Марченко Геннадий Борисович : другие произведения.

Тюфель и Пуфель

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Почему бы не написать историю про хоббитов для более младшего возраста, подумал автор. И написал. Правда, чтобы хоть немного избежать упреков в плагиате, хоббитов я назвал кролями.


  
  
   Тюфель и Пуфель
  
  
  
  
   От автора
  
   (Признательного Дж. Р. Р. Толкиену за идею)
  
  
  
   В стародавние времена, когда на Земле рядом с людьми сосуществовали орки, гномы и тролли, а в далеких горах плодились огнедышащие драконы, в Безымянной долине поселился народец. Существа эти были как люди, только ростом им по пояс, и называли они себя себя кролями. Кроли понастроили себе уютных домиков, развели всякую живность, вскопали огороды, посеяли кукурузу с пшеницей и начали потихоньку жить.
   Соседей своих кроли не трогали, но и себя в обиду не давали, хотя храбростью особой не отличались. Что уж скрывать -- кроль сам по себе слегка трусоват, чего, впрочем, не стыдится, и всегда способен дать деру. Но иногда отдельные представители этого славного племени умудрялись демонстрировать чудеса храбрости.
   Самым известным героем крольего народа был Тодо Усикс, возглавивший ополчение против пятерых троллей, напавших на мирный народец. Тролли были с позором изгнаны, а Тодо стал пользоваться у соплеменников безмерным уважением и почетом, и в каждом доме его рады были накормить и угостить самодельным пивом, коим более всего кроли и славились.
   Правда, злые языки поначалу болтали, что тролли и не замышляли ничего плохого. Просто одна семейка, в которой трое из пяти были тролльчатами, во время традиционной ежегодной миграции на север сбилась с пути, забрела на кукурузное поле и решила полакомиться спелыми початками. Но злые языки -- они и есть злые языки, кто же их станет слушать?! Тем более что к тому времени, о котором пойдет речь, минуло с той поры добрых три с половиной столетия. И хотя некоторые кроли отличаются завидным долгожительством, за столько лет все свидетели тех достославных событий давно уже почили в фамильных склепах, выкопанных в склоне Западного холма.
   Так вот, жили в Безымянной долине двое братьев Бумбиксов -- Тюфель и Пуфель. Первый жил под Изумрудным холмом, а второй на холме. Братья были так похожи, что их все время путали бы, если не разноцветные колпаки, с которыми они никогда не расставались; Тюфель с красным, а Пуфель с синим. Тюфель родился на пять минут раньше брата, поэтому считал, что тот должен его слушаться и почитать. Правда, у Пуфеля на сей счет было свое мнение, и вот уже не один десяток лет между братьями на этой почве время от времени происходили мелкие раздоры.
   Как и обычные кроли, братья любили хорошенько покушать, но славились они тем, что изготовляли лучшее во всей округе пиво. Причем у каждого из братьев была своя пивоварня, и каждый из них был уверен, что именно его пиво -- лучшее. Однако даже местные знатоки затруднялись определить, кто из братьев лучший пивовар.
   Впрочем, герои нашего повествования все-таки Тюфель и Пуфель, а не сей славный напиток, хотя и о нем мы могли бы поведать немало любопытного. Итак, несколько историй из жизни братьев Бумбиксов, услышанных автором от одного рассказчика, некогда посетившего Безымянную долину.
  
   История первая, из которой читатель узнает, как кроли едва не лишились своих лучших пивоваров.
  
   В это утро Пуфель проснулся отчего-то необычайно рано -- еще и восьми не было. Кроли известные лежебоки, и, как правило, до девяти утра мнут бока в уютных постельках, обложившись пуховыми перинами. На этот раз, как Пуфель ни пытался снова вздремнуть, ничего у него не выходило. В конце концов, измаявшись, он почесал свою бороду, сунул ноги в теплые тапочки, встал и хорошенько потянулся. Затем натянул на голову свой синий колпак, после чего прошлепал к оконцу и раздвинул занавески.
   По неписаному закону каждый кроль должен с утра плотно позавтракать, но Пуфелю отчего-то есть совершенно не хотелось. Хотя... можно, конечно, слегка перекусить, вот только лезть в погребок у кроля не было никакого желания. И вообще, позавтракать можно и у Тюфеля. Решив, таким образом, проблему с питанием, довольный кроль оделся, закурил вишневую трубку и отправился вниз под горку к своему родственнику.
   Каково же было удивление Пуфеля, когда он обнаружил, что Тюфель тоже не спит, и мало того, возится в огороде с какой-то странной штуковиной. Штуковина состояла из большой корзины, прикрепленной канатами к полотнищу, бесформенной кучей валявшемуся на морковных грядках.
   -- Здравствуй, братец, -- приветствовал Пуфель Тюфеля, взобравшись на плетень.
   Тот вздрогнул и быстро обернулся, но, увидев родственника, облегченно вздохнул.
   -- С добрым утром, братец! Чегой-то тебе не спится в такую рань?
   -- Да вот и я хотел тебя спросить о том же, а еще о той штуковине, с которой ты сейчас возишься.
   -- А-а... это... А это, братец, хитрая штука, которая называется воздушный шар. На нем я смогу подняться над долиной и увидеть ее всю одним махом. Вот так!
   Пуфель едва не свалился с плетня. Ничего себе! Кроли если когда и имели дело с шарами, так только с мыльными. А тут сразу раз -- и в небо. От волнения Пуфель даже забыл о первоначальной цели своего визита.
   -- Послушай, братец, -- затараторил он. -- А откуда он у тебя, этот шар?
   И тут родственник поведал ему историю, почти такую же фантастическую, как и его желание подняться в небо.
   Ночью, когда Тюфель сладко спал, его разбудил какой-то шум в огороде. Недоумевая, кто бы это мог быть, кроль взял стоявшие у дверей вилы и осторожно выглянул во двор. При неверном свете луны он увидел что-то огромное и бесформенное, и поначалу здорово струхнул. Особенно когда вдруг перед ним во весь рост встал настоящий человек; а ведь люди сюда не забредали со времен Агафроста, когда шла битва с темными силами.
   Но, как оказалось, пугался Тюфель напрасно, поскольку ночной гость выглядел отнюдь не агрессивным, а скорее даже помятым и удрученным. Человек, назвавшийся Воллетом, был средней руки магом, путешествующим на воздушном шаре. Путь его пролегал в город Вифлим, но ночью шар быстро остыл, а какой-то там балласт уже кончился. Вот и пришлось совершить вынужденную посадку прямо на огород, за что он, маг Воллет, жутко извиняется.
   Кроль, чувствуя, что попадает в летопись, тут же зазвал мага в дом, выставил перед ним из погреба холодные закуски, и, конечно же, свое знаменитое пиво. Три вещи поразили его в самое сердце: то, что в их краях оказался человек, то, что он маг, да еще путешествующий на воздушном шаре.
   А между тем пиво гостю так понравилось, что он пил его кружка за кружкой, пока как следует не захмелел. Тюфель же, проявивший куда большую сдержанность в возлиянии, начал потихоньку намекать Воллету, что не прочь приобрести у того воздушный шар за девять мер серебра. Правда, кроль и воздухоплавание -- понятия, по большому счету несовместимые, но если уж кроль что вобьет себе в голову...
   -- Прошу простить меня, добрый хозяин, но это невозможно, -- замотал головой маг. -- На строительство этого шара у меня ушло три месяца...
   -- Пятнадцать мер...
   -- Мне даже как-то неловко отказывать, но...
   -- Двадцать пять!
   В конце концов сторговались на тридцати и осле, груженном двумя бурдюками пива в придачу.
   Получив плату, Воллет вежливо отклонил предложение кроля переночевать у него, соизволив немедленно отправиться в путь. Напоследок он объяснил Тюфелю, как пользоваться и управлять шаром, а также подарил ему еще одно свое изобретение -- компас. Это такая хитрая штука, где синяя стрелка всегда указывает на север, а красная на юг. Так что, если запомнить, с какой стороны света ты вышел из дому, то вернуться обратно будет легче легкого.
   -- Вот теперь я и привожу шар в порядок, чтобы подняться на нем и оглядеть окрестности, -- закончил свой рассказ Тюфель.
  
