На восьмом участке Салов и Лопатин прикапывали за оградкой кота, откинувшего лапы накануне вечером. Хозяйка уговорила землекопов совершить акт милосердия за три сотни рублей. Закончив работу, сели перекурить, и тут взгляд Лопатина упал на свежий могильный холмик.
- Это чё? - удивлённо произнёс он. - Кто накопал, на?
Под рябиновым кустом с ещё зелёными гроздьями ягод ровным прямоугольником темнело свежее захоронение. Почесав небритый подбородок, Салов обошёл его по контуру и остановился у деревянного креста.
- Степан Иванович Незаметный, - прочёл он на картонной табличке, прибитой к кресту.
Покойный словно издевался своей фамилией над землекопами, не заметившими самоуправства на подведомственной территории.
"Во-первых, - загибая пальцы, думал Салов, - на восьмом участке хоронить запрещено, закрыт он. Во-вторых, нарядов за вчерашний день закрыто четыре - и все на тридцать втором участке. В-третьих, Моська отпустил их в два часа, а до двух они никак не успели бы отработать ещё и здесь. В-четвертых, Женька Салов свой ум ещё не пропил ..."
- Ты чё пальцы гнёшь, на? - Лопатин сделал затяжку и бросив сигарету, затоптал её кирзовым сапогом. - Звони Михалычу, пусть башляет нам бабки. А ежели ещё раз в нашу смену халтурить будет, я его ушами дышать заставлю.
- Не кипишись, Лопата, - загибая пятый палец, охладил его товарищ. - Михалыч в Тамбов укатил, сын у него разводится. И напарника прихватил: там такой скандал - стенка на стенку.
Собрав доводы в кулак, Салов разогнул пальцы и достал телефон - о лишней могиле следовало сообщить Моське, то есть директору Моисеенко. Выслушав подчиненного, тот разразился длинной тирадой, из которой следовало: ни о каком захоронении он не знает, а за появление его вычтет у копалей из зарплаты.
- Раз, говорит, в вашу смену схоронили, вы и виноваты, - скривившись, словно от зубной боли, плюнул Стольник.
- Михалыч это! - убеждённо сказал Лопата. - Больше некому, на. Пришиб в Тамбове из родни кого, привез и закопал. Или масоны - фамилия у мужика подозрительная.
Лопатин был убеждённым конспирологом и верил в НЛО, порчу и всемирную закулису.
- Надо узнать, кто такой этот Незаметный! - заявил его напарник, сморкаясь в клетчатый носовой платок размером со скатерть.
2.
От Верки Сычёвой ушёл муж - третий с начала года, и она оплакивала судьбу, сидя перед телевизором. Подле безутешной женщины стояла ваза с клубничным вареньем и кружка чая размером со спортивный кубок. Ответив на звонок, Верка долго не могла поверить, что ей звонит Женька Салов. Женьку она помнила хорошо: в школе он учился двумя классами старше, красиво матюгался и гонял всех пацанов во дворе. Теперь, говорят, работал на кладбище, колымил хорошие деньги и имел право бесплатно хоронить родственников.
- Зайди в "Одноклассники"! - кричал в трубку Салов. - На свою страничку!
- Зачем? - не могла понять Верка. - Что случилось? Это точно ты, Жека?
Салов многоэтажно выругался.
- Точно ты! - обрадовалась Сычёва. - Ты же вроде развёлся, да?
Как назло связь рвалась, и слышно было худо: то ли из-за плохого покрытия оператором, то ли из-за басовито стучавшего в необъятной груди взволнованного сердца.
- Фамилия у него - Незаметный! - настаивал Жека.
- Не было у нас в классе такого! А ты точно со своей разошёлся?
- Верка, край мне надо о нём узнать! Хошь, я тебе огород вскопаю?
"Огород? - хотела удивиться Верка. - Зачем его копать в июле?"
Но вовремя прикусила язык. Да пусть перекопает этот чертов огород, жалко что ли?!
Комары на кладбище злые, не чета обычным. И волдыри от них величиной с пятирублевую монету. Но некоторых людей они облетают стороной, словно не замечая. Лопате дружно завидовали все землекопы: его кровососы не трогали.
