Аннотация: рассказ про ожидание праздника, а какого-не скажу) национального аидского праздника...
Первый день осени.
Ночная смена Гипноса благополучно окончилась, в верхнем мире вышел на ежедневный моцион светлый собрат наш Гелиос; следовательно, пора просыпаться и отправляться на приличествующее положению место-Черный Трон, развлекаться обществом простудившихся Эриний, очередного протеже которых зачем-то дернуло бежать чуть ли не в Гиперборею, да местных ужастиков Эмпуса&Ламии... только что-то душа моя темная слишком радуется-неужели кто-нибудь все-таки решил, что и моим покоям жизненно требуется уборка?! Пошевелив ногою, выясняю, что сие откровение ниспослано только мне; увы, причина в другом!.. Пока облачаюсь в тунику, сосредоточенно вспоминаю все, что могло привести меня в столь неподобающее расположение духа... и вдруг вспоминаю!
Тысячу душ мне в покои! Сегодня же-последний день лета-что это значит, а?..
Все три сестры за неимением лучшего имитируют улыбки; я даже забываю отругать их за ношение оружие (бичи и змеи) в моем дворце-сегодня можно. Сегодня праздник: старушка Деметра отпускает, наконец, мою радость в ее законное обиталище-на четыре месяца, что вовсе не так мало, если подумать и сравнить...
На ходу впрыгивая в обувь, бегу к Харону, который, верно, никак не доберется до собственной пещерки, где пылится спокойно щетка, тряпка и набор чистящих средств, что я ему подарил на тысячный год сотворения лет триста назад: можно было, конечно же, и сюда его пригласить, но тогда он будет добираться обратно дня два-ноги не те стали за столько лет пассажирских рейдов туда-обратно. Единственное, пожалуй, что у него до сих пор функционирует на все двести,-так это язык, ибо некоторые нахальствующие претенденты на вечное поселение весьма рвутся переехать бесплатно. Поначалу злился мой старик, как Зевс в битве титанов, парочке даже уши вытянул где-то на полфута... с тех пор все их зовем "зайцами"-им все равно, а нам какое-то развлечение...
Не успев добежать до речки, уже начинаю призывать глуховатого перевозчика обратить внимание на своего владыку:
"Хааааароооон!-кричу, замедляя шаг, чтоб не уронить свое достоинство перед гостями и поселенцами.-Харооооон, стой, Аид с тобой говорить будет!"
Харону, извините, хоть бы хны-он уже и веслами оттолкнулся от берега, собрался в плавание; ждать его сейчас, пока он наругается со всеми своими зайцами... Делать нечего. Нагибаюсь, подбираю камушек поувесистее, вспоминаю великую статую "дискобол"-и как метну свое орудие!
Неееет... пожалуй, маловато тренировок я себе устраивал-непростительная ошибка, только времени нет, пока со всем управишься... Никому я здесь не нужен, кроме возлюбленной моей Персефоны; сомнительные прелести непретендования на мое царство-налицо.
С серией негромких "буль" мой камушек "блинчиком" пролетел через всю реку и потонул у самого берега, не задев даже лягушку, чудом выжившую в мертвой речке. Мысленно я наградил себя вялыми аплодисментами и приготовился сообщить Харону все, что я про него думаю,-но тут старик вспомнил, что на берегу просто обязан быть кто-нибудь, кто мог кидаться камнями, и обернулся.
"Харон,-говорю я устало,-мне с тобой поговорить надо."
Всего через три минуты мой ахероннавт сумел положить весло и разогнуться, чтобы вылезти на берег-не учел он только того, что времени у меня не было вовсе, чтобы с ним нянчиться. Пролевитировал ему из пещерки весь набор чистящих средств вместе со щетками и говорю строго: "С помощью этих инструментов и вспомогательных средств к вечеру чтобы отчистил свое судно вместе с веслами и подводной частью! Владычица твоя приезжает, надо встречать по-олимпийски, а то кто ж тебе будет зимой вино в лодку посылать? я такими делами заниматься не собираюсь, обеспечивай себе сам согретие!-и ненавязчиво так:-А зима в этом году будет славная, мы Деметре уже три скандала закатили, теперь отвечать будем!".
"Будет сделано,-отвечает погрустневший Харон и нерешительно спрашивает:-А души как же?"
"А душам мы сейчас организуем хитрую штуку,-отвечаю.-Мост называется. На сутки его хватит, а там будет дальше работать..."
"Пожалей,-говорит ветеран лодочного спорта,-мои седины. Всю жизнь батрачу, как последний чернорабочий, даже Атласу легче приходится!"