   * * *
  
   "Ну почему шар свалился именно в огород к моему скряге братцу, -- в сердцах подумал Пуфель. -- Я бы и серебра дал за шар мер на пять... нет, на десять побольше, да и пиво мое получше будет".
   Вслух же он сказал:
   -- Тюфель, а Тюфель, возьми меня с собой полетать. Я бы на твоем месте ни за что не отказал родному брату.
   -- Так-то оно так, -- сдвинув на лоб колпак и скребя затылок, пробормотал Тюфель. -- От того, что ты мне брат, никуда уже не денешься... Ну да ладно! Летим вместе; неужто я откажу родному брату!?. Вот только дай мне с шаром наконец управиться. А еще лучше, помоги сходить к реке и набрать в мешки песка для балласта.
   Примерно через час все было к полету готово -- оставалось лишь наполнить гондолу горячим воздухом. Но лететь решили, только хорошенько перекусив, поскольку за работой изрядно проголодались. Все наслышаны, что кроли известные мастера перекусить, поэтому завтрак затянулся часа на полтора. Когда же Тюфель и Пуфель вывалились наконец во двор, то увидели, что едва ли не все население долины облепило плетень, не решаясь его перелезть, обсуждая при этом странный предмет в огороде Тюфеля.
   -- Ну, чего собрались? -- прикрикнул на сородичей хозяин воздушного шара. -- Вы так пялитесь на мой шар, что того и гляди, дырку в нем протрете. А мне еще лететь на нем.
   -- Нам лететь, -- не удержался и подправил Пуфель.
   Тогда из толпы выступил староста -- Тубус Куль.
   -- Это что же такое получается... Вы, значит, собрались летать по небу, словно птицы?
   -- Ну-у...-- замялся Тюфель. -- Не совсем уж как птицы, но летать собрались.
   -- Это нечестно! -- завопила вдруг старая и толстая Лиза Квакс, потрясая своей неизменной колотушкой, которой она частенько охаживала своего бедного мужа Куфеля Квакса. -- Это нечестно! Другие тоже хотят летать по небу. Ишь, какие умники нашлись...
   -- Ты, Лиза, не очень-то своей колотушкой размахивай, -- предупредил старуху Пуфель. -- Мы с братом не то, что твой муженек -- можем и сдачи дать. А что касается вашего общего желания подняться на воздушном шаре -- так это можно легко уладить. -- Он переглянулся со своим братом и незаметно ему подмигнул. -- Каждый из вас сможет прокатиться по воздуху, если заплатит две... нет, три меры серебром. Как-никак, а шар этот обошелся Тюфелю в такую сумму, что столько денег многие из вас и не видели.
   -- Вон, значит, какой у нас Тюфель богатенький, -- прошипел в бороду известный склочник и сухой как жердь Тодо Буликс. -- А когда я просил у него взаймы какие-то несчастные десять мер, сказал, что одолжил последние деньги своему братцу.
   Это заявление внесло некоторое замешательство в ряды кролей, но ненадолго. Желание подняться на шаре над долиной пересилило жажду справедливого порицания жадности. Первым полез в кошель Тубус Куль, но его порыв загасил Тюфель.
   -- Постойте, добрые кроли. Прежде чем подвергнуть риску ваши драгоценные жизни, мы обязаны с братом сами испытать безопасность шара. Так что потерпите, пока мы с ним вернемся обратно, а уж потом прокатим любого желающего... разумеется, за соответствующую плату.
   Разумный довод Тюфеля возымел должное действие, и кроли приготовились терпеливо ждать, когда Бумбиксы наполнят шар горячим воздухом и взмоют на нем под облака. Никто не думал расходиться; напротив, подтягивались те, кто не успел к самому началу.
   Между тем кроли-воздухоплаватели от костра подвели к лежащему на земле шару жестяную трубу, и когда гондола, набрав горячего воздуха, зависла над корзиной, разожгли основную угольную горелку. Вся процедура заняла больше часа, и стоило наконец корзине приподняться над огородом Тюфеля, удерживаемой лишь веревочным тросом, по округе разнесся радостный кролий вопль -- Безымянная долина приветствовала своих героев.
   Однако прежде чем отправиться в полет, предусмотрительные кроли взяли с собой провианта на сутки, и не забыли про свои трубки и кисеты с табаком. Только после этого они забрались в корзину, и Тюфель важно крикнул:
   -- Руби концы!
   Пришлось ждать еще несколько минут, когда наконец принесли топор, которым Тубус Куль и перерубил последнюю нить, связывавшую воздухоплавателей с землей. Шар, словно только того и ждал, резво взмыл в воздух; причем Бумбиксов так тряхнуло, что они едва не вылетели из корзины. Когда же, набравшись смелости, они выглянули наружу, то увидели, что огород и бегавшие по грядкам без зазрения совести кроли уменьшаются с каждым мгновением.
   -- Ух ты, аж дух захватывает, -- восторженно выдохнул Пуфель.
   -- М-да..,-- поддакнул Тюфель, -- как бы нас не унесло к звездам. А то, чего доброго, еще и застрянем там. Наши добрые односельчане подождут, подождут, а потом полезут в наши дома, клады по сусекам искать. И Буликс будет первым.
   Такая перспектива Пуфеля явно не устраивала, и потому он не на шутку разволновался. Однако постепенно скорость поднятия шара начала падать, и наконец наступил момент, когда он замер под облаками, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Теперь успокоившиеся кроли могли спокойно закурить свои трубки и обозреть окрестности с высоты птичьего полета.
   Вид был и впрямь захватывающий. Вся долина перед ними лежала как на ладони. Тюфель и Пуфель с трудом смогли разглядеть свои домики, и уж тем более мельтешивших под ними кролей. Справа неторопливо несла свои воды Вангала, а за рекой начинался бескрайний Черный лес, куда добропорядочные кроли старались не совать свой нос без лишней надобности. В противоположную сторону тянулся Большой тракт, по которому раз в полгода кроли ездили на ярмарку в Соренсвиль, где можно было встретить не только людей и гномов, но и куда более экзотичных жителей Средиземья.
   -- А не пора ли нам перекусить? -- подал свежую идею Пуфель. Переживания, связанные с подъемом на воздушном шаре, несколько его истощили.
   Предложение брата Тюфелем было принято на "ура", и вскоре кроли уже расстелили на плетеном полу корзины небольшую скатерку. Из котомки появились хлеб, ветчина, сыр, пара луковиц, картофель, огурцы, помидоры, и конечно же, неизменная бутыль с пивом. И только братья расселись, как шар вдруг изрядно тряхнуло порывом сильного ветра. Только благодаря самоотверженному броску Тюфеля ему удалось поймать падающую уже откупоренную бутыль с пивом.
   Недоумевая, встревоженные кроли выглянули наружу. Пока они раскладывали свою снедь, оказалось, что небо как-то уж подозрительно быстро затянуло тучами, которые шли со стороны Большого тракта, и теперь шар несло в сторону Черного леса.
   -- Братец, -- заявил Пуфель. -- Нужно что-то делать, иначе нас занесет туда, куда и нога добропорядочного кроля не ступала. Тебе твой маг не давал каких-нибудь инструкций для такого случая?
   -- Если бы мы падали, тогда я бы знал, что делать, -- Тюфель покосился на мешки с балластом. -- Но теперь нам придется ждать, пока шар не остынет сам по себе.
   Пуфель сел на дно корзины, обхватив голову руками. Эх, ну чего ему, дурню, не сиделось на земле?! Нет, приспичило потрогать руками облака, лишь бы не отстать от братца. А теперь остается ждать только самого худшего.
   -- Пуфель, а ведь шар, кажется, остывает. Нет, он просто определенно спускается.
   Пуфель выглянул наружу. И верно, шар стал намного ближе к земле. Холодный ветер делал свое дело, выгоняя из гондолы остатки теплого воздуха. К тому же начался дождь, и от воды оболочка шара резко потяжелела.
   Падение все ускорялось, и Тюфель даже стал подумывать о том, чтобы выбросить за борт пару мешков балласта, иначе соприкосновение с землей грозило вылиться в катастрофу. Однако в этот момент воздухоплаватели очутились над береговой линией Вангалы, так что могло получиться не приземление, а приводнение. Надо заметить, что кроли не ахти какие пловцы, поэтому братья предпочли все же избавиться от некоторой части балласта, после чего шар немного поднялся, и тут же попал в мощный поток воздуха, который в мгновение ока перебросил их к другому берегу реки, кстати, весьма широкой.
   Вот уже под корзиной замелькали верхушки деревьев -- исполинских обитателей Черного леса.
   -- Больше мешки бросать не будем, -- стараясь перекрыть грохот бури, закричал Тюфель. -- Пусть уж будет что будет, иначе нас так занесет...
   Но их несло на вершины деревьев с такой скоростью, что кролям уже ничего не оставалось, как свернуться клубочками, зажмуриться и стойко ждать решения своей участи. Первый удар последовал через несколько минут; корзина резко накренилась, зацепившись за крону дерева, но все же оно не сумело удержать добычу. Второе соприкосновение с гигантским дубом стало для воздухоплавателей роковым. Их просто внесло в переплетение ветвей, и мокрые листья набились в корзину, как семечки в подсолнух, обдав кролей тучей брызг.
   Но на этом страдания братьев не закончились. Корзина зависла в полусотне локтей от поверхности земли, а надо заметить, что еще больше, чем воды, кроли боятся высоты. Но не болтаться же им здесь вечно, словно два желудя. Тем более что ветви на дереве росли довольно густо, и при известной сноровке можно было по ним спуститься почти до самой земли.
   -- Жаль, что мы с тобой не белки, -- со вздохом заметил Тюфель. -- Это намного облегчило бы нашу задачу. Ладно, делать нечего, я первый, а ты следом. А если доберемся до земли, то дорогу к реке будет отыскать легче легкого -- вот он, компас, в кармане.
   Кряхтя и костеря свою долю, кроль медленно выбрался из корзины и перекочевал на ближайший сук, предварительно пробуя его прочность. Убедившись, что сук выдержит не только его, но и брата, он махнул тому рукой:
   -- Давай, Пуфель, сук крепкий. А ежели что, так все лучше погибать вместе, чем поодиночке.
   Дальше спуск пошел веселее. То ли и впрямь ветви на дубе росли столь густо, то ли неудачливые воздухоплаватели освоили древолазание, но вскоре они добрались до самой нижней ветви, от которой до земли оставалось всего локтей десять. Здесь кроли задумались, стоит ли им прыгать с такой высоты, или все же найти способ приземлиться более цивилизованным способом. И пока они таким образом размышляли, неожиданно откуда ни возьмись рядом с ними появилась рыжая белка. Она бесцеремонно взобралась на Тюфеля, обнюхала его, после чего нырнула в карман.
   -- Эй, рыжая, тебя никто не приглашал, -- возмутился было кроль.
   А белка покопошилась в необъемном кармане Тюфеля, где обычно полно было всяких ненужных мелочей, и вдруг стремглав оттуда выскочила, держа в зубках компас.
   -- Стой, ворюга! -- завопил Тюфель.
   Но где там ему было угнаться за лесной жительницей. Та только махнула на прощание хвостом, перепрыгнула на ветку соседнего дерева и скрылась в зеленой круговерти. Ну а Тюфель не удержался и со всего маху шлепнулся на землю.
   -- Ой-е-е-ей!..-- запричитал он, держась за бока. -- Наверное, я себе из-за этой рыжей все ребра переломал, шевельнуться не могу. Прыгай сюда, братец, без тебя я даже подняться не в силах.
   Так что Пуфелю ничего другого не оставалось, как последовать совету своего брата, благо что его приземление оказалось не в пример удачнее. Беглый осмотр Тюфеля показал, что у того все ребра целы, и никаких повреждений, кроме пары синяков, нет. Выслушав братский вердикт, кроль сразу повеселел. Даже вскочил и для порядку присел пару раз, убеждаясь, что тело его слушается. После этого кроли принялись думать, куда же им податься. Тучи уже ушли, но выглянувшего из-за них солнца сквозь густые кроны деревьев все-равно не было видно. Компас утащила белка, а других ориентиров кроли просто не знали.
  
