Он обмазал ее грудь шоколадной массой. Затем вымостил клубникой дорожку к ямочке пупка, а саму ямочку заполнил ликером. Она только поеживалась и прерывисто вздыхала, томно ожидая, чем же закончится это строительство. А Он своими толстыми волосатыми пальцами не спеша зачерпывал из вазочки взбитые сливки с кусочками авокадо и аккуратно прокладывал этой восхитительной массой тропку еще дальше и ниже. Закончив отделочные работы, с причмокиванием обсосал перепачканные пальцы, затем наклонился над Ее грудью и стал слизывать шоколад. Его сизый толстый язык мелькал все чаще и чаще, тщательно обрабатывая набухшие шоколадные соски и приводя Ее в экстаз. Не выдержав, Она с искаженным от страсти лицом обхватила Его голову обеими руками и потащила ее вниз, к сливкам с авокадо...
- Выключи, Костик, я больше не могу на это смотреть! - простонала Лариса.
- А что, пусть идет, - вяло запротестовал Костик. - Сейчас самое интересное будет.
- Я тоже так хочу! - вдруг загорелась Лариса. - Не то, что мы с тобой - все бутербродиком да бутербродиком.
- Это чтобы я тебя чем-нибудь перепачкал и облизал, да?
- Ага, и облизал, и все остальное, - мечтательно прижмурила глаза Лариса. - Ну, надо же как-то разнообразить наши отношения.
- А что, можно, - подумав, согласился Костик. - Тем более, что мы еще не ужинали.
- Ну так, что же ты теряешь время? Приступай к делу! - поторопила мужа Лариса, укладываясь в постели поудобнее.
- Ты бы это, халат-то сняла, - посоветовал Костик. - Как в видаке чтобы. Ну, я пошел.
Он ушел на кухню, захлопал там дверцей холодильника, загремел посудой, на плите что-то зашкворчало. Лариса недоуменно принюхивалась к доносящимся с кухни запахам. Наконец, появился Костик. Он сноровисто расстелил на оголенном животе жены скатерку, принес исходящую паром тарелку, нарезал хлеба.
- Ты чего это, а? Ты чего, дурак, что ли? - растерянно залепетала Лариса. - Горячо же.
- Да ну, он теплый, я сильно разогревать не стал, - возразил Костик. - Сметаны положить?
- Ты что, собрался жрать на моем животе? - возмутилась Лариса и сделала попытку привстать. - Извращенец! Я тебя о чем просила?
- Это те, которые в видаке, извращенцы, сразу с десерта начинают, - сказал Костик. - А я все по-человечески делаю. Вот сначала первого похлебаем - я что-то в обед его плохо поел. А сейчас борщок настоялся, в самый раз. Ну, открывай ротик-то! Вот, ложечку тебе, ложечку мне, ложечку тебе, ложечку мне.
Ошарашенная Лариса молча водила широко открытыми глазами за ловко шмыгающей в руке мужа ложкой: от тарелки к ней в рот, снова в тарелку и в рот себе, снова к ней, снова к нему...
Скоро тарелка опустела.
- Ну как, вкусно? - Костик заботливо слизнул с губ Ларисы остатки борща, чем привел ее в трепет. - Лежи, лежи, я за котлетами пошел.
- Горчицы не забудь прихватить, - грудным голосом сказала ему в спину Лариса и счастливо улыбнулась.
Котлет они поели, уже просто сидя рядышком на постели и болтая о всякой чепухе.
- Ну, теперь можно и о сладком подумать, - сказал, наконец, Костик. - Только, Ларисочка, у нас ничего, кроме халвы и малинового варенья, нет. А оно совсем жидкое. Стечет с тебя все, на фиг, и только постель перепачкает.
- Ты у меня и так самый сладкий! - пролепетала Лариса и прижалась к нему голой, но чистой и теплой, ничем не перепачканной грудью. - Иди ко мне скорее! Ну как, как... Как всегда - бутербродиком! Мне так нравится...