- Я как думал? - рассказывал Салов, прихлопнув широкой ладонью очередную гроздь насекомых. - Нынче даже ЦРУ террористов по социальным сетям ищет, а чем я хуже? Может, на внешность он и незаметный, а фамилия очень даже приметная. Помнишь, Верку Сычеву из школьной команды по баскетболу? Она в "Одноклассниках" выложила фотку седьмого класса и подписала все фамилии, вот, гляди. В нижнем ряду справа - Стёпа Незаметный.
- Не видно ничо, на, - вглядываясь в фото, произнёс Лопата. - Засвечена морда у него.
- Плюнуть и растереть! Всё равно отыщем... Верку узнаешь?
- Ничо она худая была! Щас не обхватишь, разве тока за шею... Это всё масоны, на.
- Чо масоны? - опешил Салов.
- Виноваты они, говорю.
- В том, что Верка растолстела?
- Ну да. Травят её соей и пальмовым маслом, вот и разнесло бабу.
Некоторое время они курили молча. Салов шлёпал комаров и думал о Верке - ему нравились женщины в теле. А худышки, наоборот, виделись чахлыми и болезненными. Лопатин размышлял о масонах: добрались вольные каменщики до их городка или нет? Получалось, если могилу копал Михалыч, можно было жить спокойно, только на сою и пальмовое масло не налегать.
Телефон тренькнул через час. Женька включил громкую связь и умиротворённую тишину кладбища нарушил воркующий Веркин голосок.
- Ты представь! - радостно щебетала она. - Учился этот Незаметный с нами до девятого. Даже в походы ходил и в Анапу по путёвке ездил. Это я по фотографиям выяснила. Помнишь, мой класс путёвку выиграл на Олимпиаде? Золотое было детство... Ну кроме старших классов, там жуть сплошная. Слушай, а с огородом ты не обманешь, нет?
- Не обману, - пообещал Жека. - Ты рассказывай, рассказывай.
- Я как думала? - хвасталась Верка. - Раньше менты бабок у подъездов расспрашивали, когда преступников ловили. А чем я хуже? Поднялась на восьмой к бабе Зине - помнишь её?
- Ну.
- Чахнет на своём восьмом! Прежде-то скамейки у подъездов стояли, и цветочки росли, а сейчас всё машинами заставлено. С восьмого этажа попробуй в её годы разгляди, что во дворе делается. А у тебя какой автомобиль, Жека?
- Большой.
- Я так и думала почему-то! А цвет какой?
- Так чо старуха-то? В памяти ещё?
- Ха! Это мы одноклассников не помним, а баба Зина и сейчас всё про всех знает. У Стёпкиной матери (я её вспомнила!) коса до колен была, а работала она на пластмассовом заводе формовщицей. Там же и отец трудился токарем. На редкость дружно жили, этаноловая семья.
- Эталонная, - поправил Салов.
- Оба предка на районной Доске почета висели. Правда потом, когда Стёпка в армии был, папаша свинтил из семьи, - тут Верка жалостливо хлюпнула носом. - А мамка волонтером заделалась и съехала из дома. Так я насчет огорода беспокоюсь, Жека! Некопаный ведь стоит, а уже середина июля.
- Будет тебе огород, будет! - пообещал Салов.
Ему вдруг самому захотелось этого неприхотливого дачного уюта. Неторопливой работы на грядках, запаха борща с маленькой кухни и долгого чаепития на закате под яблоней.
Ничего путного Верка больше не выяснила. Со срочной службы Степана, по её словам, отправили на ближневосточную войну.
3.
Моська приехал на велосипеде. В тёмно-зелёном костюме он напоминал кузнечика, но норов имел как у саранчи - крутой, нахрапистый.
- Какого хера вы сюда припёрлись?- орал он. - Халтурили втихаря? Кошечек с собачками прикапывали? Вы в своём уме?! Здесь нельзя хоронить! Здесь отцы-основатели города лежат! Космонавт! Почётные граждане! А вы им дохлых кошечек по соседству? Где эта могила?!
Он лихо соскочил с велика, но поскользнулся и едва не упал.
