Глава 1. Неожиданное предложение домашней хозяйки (начало)
- Ты ешь, ешь! - приговаривала Авдотья, суетясь у стола. - Квас у меня знатный вышел, нигде в округе такого не сыщешь. После зимы окрошка - первейшее блюдо для русского человека, так меня бабушка-покойница учила.
По возрасту Авдотья сама уже была бабушкой: собирала волосы в пучок на затылке и юбки носила длинные, бабьи. Но голос и движения остались плавными, женственными и сильно молодили её, а ямочки на щеках и лёгкий характер привлекали внимание не только ровесников, но и мужчин помоложе. Лет семь назад она овдовела, и стала сдавать одну из комнат на постой, тогда я и въехал в этот удивительно уютный дом с видом на Волгу. Постоялец я хороший - большую часть года дома не бываю, оплачиваю же за весь, очень уж мне нравится это место. Правда, и Авдотья цен не задирает да ещё накормит-напоит, одежду постирает, добрым словом ободрит да в церкви за тебя свечку поставит. Может, её молитвами и жив пока.
- Воля твоя, хозяюшка, - я пододвинул к ней опустевшую тарелку, - от добавки не откажусь. Но вы не стесняйтесь, выкладывайте, зачем позвали - не стоит ждать, пока я наемся.
Завладев тарелкой, хозяйка наполнила её мелко покрошенной смесью огурцов, редиса, хрена, зелени, яиц и колбасы, залила всё ароматным янтарным квасом и вернула мне. С просторной веранды, где мы сидели, открывался живописный вид. В этот момент по реке чапал колесом пароход с дымящейся трубой, преодолевая силу текущей навстречу воды, а вниз по течению из костромских и тверских лесов шли на юг плоты, сбитые из срубленных сосен.
- Стефан, сколько ты возьмёшь, если в Пермь идти придётся?
Я отложил ложку и задумчиво потёр переносицу. Обижать хозяйку не хотелось, но труду своему цену знать надо, узнают другие - сядут на горб и хворостиной до самой Америки погонять будут.
- Меньше десяти не возьму. Плюс дорожные расходы отдельно.
- Хорошую ты мне скидку сделал, - кивнула головой Авдотья, словно всё еще принимала какое-то трудное для себя решение. - Правда, и таких денег у меня нет. Зато есть кое-что другое.
- И что же?
Хозяйка вынула из кармана записную книжку и достала оттуда аккуратно вырезанный прямоугольник бумаги размером со спичечный коробок. В центре его располагался отпечатанный типографским способом чёрный квадрат.
- Что это?
- Я не знаю, - ответила Авдотья.
Глава 2. Дорога до границы
До первой границы я добрался с больной головой: в зелёном вагоне третьего класса с высокими фаянсовыми пепельницами, было шумно и накурено. Народ ехал с ярмарки, оттого старенький поезд (латаный-перелатаный за последние пятьдесят лет) был забит до отказа.
- Мама, а что такое "мобильник"? - выспрашивала девчонка лет семи у моей соседки тонким писклявым голоском.
- Карманный телефон, - устало отвечала мамаша. Она умаялась за день, ходя по рынку и приглядывая за дочерью.
- А ты мне купишь такой? - тут же заканючила девчонка.
- У нас они не будут работать - над нами спутники не летают.
- А почему в Перми летают, а у нас нет? - не отставала дочь.
- Не знаю! - отрезала мать. - Так мир устроен, понятно?
- Не-е-ет.
Через два ряда громко спорили пьяницы, ещё дальше заходился в крике грудной ребёнок, пахло потом и чесноком, и я даже не успел толком порадоваться, когда мамаша с ноющей дочкой сошли на очередной станции. Потому что стало еще хуже: вместо них по соседству устроился совершенно безумный тип с длинными и почти бесцветными волосами. На худой цыплячьей шее его ходил вверх и вниз кадык величиной с большую сливу.
- Помните ли вы историю Вавилонской башни? - возопил он, едва коснувшись плоской задницей сиденья. - Люди захотели построить башню до неба, и Бог Вседержитель наказал их, смешав языки. О, сколько гноя в теле цивилизации от смешения языков - непонимание, национализм, ксенофобия, войны... Мы не одумались! Мы словно малые дети продолжали вертеть в руках то электричество, то атом, то космос. О, горе безумцам, поющим хвалебную песню прогрессу! Бог, разгневавшись, вслед за языками смешал времена! Конец света близок, братья мои - скоро, скоро наступит миг расплаты.