   * * *
   -- Вот, влипли мы с тобой, братец, -- печально заявил Пуфель. -- И что нам теперь, с голоду здесь помирать? Эх, если бы не твой шар...
   -- Нечего на шар пенять. Сам напросился, так что теперь не ной. Давай лучше соображать, по какой дороге идти, пока не стемнело.
   Однако соображать особо не пришлось, поскольку дорога перед ними была одна -- более-менее проходимая тропинка; все остальное по краям поросло колючим кустарником, да деревья, создавалось такое ощущение, сплели из своих ветвей непроходимую стену. Хлюпая по размокшей земле, кроли двинулись вперед, надеясь все же куда-нибудь выйти. Пытаясь поднять боевой дух, Пуфель затянул было песню про героические деяния Тодо Усикса, но его энтузиазма надолго не хватило, да и Тюфель не поддержал его. А едва он сконфуженно затих, как неожиданно наплывший вечерний сумрак словно принес с собой чьи-то тихие бесплотные голоса.
   -- Такое чувство, будто разговаривают духи сгинувших в этом лесу несчастных существ, -- поделился своими соображениями Тюфель.
   -- Ага, -- добавил Пуфель, --скоро таких бесплотных болтунов станет на двое больше. Ох, чует мое сердце, не выбраться нам отсюда вовеки...
   -- Не каркай раньше времени, и так тошно...Стой, ты слышал?
   -- Что?
   -- Словно кто-то поет. Или мне почудилось?
   -- А ведь и точно! Это явно не духи, осмелюсь доложить. Давай-ка, братец, прибавим ходу, может быть это доброе существо, которое поможет нам отсюда выбраться.
   Кроли прибавили шагу, а вскоре и вовсе перешли на бег, приближаясь к поющему с невиданной для их земляков скоростью. Запыхавшись, они вылетели на широкую поляну. Посреди нее стоял большой пень в виде чего-то вроде кресла с высокой спинкой из коры. На пне сидело тощее зеленокожее существо с длинной бородой из мха и бренчало на шестиструнном виолине какую-то нудную песню про несчастную любовь дуба и рябины. Причем то ли виолин был расстроен, то ли у певца со слухом было неладно... В общем, впечатление от песни оставалось самое муторное.
   Увидев кролей, существо оборвало свою песню на полуслове, забыв закрыть рот, после чего ойкнуло и шустро спряталось за спинку кресла. Позабытый виолин, жалобно тренькнув, остался лежать на траве. Переглянувшись, кроли пожали плечами и дружно шагнули вперед.
   -- Стойте, где стоите! -- раздался истошный вопль. Зеленокожее существо выглядывало из-за пня одним глазом, не решаясь показаться целиком. -- Кто вы и что здесь делаете, в моем лесу?
   -- Мы кроли из Безымянной долины, -- ответил Тюфель. -- И в вашем, как вы утверждаете, лесу оказались по чистой случайности.
   И кроль в двух словах поведал приключившуюся с ними историю. Только после этого осмелевшее существо выбралось из-за пня и вновь на него уселось, теперь с куда более подобострастным видом.
   -- Хм... А знаете ли вы, маленький народец, кто я такой?
   -- Понятия не имеем, -- пожали плечами братья.
   -- Так вот. Перед вами лесной король Филигард ХIII. Правитель всего живого и неживого, что есть в этом лесу.
   С этими словами лесной король водрузил на голову корону из сосновых шишек.
   -- Да уж, -- шепнул брату на ухо Пуфель. -- Неказистый какой-то король. В преданиях он намного величественнее.
   Вслух же он сказал:
   -- Просим прощения, ваша светлость, что без вашего высочайшего соизволения вторглись в этот лес. Мы и сами не чаем, как из него выбраться. Если бы вы нам помогли -- наша благодарность не знала бы границ.
   -- Хорошо вам, кроли; мне бы ваши проблемы...
   Лик короля опечалился, а сам он стал похож на засохшую корягу. Но братья не решались спросить, что за печаль гложет Филигарда. Тот сам сказал:
   -- Была у меня прекрасная дочь, и был у меня замечательный лес, в котором жизнь текла весело и беззаботно. Но все это осталось в далеком прошлом...
   -- А что же случилось? -- не выдержал Пуфель.
   И тут король снова взял в руки виолин и нараспев начал декламировать грустную историю. Из его витиеватых четверостиший кроли поняли, что триста лет назад занесла нелегкая в Светлый лес злую ведьму Изельгруду, повелительницу змей, которая оплела его своим черным колдовством. С тех пор деревья не видели закрытого вечными тучами солнца, а питались все растения ядовитыми испарениями, исходившими от болот, также наведенных чарами ведьмы. Мало того, Изельгруда похитила у короля его любимую дочь Фрилунду, и заточила ее в дупло ходячего дерева. Да-да, даже такие деревья Изельгруда умудрилась вывести в своем черном заповеднике. И вот уже триста лет лес ждет, когда появится освободитель и расправится с ведьмой.
   -- Правда, мой вещий ворон говорит, будто этими спасителями станут двое недоростков, вроде вас, но я думаю, что птица просто спятила на старости лет. Посудите сами; разве могут какие-то недоростки справиться с могущественной ведьмой?!
   Братья переглянулись, не зная, что и сказать. Если ворон имел ввиду их, то это было бы для них огромной честью -- спасти лес и принцессу Фрилунду. С другой стороны, скромным кролям вовсе не улыбалось рисковать жизнями без всякой для себя выгоды.
   -- Пойдемте, я покажу вам свою дочь, -- вдруг сказал Филигард. -- Она любила расчесывать волосы, глядя на свое отражение в пруду. А поскольку она не простая смертная, то отражение не исчезло вместе с Фрилундой, и я частенько смотрю на него, радуясь и печалясь одновременно.
   Он подвел их к небольшому пруду. Кроли склонились над водой. Сначала они наблюдали только свои бородатые физиономии, и пучеглазых лягушек, плававших в водорослях. Но спустя какое-то время поверхность пруда подернулась мелкой рябью и братья с изумлением увидели лик незнакомой девушки, расчесывающей длинные, зеленоватые волосы. Она была столь прекрасна собой, что у кролей даже перехватило дыхание.
   -- Это и есть моя любимая дочь, которую я не видел триста лет, -- печально вздохнул король. -- Если бы моя жизнь что-нибудь решала, я с удовольствием отдал бы ее за лес и мою дочь. Но ведьма только смеется над моими страданиями. А выйти из леса и попросить помощи у сильных магов я тоже не могу -- еще мои предки отгородились от всего мира стеной леса, решив жить обособленно. А Изельгруде подчиняются теперь все деревья и они просто преграждают мне путь. Даже мой вещий ворон не может найти дорогу. Поэтому любой путник, по неосторожности забредший в этот лес, так и плутает по нему, не находя выхода.
   -- Да, за такую принцессу можно и жизнь отдать, -- вздохнул Тюфель. -- А как ты думаешь, Пуфель, вдруг мы и есть на самом деле спасители, о которых говорил вещий ворон! Вдруг это нам предначертано спасти и лес, и прекрасную Фрилунду!
   Пуфель почесал затылок, сдвинув колпак на лоб. Ему тоже, если честно, понравилась принцесса, и он хотел сказать то же самое брату. Выходит, идти им к злой ведьме...
   -- Я дам вам оленя, -- обрадовано сказал Филигард. -- Он в мгновение ока донесет вас в Урочище, где в глубокой пещере живет Изельгруда. Для меня же, увы, путь туда закрыт магическим образом, так что триста лет я коротаю время лишь на этой полянке.
   -- Постойте, постойте, -- запротестовали было кроли, -- вы уверены, что мы и есть те самые недоростки?..
   -- Уверен! Теперь я точно в этом уверен. Мой ворон не настолько стар, чтобы так ошибаться.
   Филигард вприпрыжку вернулся к своему трону, и вытащил из-под него какую-то суковатую палку. После чего слегка ударил себя по голове, и в тот же миг от короля отделилась его точная копия.
   -- Быть может, это вам поможет, когда вы сойдетесь с ведьмой. Это не простая коряга -- ударив себя по голове, вы произведете на свет своего двойника. И с каждым ударом их будет вдвое больше. Помощи от двойников, если честно, никакой, но затуманить мозги ведьме, а, следовательно, и выиграть время, они помогут. А также даю вам в помощь белку-огнянку.
   С этими словами на плечо Пуфелю запрыгнула белка, подозрительно напоминающая ту, что стащила у Тюфеля компас. Впрочем, кроли решили пока не упоминать об этом неприятном эпизоде. Их больше удивило, чем могла помочь хвостатая проказница. Но дареному коню, как говорится...
   --А теперь, дорогие мои, олень ждет вас!
   Ветвисторогий красавец уже нетерпеливо топтался на окраине поляны, прядая ушами.
   Поняв, что отвертеться не удастся, кроли кое-как взгромоздились на покатую спину животного. Пуфель схватился за рога, олень встрепенулся и, ломая ветви, рванул сквозь лесную чащу.
   -- Возвращайтесь с победой! -- услышали братья позади голос лесного короля.
  