- Мы тут расследование провели, - сообщил Салов, глядя, как директор наматывает круги вокруг незаконной могилы. - Захороненный гражданин учился в школе ? 2, затем в училище. Был призван в армию, а в конце службы - отправлен на ближневосточную войну. Надо бы военкомат задействовать. У вас нет там знакомых?
Моська остановился и посмотрел на землекопа.
- Все люди - будущие покойники, - задумчиво сказал он. - Всем лежать на хорошем месте хочется. Как говоришь, его фамилия? Неизвестный?
- Незаметный.
- Сейчас всё узнаем.
Через час они действительно узнали всё, что было известно военкомату о рядовом Степане Ивановиче Незаметном: рост, вес, размер стопы и окружность грудной клетки в сантиметрах. Военком даже обзвонил нескольких сослуживцев покойного, но ни один его не припомнил. По документам выходило, что Незаметный действительно принимал участие в боевых действиях, был ранен во время наступления а, комиссовавшись, вернулся в родной город и устроился работать на пластмассовый завод.
- Зря мы в ту войну влезли, - заметил Салов.
- Ты мне это брось! - погрозил ему Моська. - Чего тебе из могилы видно, а? Посмотри, как наш район расцвел: улицы заасфальтировали, капремонт десяти домам сделали, три детских сада открыли и школу с бассейном! Может, это потому, что мы их планы сорвали, а?
- Да уж года четыре, как всё в упадок приходит, - сплюнул Салов.
Директор был готов разразиться гневной тирадой, но его отвлекли комары. Пока он бился с ними, выделывая между могилок балетное фуэте, в разговор встрял Лопатин.
- Спецназ всего на полчаса опоздал, на, - сообщил он. - Я в журнале читал: во время войны в пустыне потерпел крушение НЛО. Арабы успели первыми и все инопланетные технологии себе забрали.
- Ты чо несёшь, Лопата? Какие технологии?
- Телепатические. Против них танки и самолёты бессильны. Потом мы их телепатов ликвидировали, но было уже поздно, на.
Закончив фуэте, Моська глянул на раскрасневшегося землекопа заржал во весь голос. Отсмеявшись, директор сел на велик и сказал уже совершенно серьезно:
- С заводом я вам не помощник, его давно закрыли. Но детектив одобряю, можете гулять до завтра на все четыре стороны. Ежели не узнаете до утра, откуда могила - выкапывайте к чертям! Я на своём кладбище самоуправства не потерплю. Ясно?
- А с зарплатой чо? - на всякий случай уточнил Салов. - Не будете штрафовать?
- Буду! - решительно заявил директор. - За кошечек.
И уехал с такой скоростью, с какой ещё ни один комар не летал.
- Знаю я одного человека, на, - произнёс Лопатин, провожая тяжёлым взглядом Моську. - Он на том заводе лет сто отработал, а может и двести. На Садах живет. Пошли?
4.
По соседству с покойниками текла совсем иная жизнь, там расположилось несколько дачных обществ. Крайние огороды выходили к могилкам, и не знающая ремня и страха детвора бегала по ночам пугать друг друга на кладбище. Проводив недобрыми взглядами директора, землекопы двинулись в сторону садов. Но не успели сделать и полсотни шагов, как Лопатин резко остановился и замер в неестественной для себя позе.
- Да ну на! - не веря собственным глазам, сказал он. - Мы ж тебя закопали!
У оградки вылизывал шерсть большой рыжий кот.
- Ты чо, Лопата, совсем шизанулся? - остановился рядом с ним Салов. - Тот тёмным был.
- Точно тёмным?
- Зуб даю! Веди к твоему Степанычу.
- Семеныч он, - приходя в себя, поправил Лопатин.
Старик гостям обрадовался.
- Почитай круглый год здесь живу, - ставя на плиту чайник, рассказывал он. - А чего в городе делать? Печка в доме есть, тишина, покой. Короче, зимой я за негласного сторожа, кое-кто даже доплачивает, чтобы за домиками приглядывал.
- А Верки Сычевой дача здесь, не знаете? - неожиданно спросил Салов.