С этими словами он поник головой, уронив её на грудь, и громко разрыдался, забормотав что-то сквозь слёзы.
- Молится за нас, - прошептала остановившаяся в проходе женщина в тёмном платке и, перекрестившись, двинулась дальше.
Несмотря на безумие, кадык и торчащие из носа волосы, сумасшедший вызвал у меня не отвращение, а какое-то ноющее чувство утраченного покоя. Словно я покинул уютную и родную комнату и оказался вдали от дома на холодном ветру. В каком-то смысле чувство это было куда сильнее отвращения.
Граница производит величественное зрелище: издалека она напоминает полосу плотного тумана, высоко поднимающегося в небо. Туман этот особый: он сух, а не влажен и на ощупь напоминает известняк. С помощью самых современных средств удалось отколоть от него лишь микроскопические пылинки. Природа его до конца не ясна, хотя химики в своих лабораториях и "разобрали" пылинки туманника на обычные элементы. Чем выше от земли, тем разрежённее становится стена и камни начинают парить в воздухе, создавая преграду летательным аппаратам, даже самым микроскопическим. Пространство между камнями не пусто, оно как бы затянуто эластичной невидимой плёнкой, способной пропускать воздушные потоки и носимую ими воду. Почему над "выпавшими в прошлое" территориями не передают сигнал спутники - совершенно неясно. Ведь учёные безоговорочно считают: планета осталась единой, несмотря на смешение времён. Всё также летит она вокруг Солнца и крутится на собственной оси, и осень наступает одновременно в Казани 1258 года и в Омске 1919-го.
Пройти из одной области в другую можно через таможню: на определённом расстоянии друг от друга (обычно в несколько сот километров) в туманнике остались "дыры" разной величины. Самая большая - Черноморская аномалия: она достигает в высоту десяти тысяч километров и охватывает побережье нескольких стран, оказавшихся в разных эпохах. Самая маленькая из известных - почтовый ящик на Манхеттене: опущенное в него письмо через несколько субъективных минут вываливается из водосточной трубы дома в Красновишерске, районном центре Пермского края. Никакого значения она, в принципе, не имеет: США и Пермь и так в одной временной зоне - с Интернетом и мобильной связью. Обидно лишь, что ушлые американцы зарабатывают на этом деньги, используя дыру как аттракцион, а из российской трубы в американский почтовый ящик сообщения не проходят. Вот и валятся на красновишерскую мостовую открытки с видами Манхеттена, мелкие монетки, письма ни о чём да дешевые плоские сувениры.
У города Котельнича граница проходила прямо по реке Вятке. Туман поднимался из воды, и дыра в нём напоминала арку, через которую по натянутому канату тащили паром. В ясный день с набережной Котельнича виднелся другой берег и другое время: Вятская губерния отставала от Нижнего Новгорода на шестьдесят пять лет. На таможне редко бывает толпа: в этом мире немного людей, обладающих иммунитетом для перехода из эпохи в эпоху, подавляющее большинство после такого путешествия умирает от болезни, напоминающей лучевую. Вот вам и еще одна неразрешимая загадка: снаружи граница совершенно безопасна для всего живого. Я помню многих таможенников. Иногда забываю имена, как в этот раз, но никогда предпочтения. Толстомордый пузан с выкатившимися из-под ресниц большими глазами любил американскую жвачку из субъективных девяностых: тонкие пластинки, завернутые в фольгу. Этого добра у меня хватало: специально приобрел несколько ящиков у контрабандистов, нашедших неразграбленный супермаркет в одном из временных прыщей. Прыщами называли совсем маленькие области пространства, выпавшие в иное время. Найти их легко по туманным столбам, а вот "вскрыть" (то есть отыскать запертый вход) удается далеко не всегда.
- Маленький презент, - улыбнулся я, оставляя на стойке десяток жвачек и блок дорогих сигарет. - Как там на той стороне? Дожди были?
