К моим ногам полетела содранная со стены полоса обоев. За ней ещё одна и ещё, так что через несколько минут во дворе выросла настоящая бумажная гора. Ветер радостно выхватывал из нее отдельные лоскуты и разбрасывал их по земле. Бродяга, что с него взять? Бомж. Живёт, где придется.
- И это забирай!
Треснувшая гардина просвистела рядом с моей головой. Вслед за гардиной полетела древняя кафельная плитка, но к тому времени я уже спрятался за широким стволом дерева. Тут же над ухом запел проснувшийся соловей, но закончить свою утреннюю песню не успел: его сшибло очередным увесистым снарядом - розеткой старого советского образца.
- Все люди как люди! Ремонтом каждый день занимаются! Ну, за что? За что мне попался этот бездельник?!
Соловей очнулся и ошалело покрутил головой. Затем, прихрамывая на одну лапу, торопливо поспешил ко мне. В укрытие.
- Забирай! Всё забирай! Мне ничего от тебя не нужно!
Вокруг нас стали взрываться выкрученные из люстр лампочки. Даже ветер и тот притих, затаился. Следом за лампочками последовали и сами люстры: две поменьше - из кухни и коридора, и одна увесистая, шестирожковая - из зала.
- Сейчас ванна полетит, - прошептал я.
И точно. Большая чугунная ванна - всё руки не доходили заменить эту рухлядь - просвистела над головами, ломая хрупкие ветки старого дерева.
- Ого! - прошелестел ветер. Соловей сжался от страха и залез ко мне на руки.
На несколько мгновений воцарилась тишина. Затем послышались тихие всхлипы и, наконец, решительное:
- Всё! Я от тебя ухожу. Надоело! Найду себе настоящего жильца!
И мой Дом, мой родной Дом, с которым мы прожили вместе двадцать лет, отряхнул с себя фундамент и, повернувшись ко мне спиной, зашагал прочь.
Ветер сочувственно вздохнул и погладил меня по голове.
Соловей слез с рук, отряхнулся, и взлетел на ветку.
- А давай споём! - предложил он.