   * * *
  
   Сколько они так мчались, Тюфель и Пуфель затруднились бы ответить. Время для них спрессовалось в непрерывное мелькание листьев и ветвей, которые так и норовили съездить по физиономии. И хоть олень старался нести их бережно на своей спине, филейная часть кролей сильно напоминала отбивную.
   Когда же, наконец, сумасшедшая гонка закончилась, братья увидели, что оказались на краю огромного, длинного оврага, усыпанного камнями. Олень, избавившись от седоков, тут же развернулся и исчез в лесной чаще. А кроли, поняв, что это и есть Урочище, скатились по крутому откосу на дно оврага.
   Зло здесь словно висело в воздухе, и поначалу кролям пришлось не по себе. Ведь, кроме суковатой палки, способной плодить двойников, никакого оружия у них не было. Да и на палку-то, по большому счету, трудно было рассчитывать. Да, отправил их лесной король на верную погибель...
   -- Гляди-ка, -- вдруг сказал Тюфель. -- Вроде бы вход в пещеру.
   И впрямь перед ними в склоне оврага открывался широкий лаз, возле которого стояло неизвестно каким образом выросшее на камнях дерево. Причем невозможно было навскидку определить, дуб ли это, осина или клен... Подойдя ближе, кроли увидели в дереве дупло, расположенное ненамного выше их роста.
   -- Тюфель, -- сказал Пуфель, -- подсади-ка меня, братец. Мне кажется, будто в дупле что-то или кто-то есть.
   Кое-как Тюфель приподнял брата повыше, как тот вдруг с испуганным криком скатился вниз, едва не раздавив белку. На кролей из дупла кто-то глядел, печально и в то же время с надеждой. И лишь присмотревшись, братья поняли, что это ни кто иной, как та самая дочь лесного короля Фрилунда.
   -- Кто вы? -- едва слышно пролепетала она. -- Заблудшие путники, ищущие свою смерть, или слуги Изельгруды, пришедшие забрать мою жизнь?
   -- Мы вообще-то простые кроли, которым было предначертано спасти тебя, уважаемая принцесса, из плена злой ведьмы. А если получится, то и расправиться с ней.
   -- Вы первые, кто отважился на такой поступок. Но, боюсь, вы просто сложите свои головы.
   -- Это-то нас и беспокоит, -- пробормотал Тюфель. Ему эта затея нравилась все меньше и меньше. Но Пуфель, казалось, был полон оптимизма.
   -- Если нам предначертано освободить лес от ведьмы, то так тому и быть! Как бы еще извлечь тебя, принцесса, из этого дупла...
   -- Пока вы не расправитесь с Изельгрудой, дерево не разомкнет своих объятий... Ой, кажется, оно просыпается!
   Дерево и впрямь словно очнулось от спячки, зашевелив кривыми ветвями, лишенных листьев, будто потягивалось. А затем взяло и ... шагнуло в сторону незваных гостей. Кроли, ойкнув, отпрыгнули назад, в глубь пещеры. А дерево тут же загородило выход, и братья поняли, что оказались в западне. Пожалуй, только белка и могла прошмыгнуть в оставшуюся щель.
   -- Теперь вам нет обратного пути, -- услышали они голос Фрилунды. -- Самое главное, не показывайте ведьме, что вы боитесь ее, иначе она впитает ваш испуг и станет сильнее... А уничтожить ее может лишь магический сталагмит. Возьмите мой волос. Он покажет, где растет сталагмит, который пронзит черное сердце Изельгруды.
   Кроли увидели, как из обращенного к ним дупла выплыл, светясь, длинный волос. Он на мгновение завис в воздухе, после чего уверенно полетел вперед.
   -- Следуйте за ним, друзья. Удачи!
   Братья пробирались по заваленному камнями проходу, чертыхаясь и потирая ушибы, но боясь отстать от летящего волоса. Иногда им встречались как сталактиты, свисающие сверху, так и сталагмиты, растущие снизу (в чем кроли особо и не разбирались), но нужного пока не было. Пару раз они попадали на развилку, упорно следуя за освещавшим путь волосом. Кроли и не предполагали, что ведьма может забраться так глубоко. У них уже окончательно сбились ноги. К тому же, помимо усталости, хотелось есть и пить, но утолить жажду и голод не было никакой возможности. А волос принцессы все гнал и гнал их вперед.
   И вдруг, после одного из поворотов, земля неожиданно ушла у них из-под ног, и братья с криком полетели вниз, в черную пустоту. Сначала у несчастных кролей захватило дух, и они поспешили проститься с жизнями. Но спустя несколько долгих секунд они почувствовали, что падение замедляется, а вскоре и вовсе прекратилось. Когда же кроли смогли как следует оглядеться, то поняли, что запутались в огромной паутине. Толстые липкие нити практически лишили их возможности двигаться. Теперь им оставалось лишь ждать, что будет дальше.
   Ожидание продлилось недолго. Вскоре сеть заходила ходуном, и братья увидели огромного паука, размером с теленка. С его изогнутых жвал капал желтый яд, который вскоре должен был обездвижить и умертвить незадачливых кролей.
   -- Никогда не прощу себе такого глупого конца, -- сказал Пуфель, предпринимая отчаянные попытки освободиться.
   -- Может, мы окажемся несъедобными для этого урода? -- робко предположил Тюфель. -- Эй, дружок, не знаю, как мой братец, но я ведь и вправду невкусный. Во мне одно пиво!
   Но паук только шустрее начал перебирать своими многочисленными конечностями. И в этот момент, когда несчастные кроли уже не чаяли увидеть когда-нибудь родную долину, волос Фрилунды напомнил о себе самым неожиданным образом. Сменив оранжевый цвет на ярко-красный, он, словно острая бритва, принялся медленно, но верно рассекать вокруг братьев липкие нити. Но и паук, сообразив, что добыча может ускользнуть, прибавил ходу. И тут белка-огнянка, истошно пискнув, вдруг бросилась в атаку, подарив кролям несколько минут жизни. Чудовище завертелось, пытаясь сбросить с себя дерзкого грызуна. Но не тут-то было; белка цепко держалась на паучьем загривке, засунув острые коготки между хитиновыми пластинами. Тем временем волос сделал свое дело, с тоненьким звиканьем перерезав последнюю нить. Белка шустро сиганула обратно на плечо Пуфелю. Успев еще увидеть свое отражение в десятках глаз паука, кроли вновь рухнули вниз. Но, на их счастье, паук сплел свою паутину невысоко над землей. Братья лишь слегка отшибли свои упитанные зады, после чего бросились следом за волосом принцессы.
   И вскоре они очутились в большом освещенном зале, посредине которого из пола рос светящийся бледно-зеленым светом сталагмит, высотой чуть ли не с кролей. Волос замер над ним, извиваясь метровой змеей, а затем опустился и нежно обвил каменную сосульку.
   Наконец-то они дошли! Правда, была небольшая закавыка, спустя короткое время грозившая стать большой; помимо волоса вокруг сталагмита свернул свое кольцо и мирно посапывал самый настоящий дракон, о которых кроли слышали лишь из преданий. На мерно вздымавшихся боках чудовища переливались разноцветные чешуйки. Зрелище спящего дракона так заворожило братьев, что они на какое-то время забыли, зачем сюда явились.
   Но не забыла белка-огнянка, которая своими маленькими коготками царапнула Пуфеля за ухо, приведя того в чувство. Кроль потряс головой и в свою очередь пихнул в бок брата. Затем кивнул в сторону волшебного сталагмита: мол, нужно как-то его взять. В глазах Тюфеля читалась такая тоска, что Пуфель понял; придется действовать самому. Он сделал несколько осторожных шагов по направлению к цели. И в этот миг дракон приподнял одно веко и уставился на кролей мутным глазом. Пуфель замер на месте, а кравшийся следом братец уткнулся ему в спину.
   А между тем дракон открыл и второй глаз, после чего плотоядно облизнулся, расправил огромные крылья и начал медленно подниматься на своих четырех мощных лапах, заканчивающихся жуткого вида когтями. Так было обидно умирать всего в шаге от цели, что Пуфель с досады едва не разревелся. Но в этот Тюфель момент вспомнил о чудесной палке, подаренной лесным королем. Он двинул брата по голове так, что у того на лбу тут же вскочила шишка, однако Пуфель тем не менее чудесным образом разделился пополам.
   -- Ты что, убить меня хочешь?! -- заорал кроль, потирая ушибленное место, но когда увидел результат чародейства, немного взбодрился. Еще один Пуфель стоял рядом с ним, удивленно моргая.
   А Тюфель тем временем коснулся палкой и своей головы, правда, слегка полегче, после чего с веселым удивлением уставился на своего двойника. Теперь их было уже не двое близнецов, как всю жизнь, а четверо.
   -- Нет, хватит с меня одной шишки, -- заверещал Пуфель, увидев, что братец собрался еще раз приложиться к его голове. Но было уже поздно. И вскоре пять Пуфелей и столько же Тюфелей стояли в ряд перед обалдевшим драконом. И пока тот тряс головой, настоящий Пуфель с отчаянным воплем перескочил через громадного змея и одним рывком выдернул из пола светящийся сталагмит. Тот оказался весьма нелегким, но зато при виде вооруженного таким оружием кроля дракон жалобно заскулил и поджал хвост -- ну прямо как нашкодивший пес.
   И тут зал содрогнулся. Кто-то приближался к входу в зал, да так, что с потолка сыпалась каменная крошка. Тюфель и сам не заметил, как оказался за большим валуном, что вместе с ним пытались проделать и его двойники. Места всем там явно не хватало, и те даже затеяли между собой небольшую свару. Пуфель же и вовсе стоял посреди залы ни жив, ни мертв.
   А шаги тем временем приближались. И вот темный проем заслонила еще более черная фигура. На пороге, как догадались кроли, стояла сама ведьма Изельгруда -- высокая старуха, волосы которой были ни чем иным, как десятками зеленоватых змеек, которые угрожающе шипели на незваных пришельцев. С их маленьких, но острых зубок капал желтый яд. Во лбу ее горел золотой полумесяц, а в правой руке она сжимала отполированный до блеска посох с украшенным самоцветом навершием.
   -- Ах вы, гадкие недомерки! -- прошипела она, словно и сама была змеей. -- Да как вы посмели сунуть сюда свой нос?! А-а, я знаю, вы хотели украсть мои несметные богатства. Или, того хуже, волшебный сталагмит! И ты, презренный червь, призванный охранять сокровище, позволил этим недомеркам остаться в живых!.. С тобой я разберусь потом, а вы... Сейчас вы узнаете, какова в гневе великая Изельгруда, повелительница змей!
   Старуха подняла свой посох и ударила им о пол, высекая сноп искр. Тут же в одного из двойников Пуфеля, вооруженного сталагмитом, ударила змеевидная молния, и тот лопнул, словно мыльный пузырь. Остальные двойники беспорядочно заметались, ища убежище.
   -- Братец, сделай что-нибудь, иначе Безымянная долина останется без своих лучших пивоваров, -- заверещал спрятавшийся за валун Тюфель. Он помнил о предупреждении принцессы, что нельзя показывать свой страх, но ничего с собой поделать не мог.
   И Пуфель, зажмурившись, швырнул в ведьму сталагмит. Казалось, тот летит целую вечность навстречу разинувшей от удивления рот Изельгруде. В последний момент ведьма попыталась выставить перед собой посох, но сталагмит с легкостью переломил его пополам, с жутковатым хрустом пронзив черное сердце старухи. Полный отчаяния крик вознесся к сводчатому потолку зала, а спустя мгновение на пол уже оседала горстка сероватой пыли -- все, что осталось от некогда злой и могущественной ведьмы, на триста лет отнявшую законную власть над лесом у короля Филигарда XIII.
   -- Вот, наверное, и все, -- промолвил несколько озадаченно Пуфель, почесывая затылок.
   -- Ну, братец, я бы не сказал...
   Тюфель покосился на переминавшегося с лапы на лапу дракона. Тот, сообразив, что речь зашла о нем, оскалился подхалимской улыбкой и поспешил скрыться в одном из тоннелей.
   -- Вот теперь точно все.
  