Таможенник небрежно сгреб презент в ящик, бросил взгляд на лицензию и квитанцию об оплате путешествия и лениво ответил:
- Третью неделю сухо. Повезло тебе, Стефан.
Оказывается, он моё имя помнил. А потому досматривать и изымать неположенную мелочь не стал. В карманах я нёс несколько баллончиков с газом для заправки зажигалок, десяток авторучек и калькулятор на солнечных батареях. Пригодится раздавать нужным людям.
Глава 3. Купец и его молодая жена.
О, вятские дороги середины девятнадцатого века! Всю грязь мира собираете вы и густо замешиваете под сентябрьским ливнем, и она поднимается на парах, словно чёрное тесто - всё выше, выше, выше. Реальное прошлое легко опровергает романтические сказки потомков об ушедшем золотом веке. В Риме, который провалился во времена античности, я не обнаружил никакого водопровода - лишь рабов-водоносов, самую ничтожнейшую касту среди низшего сословия. Их мозолистые руки были теми трубами, по которым текла вода в термы и уносились нечистоты из богатых домов.
Таможенник не соврал: мне действительно повезло, что дождь не шёл уже три недели - только ветер буянил по ночам, словно пьяный бродяга. Тряс деревья вдоль тракта, выпытывая их сокровенные тайны - гнул стволы, ломал ветки, обрывал листву. Вместе со мной дорожной каретой ехало двое: купец лет шестидесяти и его молодая жена. Купец от скуки философствовал, жена почти всё время молчала, бросая на него испуганные взгляды.
- Говорят, до катастрофы лучше было, - степенно судачил сосед. - Я не застал ту жизнь, но старики о минувшем так сказывали: на календаре время одно было, а как приглядишься - везде, как и сейчас, разное. В Москве - один год, в Смоленске - другой, а в каком-нибудь Самарканде - слышал о таком городе? - даже век совсем иной. Так что ничего по большому счёту не изменилось. Мне нравится в Вятке: жизнь никуда не торопится, дом - полная чаша, жена молодая, крепостных четыре деревни общим счётом почти полтыщи душ, что ещё человеку надо? Надоест, продам всё - и через границу!
- А радиация?
- Радиация - это для бедных, - отмахнулся купец. - Есть такой материал - свинец называется, он никакую радиацию не пропускает. В свинцовом гробу поеду.
- Эту пропускает, - сообщил я.
- А ты откуда знаешь? - не поверил он.
- А я - переводчик. Скоро тридцать лет как через границы хожу.
- Значит, здесь будем век коротать! - провозгласил купец. - Я ж говорю: нравится мне здешняя эпоха.
Эти слова стали для него последними. Через минуту карета резко остановилась, тишину взорвал выстрел, испуганно заржали кони и на ступеньке возник рослый "красавец" в расстёгнутой до пупа рубахе. Лицо его было безобразно изъедено оспой.
- Баре, - радостно сказал разбойник, почесав волосатую грудь одной рукой.
А другой поднял пистолет и выстрелил купцу прямо в лицо.
Меня с купчихой спасла дёрнувшая карету лошадь: в это мгновение бандит ни за что не держался, а потому полетел наземь. Видно, для чего-то я ещё нужен был судьбе: она хранила меня, словно дорогую хрупкую игрушку. Всё произошло настолько стремительно, что отдельные детали смазались в памяти: я не помню, как выскочив, выхватил кнут у убитого возницы... Помню удар кулаком разбойнику прямо в переносицу, смачный, с хрустом... боль от сбитых костяшек... два выстрела один за другим, оба - мимо... Кнутом по крупу, оставляя на нём полосу - выноси, родимые... Запоздалый визг насмерть перепуганной женщины из кареты....Несут, несут, милые!
Через несколько вёрст я остановил лошадей и заглянул в карету. Купчиха сидела, вжавшись в угол - бледная, словно смерть. Оттолкнув меня, она выскочила прочь и тут же согнулась пополам в приступе рвоты. Всю оставшуюся дорогу Тамара - так звали молодую вдову - проехала рядом со мной, не решаясь заглянуть больше в залитую кровью карету, где мёртвый купец ехал теперь в полном одиночестве. Вдова не плакала, просто сидела и смотрела перед собой, словно кукла.
- Сигареткой не угостишь? - наконец, попросила она. - Я видела, у тебя есть с собой.
