказался на склоне небольшого холма. Моему взору предстали все окрестности на добрые две мили вперёд, и я поспешил найти среди всего этого простора ориентиры ближайшего поселения. Вглядываться долго не пришлось. Деревушка Кроул находилась на расстоянии примерно одной мили от меня, заходящее солнце щедро позволяло своим бликам играть на обращённых к нему окнах. Отсюда было слишком далеко, чтобы разглядеть жителей, однако, присмотревшись, я сумел увидеть едва различимые чёрные точки, движущиеся по дороге от деревни по направлению к широкой чёрной полосе далеко впереди. Это было то самое новое загородное шоссе, которое было проложено здесь относительно недавно для лучшего сообщения малонаселённого севера страны с густонаселённым югом. Если ехать с утра и при добротном экипаже путь к нему занял бы не больше полутора часов. Однако ни тем, ни другим, к сожалению, я не располагал, поэтому мне ничего не оставалось делать, кроме как глубоко вздохнуть и, снова прищурившись, искать на дороге движущегося в мою сторону Рендалла. Я долго всматривался в зелёную даль и чернеющую полосу дороги, силясь разглядеть хоть малейший намёк на неприметную тень кучера, но так ничего и не обнаружил. Это ни на шутку обеспокоило и вместе с тем разозлило меня. За каким дьяволом мистер Гарринг уверял меня, что Рендалл вернётся уже к четырём часам дня, тогда как никаких намёков на его появление не было даже сейчас, в половину восьмого? Тем более, мне надо было торопиться, так как через два дня я должен быть уже в Лондоне, чтобы получить от патрона план работы на будущий месяц.
Наверно, я так и простоял бы здесь, погружённый в свои мысли, если бы неожиданно не обнаружил, что уже начинало темнеть. Решив по возвращению расспросить обо всём хозяев поподробнее, я развернулся и быстро зашагал по направлению к дому. Солнце опускалось всё ниже, тёмно-синие облака собирались на горизонте.
Через десять минут я был уже почти на месте. До поворота на небольшую тропинку, ведущую во двор, оставалось всего несколько шагов, когда неожиданно со стороны дома раздался громкий крик, мгновенно приковавший меня ногами к дороге. Как парализованный, я застыл, не в силах сделать ни шагу. Не было сомнений, крик шёл со стороны дома Гаррингов. И тут он прекратился, также неожиданно как и раздался. Воцарилась мёртвая тишина, но даже в ней не было мне покоя, я чувствовал, как всё моё тело от корней волос до кончиков пальцев наполняется холодным приливом животного страха, а в глазах с каждой секундой становилось всё темнее. Из последних сил я собрал всю свою волю и заставил свой разум вернуться в реальный мир из засасывающей в себя обители кошмаров и прислушаться. Где-то на границе слуха мне удалось различить лёгкую поступь чьих-то ног. В мгновение способность ходить вернулась ко мне, а страх сжался где-то на периферии моего сознания. Осознав, что здесь, укрытый от обзора из окон деревьями, я нахожусь в относительной безопасности, любопытство начало всё отчаяннее брать верх. Заметив, что заросли прямо передо мной не такие густые, я осторожно, стараясь не шуметь, протиснулся сквозь ветки. Каждый, пусть даже самый тихий хруст отдавался у меня в голове шумной канонадой, мне казалось, что тысячи орудий выстроились в один ряд и что есть мочи палят в небо. Наконец мне удалось раздвинуть ветви настолько, что можно было наблюдать за тем, что происходит во дворе, оставаясь при этом незамеченным. Моему взору предстал двухэтажный дом Гаррингов, одно из окон на втором этаже было распахнуто настежь. На мгновение всё внутри меня похолодело, однако я тут же вспомнил, что это была не моя комната и даже немного успокоился. Прямо под окном стоял человек. Лица его не было видно - он стоял ко мне спиной, однако я приметил его высокую, под полутора ярдов, фигуру, широкие плечи и бурно заросшую волосами голову, и с удивлением признал в нём Тайлера, слугу мистера Гарринга. Он был одет во всё чёрное и то и дело судорожно оглядывался, очевидно, боясь быть обнаруженным.