  
   * * *
  
   Найти обратную дорогу кролям помог все тот же волос принцессы. На их счастье, теперь не нужно было миновать паучью западню, хотя дорога получилась несколько длиннее. По пути все двойники исчезли, словно их и не было. Каковы же были радость и удивление братьев, когда они обнаружили, что от ходячего дерева остались одни щепки, а сама Фрилунда с нетерпением ждет их у выхода из пещеры, и ее длинные волосы переливаются в лучах заходящего солнца, которое спустя триста долгих лет вновь засияло над лесом.
   -- О да, я знала, что вы расправились с ведьмой! Я поняла это, когда моя темница вдруг обратилась в щепки. Дайте же я обниму вас, мои желанные избавители!
   Поскольку принцесса была ростом на треть выше кролей, то для нее не составило особого труда обнять обоих братьев разом. Те засопели и зарделись от смущения.
   -- Жаль, что я не сказочный принц, -- заметил Пуфель. -- Иначе первым делом попросил бы руки такой красавицы.
   -- Не расстраивайся, -- ответила Фрилунда. -- Ты еще встретишь свою принцессу. А сейчас я хочу увидеть своего отца. все-таки трехсотлетняя разлука -- немалый срок.
   Не успела она договорить, как на краю оврага появились два оленя. Один явно предназначался для принцессы, а второй -- кролям. Обратный путь на поляну, где проводил в одиночестве свои дни лесной король, показался им намного приятнее предыдущего путешествия в логово Изельгруды. А когда они наконец добрались до поляны, Филигард в окружении лесного зверья уже ждал их, светясь в наступивших сумерках от счастья. Наверное, подумали кроли, он давненько не стряхивал с себя светляков.
   -- Неужели это все-таки свершилось?! Сорока принесла мне на хвосте новость, что ведьма повержена, но только сейчас я вижу, что это правда. О, моя дорогая дочь!..
   Король с рыданиями обнял Фрилунду, и от слез радости на его сучковатом носу набухли почки. Кроли скромно отвернулись, чтобы не мешать родственникам насладиться обществом друг друга после долгой разлуки.
   -- Знаешь, Пуфель, -- сказал Тюфель, -- я никогда не думал, что мы с тобой способны на такие подвиги.
   -- Я тоже от себя такого не ожидал. Что ж, теперь будет что рассказать односельчанам. Если они, конечно, согласятся нам поверить.
   А дальше король решил для редких гостей закатить бал. По его сигналу поляна, враз осветившаяся мириадами огней, заполнилась лесными обитателями. Тут были и махонькие букашки, и косолапые медведи -- в общем, представители от каждого лесного племени, и никто даже и не думал ни на кого нападать. Напротив, кроли расслышали, как заяц и лиса мило беседуют.
   -- Сегодня вы можете понимать язык зверей, -- пояснил Филигард ХIII. -- Сегодня особый случай. Так что веселитесь и ешьте от души -- когда еще такое представится. И знайте, что в моем лесу я всегда к вашим услугам. Мой лес -- ваш лес.
   А еды и питья здесь было навалом. Правда, больше это радовало травоядных, нежели хищников; те при виде такого количества бродящей между ними дичи плотоядно облизывались, но нарушить временное перемирие не могли.
   А затем зазвучала музыка, и зверье пустилось в пляс. Медведь с медведицей, волк с волчицей, заяц с зайчихой...Живность помельче, включая совсем уж миниатюрных насекомых, отплясывала отдельно, чтобы их ненароком не растоптали.
   Кроли тоже не остались в стороне, поскольку с каждым из них по очереди танцевала прекрасная лесная принцесса. Братья были так счастливы, что и не заметили, как бал подошел к концу. Лесные обитатели начали понемногу расходиться, остатки пиршества прихватывая с собой, чтобы и сородичам кое-что перепало.А Тюфель набрался смелости и рассказал королю про белку, стащившую у него компас.
   -- Хм, непорядок. Не иначе, эта же огнехвостка и отличилась -- все они известные воришки. Ну, ничего, вернем пропажу.
   Лесной король подозвал к себе черного ворона, сидевшего на ветке клена, что-то шепнул ему на ухо, после чего тот захлопал крыльями, взвился в воздух и растворился в вечернем сумраке. Пуфель непроизвольно поежился -- становилось прохладно. Заметив это, Фрилунда хлопнула в ладоши, и на плечи кролей опустились теплые накидки.
   -- Мы сами согреваемся светом луны и звезд, -- сказала принцесса. И заметив, что кроли извлекли из карманов огниво и трубки, строго покачала головой:
   -- Вот этого я вам делать не советую. Огонь -- первый враг леса. Так что если не хотите потерять расположение короля, то лучше уберите ваши курительные приборы обратно.
   Не без сожаления братья последовали совету прекрасной девушки. А затем уставшие Тюфель и Пуфель легли под дерево спать. Уже засыпая, они почувствовали, как кто-то их нежно целует в щеку и голосом Фрилунды желает спокойной ночи. Смеющееся лицо лесной принцессы снилось им и ночью.
   А проснувшись, обнаружили, что уже вовсю светит солнце. Не успев натянуть колпак, Тюфель увидел лежавший возле него компас, с которым он успел мысленно распрощаться, и волшебную палку Филигарда. Короля же и его обворожительной дочери нигде не было видно, сколько кроли не крутили головами. Пропали, будто сон. А с поляны через лес вела широкая прогалина, которой еще вечером не было. По ней братья и добрались до реки Вангалы, где на другом берегу они разглядели маленькие фигурки кролей, спускавших на воду лодки.
   -- Эй, э-ге-гей! -- завопили братья, подпрыгивая и маша руками. -- Мы здесь...
   На другом берегу их услышали, а потом и увидели, после чего там началось небывалое оживление. Две лодки отчалили от берега и медленно двинулись в их сторону. На носу одной из них стоял сам Тубус Куль, закрывая глаза от солнца козырьком ладони. Сойдя на берег, он поочередно обнял воздухоплавателей и сказал, что кроли уже собирались идти в Черный лес искать бренные останки братьев. И какое счастье, что те все-таки оказались живы. Тем более что Буликс уже завел разговор о том, чтобы поделить между жителями долины имущество Тюфеля и Пуфеля.
   Вечером по случаю своего чудесного спасения братья устроили на улице пир для кролей, достав из погребов все припасы. Пригласили даже вредного Буликса, который ел за троих, опять же, наверное, из вредности. Рассказали о том, что с ними приключилось, о лесном короле, его прекрасной дочери и злой ведьме. Количество принявших рассказ на веру и неверящих разделилось примерно поровну, и Тюфелю пришлось продемонстрировать, на что способна волшебная палка лесного короля. Когда рядом с кролем появился его двойник -- это убедило даже Буликса. Застолье затянулось за полночь. А в летописях крольего народа Тюфель и Пуфель, несмотря на неудачный полет, навсегда остались великими воздухоплавателями и освободителями Светлого леса.
  
   История вторая, из которой читатель узнает, что воровство чревато неприятностями.
  
   Однажды прекрасным солнечным днем братья сидели в саду возле домика Тюфеля за маленьким столиком, стоявшим в тени яблони, и занимались ничегониделаньем. То есть болтали о том, о сем, потягивали пиво и курили свои неизменные вишневые трубки. Со времени их эпопеи на воздушном шаре прошло добрых полгода, и если честно, кролям немного надоела их спокойная, размеренная жизнь. Но самим что-то предпринимать им было лень, а приключения вовсе не спешили к ним в гости.
