Итак, мы выходим из дому и идем, сами не зная, куда, и дорога сразу становится кривой, нехоженой, неудобной, грозящей каждому новому шагу...
Я чувствую, что я здесь не одна: кто-то идет рядом и дышит у моего уха, громко, прерывисто, будто воздух слишком тяжел и плотен для его ноздрей. Протянув потихоньку руку, я пытаюсь пощупать его плечо, но он ускользает, затаив выдающее его дыхание. Без этого шелестящего, шипящего звука становится невыносимо пусто; я быстро отдергиваю руку и с облегчением слышу вновь приблизившийся звук трения одного воздушного потока о другой.
- Вам страшно? - спрашиваю я.
Долгое молчание прерывается тихим:
- Боюсь, что нет.
- В самом деле, чего можно бояться на дороге, где ничего нет.
- Я могу испугаться вас.
- Я сама себя боюсь.
- Уж наверное не так.
- Да.
Мы продолжаем путь в темноте и молчании. Тихий звук дыхания возле левого уха будит во мне полузабытое чувство приземленности - так чувствуют себя у постели больного; и вспоминается одиночество в чулане старого-старого дома... где я никогда не жила. Просто у каждого есть такой дом, о котором иногда хочется вспомнить, такая вот загадка подсознания. Я много читала, но ни разу - Фрейда, потому не могу объяснить эту ложную память.
Здесь тревожно - но не той тревожностью чуда, которая была в чулане, - и одиноко - но уже действительно одиноко, тем одиночеством, которое норовит навалиться сзади и сбить наземь.
Его гнет дает понятие о хрупкости плеч.
- Вам одиноко? - спрашивает дышащий.
- Самую капельку.
- Но это - очень большая капля.
Я решаю сознаться.
- Величиной во всю чашу.
- Не печальтесь: все пройдет.
- Все равно мы с ним встретимся в точке общего сбора.
Вокруг становится так пусто, что я с каким-то мяукающим звуком, машинально, пытаюсь схватить своего собеседника за руку, или за рукав, или хоть за что-нибудь уцепиться, потому что - пропасть под ногами, и мы бредем по тоненькому волоску, выдернутому из косы Рапунцель... Но он опять ускользает. И остается поблизости, дразня страх тихим, ровным дыханием.
- Ну, почему? - спрашиваю я.
- Беспричинно, - звучит из темноты.
Я долго пялю глаза в то место, откуда доносится голос, но не могу дождаться ни слова. Только два воздушных потока трутся друг о друга - я уже не могу разобрать, далеко от меня или близко. Неважно. "Мир ты мой, мир..." - бормочу я привычное чуть слышно (если есть, конечно, кому слушать), поворачиваюсь наугад и бреду себе по волоску Рапунцель неведомо куда, сопровождаемая собственными мыслями и тихи дыханием постороннего существа, которому бог предоставил отдельную ниточку дороги.