Посмотрел я на мост, что появился над рекой; проверил, как турникет работает, что только что выдумал, и отвечаю этому чернорабочему: "Так зачем дальше Атласа мучать? ступай на его место, я Громовержца уломаю."
Отказался дедушка быть Атласом, сослался на давнюю привычку; взялся за щетки, стал драить своего коня водоплавающего... я полюбовался еще на мост и пошел по своим делам.
Вспомнил про покои свои, все, простите, загаженные дальше некуда, и решил, что пора стать пророком новой веры в необходимость их чистки... что я, хуже Харона? Нет, я лучше! я его заставил свою лодку вычистить... на всякий случай даже обернулся, но причины для тревог нет-старик работает за четверых,-тогда, успокоившись, силой мысли перенесся в свои чертоги.
Бардак. Полный бардак, разброд и шатание.
Какие-то две собачьи тени лежат у порога, под потолком паук качается, одна штора сорвана напрочь, вторая держится на честном слове, да и то подумывает о клятвопреступлении; на туалетном столике вперемешку-засохшие корки, пудра, чьи-то духи пролиты... Все, лопнуло мое терпение. Держите меня, не то натворю!..
Сдержался сам; позвал Танатоса и Кер-все остальные заняты, а у Эриний насморк, один на всех, только они на него что-то не накидываются... тьфу! Что за мания-пропадать в самый ответственный момент?!
Подчиненные мои явились просто на удивление быстро, но как только я им объяснил, в чем состоит их задача, серьезно приуныли...
"Смотрите, чтоб к вечеру было чисто и букет цветов стоял!-пригрозил,-и не юлить, пускай отдыхают смертные души!"
"Владыка,-хнычут Керы,-за что такое наказание? У нас битва наметилась, большая, если ты не знаешь, а ты нас..."
Танатос молчит, но времени даром не теряет: пугает паука. Тот уже и лапки поджал, собрался в Аид... если существует еще один, конечно; я лично не видел, может, титаны лучше знают? Хотя им там тесновато...
"Оставь паука в покое!-сержусь, оставив в покое недоброй памяти титанов.-Не то Палладе скажу, она тебе быстро покажет, как ее бывшую соперницу морозить... быстро взял метелку! Метелка, к твоему сведениюю, вовсе не их трех прутиков состоит..."
Танатос, хоть и долго жил, а особого ума, видимо, не набрался, ибо его вообще трудно набраться при такой работе,-нечего делать, сотворил ему хорошую метелку из березовых прутьев, показал, как мести.
"Понял?"-спрашиваю.
"Нет,"-виновато отвечает он.
Пока учил, всю комнату вымел сам; заметив это, страшно расстроился-никакого почтения к олимпийцу... В следующий раз займу у брата-Громовержца пару колчанов молний, пошвыряюсь в них на досуге, чтоб знали мою крепкую руку. К счастью для Танатоса, скорость его подводила редко, и этот раз не стал исключением: смотался он так, что я и голову повернуть в его сторону не успел. Керы тоже не сплоховали-прихватили с собой туалетный столик, сообразив, что удалив источник бардака, ликвидируют таким образом и сам бардак... только цветочек оставили.
Плюнул, выбросил и метелку, и цветочек, отчаянно надеясь, что кто-нибудь из моих обидчиков будет в это время проходить под окном. К моему глубочайшему разочарованию, все благополучно избежали справедливой кары... Оставалось одно (и самое неприятное): идти самому на добычу цветов.
В полях забвения отыскал флориста-специалиста; к искреннему моему удивлению, им оказался Гипнос, да не один, а со всеми своими подручными-только бог кошмарных снов где-то мучал бедных смертных плодами своего изобретательства и тяги к ужастикам, которые подсматривал по ночам во время грозы (или как уж повезет, иногда и землетрясения бывали... это по его версиям, спать в землетрясение даже я не умею). Занимались эти благородные господа раскрашиванием моих асфоделей в красный цвет-причем происходило это очень своеобразно: сперва Гипнос тщательно взбалтывал краску в маленьком ведре, больше похожем на мою личную чашу для вина, пропавшую в позапрошлом веке; после этого кисточка тщательно промывалась, опускалась в краску, и художник раскрашивал чашечку цветка, очевидно, безумно довольный своим делом. Правда, как только он отворачивался, маленький бесенок, заправляющий дремотой, быстренько поливал бедный тюльпанчик растворителем, сводившим всю работу пяти минут на нет; Гипнос уже стоял на середине поля и, кажется, следовал правилу Орфея-назад не оборачивался. Надо же, какая редкая осмотрительность... а с виду-псих психом! простите уж за выражение...
