Когда картошка потеснила с нашего стола репу, никто не предполагал, что новый овощ полностью изменит русских людей. Но мы - то, что мы едим. Человек картошки Пушкин отправил язык народа репы в тартарары - к его великому латинскому собрату. Декабристы потребовали Конституцию, в России начали строить железные дороги, а царь Александр отпустил крестьян на свободу. Правда, Романовых это не спасло - картошка, в конце концов, свергла их династию, создала Советский Союз и полетела в космос.
Всё так бы и продолжалось, но на столах появилась колбаса, и прежняя страна быстро пришла в упадок. Человек колбасы Ельцин отправил картофельную империю в тартарары - к её великой римской сестре. Демократы расстреляли парламент, в России перестали строить железные дороги, а царь Борис пообещал всем столько свободы, сколько смогут разворовать.
Ну да я не о политике, я о картошке.
В прошлом веке картошка собирала на поля людей больше, чем футбольный чемпионат. Заводы и фабрики, школы и поликлиники, таксопарки и дома бытовых услуг дружными коллективами выезжали за город сажать, пропалывать, окучивать и убирать. В сентябре, когда осень ещё нежится в тёплых облетевших листьях, по всей стране людей отпускали с работы - на копку картофеля. Ни морковке, ни свекле, ни капусте собственный выходной не полагался.
Было мне лет восемь или девять, и жили мы тогда рядом с аэропортом Толмачево в тридцати километрах от Новосибирска. Посёлок Гражданского Воздушного Флота: трёх-четырёхэтажные кирпичные дома, магазин, почта, детсад, школа, дом культуры... Я до сих пор изредка гуляю по тем улочкам в своих снах. И посёлок представляется мне огромным - таким же, каким казался маленькому мальчику сорок лет назад.
Родители мои к Гражданскому Воздушному Флоту отношения не имели, и на работу ездили в город - с железнодорожной станции, расположенной в десяти минутах ходьбы от дома. Картошку они сажали вместе со своими рабочими коллективами, то есть за тридевять земель по другую сторону Новосибирска. Неудобно, особенно когда в семье нет личного автомобиля. Правда, имелась моторная лодка, но посёлок ГВФ сильно отличался от Венеции отсутствием каналов и, надо признать честно, в худшую сторону. "Хорошо этим венецианцам, - думал восьмилетний я, - они с картофельных полей на гондолах урожай вывозят". Родители мои о Венеции не думали, они просто договорились с директором местной школы, коллективу которой выделялись участки под посадку неподалёку от железнодорожной станции. До поля можно было, не торопясь, дойти за четверть часа, а будущий урожай перевезти в подвал дома (где у каждой квартиры была личная кабинка) на купленной по такому случаю тележке.
Как мы ухаживали в то лето за своей делянкой! Кусты окучивали так аккуратно, что форме холмиков позавидовали бы строители пирамид. Едва мы появлялись по вечерам из-за железной дороги с тяпками, как у местных сорняков листья вставали дыбом от ужаса. А когда наша картошка зацвела, самая распоследняя муха посёлка горько пожалела, что не родилась пчелой. И вот наступил долгожданный сентябрь, и в законный картофельный выходной дружный коллектив школы отправился копать урожай. Вместе с учителями шагала и наша семья, катя перед собой тележку с вилами, ведром и мешками. Тележка грохотала колёсами о кочки, ехидно поскрипывая. И не зря: наша делянка... была кем-то выкопана.
Наши трудовые десанты, вечера и выходные, мозоли на руках - всё оказалось зря. Мы стояли с ненужными вилами в руках, совершенно растеряные, и молча смотрели как по комьям вывороченной земли уныло ползал жёлтый проволочник, не находя себе пропитания. Учителя оказались людьми отзывчивыми: они решили скинуться по одному-два ведра со своих делянок. Увы, когда начали копать, оказалось, что бедная земля и жирные личинки-вредители оставили от урожая всего-ничего.
Зато на краю поля неожиданно обнаружился ничейный участок с чахлой картофельной ботвой, который никто не признал своим. Нога человека не ступала в эти джунгли с весны: трава на участке вымахала такой высокой, что скрывала человека с головой.
- А вы берите и копайте здесь! Хоть что-то найдется... - предложил директор. - Не стесняйтесь: видите, кто-то посадил и бросил. Даже окучивать не пришел.
Первый же выкопанный куст поверг нас в полное недоумение огромными размерами картофелин. Это были картофелины-сумоисты, картофелины-великаны, картофелины-титаники - свежие, упругие и без единой червоточины. Таким же оказался и следующий куст, и следующий... Когда закончились привезённые на тележке мешки, уже мы начали делиться урожаем с учителями.
А через пару дней директор попросил меня передать родителям, чтобы зашли в школу.
- Ты что-нибудь натворил? - с надеждой спросила меня мама.
- Нет! - ответил я.
- Худо дело, - растроилась она.
С тяжёлыми предчувствиями родители отправились на эту встречу. Тёмно-красное кирпичное здание школы безразлично проглотило их и громко щёлкнуло зубом-дверью - в те давние времена принято было привязывать двери к домам злыми толстыми пружинами. Директор ждал в кабинете.
- Тут вот какое дело, - пригласив присесть, сообщил он. - Стало известно, кто картофель на вашем участке выкопал.
- И кто же? - осторожно спросил мой отчим.
- Понимаете... - замялся директор, прохаживаясь перед родителями по кабинету. - В общем, физрук это наш, имя-отчество вы знаете. Собственно говоря, его личной вины нет: поручил ухаживать за картошкой сыновьям, а они раз не пошли, два не пошли - так ни разу за лето на поле не были. Он их копать посылает, а там картошки-то на участке не видно - сами знаете. Пацаны, чтоб ремня не получить, взяли и первый приглянувшийся участок выкопали.
Директор остановился напротив родителей и изучающе посмотрел на их лица.
- Что делать-то будем? - спросил он.
- Да чего тут делать? - отмахнулся отчим. - Всяко в жизни бывает, мы же понимаем.
- Мы претензий не имеем, - присоединилась мама. - Мальчишкам уже, наверное, и попало за это дело. Какой урожай-то хоть был?
- Да проволочник почти всё погрыз, как и у остальных... - директор снова отправился в путешествие по кабинету, давая тем самым понять, что не всё ещё сказал. Странная это была манера разговора, но, говорят, у каждого она своя. Как отпечатки пальцев. На обратном пути от дальней стены, на которой висела карта СССР, к собственному столу и стульям для посетителей, он продолжил:
- Дело-то не в том, что у вас нет претензий! Физрук наш, имя-отчество вы знаете, требует, чтобы вы вернули урожай с его участка!
И медленно добавил, глядя на вытянувшиеся лица родителей:
- А он вам ваш вернёт...