Аннотация: довольно странный рассказ... об одночестве, истории, старых городах и призраках людей, которые на самом деле никакие не призраки... ничего, что так путано?=)
Мао Льо.
Долгая прогулка накануне листопада.
Ли-Ю Чи Ван вышла из дома, не закрыв за собой дверь, и медленно пошла по улице, сунув руки в карманы. Изнутри щекотались какие-то истории, полумифы, полупритчи, но она не знала, на каком языке их следует рассказывать, и потому молчала; была и другая причина-рассказывать было некому. Ли-Ю была совершенно одна на предрассветной улице.
Можно было бы зайти ненадолго к старенькой актрисе, в прошлом-дриаде и нимфе, сейчас забывавшей понемногу заклинания, возвращавшие в лес, и породу своего дерева... Ее ломкие зеленые волосы всегда были затянуты в тугой пучок на затылке, несколько вбющихся прядей падали на левый висок, бросая странный отсвет на белую, сухую кожу, похожую на кору-это делало ее похожей на полузасохшую березу. Актриса жила близко к окраине города, где-то на северо-западе, и из ее окна открывался вид на лес; она была гостеприимна и забывчива. В ее обществе Ли-Ю казалось, что она беседует с призраком.
Она остановилась и посмотрела на старенький желтый флюгер-ветер дул с востока, с моря, и воздух пах солью и водорослями. Вдохнув полной грудью, Ли-Ю свернула на узкую западную улочку, где сейчас безмятежно спал худой, но косматый кот подле умывающейся пятнистой кошки. Крыши старых домов, крашенных в незапамятные времена и с тех пор не видевших достойного ухода, по моде тогдашнего времени нависали над мостовой, делая ее, и без того мрачноватую, похожей на пещеру: очень дряхлую, издолбленную гномьими долотами, пещеру.
Здесь было темно, но неспокойно сдержанным неспокойствием бурчащего вулкана, потому как здесь селились все те, кому все равно было, ге жить, лишь бы над головой красовалось что-нибудь помимо шапки и неба: от бродяг, для коорых дом был станцией на пути, до поэтов и художников, в чьих окнах уже (или еще) горел свет. В одноэтажных домиках препочтеннейшего возраста, где богема селиться побаивалась, несмотря на юношескую храбрость, ютились магазинчики, кафе и музеи-вернее, плохие копии тех магазинчиков, кафе и музеев, к которым привыкли обычные люди и которые могут показаться не стоящими внимания по сравнению с объектами культурного наследия этой улочки. Их хозяева напоминали вельмож в изгнании или пиратов в отставке, под потолками качались на паутине пауки, в окна залетали птицы, а товары зачастую невозможно было отыскать среди личных вещей владельцев, которые было не стыдно забыть в общем зале.
Ли-Ю дернула обшарпанную рыжую дверь, украшенную медным колокольчиком с оторванным язычком; со страшным скрипом дверь, тяжело повисая на петлях, будто готовясь упасть в обморок, отворилась, и в глаза Ли-Ю ударил неяркий свет, по сравнению с уличной темнотой казавшийся ослепительным. Маленький хозяин магазинчика, похожий на старого пирата, подскочил на месте от неожиданности и, обернувшись к двери, виновато молвил:
-Никак не могу привыкнуть, что ко мне бегают по ночам!..
Судя по всему, ему было за что извиняться: на скамейсках, привинченных к стенам или полу-по известной моде известного времени,-лежали четыре человека, по одному на скамейку, накрытые собственными ветхими куртками, похожими на лоскутное одеяло, ибо состояли они больше не из исходной ткани, а из заплаток. Все четверо спали; хозяин бесшумно, как мышь, копошился у прилавка.
-Ничего страшного,-ответила Ли-Ю.-Я сюда попала по ошибке.
-Не дом, а одна сплошная ошибка!-вздохнул пират.-Я здесь должен был жить. Или музей устроить... древних канцелярских принадлежностей. Их дед мой собирал, и прадед, и прапрадед, и отец несколько привез... а я что?
-Что?
-Торгую я здесь!-объяснил он таким тоном, будто только что кого-то убил и признается в этом поневоле.-Как большинство коллег-соседей, неудачно...
Ли-Ю засунула руки поглубже в карманы и нащупала там несколько мелких монет: "Если они будут принадлежать к ходовым деньгам,-подумала она,-я удивлюсь". Она вытащила на белый свет весь свой нехитрый клад и удивилась: "Я что, получила зарплату?.."-мысли о собственном прошлом ее увлекли, но задумываться надолго времени не было.
