Плыли восковые свечи, 
за столом сидела нечисть,
стыло крепкое вино. 
И колдун, глаза на выкат, 
предложил мне с ними выпить 
и полжизни заодно.

От глотка дыханье спёрло, 
я сквозь собственное горло 
кашлем вылетел в кулак.
Хмель волной ударил в темя, 
и с лица оплыло время, 
утекая в зеркала. 

Всё, что было мне родное,
стало пеною прибоя,
стало умершей луной,
эхом выстрела из башни,
фразою позавчерашней,
позабытою давно.

В мыслях и желаньях грешных
от привязанностей прежних
я отвязан колдуном.
Что правдиво - стало ложно,
поселился бес подкожно
под тринадцатым ребром.

Потеряв от зелья годы,
я шалею от свободы,
от суккубы пред собой.
Но душа подспудно ноет:
не моё вокруг - чужое, 
вкус у времени другой.

Шепчут древние старухи
о войне и о разрухе,
страшных струпьях и парше.
В дым табачный гуслей струны
старых книг вплетают руны
о потерянной душе.

И сквозь ветренность хмельную
- Помоги, колдун, - прошу я, -
вынуть беса из ребра.
Только он в ответ хохочет:
- Нет пути назад из ночи
до похмельного утра...

1994