   Так вот, солнце стояло в зените, и празднопроводящих время кролей уже начало клонить в сон, как вдруг из-за ограды раздалось чье-то деликатное покашливание.
   -- Маг Воллет, глазам своим не верю! -- воскликнул Тюфель, спрыгнув с лавочки и подбегая к калитке. -- Какими судьбами в наших краях, уважаемый?
   -- Белый маг Пелегор объявил ежегодный сбор магов в своем замке, что в Драконьих горах, куда я должен прибыть через четыре дня. Но так как мой путь пролегал через вашу долину, я не мог не почтить своим вниманием столь почтенного пивовара, как Тюфель Бумбикс. Тем более что подаренное им мне полгода назад пиво давно уже выпито.
   Слова мага слегка задели за живое Пуфеля, который, как мы помним, считал свое пиво ничуть не хуже, чем у братца. Тот к тому же и представил его магу лишь после того, как Воллет обратил на Пуфеля внимание.
   -- То-то я смотрю, вы так друг с другом похожи, только колпаки разные.
   -- Кстати, я старше Пуфеля на пять минут, -- не преминул заметить Тюфель.
   -- Что такое пять минут, как не капля в океане вечности, -- философски заметил маг.
   Впустив наконец Воллета за ограду, кроли только сейчас заметили странное сооружение, стоявшее поодаль. Оно имело четыре колеса, как телега, вот только лошадей рядом не было видно.
   -- А это мое новое изобретение, самодвижущаяся телега, -- проследив за взглядами братьев, довольно сообщил маг. -- Я придумал движитель, работающий на воде, которая расщепляется под воздействием тепла и приводит в движение сложную систему ременных передач... Ну да я вижу, вам пока этого не понять, так что приглашайте меня в дом и ставьте на стол пиво.
   Пока Тюфель доставал из погреба съестные припасы, Пуфель не выдержал и сбегал домой на холм, откуда вернулся с кувшином своего пива -- так уж хотелось ему заслужить похвалу Воллета.
   По ходу застолья маг поинтересовался, где сейчас его воздушный шар, и кролям пришлось рассказать о своем приключении. При упоминании дочери лесного короля Воллет встрепенулся:
   -- Ах, Фрилунда... Когда-то я добивался ее руки, но Филигард ХIII поставил передо мной невыполнимые условия.
   В чем заключались эти условия, кроли так и не узнали. Больше на эту тему маг говорить не захотел, на какое-то время погрузившись в тягостные раздумья. Из которого его вывел голос Пуфеля.
   -- А скажите, уважаемый маг, что нужно для того, чтобы овладеть искусством чародейства?
   -- Ну, во-первых, для этого нужно родиться уже с определенными задатками. Кои, как вы понимаете, у меня наличествуют. Затем несколько лет обучения в школе магов под началом того же Пелегора, и в качестве диплома ты получаешь вот такой сборник заклинаний.
   С этими словами Воллет извлек из своей торбы потрепанный фолиант.
   -- В руках неуча такая книга может представлять большую опасность, так что даже укладываясь спать, я кладу сборник под подушку.
   Захмелевший маг не заметил, как загорелись глаза братьев при мысли о том, как они могли бы удивить всю долину, если бы книга оказалась в их руках. Но пока об этом можно было лишь мечтать, и им ничего другого не оставалось, как поднять очередную кружку пива, и закусить его хорошим пивом.
   Под вечер мага совсем развезло, и о том, чтобы на ночь глядя продолжить путь, не могло идти и речи. Тем более на такой опасной с виду самодвижущейся тележке. Поэтому ближе к полуночи кроли постелили Воллету отдельную постель, так как на их кровати тот бы не поместился, и пожелали ему спокойной ночи.
   Сами же братья вернулись за стол. Они могли выпить сколь угодно пива и не захмелеть -- на то они и пивовары. Но сейчас их привлекал не этот дивный напиток, а валявшаяся у стены торба мага, в которой лежала книга заклинаний. Они, конечно, помнили о предупреждении Воллета относительно того, что в неумелых руках книга может принести беду, но кроли отнюдь не считали свои руки неумелыми. Да и сам маг допустил промашку, отправившись спать без драгоценного сборника. А что плохого, в самом деле, если двое кролей вычитают пару простеньких заклинаний, могущих пригодиться в хозяйстве?
   Рассудив таким образом, братья, стараясь не шуметь, выудили из торбы тяжелую книгу и водрузили ее на расчищенный от объедков стол.
   -- Ну что, открываем?
   -- Давай.
   С этими словами Тюфель перевернул обитую по углам медью обложку и раскрыл первую страницу. Глазам кролей предстали незнакомые письмена, и им пришлось поломать голову, прежде чем они сообразили, что слова здесь написаны задом наперед. Первое заклинание делало произнесшего его невидимым. Пуфель все-таки не вытерпел и прочитал его, и спустя мгновение на глазах у изумленного брата растаял в воздухе.
   -- Ух ты, Пуфель, как здорово! Тебя и вправду не видно. Ну-ка дай мне свою руку, чтобы я убедился, что это не сон.
   Однако решивший пошалить Пуфель вместо этого взял и налил пиво из кувшина в кружку брата. Висевший в воздухе словно сам по себе кувшин заставил Тюфеля подпрыгнуть от восторга.
   -- Угощайся, братец. Поди, никогда еще не доводилось видеть, чтобы кувшин сам наливал тебе пиво...
   Но уже через несколько минут Тюфелю надоело любоваться невидимым братом, и он принялся листать книгу дальше. Здесь были заклинания на любовь, составы приворотного и отворотного зелья, средства от прыщей и бородавок, формулы превращения в рыбу и летучую мышь... Однако внимание Тюфеля привлекло заклинание, при помощи которого можно было перенестись в Опрокинутый мир. Что это за мир, кролю жутко захотелось узнать, но его встревожила приписка под заклинанием: " Магам и чародеям вмешиваться в дела Опрокинутого мира не рекомендуется. Только в случае, оговоренным пунктами 3и 4 "Уложения Чародеев". Что это еще за уложение, братья, конечно, не знали, но это их мало тревожило. Действительно, что может остановить упрямого кроля?! Вот и Тюфель, умом сознавая, что этого делать не следует, все же принялся читать заклинание вслух:
   -- Черный ветер с Драконьих гор,
   Что разносит всюду мор.
   Сеет смерть и разоренье,
   Молодым несет старенье.
   Прилетай ко мне скорей,
   Сделай мир вокруг черней...
   Не успел Тюфель произнести последнее слово, как в глазах у него вдруг потемнело, и он почувствовал, как куда-то проваливается и падает. Вокруг с немыслимой скоростью мелькали звезды. И еще кто-то невидимый тоненько пищал, но это уже Тюфеля особо не волновало. Потому что его вдруг страшно замутило, и если бы ужасное падение так же неожиданно, как и началось, не прекратилось, то случилось бы нечто, отчего кролю потом было бы очень стыдно.
   Когда в глазах Тюфеля слегка прояснилось, и он смог оглядеться, то оказалось, что вокруг него простирается каменистая пустыня, по которой ветер гнал спутанные клубки какого-то сухого растения. Солнца за укрывшей небо мутной пеленой вообще не было видно, отчего создавалось полное ощущение тоски и одиночества.
  