В этот момент в окне показался тёмный силуэт, а через секунду я узнал в нём... мистера Гарринга. Мгновение он застыл на месте, оглядывая окрестности, затем, очевидно, удостоверившись, что за происходящим никто посторонний не наблюдает, исчез в темноте комнаты. Я застыл, напряжённо вглядываясь в окно. Через полминуты он снова появился в проёме, взглянул вниз, коротко кивнул и в то же мгновение какой-то тяжёлый чёрный предмет вылетел из окна. Пролетев несколько секунд, он угодил прямиком в руки стоящего внизу. Тот одной рукой перехватил свою ношу, встряхнул, и, как будто не обращая внимания на всю её тяжесть, с шумом взвалил на плечо. И тут к своему ужасу я обнаружил, что это была за ноша... Тайлер в последний раз взглянул в окно, кивнул мистеру Гаррингу, всё ещё стоящему в проёме и, развернувшись, понёс бездыханное тело куда-то за дом. Едва он скрылся за углом, я осторожно, стараясь не шуметь, вышел из зарослей и вновь оказался на освещённой заходящим багровым солнцем дороге. Я вспомнил, чья это была комната - именно в ней, по словам хозяев, остановился мистер Ларсон, и не было никаких сомнений, что это его тело тащил сейчас этот неизвестный. Другой вопрос - куда? И зачем?.. После всего увиденного у меня не было абсолютно никакого желания возвращаться в этот дом, но здравый смысл подсказывал мне, что пока я нахожусь в относительной безопасности, и, переборов внутреннее сопротивление, я вступил на дорогу, ведущую во двор.
Дверь мне открыл сам мистер Гарринг. Тщательно пытаясь придать всему своему виду максимальную непринуждённость, он, тем не менее, даже не осознавал, что его с головой выдавали глаза - в них читалось нескрываемое волнение.
Я решил не давать повода для подозрений.
- Прекрасный вечер, сэр, не находите?
Казалось, что невидимая гора спала с плеч хозяина дома.
- Да... Да, прекрасный вечер. - ответил он тихим голосом, делая между каждым словом небольшую паузу.
- Я, пожалуй, отправлюсь к себе, а то упаду и усну прямо здесь. - с натянутой улыбкой прервал я неловкое молчание. Интересно, мистер Гарринг заметил эту маленькую фальшь?
Поднявшись по лестнице, я не обнаружил никаких изменений - погружённый в полумрак коридор всё также оставался пустынным, дверь в комнату мистера Ларсона была заперта, и только едва различимый отпечаток от чьего-то ботинка у самой двери свидетельствовал о том, что не так давно в эту комнату кто-то входил. Заперев за собой дверь, я подошёл к окну и задёрнул шторы, оставив, однако, небольшую прорезь, чтобы можно было безопасно наблюдать за происходящим на улице. Неслышно пододвинув к окну стул, я уселся на него и приготовился ждать. За окном последние лучи заката гуляли по зелёной пустоши, чёрная полоса в полумиле от дома казалась отсюда лишь отблеском тени какого-то непонятной формы облака. Удивительно, что я не заметил её в первый же день, промелькнуло у меня в голове. Так в раздумьях я просидел порядка получаса. Солнце уже успело сесть полностью, и темнота окончательно вступила в свои права. Теперь можно было не бояться и распахнуть шторы, однако какое-то гнетущее чувство заставило меня сидеть на стуле и не двигаться, и, как оказалось, не зря.
Часы чуть слышно пробили полночь. Темнота за окном стояла такая, что если бы глаза не успели бы к ней привыкнуть, то шанс разглядеть хоть что-то был бы ничтожен, но... к моему счастью привыкшие к непроглядному мраку зрачки упрямо пялились в темноту, чтобы наконец разглядеть в ней два тёмных силуэта, быстрыми шагами движущихся к внешней ограде заднего двора. Я замер, в глубине души мигом потеряв уверенность в абсолютной своей невидимости любому стороннему взгляду, и, не в силах сделать ни единого движения, одними глазами следил за движущимися во тьме фигурами. Внезапно они остановились, и мне показалось, что их взгляды устремились прямо на меня. Казалось, что прошла целая вечность, пока фигуры не двинулись снова в сторону калитки. И тут я услышал... Шаги, едва слышимые шаги на лестнице. Кто-то, стараясь ступать как можно тише, видимо, опасаясь разбудить спящего постояльца, медленно поднимался на второй этаж.
