Она любила в нём поэта 
и застывала за спиной,
когда он нить ловил сюжета
худою тонкою рукой.
Она, казалось, не дышала
те первых несколько минут,
чтоб это робкое начало
своим дыханьем не спугнуть.

Поэт летел из строчки в строчку,
поэт закладывал вираж,
пока о маленькую точку
не спотыкался карандаш,
пока из точки многоточья
не расползались на листе -
тогда он рвал бумагу в клочья
и, оказавшись в пустоте,
искал потерянное слово,
не доверяя словарям,
ходил по комнате и снова
всё перечёркивал к чертям.

На стенке ходики зависли,
зависли строчки и сюжет.
Разноголосье слов и мыслей
и рифм избитых пустоцвет.
Она, казалось, умирала
на эти несколько минут,
пока душа его искала
в миры потерянные путь,
и возвращалась к битой строчке
в квартиру на второй этаж,
и вновь летел от точки к точке
его усталый карандаш.

А за окном дождило лето,
но было им вдвоём плевать,
она любила в нём поэта
и оставалась ночевать.