Порывшись в сумке, я выудил из пачки сигарету и протянул соседке.
- Осуждаешь?
- Кури на здоровье, - пожал я плечами.
- Да не за курение, - она нервно затянулась, было видно, как дрожат пальцы. - За то, что старика окрутила. Не рыдаю по нему.
- Не моё дело.
- Скотиной он был, между нами говоря. На прошлой неделе крестьянина насмерть в усадьбе запорол. А у меня выбора не было: либо с ним под венец, либо на каторгу.
- Ты ведь не местная? Бабы здесь ещё не курят. Через дыры ходишь?
- Ходила бы - да только не пускают на таможне. Я - нелегалка. Про похищения людей слышал? Меня из Перми похитили, а затем к этому уроду в крепостные продали. В Перми бывал? Там интернет, гаджеты, вай-фай, коридор с Америкой через Северный Ледовитый океан. Жизнь.
Здешний Пермский край, в отличие от бывшего до катастрофы, простирался на север до самого океана. Про похищения я, конечно, слышал. Но верить случайной попутчице моей не спешил, жизнь приучила. А она всё смотрела перед собой, о чём-то задумавшись и забыв о сигарете, пока та не выгорела вся и не обожгла ей пальцы.
- Стефан! - обернулась она ко мне. - Переведи меня через границу.
- Ты теперь богата. Подкупишь таможенников - перейдёшь.
- У него трое сыновей, таких же уродов и садистов. Они обвинят меня в убийстве, поверь! Стефан, я ведь не просто так прошу, мне есть, чем отблагодарить.
- Извини, - помотал головой я. - Это скучно, банально и даже как-то пошло. Знаешь что? Могу тебя с таможенником познакомить.
- Это долго... - во взгляде её появилось отчаяние. - И я не то имела в виду. В Перми у меня квартира в собственности: переведёшь - я тебе её дарю. Прямо здесь напишу дарственную. Стефан?
Тут я задумался и она заметила это, смолкла, ожидая решения. Дорога начала петлять и нас мотало влево-вправо да ещё дверцы кареты распахнулись и пришлось останавливаться, чтобы их закрыть. Мертвец сполз на пол, но бросить его я не мог - надо было доставить тело в ближайший полицейский участок.
- Ты с компьютерами как? - спросил я Тамару.
- Разбираюсь, - подобралась она, боясь пропустить хоть слово.
- Слышала когда-нибудь о таком - чёрный на вид квадрат, который якобы на самом деле шифр?
- Да, - быстро затараторила женщина. - Это называется код Малевича. Нужен сканер - квадрат на самом деле вовсе не чёрный, просто для глаз выглядит слитно - линии и знаки расположены на микроскопическом расстоянии друг от друга. Иногда его в шутку называют выигранным тетрисом. Ещё нужна специальная программа для дешифровки: код состоит из сотен, а иногда из тысяч ссылок на различные ресурсы в Интернете. Дешифровщик проходит их по специальному алгоритму, собирает линии и точки в ссылки, затем информацию со ссылок в кусочки текста и изображений, а затем складывает всё это в единое целое.
- Хорошо, - решился я. - Мы пойдем через границу вместе. А квартиры мне не надо, я не мародер.
Глава 1. Неожиданное предложение домашней хозяйки (окончание)
Хозяйка вынула из кармана записную книжку и достала оттуда аккуратно вырезанный прямоугольник бумаги размером со спичечный коробок. В центре его располагался отпечатанный типографским способом чёрный квадрат.
- Что это?
- Я не знаю, - ответила Авдотья. - Но это не бессмысленный клочок бумаги. Здесь зашифрована очень важная информация. Возможно, важнее её нет сегодня информации вообще.
Я с сомнением повертел клочок бумаги в руках.
- Почему ты так думаешь?
- Его оставил тот, кто сотворил всё это, - и, видя, что я не понимаю, Авдотья тихо добавила: - Вавилонское время.
- Бог? - также тихо переспросил я, понимая, что говорю глупость.
- Нет, - помотала головой Авдотья. - Не думаю, что Бог. Эта тайна мне осталась от мужа, а такими вещами он никогда не шутил.
- Почему ты мне его показываешь?