Внутри меня всё похолодело, на какой-то миг у меня в голове пронеслась мысль, что дверь в мою комнату настежь распахнута, но, бросив на неё быстрый взгляд, я перевёл дух - она была наглухо закрыта на замок. В следующую секунду тяжёлая поступь уже слышалась в коридоре. Мгновение понадобилось мне, чтобы в три прыжка, совершенно бесшумно оказаться на кровати и накрыться одеялом с головой. У моей двери послышался какой-то странный звук, похожий на слабое царапанье, а через секунду я услышал, как кто-то с той стороны просунул что-то в замочную скважину. Чёрт побери, а ведь ключ лежит на столе, подумал я. На мгновение в голове проскользнула шальная мысль вскочить с кровати, схватить ключ и всунуть его в замок, чтобы лишить стоящего за дверью возможности вскрыть его. Скользнула, и тут же пропала. Как раз вовремя, ибо в этот самый момент раздался едва слышный щелчок и краем уха я услышал, как едва шевельнулась дверная ручка. Некто неслышно вошёл в комнату, медленно направился к кровати. В этот момент я ощутил, как по спине побежали ледяные капельки пота, всеми силами я старался придать себе самый невинный вид, даже дыхание пытался подделать под ровный ритм спящего, но мне казалось, что бьющееся изо всех сил сердце выдаёт меня с головой.
Шаги стихли прямо над моей кроватью, сквозь узкую щель в одеяле я мог видеть лишь неровный силуэт на фоне тёмной стены. И тут в голове у меня словно что-то щёлкнуло, порыв энергии теплом разнёсся по телу. Резким движением я замахнулся и со всего размаху ударил стоящего прямо в область паха. Неизвестный глухо крякнул, согнулся в поясе. Секунды хватило мне, чтобы вскочить с кровати и схватить трость, чинно лежащую около стула. В этот момент лунный свет упал на лицо неизвестного, и я увидел, что передо мной стоит... Тайлер. Ошеломлённый, я уставился на него. Тот же даром времени не терял - выпрямившись, он бросился на меня, оттягивая назад правую руку, в которой сжимал небольшой дворовый топорик, которым, видимо, ещё несколько секунд назад хотел размозжить мне череп. Едва увернувшись, я снова замахнулся и ловким движением огрел нападавшего тростью по ногам. Надо сказать, что она была совсем необычной - рукоять была сделана из тяжёлого металла, а сам ствол был отлит свинцом. Сделана она была мною на заказ, за те щедрые премиальные, что были выплачены мне патроном после того случая со студентом из Ура, и, как мне тогда казалось, должна была выручать меня в каких-нибудь чрезвычайных ситуаций. В данном случае ситуация как раз была чрезвычайной. От удара Тайлер покосился и влетел в стену в противоположном конце комнаты. Однако тут же он развернулся, занёс над головой топор и с диким криком снова бросился на меня. Я среагировал мгновенно. Пригнувшись, дабы избежать случайного удара, я размахнулся и со всей силы ударил бегущего по рёбрам. Послышался глухой треск, Тайлер закричал. Не теряя времени даром, я перехватил поудобнее трость и занёс её для нового удара, ставшего для нападавшего роковым. Мгновение я смотрел на тело поверженного противника, истекающего кровью, потоками струящейся из размозжённого черепа, затем развернулся и быстрыми шагами вышел из комнаты.
В несколько прыжков я оказался внизу и первым делом бросился к входной двери. Схватившись за ручку, резким движением дёрнул её на себя. Однако тяжёлое дерево не поддалось. Решив, что дверь заперта на засов, я попытался нащупать его в полутьме, но неожиданно обнаружил, что он не был задвинут. Это могло означать только то, что дверь была заперта на замок. Вспомнив, что мистер Гарринг обычно держал ключи на кухне, я развернулся и, стараясь ступать как можно тише, двинулся к дальней двери, ведущей в гостиную. Пройдя её насквозь, я очутился в тесной кухне. Вошёл в неё, протянув руки вперёд, так как ожидал, что в этот поздний час она будет освещена лишь блеклым светом осенней Луны. Но какого же было моё удивление от того, что я обнаружил, войдя в комнату. Яркий жемчужно-белый свет лился из узкого кухонного оконца, расположенного почти под самой крышей. Не найдя ключей на положенном им месте - неуклюже забитом в стену ржавом гвозде, я неожиданно вспомнил о существовании второго выхода из дома - двери, ведущей на задний двор. Она оказалась чуть приоткрыта, из едва заметной прорези сочилась полоса яркого света.