- Верки-то? Здесь, неподалёку.
Землекоп удовлетворённо хмыкнул: выходило, от Веркиной дачи ходить на работу даже ближе, чем из дома.
За чаем перешли к разговору.
- Ох, и завод у нас был! Немецкие станки, лучшая в России пластмасса. Канистры, ведра, тазы - у меня до сих пор в сарае десять штук валяются. Лыжи детские. Пробки винные. Чего только не делали!
- Ты Степку Незаметного помнишь?
- Всех вроде помню, а такого нет, извините мужики. Был бы дома - позвонил кадровику. А здесь у меня и телефона нет.
- Как ты ваще без телефона живешь, на?
- Да зачем он мне? Раньше, как было: договорились люди встретиться и каждый вовремя приходит. Ну, пять-десять минут не в счёт. А сейчас? Чуть что, сразу за телефон хватаются: опоздаю на полчаса, буду через час... Тьфу! Или взять компьютеры ваши. Мне в банке квитанцию об оплате капремонта полчаса печатали. То у них программа зависла, то пароль изменился, то связи с базой данных нет. Вот даже кнопки эти поганые в лифте? Раньше войдут люди и спрашивают: какой вам этаж? А теперь? Каждый свою кнопку нажал и едут молча.
- Ну хоть номер этого кадровика ты помнишь?
- Номер-то? Помню, конечно. Память у меня хорошая.
- На тебе телефон, звони.
Разговаривал Семеныч долго: болячки, поликлиники, погода, урожай.... Салов уже злиться стал, но тут старики перешли к делу. И за пять минут выяснилось, что Незаметный Степан Иванович уволился с предприятия за год до кризиса: его избрали депутатом районного совета. В совете он работал два срока подряд, но затем какой-то горлопан понравился избирателям больше. В последние годы сильно болел, врачи говорили - последствия ранения в живот. Кадровик действительно знал много, они были соседями.
Попрощавшись, Семеныч отдал трубку Салову, поправил очки и хмуро посмотрел на гостей.
- Чего ж вы мне голову морочите? - спросил он.
- В смысле, на? - не понял Лопатин.
- С бородой у вас кто из землекопов?
- Михалыч.
- Вот он и хоронил вчера. Кадровик его в последний путь провожал, говорит, мужик очень хороший был. Только скромный шибко.
5.
Контора кладбища, отделанная мрамором и гранитом, тонула в лучах заходящего солнца. Заасфальтированная площадка, расчерченная косыми белыми полосами под парковку машин, почти опустела. Но привычной томной вечерней тишины не было и в помине. Над маленьким Моськой нависал огромный бородатый мужик со здоровенным фингалом под заплывшим глазом.
- Твой наряд? - рычал он, тыкая бумажкой под нос директору.
- Не помню я такого наряда! - кричал в ответ Моська.
- Ты меня из Тамбова вызвонил, потому что их уже отпустил и найти не мог! - указав в сторону подошедших сменщиков, сердито заявил мужик. - Подпись свою узнаёшь?
- Не узнаю! Выкапывай обратно, не положено там хоронить.
- Чо?!
- Выкапывай и никаких разговоров!
- Замолчите.
Салов произнес это тихо, даже не повысив голос, но оравшие друг на друга мужики разом смолкли и удивленно обернулись к нему. Было в голосе землекопа нечто такое, что заставило их послушаться. То, что придает словам вес и силу - полная убеждённость в своей правоте. Грубые черты его изменились, закатное солнце оттенило их, сделав лицо похожим на старые портреты. Их рисовали мастера, искавшие в лицах не схожесть, а смысл.
- Не будем мы трогать эту могилу! - сказал, словно вынес решение Салов. - Нельзя.
- Почему? - неожиданно тихо, почти шепотом спросил Моська.
- Вы не поняли ещё? Пока отец с мамкой пацана растили, отличная семья была. Пока он учился - его класс Олимпиады выигрывал, пока воевал - наши фанатиков давили, пока работал - завод отличные товары выпускал, пока в райсовете был - дороги асфальтировали, школы открывали и детские сады строили. А как уходил - всё рушилось.