   * * *
   -- Ну и местечко, -- услышал Тюфель рядом чей-то вроде бы знакомый голос и от неожиданности чуть не подпрыгнул.
   -- Ой, кто здесь?
   -- Что значит кто? Да ты что, Тюфель, родного брата не узнаешь?.. Хотя да, я ведь для тебя невидим...
   Оказывается, он еще с собой и Пуфеля прихватил! Вот так да... Интересно, куда это их занесло, и надолго ли? Ведь так можно и с голоду иссохнуть. Знали бы, хоть котомку с едой захватили.
   -- Смотри-ка, братец, -- вновь раздался из ниоткуда голос Пуфеля. -- Что это там такое приближается?
   Тюфель напряг зрение, вглядываясь в даль, и заприметил приближающееся к ним темное пятно. Нечто росло на глазах, постепенно превращаясь в лодку на колесах, снабженную парусом. В лодке никого не было видно, так что создавалось впечатление, будто она движется сама по себе. Тюфель и его брат-невидимка терпеливо ждали, когда лодка к ним приблизится, не зная, что и думать. Возможно, в этих местах такой способ передвижения был в порядке вещей, но для кролей это было в диковинку.
   Наконец лодка, поравнявшись с кролями, остановилась, спустив парус, и только теперь братья разглядели того, кто ей управлял. Это был небольшого роста человечек, кролям по грудь, в блестящем камзоле и лихо сдвинутом набекрень берете. Тюфель и Пуфель-невидимка переминались с ноги на ногу, не зная, как обращаться к человечку. Но тот сам разрешил неловкую ситуацию, обратившись к единственному видимому существу:
   -- Чего стоите, сударь, будто в землю вросли? Залезайте в лодку. А то следующий транспорт будет не раньше завтрашнего утра, а до него вы если и доживете, то вряд ли останетесь самим собой.
   Кроли так и не поняли, что скрывалось за непонятными и зловещими словами незнакомца, но предпочли за лучшее не испытывать судьбу и забрались в необычный транспорт. Человечек, представившийся Зорбом, развернул парус и лодка покатилась в направлении, откуда приехала.
   -- А куда мы, собственно, направляемся? -- полюбопытствовал Тюфель, подпрыгивая на жесткой, деревянной лавке.
   -- Не так уж и далеко -- в город двух королей -- Страхбург.
   Кроли подивились про себя такому чудному названию, а затем Пуфелю захотелось спросить, кто это такие -- два короля. Но поскольку он решил не обнаруживать своего присутствия раньше времени, то это за него как нельзя кстати сделал Тюфель.
   -- Почему Страхбург называют городом двух королей? -- переспросил Зорб. -- Потому что Брюк и Брик родились близнецами, и, следовательно, являются равноправными наследниками своего папаши -- Дрюка III. Конечно, по-хорошему бы король должен был заранее выбрать наследника, но Дрюк так верил в свое бессмертие, предсказанное придворным астрологом... В общем, говорят, что его отравил кто-то из сыночков, устав ждать законного наследства. Братья тут же поделили не только замок, но и город на две половины. И с тех пор то и дело устраивают друг другу какие-нибудь пакости. А жители ждут не дождутся, когда Брюк и Брик договорятся меж себя, поскольку не только улицы, но и некоторые дома оказались разделенными границей, что причиняет массу неудобств. Кстати, город раньше носил совершенно другое название -- Благоград.
   "Надо же, близнецы, совсем как мы с Пуфелем",-- подумал Тюфель о Брюке и Брике.
   Далее из разговора выяснилось, что спустя неделю после кончины короля на Брика, завладевшего южной половиной королевства, едва не было совершено покушение. Кто-то, скорее всего из подкупленных Брюком людей Брика, пытался отравить южного короля. И ему это почти удалось. Но тут как нельзя кстати при дворе оказался бродячий знахарь. Никто его раньше не видел, но он потребовал, чтобы его пропустили к умирающему королю, и предложил тому выпить некое снадобье. И, о чудо! Брик исцелился. А в знак благодарности сделал бродячего знахаря Холесциса своим визирем. С тех пор Холесцис неоднократно спасал жизнь королю в результате происков его братца, все больше возвышаясь в глазах Брика, и даже начал советовать королю, как вести политику королевства. И, что уже не кажется невероятным, тот его слушается. Даже по совету Холесциса повыгонял в пустыню всех своих чародеев, и вообще издал указ, запрещающий заниматься в его королевстве колдовством. Визирю удалось внушить королю, будто смерть его наступит от руки чародея, вот тот и перестраховался.
   Между тем на горизонте показался Страхбург. Вернее, шпиль королевского замка, вонзившийся в рваные тучи.
   -- У вас всегда так хмуро? -- не выдержав, спросил Тюфель. -- Солнце, наверное, здесь редкий гость.
   -- Солнце? Да оно появляется здесь раз в год. Поэтому у нас ничего здесь и не растет. Хорошо, что есть море, по которому мы доставляем сюда товары и провиант. Зато нам есть на что меняться.
   Выяснилось, что в глубине пустыни есть рудники, в которых добываются драгоценные камни. Это единственное место во всем мире, где их можно извлечь из земных недр. Но и цена за их добычу платится немалая. Дело в том, что с наступлением темноты пустыню наводняют странные и страшные существа. Они вроде бы и бесплотны, но кто от них укрыться не успеет, от него к утру остаются только обглоданные косточки. А то и еще хуже -- сам превращается в такое же существо. После такого рассказа кроли возблагодарили провидение, пославшее им Зорба.
   У ворот замка капитан сухопутной шлюпки спустил парус, и братья покинули судно. Откуда-то дохнуло свежим морским ветром. Наверное, с той стороны замка простиралась морская гладь.
   -- С вас, сударь, пять таларов, -- торопливо сказал сухопутный капитан, когда увидел, что Тюфель направился к воротам.
   -- За что?!
   -- Как за что? За то, что я вас, прошу прощения, подвез.
   Кроль озадаченно поскреб затылок. Он как-то не предполагал, что здесь ему могут понадобиться деньги, тем более какие-то талары. Тюфелю ничего другого не оставалось, кроме как сознаться, что в данный момент он несостоятелен.
   -- Ага, тогда совсем другой разговор, -- словно бы облегченно сказал Зорб. -- Эй, уважаемые стражники! Здесь некий сударь платить не хочет. Я думаю, это как раз по вашей части, господа.
   Не успел Тюфель и слова произнести в свою защиту, как оказался подхваченным под руки двумя дюжими стражниками. Те хоть и были росточком чуть выше кроля, однако в плечах -- шире чуть ли не в два раза.
   -- Братец, чем я могу тебе помочь? -- раздался в воздухе голос Пуфеля, заставивший стражников и Зорба недоуменно крутить головами.
   -- Если у тебя нет денег, то держись пока в стороне, -- ответил Тюфель.
   -- Похоже, этот господин чревовещатель, -- заметил один из стражников.
   -- А может и колдун, -- добавил второй. -- Тогда нам стоит отвести его к великому визирю Холесцису. Он любит вешать колдунов за ноги на воротах, или сдирать заживо с них кожу.
   Таким образом выяснилось, что они не только оказались у ворот, охраняемых людьми Брика, но и причина, по которой начинающим магам не рекомендовалось совать свой нос в Опрокинутый мир. Похоже, их здесь не очень жаловали, а при удобном случае вешали на воротах вниз головой.
   Тем временем стражники передали пленника с рук на руки внутренней охране, и несчастного Тюфеля в деревянной клетке повезли в резиденцию Холесциса.
   Впрочем, аудиенции у визиря пришлось ждать довольно долго. Уже начало смеркаться, когда Холесцис наконец соизволил принять арестованного кроля. Того ввели в большой зал, скупо освещаемый десятком свечей. Визирь оказался совсем на вид не великим -- длинноносым горбатым коротышкой в черной накидке и широкополой, островерхой шляпе. На плече у него, прячась под шляпой, сидело маленькое существо с огромными, словно блюдца, и круглыми глазами, которое тут же уставилось на пленника. Движением руки приказав стражникам остаться у двери, визирь несколько раз обошел Тюфеля, словно принюхиваясь, потом остановился, и, покачиваясь с пяток на носки, из-под своей шляпы, заикаясь, произнес:
   -- Ну и что мне с тобой делать, ча-ча-чародей? Может, поджарить на медленном огне? Или порезать на лоскутки? Н-нет! Пожалуй, я просто вырву тебе язык, чтобы он не смел больше произносить всяких разных за-за-заклинаний.
   -- Не надо вырывать у меня язык, -- испуганно пролепетал Тюфель. -- И никакой я не чародей; я обычный кроль из Безымянной долины, Тюфель Бумбикс.
   -- Ага, так ты даже еще не из нашего мира...-- Визирь повернул голову к существу на плече. -- Ты слышал, Люциус? П-п-прекрасно, прекрасно... А как насчет того, что ты занимался чревовещанием? Ведь это подпадает под закон о колдовстве, Тюфель Бумбикс.
   -- Вашим людям просто показалось, -- принялся оправдываться Тюфель. -- Возможно, у меня просто заурчало в животе. Голодный желудок еще и не на такое способен.
   Визирь вперился на пленника из-под шляпы с таким видом, что тот понял; провести Холесциса вряд ли удастся.
   -- Кстати, о желудке...
   Визирь подошел к шкафчику и распахнул дверку. Там на полке стояла большая банка, в которой шевелилась какая-то темная масса, при виде которой Тюфелю отчего-то стало не по себе.
   -- Как тебе мои к-к-крошки? Между прочим, одна из самых изощренных казней как раз в том и состоит, чтобы за-за-запускать в желудок через рот маленьких таких букашек-мясоедов. Забавно будет глядеть, как тебя поедают изнутри.
   Люциус радостно запрыгал на плече визиря, а кроль только огромным усилием воли сдержался, чтобы не грохнуться в обморок. Мамочка, это куда же он попал?! И зачем только принесла нелегкая этого Воллета с его книжкой...
   Между тем Холесцис велел стражникам отвести пленника в темницу, а сам пообещал до утра подумать, как можно разнообразить арсенал пыток и казней.
   По пути невидимый Пуфель шепнул брату на ухо, что постарается что-нибудь предпринять для его спасения. Но это послужило лишь слабым утешением для бедного кроля.
   Его долго вели вниз по крутой лестнице и бросили в темную камеру без окон, с охапкой сена вместо постели. Он не знал, сколько сейчас времени, и когда наступит утро, а хотелось ему сейчас лишь глотнуть перед смертью своего, домашнего пивка да закурить трубку. Но все это осталось далеко, в прежнем мире, а здесь его ждут лишь боль и ужасные страдания.
  