-Давайте я куплю у вас ручку,-предложила она.
-Она вам действительно нужна?-с выражением надежды, неумело прикрытой строгостью к себе и другим, осведомился неудачник-коллекционер.
Ли-Ю уверенно ответила:
-Очень.
Хотя она совершенно не представляла себе будущее этой ручки в ее руках-она предпочитала писать карандашом, потому что карандаш всегда можно было стереть, а чернила уничтожались только вместе с бумагой.
Продавец, не верящий еще свалившемуся на него счастью-откуда же ему знать, что счастье вечно сваливается прямо с неба в самый неподходящий момент!-помахал Ли-Ю рукой, призывая следовать за собой, и пошел странной подпрыгивающей походкой (от радости, что ли...) к длинной полке, где на данный момент лежали наиболее новые и оттого наименее ценные экземпляры: ручки перьевые, ручки гелевые, шариковые, ручки со сменными стержнями, ароматическими, светящимися, симпатическими чернилами, ручки с одним стержнем, вечные перья, просто перья, перья под антиквариат...
Ли-Ю почувствовала, что от этого разнообразия у нее закружилась голова, а глаза уютно устроились на переносице, исполнив, наконец, свое давнее намерение встретиться в интимной обстановке, чтобы уже не разлучаться... пока этой трагедии не случилось, она быстро ткнула пальцем в первую попавшуюся ручку, украшенную узором из кленовых листьев цвета красного янтаря на бежевом фоне:
-Именно это мне и нужно!
Не говоря ни слова, старый пират, ощутимо приунывший-видимо, визит посетителя не представлялся ему таким коротким,-извлек ручку из кожаного футляра для очков и положил на полку с грустным "Забирайте свое сокровище...". Ли-Ю, едва не впервые в жизни, призыва послушалась, быстро отдала положенную сумму, для этого опустошив переносную свою казну, сунула покупку за ухо и выбралась из магазинчика.
-Тани?-окликнул ее стоящий на балконе эльф.
-Обознался,-буркнула Ли-Ю, оборачиваясь и показывая ему свое лицо.
-Прикончу я эту Тани,-поделился сокровенными планами эльф, облокотившись на перила балкона.-Ушла за хлебом, взяла ключи, закрыла меня здесь... и все бы ничего, если бы она не забыла вернуться назад в тот же день!
-Может, ее поискать?-предложила Ли-Ю, плохо себе представляя личность этой самой Тани и ее предполагаемое местонахождение.
-Нет,-ответил эльф и улыбнулся,-мне интересно, когда она про меня вспомнит.
Пожав плечами, девушка зашагала дальше, к северу, где асфальт уже меньше походил на зубодробительный аттракцион, а деревья, посаженные чьей-то бестолковой рукой на обочине, постепенно теряли сходство с травой-мутантом в пользу естественного своего облика. Еще где-то там должна была жить человек-недоразумение по имени Фьору, к которой Ли-Ю заходить не собиралась, но о существовании которой приятно было знать, ибо единственное ее предназначение в этом мире состояло в том, чтобы принимать исповеди. У нее был талант заговаривать былые и живущие несчастья, вынесенный не то из материнской утробы (хотя никто не мог поручиться за то, что она родилась как обычный человек, а не спустилась откуда-то с небес, когда ей там скучно стало...), не то из дряхлой семинарии (однажды человек-недоразумение провела там химический эксперимент, и у бедного здания рухнула крыша; ошибочность существования Фьё пошла ей на пользу-она выжила), куча долгов, ни малейшего желания их оплачивать, графомания и полтергейст. Каждый пришедший заговаривать свои беды выслушивал взамен комедийную сагу об этом харизматичном духе...
Ли-Ю постояла немного у подъезда многоквартирного дома, где жила ошибка века, но так и не зашла, как и собиралась, хотя окна обиталища Фьё были светлы-впрочем, как и всегда... Ей казалось, будто заговоренные несчастья приходят к ней и гнездятся по углам-им ведь тоже нужно тепло человеческое, общество, присутствие кого-нибудь; в темноте она им не доверяла, если рядом никого не было, а рядом никогда никого не было, если не считать духа... Ли-Ю никогда не слышала от нее жалоб, но каким-то шестым чувством догадывалась о нем, так и не решаясь предложить свою помощь.
Она мысленно пожелала Фьё поменьше посетителей и отправилась дальше к северу.