Подкрадываюсь поближе и начинаю традиционный праздничный запев: "Здравствуй, Гипнос, сегодня возвращается к нам возлюбленная моя Персефона..."-не успел до середины договорить, как Гипнос подскакивает, заливает всех нас краской (надо же, а вина в этой чаше помещалось намного меньше...), начинает бешено размахивать крыльями-и только сцапав его за шиворот, мне удается добиться условий, необходимых для продолжения беседы.
Гипнос, судя по всему, ожидал от меня самого худшего (что убедило меня в том, что мою чашу стащил именно он, но это сейчас не так важно), ибо сверлил взглядом землю и даже не пытался хлопать крыльями.
"Не вели казнить",-начал он в свою очередь, но мне было уже не до выяснения отношений.
"Не велю,-отвечаю ему,-нужен ты мне мертвым! Велю немедленно набрать цветов, принести их мне в покои и поставить в ВАЗУ. ВАЗА, запоминай, стоит на полу, и не хотел бы я видеть тебя, если ты опять набросаешь цветов на пол!.. ясно?"
(А когда он набросал цветов на пол, я поскользнулся и вынужден был целый день сидеть с повязкой на одном глазу, что, естественно, укреплению моего престижа в собственном государстве не способствовало...)
"Ясно,"-отвечает Гипнос, понемногу принимая обычный свой вид.
Разрешил ему взять нескольких соратников в помощники (большая часть немедленно разбежалась, понимая, насколько малы шансы флориста попасть цветами именно в вазу и именно в ту вазу). Отправился в короткое путешествие по своим владениям с целью удостовериться, что все идет нормально... все шло на удивление нормально! Следовательно, ничем хорошим не закончится...
Угадал. Только возвращаюсь во дворец-здравствуйте, приехали! Цербер с привязи сбежал. Вернее... попробую все по порядку объяснить. Дело было так: приходит как-то вечером ко мне в гости Геракл, герой смертный, что силой всех превосходит, и нагловато, ибо все-таки страшно передо мной стоять, просит у меня "собачку на пару недель". Хоть и долго я жил, но такого еще не встречал... пока отходил от глубокого шока, каким-то задним умом сообразил, что в крайнем случае Цербер его съест, и мы сэкономим на обеде, а попробовать стоит-ну и разрешил, дурак. Геракл обрадовался до того, что еле на ногах устоял, взял поводок и пошел к "собачке". Уж не знаю, что он там с ней сделал... но когда мне вздумалось спросить, с чего это я не слышу знакомого рева по утрам во время завтрака, кто-то, смущаясь, молвил, дескать, свели со двора Цербера...
Ну, Геракл, ну, подлец... Мало ему показалось украсть у меня любимое животное, так он его еще и в обратный путь не провожал! Выпустил, понадеявшись на то, что бедняга и сам дорогу назад знает... Нет, я не говорю, что он не знает-он лучше меня этот маршрут запомнил,-но проводить можно было. Даже нужно.
Сбесившийся монстр, отчаянно лая, так, что у Громовержца уши заложило, пронесся пулей по смертным землям и, распугав орду новоупокоенных, ворвался в родной Аид. Тут у него совершенно ум за разум зашел, и милый песик решил облизать лицо Харону. Сопоставьте-ка массу и размеры обоих противников... Харон, на общее наше счастье, был стариком умным. Он швырнул в какую-то из трех морд банку чистящего порошка, прихлопнул сверху тазиком, шарахнул по нему щеткой и "легионером" сиганул в речку. Где и сидел до тех пор, пока его не вытащили...
Цербер тем временем решил подкрепиться и направил стопы к своей конуре. К сожалению, силы последнего рывка не оценил по достоинству и сбил хиленькое сооружение всмятку, прокатился по земле кубарем-и там его настигло мини-войско Кер, вооруженных рыболовной сетью, подаренной мне пару веков назад самим Посейдоном. Туда они кое-как сманили нашего питомца, закутали и призвали Гипноса. Гипнос, конечно же, растерял все цветы, разбил вазу и, в довершение ко всему, вышел в окно вместо двери. Порвал все занавески, сломал раму. Что убирайся, что не убирайся...
Махнул на них рукой, сел на трон и задумался. Ничего не ладится, будто проклял кто...
И тут-тысяча Гераклов на одного Цербера!-ветром со смертных лугов повеяло; и смыло куда-то мою хандру, будто никакой Геракл никакого Цербера ниоткуда не сманивал, и дома все чисто, и Харона из речки вытащили, и лодка у него чистая впервые за тысячи лет нашей жизни...