Взявшись за ручку, я осторожно открыл дверь, вышел во двор, и, поражённый увиденным, несколько минут стоял, не в силах сдвинуться с места. Весь задний двор дома Гаррингов утопал в таком же ярко-белом свете, который я заметил, когда очутился на кухне. Вся домашняя живность, очевидно, приведённая в беспокойство невесть откуда взявшимся этим новым явлением, была на ногах. Однако они не орали во весь голос, стараясь перекричать друг - друга, а наоборот, лишь молча забились в дальние углы двора и там тихонько дрожали от накатившегося страха. На мгновение я зажмурился, не в силах смотреть на свет, казалось, мои глаза уже готовы были лопнуть как какие-то воздушные шары. Но постепенно они привыкли, и я наконец-то смог отстранить ладонь от лица и оглядеться. Свечение, казалось, заволокло собой весь небосвод и лишь усиленно напрягая свой взор, мне удалось разглядеть, что исходит оно прямиком из той самой странной каменной гряды, которую я безуспешно пытался обследовать накануне. Здравый смысл подсказывал бежать из этого жуткого места как можно скорее, однако в тот же момент я ощутил, как предательское любопытство начало снова завладевать мной, заставляя слепой страх отступить. Перехватив трость так, чтобы было удобно в случае чего обороняться от неожиданного удара, я двинулся в сторону чёрной гряды. Шёл быстро, заблаговременно обходя выступы и зияющие чёрными провалами кроличьи норы - белёсое свечение сделало их на моё счастье видимыми. Остановившись передохнуть на несколько секунд, я вдруг осознал, что здесь, на открытой местности, как никогда лучше заметен любому стороннему наблюдателю. Эта не радостная мысль заставила меня идти ещё быстрее.
С каждым шагом в голове я отсчитывал одну секунду времени, и, когда поравнялся с первым выступом, как раз успел отсчитать сто двадцатую.
- Тайлер! Тайлер, это ты? - неожиданно послышалось откуда-то между камней. Я замер на месте.
- Дьявол, Тайлер, это ты? Ответь мне! Ты его пришиб? Тело с тобой? Не молчи, осталось две минуты до пробуждения! Тайлер!?
В тёмном проёме, образовавшимся между двумя камнями, показался мистер Гарринг. Лицо его было бледное, лицо исказила гримаса панического страха, по лбу медленно стекали бисеринки пота. В руке он держал огромный нож. Ещё никогда мне не приходилось видеть ножи такой странной формы. Он был изогнут практически у самого основания, и оканчивался заострённым и зазубренным лезвием. Размером он был, наверное, с половину руки его обладателя, а формой больше всего напоминал деревенский серп.
- Ты!? - ошеломлённый, мистер Гарринг уставился на меня. - Что ты здесь делаешь!? Ты должен быть мёртв! Тебя должен был принести... Твоё сердце должно сейчас лежать на алтаре, а то...
Внезапно он умолк, и вдруг, испустив неистовый вопль, бросился на меня, занеся нож над головой. Однако ему не хватало скорости, и, когда он уже был в полушаге от меня, я, мгновенно среагировав, отправил его на землю ударом тяжёлой трости по груди. Однако тут произошло неожиданное. Падая, мистер Гарринг по-видимому, перехватил рукой нож, и, когда тот приземлился на землю, перепачканное в тёмной крови лезвие вышло аккурат с другой стороны. Придя в себя, я быстро огляделся как очарованный застыл над трупом поверженного собственной неуклюжестью противника. Его кровь потоками растекалась по земле, и уже успела образовать приличных размеров лужу, от которой медленно поднимался едва заметный пар. Подхватив тело тростью, я перевернул его на спину. Глаза трупа были широко открыты, на лице застыла гримаса безумной одержимости. Видимо, до последней секунды мистер Гарринг надеялся заколоть свою жертву.