Здесь почти не чувствовалась близость мира-вероятно, она забрала слишком далеко к западу,-зато небо было гораздо чище, и в воздухе носился легкий аромат древности. Здесь почти не топили печек и не строили фабрик. Здесь, откровенно говоря, никто и не жил-разве что несколько музейных смотрителей, сторожей и компания историков, настаивающих на правоте новопридуманной теории, как большинство ученых их возраста, безраздельно преданных науке и роющих землю в поисках открытий... Это была, иными словами, старая часть города.
Непонятно почему, но Ли-Ю остановилась у самой ее границ, посмотрела долгим и странным взглядом на узорчатые крыши домов, расписанные потускневшими красками цвета заката, на лежащее над ними небо, немного красноватое, будто оно отражало их цвет, на вьющихся по столбам храмов драконов, на окно ближайшего домика, похожего на игрушку-такие строили две тысячи лет назад...
Девушка повернулась к востоку и зашагала туда, на запах моря, против крепчающего ветра.
У берега было тихо и пусто-море шевелилось в желтой колыбели, вяло пытаясь выползти на песок, но его постоянно настигали поражения. Солнце выглядывало из-за края колыбели, однако показаться всем не спешило, стесняясь своего растрепанного вида; старого ангела, выгнанного на землю за какие-то грехи, уже нигде не было видно-ближе к осени он уходил в город и преспокойно жил там до следующего лета, выбираясь изредка на рыбалку к незамерзающей горной речке. Иногда Ли-Ю удостаивалась чести быть взятой в горы, во многом потому, что редко бывала занята. Ангел рыбачил по целым суткам, но самому ему пользы от этого не было-всю рыбу он продавал в ресторан с непроизносимым названием, где работал и кормился от щедрот шефповарских. Временами он начинал читать наизусть стихи, то плохие, то восхитительные,-Ли-Ю всегда казалось, что она придет домой и запишет их наизусть, будет потом перечитывать и утешаться в тоске... но ангел, наверное, был еще и колдуном, его слова не сохранялись ни в чьей памяти.
Ли-Ю расстраивалась, но не особо-она не имела привычки жалеть о прошлом.
Курортный сезон уже закончился, вместе с туристами уезжали и многие хозяева еще большего числа магазинчиков, забегаловок и кофеен; завешенные пестрыми шторками окна создавали иллюзию присутствия, которой Ли-Ю нисколько не поверила. Она равнодушно посмотрела на большую желтую бабочку, бьющуюся в стекла изнутри пустующего домика. На фоне нелепой красной занавески, испещренной мелкими зелеными цветочками, она выглядела трагично и неестественно.
-Жалко,-сказали неожиданно за спиной.
-Кого?-спросила Ли-Ю.
-Мотылька,-ответил Морской Бог и сел на холодный камень, лежащий у стены домика.-Она здесь до весны доживет, представляешь, какой ад?
Ли-Ю кивнула, глядя на мокрую заплесневелую бороду гостя.
-А вы что тут делаете?-молвила она.
Морской Бог грустно взглянул на нее влажными глазами:
-Покупаю порошок от плесени, спастись от нее невозможно...
Ли-Ю не стала слушать жалобы и тихо посоветовала:
-А вы побрейтесь.
-Думаете?-переспросил Морской Бог.
-Это будет лучше всего,-Ли-Ю пожала плечами.
-Мне пора идти,-промолвила она позже.
Морской Бог задумчиво кивнул головой и ничего ей не ответил.
На самом деле Ли-Ю никуда не спешила, но ей было не слишком приятно находиться в обществе высших сил, даже облеченных вместо тоги в плесень и потрепанную футболку; заметив, что в окне одного из домиков, похожего на сооружения старого города двухтысячелетней давности, горит тусклый свет, она свернула с мощеной дороги и, дернув тонкую дверь, держащуюся на честном слове, вошла в полутемную пустую комнатку, служившую, верно, залом.
Часть комнатки оказалась довольно ярко освещена высоким торшером с пыльным оранжевым абажуром, показавшимся Ли-Ю странно знакомым, вторая-только еле теплящимся солнцем, стоявшим за спиной вошедшей.
-Перебралась, как видишь,-произнес голос из глубин платяного шкафа.
-Отэм?..-удивилась Ли-Ю.-Ты здесь?!
-Живу,-скорбно отозвался шкаф, дверь его раскрылась, и на волю вывалилась очень лохматая девушка, при взгляде на которую становилось ясно, что скоро придет конец света, и кое-кого это уже изрядно опечалило.
-Хорошо живешь?-спросила Ли-Ю.
-По-моему, отлично,-поделилась своими мыслями Отэм, но вскоре добавила:-Хотя в старом городе было лучше.
-Чего же тогда уехала?