Мы окончательно перешли на шёпот - наверное, со стороны это выглядело странно и даже глуповато, но, к счастью, со стороны за нами никто не наблюдал.
- Не "почему", а "зачем". Хочу, чтобы ты отправился в Пермь. Если и можно разгадать эту загадку, то только там. Знаешь, я долго присматривалась к переводчикам... Кстати, почему вас так называют?
- По аналогии с вавилонской башней. После смешения языков понадобились толмачи - вот и мы вроде тех самых толмачей между эпохами. Значит, ты выбрала меня - и почему же?
- Ты захочешь выяснить, что здесь зашифровано. А главное, потом этой информацией распорядишься по совести, а не за деньги.
- По-твоему, я не люблю денег?
- Только те, что считаешь честными. Я подумала: а вдруг это важно? Не мелочно важно, не для меня или тебя, а по-настоящему, для всего человечества. Ты бы смог обладать такой вещью и унести её с собой в могилу?
- Что-то ты рано себя хоронишь - женихи вокруг каждый вечер вьются.
Авдотья на шутку не отреагировала. Глаза её неожиданно стали совсем невыразительными и сама она как бы поблекла, постарев лет на двадцать.
- Больна я, Стефан, - сказала она. - Серьёзно больна. Врачи говорят, мне полгода осталось, не больше.
Глава 4. Пермь.
Я родился в Твери, в семье дворянина в 1821 году, но прожил на своей малой Родине совсем мало: шестилетним ребёнком меня похитили цыгане и переправили в Омск 1919-го. Таким образом цыганские бароны ищут будущих ходоков для своей контрабанды. Помимо иммунитета, судьба наградила меня ещё одним даром - умением вводить людей в состояние, подобное гипнозу. Я не люблю это делать, так как после чувствую себя выжатым насухо. И не столько физически, сколько морально. Душа становится пустой, как блёклое ноябрьское небо, когда нет в нём ни птиц, ни солнца, ни даже облаков. Но то, что рассказала Тамара, подтверждало важность информации, которой я владел. Владел, не обладая, будто евнух гаремом. И если раньше можно было загнать любопытство в дальнюю каморку души и запереть на веки вечные, пока не умрет от жажды и голода, то теперь оно стало сильнее меня. В помещение таможни, как обычно почти безлюдное, я вошёл один, представляя себя тем безумным проповедником, что молился в поезде, разбивая лоб в кровь.
- Слушайте, братья! - я вложил в эту первую фразу всю силу того дара, каким обладал. - Слушайте и смотрите: вам выпало стать свидетелями чуда - невиданного чуда, спасительного чуда, сверхъестественного чуда. Слушайте и смотрите, отложив дела и заботы, забыв о суетном и тленном, очистив разум от сиюминутного и наносного. Дети и внуки будут жадно расспрашивать вас о сегодняшнем дне. Правнуки будут завидовать вам и слагать о вас легенды. Вы - избранные! Вы - достойные! Вы - соль земли здешней и злато её недр. Вошедший вслед за мной вспыхнет факелом, станет всепоглощающим огнём очищения и опалит границы эпох....
Я говорил, и говорил, и говорил, чувствуя, как пот застилает лицо и как сушит горло от долгих слов, как лихорадочно мозг строит фразы, чтобы ни на миг не выпустить людей, находящихся в зале, из созданной иллюзии. Идущая к переходу Тамара казалась им огненным шаром, катящимся в ворота между двумя временами. В любой момент натянутая иллюзия могла разлететься осколками - я чувствовал, как иссякают силы, и когда пересек заветную границу и смолк, то высунул язык и задышал часто-часто, словно загнанная собака. Но на той стороне никто даже не пошевелился - они всё также стояли с разинутыми ртами и восторженными лицами...
Вечером того же дня, устроившись в уютном кресле, я коротал время, слушая новости по пермскому телевидению.
"Власти Американских Штатов, - вещал диктор, - заявили о безоговорочной поддержке оппозиционных сил Древнего Рима во главе со Спартаком. Вашингтон настаивает на проведении открытых и честных выборов в Римский Сенат. Пресс-секретарь московского царя Ивана IV Малюта Скуратов назвал сообщения, поступившие из XIX века от историка Костомарова об убийстве царем своего сына, клеветой и пообещал подать на историка в Межвременной суд в Гааге. Гражданская война в Омской области вспыхнула с новой силой: адмирал Колчак отверг ультиматум командования 5-й Красной Армии о немедленной капитуляции. Получено новое сообщение с "Титаника": корабль изменил курс и благополучно избежал столкновения..."