Не знаю, сколько времени я простоял над бездыханным телом, когда вдруг из тёмного проёма послышался оглушённый женский крик. Не помня себя, я резко выхватил из груди мистера Гарринга окровавленный нож и бросился в проём. В открывшемся за ним коридоре царствовала непроглядная тьма, и только далеко впереди маячил едва различимый огонёк. Под тяжёлыми каменными сводами вездесущее эхо во все стороны разносило любой, даже самый тихий звук. Не останавливаясь, я бежал вперёд, сопровождаемый истошными воплями. С каждой секундой они становились всё громче, и вот, наконец, я оказался в освещённом пространстве. Это был небольшой грот, освещённый всего одной керосиновой лампой, одиноко стоящей на небольшом каменном выступе в углу. Однако этого света хватало с лихвой. Оказавшись в гроте, первое, на что я обратил внимание, была забившаяся в угол и кричащая во всё горло миссис Гарринг. Проследив за её взглядом, я почувствовал, как страх снова повеял на меня своим холодным дыханием.
В самом центре грота два громадных чёрных сталагмита и висящие над ними сталактиты, сплетаясь, образовывали высокую и широкую щель, имевшую в своей основе форму практически идеального ромба. Вся эта щель была заполнена белым светом, однако он был не такой светлый, как там, на поверхности, а скорее наоборот, был каким-то блеклым и представлял собой помутневшую от времени простыню. Напротив щели возвышался широкий чёрный камень, на котором стояло широкое, выдолбленное из камня блюдо. Сейчас оно пустовало, но на ум мне сразу же пришли слова мистера Гарринга о сердце, которое должно было лежать на алтаре... Вот он, чёрный алтарь, алтарь для жертвоприношений, а жертвой на этот раз должен был быть я. На одеревеневших, будто прибитых к полу ногах, я наблюдал, как из блеклого тумана между двумя переплетёнными камнями медленно просачивается нечто нечеловеческое. Точнее, лишь отчасти оно напоминала человека: длинные руки оканчивались ладонями из которых торчали крючковатые пальцы, короткое тело держалось на мощных мускулистых ногах. Острые когти, будто вырастающие из пальцев чудовища на ходу, блеснули в ярком свете керосиновой лампы. Шарообразная голова походила бы на человеческую, если бы не представляла собой нечто отдалённо напоминающее челюсти - кожистая оболочка едва прикрывала два ряда больших и острых зубов. На длинной шее твари зияло два чёрных провала, лишь отдалённо напоминающих уши - значит, оно было слепо и ориентировалось только на слух.
Моё предположение сразу же подтвердилось. Не найдя ничего на каменном блюде, тварь одним ударом когтистой лапы сшибло его с камня и медленно направилось в сторону продолжавшей всё это время вопить миссис Гарринг. Поравнявшись с женщиной, оно схватило её за плечи и что есть силы подняло над землёй. Раздвинулись массивные челюсти, и в ту же секунду истошный крик прекратился. Изуродованное тело миссис Гарринг с шумом упало на каменный пол. Выпрямившись, монстр стал медленно оборачиваться в мою сторону, глухо рыча. Я замер, стараясь не дышать, однако, видимо, моё сердце стучало слишком громко от страха, так как через мгновение тварь шла на меня, вытягивая вперёд когтистые лапы. Отступать было некуда, за моей спиной высилась пологая стена грота. Поэтому, когда монстр, сделав мощный рывок, кинулся было ко мне, я тут же резко дёрнулся и сдвинулся влево. Лапы чудовища коснулись холодного камня. Испустив дикий рёв, от которого волосы мои встали дыбом, монстр развернулся и снова двинулся в мою сторону. Позволив загнать себя к стене, я выжидал нужного момента. И снова рывок, и снова я едва спасся от гибели. Однако на этот раз, успев обойти чудовище со стороны, я со всего размаху всадил ему в спину окровавленный нож. Взвыв от боли, монстр развернулся и что есть силы взмахнул лапой. На этот раз уйти без увечий мне не удалось - краем когтей ему удалось нанести мне несколько царапин на плече. Выпрямившись, я пустил в дело трость. Однако первый замах вышел неудачным, монстру удалось блокировать мой удар. Во второй раз мне удалось преодолеть обе его руки и что есть силы ударить его прямиком в огромную челюсть. Чудовище отшатнулось, на долю секунду потеряв контроль над своим телом, чем я и поспешил воспользоваться. Метив