-Захотелось,-она пожала плечами.-Прячусь от теней исторических.
-Я тоже прячусь,-хмыкнула Ли-Ю.-Только не от них. Представляешь себе историю: я встретила неподалеку морского Отца, который шел покупать порошок от плесени...
-Боюсь, я тебя разочарую,-саркастически молвила чашка, стоящая на полке,-но мы вполне хорошо представляем себе эту историю, она с нами слуается каждые пять дней. Там, на дне моря, чертова сырища!
-...и еще бабочка в стекла бьется,-продолжила Отэм.
-Его дочь, решившая по дурости любовной, что ей счастье светит с каким-то курортником,-хмыкнула чашка.
-Эта, в шкафу,-Ми,-Отэм печально улыбнулась и тряхнула косматой головой.-Кофейная кошка.
-Прекрати же кричать,-сморщилась мордочка высунувшейся из чашки Ми.-Я не спала ночью.
-Я и не кричу,-обиделась хозяка, открыла дверцу шкафа и пропала где-то в кучу штор пополам с книгами и одним чемоданом. -Это ты кричишь. Постоянно... пошли,-обратилась она к Ли-Ю.-Я собиралась варить кофе, пока остается надежда, что он не сбежит от меня...
-Чем же определяется такая надежда?
-Утренним часом. На кухне темновато для чтения, выход один-смотреть за кофе,-с этими словами Отэм вернулась в комнату, взвалила на плечо рыжий торшер и снова втянулась в шкаф.-Пошли! сиамская террористка не оставит тебя в покое, пока ты не сделаешь этого первым.
Ли-Ю кинула прощальный взгляд на обитательницу чашки, следившую за ней синими глазами, похожими на большие подсвеченные сапфиры, и двинулась за Отэм.
Кухня, похоже, была возведена в ранг хозяйской штаб-квартиры, где она скрывалась от кофейного террора, складывала любимые книги и распаковывала чемоданы. Судя по их печальному виду, распаковывались горемыки не первый и далеко не последний день; Отэм полагала, что у нее слишком много вещей для такого маленького домика, и заставляла себя заново привыкать к захламленности понемногу. Похоже было и то, что процесс достиг своего апогея-два чемодана из четырех уже были опустошены почти на три четверти, и природная живописность кухни оказалась многократно усилена развешанными повсюду полотенцами, салфетками, тетрадями, плакатами, фотографиями, исписанными листами и сувенирами, по большей части канцелярскими. Беспорядочные груды книг бастионами воздвигались у окна и двигались понемногу к дверям, отвоевывая у Отэм стулья, стол и прочие предметы мебели... Ли-Ю отодвинулась на всякий случай в относительно безопасную зону-вулканические процессы могли начаться в любую секунду.
-Садись,-предложила Отэм.
-Куда?-поинтересовалась Ли-Ю с известной долей иронии.
-Разве здесь мало места?..
Гостья вздохнула и села на подоконник, успев заметить краем глаза, что по улице, мощенной мелким камушком вперемешку с обкатанными водой цветными стеклами, бредет очень печальный Морской Бог, держась за бороду с таким выражением лица, будто ему только что предложили доказать гипотезу существования параллельных миров в каждом отдельно взятом разуме... "Сейчас это совсем не сложно",-подумала отчего-то Ли-Ю.
-Я посоветовала ему побриться,-заметила она.
-Интересная мысль,-улыбнулась Отэм.-Но фабрики будут недовольны, они неплохо зарабатывали на климатических условиях морского дна.
-Не все фабрикам прибыль,-хмыкнула Ли-Ю.-Мы живем в мире эгоистов, и не им этого не знать.
-А что ты здесь делаешь?-не к месту спросила Отэм.-Я думала, что ты не любишь море...
-Теперь люблю,-мрачно соврала Ли-Ю.-Скоро рассветет. Я пойду, пожалуй.
-Уже?-расстроилась Отэм и опустила руки, уже тянущиеся взять темную банку с верхней полки.-А кофе?..
-Еще зайду когда-нибудь и выпью.
Видно было, что Отэм не поверила ей ни на грош, но Ли-Ю не стала ее разуверять, открыла окно и выпрыгнула на улицу, чудом не погубив свежевысаженный куст красной смородины. Оборачиваться и махать рукой на прощание она не стала-вполне вероятно, что она еще сможет исполнить свое обещание, зайти и выпить кофе ранним утром; но опасность пропасть существует всегда, Ли-Ю просто решила не обращать на нее внимание.