"До сих пор плавают!" - удивился я. История "Титаника" казалась мне самой печальной из всех, услышанных ранее. Большой участок Атлантического океана "опустился" в 1912 год, и все корабли, оказавшиеся там, не могли больше оттуда выбраться. В других местах провалившиеся в прошлое люди (та малость из них, что выжила) смешивалась с "коренным" населением эпохи, здесь же из будущего не оказалось никого. Столкновения с айсбергом не произошло, и уже восемь десятилетий корабль-гигант носит по океану от одной границы к другой. По какому-то капризу судьбы небо над этой временной лакуной не закрылось, и Красный крест регулярно сбрасывает обреченным на вечное плавание пассажирам продовольствие, горючее, одежду и прочие вещи. Сейчас плавает уже третье их поколение безо всякой надежды на спасение... В большой мир никто из них не хочет: у этого поколения есть компьютеры, телесериалы, игрушки и порнуха. А больше им ничего не надо.
Неслышно подошедшая Тамара протянула мне холодную банку пива и заглянула через плечо.
- Всё ещё собирает? - спросила она, кивнув на ноутбук, где дешифровщик разбирался с кодом Малевича.
Хозяйка квартиры только что вышла из ванны, и влажные волосы её пахли каким-то экзотическим шампунем.
- Где твой дом, Стефан? - неожиданно спросила она. - Когда ты не путешествуешь через времена.
- В Нижнем. Там сейчас 1913-й. Войны нет и не будет: ни первой мировой, ни второй. Да и гражданская вряд ли - губернатор в Нижнем толковый, реформы проводит.
- Но ведь здесь лучше.
- Каждому своё.
- Я бы хотела, чтобы ты ко мне заглядывал, когда будешь в Перми. Считай это официальным приглашением в гости.
- Договорились, Тома. А сейчас иди спать: путь был долгим и ты наверняка устала.
- А ещё ты не хочешь, чтобы я увидела результат дешифровки, - усмехнулась она.
- Не хочу, - кивнул я. - Ты уж прости заранее за компьютер, я его после расколочу молотком.
- Варвар, - женщина повернулась и ушла в спальню.
Едва за ней закрылась дверь, как дешифровщик закончил работу. На экране передо мной возникла большая карта мира из разноцветных областей и некий функционал, более всего напоминавший компьютерную игру. Но нет, это оказалась не игра. Разве что в большом, геополитическом смысле. Передо мной открылась "Комплексная военно-стратегическая программа управления локальными темпоральными изменениями". Личного имени программа не имела и какой язык ей был родным - английский или русский - было непонятно. Она могла использовать и тот, и другой. Один за другим её иконки окрашивались зелёным цветом - на околоземной орбите к программе подключались неведомые мне спутники с оружием, не имевшим больше аналогов. Обычный ноутбук передо мной превратился в машину неопределённого времени: прямо сейчас я мог нажать клавишу, отправив какое-либо пространство из одной эпохи в другую. В какой век оно провалится, машина определить не могла - слишком много факторов влияло на этот процесс. Китай весь, целиком, ухнул в плейстоцен и теперь вместо полутора миллиардов цивилизованных граждан по огромной территории кочевала лишь пара десятков тысяч дикарей. На миг я задумался: возможно ли всё вернуть, как было? Кнопка "откат", она же "ESC" находилась у меня перед глазами. Задумался на миг, а терзал себя этим вопросом несколько часов. Мир не конструктор, решил я наконец, его нельзя разобрать, а потом собрать обратно. Ничего, кроме новых бед и новых смертей, эта машина дать не может.
Я ушел ночью, так и не простившись с Тамарой.
Захватив ноутбук с собой, как и обещал. В пустынном ночном парке расколотил его на мелкие кусочки, не оставив ни одного шанса на восстановление. А ключ Малевича - клочок бумаги с черным квадратом - сжёг. Может, где-то ещё и есть такие же, даже наверняка есть, но этот больше не послужит силам, играющим мирами.