в горло, я замахнулся ножом, однако пришедший в себя монстр успел подставить руку, из-за чего острое лезвие отсекло ему один из пальцев. Это ещё больше его разозлило, поэтому в следующий его рывок пришлось пострадать мне - резким движением тварь повалила меня на пол и, широко разинув рот, уже готово было вонзиться своими острыми зубами мне в голову. Однако в последний момент я успел выставить трость навстречу челюстям, и острые зубы прикусили холодный свинец. Послышался противный треск, а затем громкие визги, переходящие в рёв - чудовище поломало об трость несколько передних зубов. Не успев опомниться, я схватил валявшийся около меня нож и что есть силы стал резать им нависшую надо мной тварь. Не глядя, я наносил ей раны одну за другой, из образовавшихся порезов потоками хлыстала чёрная кровь. Монстр снова издал дикий рёв, на этот раз последний, и тут же неожиданно пронзительно заорал. В крике этом не было ничего человеческого, однако мне показалось, что чем-то он напоминает предсмертный вопль обречённой миссис Гарринг в последние секунды её жизни... Тварь продолжала визжать, а я внезапно ощутил, как по моему телу пробегает новое, какое-то непонятное ощущение. В ту же секунду в глазах моих начало темнеть, и я, собрав в кулак всю свою оставшуюся волю, с силой вдавил кинжал чудовищу прямо в сердце по самую рукоять. Последнее, что я помню, прежде чем моё сознание покинуло меня - это глухой звук удара и разбегающаяся по всему телу холодным потоком нечеловеческая боль.
Солнце светило так ярко, что не спасали даже плотно закрытые глаза. Отдалённое жужжание насекомых было единственным звуком, которое крутилось в мозгу. Каждый вдох давался с трудом, и мне казалось, что сквозь одежду я слышу, как учащённо бьётся моё сердце. Вставать не хотелось, давящая боль, мучавшая меня в течение всего моего сна, постепенно проходила. Неясные картины прошедшей ночи медленно проползали перед глазами. Вот чудовище бьётся в предсмертных конвульсиях, а я, не испытывая никакой жалости, наношу свой нож для последнего удара...
Так, стоп.
Я резко открыл глаза. Яркое солнце, голубое небо... Но я же был в гроте, это я помню очень хорошо! Как я оказался здесь? Кроме меня в округе не осталось никого живого - находясь под землёй, я успел мимолётом разглядеть валявшиеся в углу полуобглоданные трупы своего бывшего кучера и отставного кавалерийского офицера. Очевидно, монстр успел сполна насытиться их мясом. Оба Гарринга мертвы, их слуга-сообщник тоже. Но как я здесь очутился, чёрт подери!?
Перевернувшись на живот, я вытянул руки и слегка приподнялся. Передо мною высилась чёрная каменная гряда. Чуть поодаль лежало успевшее остыть за ночь тело мистера Гарринга. А где же тогда вход в пещеру? Я окинул взглядом гряду. Нет, ни одной широкой расщелины, лишь небольшие прорези между камнями. Я потянулся, встал на колени, снова опёрся, и, наконец, выпрямился в полный рост. Гряда стояла передо мной безмолвным великаном, не обращающим на меня никакого внимания. Я огляделся. За исключением тела хозяина дома, вокруг не осталось ничего такого, что могло бы напомнить о произошедших вчерашней ночью событиях. Оглядевшись, я неожиданно вспомнил о том, что видел здесь день назад. Чьи-то глаза, промелькнувшие во тьме... на этот раз любопытство не стало спорить и торговаться, казалось, весь организм пошёл на попятную желанию поскорее покинуть это место.
Быстрыми шагами я двинулся к дому. К чёрту личные вещи, я их и так брал с собой мало, а в любом городке можно всегда купить ещё. Сейчас прямиком в конюшню, запрячь лошадь, выехать на дорогу, и скакать, скакать быстро, скакать без оглядки, с каждой секундой оставляя позади обветшалый дом Гаррингов, стоящий у самой обочины заброшенной просёлочной дороги, пересекающей необъятную пустошь, среди холмов которой по безумному желанию какой-то неведомой силы возникла высокая, чёрная каменная гряда, в недрах которой таяться врата в иной мир, мир страха и ужаса, мир, в котором таится то зло, от которого человек бежал все долгие годы своего существования, мир, населённый неведомыми, чудовищными созданиями, мир, дорогу в который будет вечно оберегать погребённый под слоями камня и земли зловещий чёрный алтарь.