Она скрылась среди маленьких легких домиков-сейчас их строили не в пример практичнее, чем встарь, делая возможным перенос строения с места на место. Здесь часто бывали цунами, о которых обычно сообщали заранее, и меры предосторожности никогда не могли оказаться лишними-поморы любили жизнь, как и большинство жителей этого города, да и огромного количества других городов...
Уже появились первые намеки на жизнь-вместе с первыми лучами солнца; Ли-Ю прибавила шагу и вышла, в конце концов, к морю, которое она не любила, но кроме моря, идти было решительно некуда. Девушка села на камень, лежащий очень близко к линии прилива, так, что на его влажном боку, обращенном к воде, поблескивали мелкие крупинки соли. На песке, мелком и белом, лежали рядом крупная витая ракушка, похожая на рог, с каким изображали тритонов, и бутылка из-под пива, на дне которой еще плескалось немного бурой жидкости; в это время слуги солнца уже начали расстилать на поверхности моря золотую дорожку света, слегка сморщенную набегавшими волнами.
"Чтоб все это..."-со злостью и тоской подумала Ли-Ю, встала с холодного камня и пошла куда глаза глядят, лишь бы подальше от моря; куда угодно, хоть бы и в город, объятый выходным сном... Ноги увязали в сыпучем песке, он засыпался в ботинки и колол ноги; Ли-Ю сняла обувь и шла дальше босиком, пускай это и не избавило ее от нудной, колющей боли.
Когда солнце показалось из воды, Ли-Ю была уже в Старом городе.
Узкие улочки, выложенные цветными камушками, по большей части алыми или оттенков алого, казались обагренными кровью. Они неспешно текли под ногами пестрой рекой, подсвеченной не везде исправными фонарями, мигающими, словно уставшими за ночь, и золотистыми отблесками солнечных лучей. Дома стояли впремешку, старые и новые, построенные в разные эпохи разными завоевателями и архитекторами, создавая невероятную путаниц цветов, размеров и наружностей, непостижимым образом уживающуюся на бедной улочке. История, древность их происхождения стерли различия и превратили их в единое целое-в Старый город, где контрасты сами собой разумелись.
Ли-Ю почувствовала, что ей наконец-то полегчало, и отпустила тоска по нерожденным историям, щекочущимся изнутри в сердце, и по людям, и по домам, куда можно зайти. Она была удивительно, безбрежно одинока в рассветное время, но сознание этого приносило ей некое утешение. Одиночество было в порядке вещей.
Ли-Ю устроилась на ступеньках деревянного крылечка старой часовни, выкрашенной в не поблекший со временем ярко-красный цвет с золотыми чешуйками. Почти над ее головой, опоясывая маленькую часовню, вился деревянный дракон, раскрашенный синим, белым и золотым, и его раскрытая пасть, казалось, готова была поглотить солнце или петь ему хвалу, а глаза-закрыты. Ли-Ю и Дракон были единственными живыми в этой части города, и никому не особо нужными-достаточно было того, что они есть в мире, а там уже пускай творят, что хотят: гуляют по морю, бреют богов, глотают солнце...
У соседнего храма, стены которого были покрыты яркой желто-красной росписью, с многоступенчатой пестрой крышей, заиграли на бамбуковой флейте древнюю песенку; Ли-Ю обняла одной рукой столбик перил, прижалась к нему щекой и сидела так очень долго, вполголоса напевая эту же песенку, пока музыкант не устал, и песня не сменилась тишиной (Ли-Ю казалось почему-то, что флейтист простужен, и сейчас он кашляет, не в силах допеть), оборвавшись на тихой высокой ноте.
В окошке противоположного дома зажегся свет, и чьи-то силуэты задвигались по комнате, как герои театра теней... Ли-Ю на нос упал лист, желтый осенний лист с растущей у часовни ивы, скользнул на колени и улегся там доверчиво, как маленький спящий дух. Ручка давно выпала у нее из-за уха, улеглась на траву, поблескивая янтарем узора, и чернила из нее текли сами собой прямо на другие упавшие листья, и на их кожистой поверхности складывались в слова о том, что пришло к Ли-Ю, пока она гуляла по городу...
...Говорят, в Старом городе до сих пор кто-то живет в брошенной часовне, и дома рядом с ней никто не занимает-начинает казаться, что ты не живешь и не жил никогда, зато все вокруг одушевляется и, восстав из небытия, рассказывает вполголоса странные мифы. А еще тянет гулять по улицам перед рассветом, накануне листопада, и поговаривают, будто никто из этих странников обртно не пришел-их видели еще не раз, но это, пожалуй, были уже не они.