  
  
   * * *
  
   Пуфелю так жаль было оставлять брата одного, что он едва не запрыгнул следом за ним в камеру. Правда, вовремя опомнился, подумав, что так он точно никак не поможет Тюфелю. И потому кроль первым делом вернулся в покои визиря. Пока он не знал, что предпринять; возможно, придется даже расправиться с Холесцисом, как когда-то с ведьмой Изельгрудой, но этот вариант он оставил на крайний случай. Пока же Пуфель решил просто понаблюдать за визирем.
   А тот легко поужинал, еще раз напомнил стражникам, чтобы те в оба глаза следили за темницей, где сидит чародей, после чего отправился к королю.
   Постучав в окованные железом двери, по бокам которых стояли бравые охранники, визирь без приглашения вошел в покои Брика. Видно, Холесцис имел большой вес при дворе, поскольку король уже готовился отходить ко сну. Брик оказался тощим и бледным, а его вытянутое лицо украшала козлиная бороденка. Король лежал, укрывшись толстым одеялом, и при свете свечи читал на сон грядущий какую-то толстую книгу. На голове короля белел ночной колпак, а рядом на кресле лежала корона. Увидев визиря, он отложил книгу в сторону.
   -- А, это ты, мой любезный Холесцис. Что привело тебя ко мне в столь поздний час?
   -- П-п-прежде всего, хочу справиться о вашем драгоценном здоровье, ваше величество. Прошла ли мигрень?
   -- Слава твоим пилюлям, визирь. Они принесли моему страдающему мозгу прямо-таки чудодейственное облегчение. Даже не знаю, чтобы я без тебя делал -- ведь приступы повторяются каждый год в день смерти моего отца.
   -- Да, сударь, нет прощения вашему бессердечному брату. Как можно подсыпать яд в кубок собственному отцу?!
   Далее Холесцис наконец перешел к главной цели своего позднего визита:
   -- Кстати, о вашем братце... Сегодня был пойман лазутчик от Брюка, мелкий чародей, засланный с целью подсыпать вам, как и вашему отцу, яд в кубок с вином. Но благодаря моей проницательности негодяй пойман, и утром будет казнен.
   Только сейчас Пуфель, все это время сидевший в мягком кресле, понял, что речь-то идет о его родном брате. От возмущения он едва не выдал себя криком, но вовремя сдержался.
   -- Чтобы я делал без тебя, мой славный Холесцис! Ты единственный, кто хоть как-то оберегает меня от происков моего неблагодарного братца. А теперь ступай; после твоих радостных вестей у меня прошла бессонница.
   Низко кланяясь и пятясь задом, визирь покинул опочивальню короля с довольной ухмылкой на уродливом лице. А, оставшись в коридоре наедине с собой, радостно потер ладошки и пощекотал Люциуса за кожистым ушком:
   -- Г-г-г-глупый, глупый королишко! Такой же глупый, как и его братец. Если бы они догадывались, как я вожу их за нос... А на каждую годовщину смерти отравленного мною же короля подсыпать Брику в кубок болиголов -- чем не замечательная идея?.. По пути Холесцису пришлось раскланяться с каким-то придворным, разодетым, словно мифическая птица павлина.
   -- Ах, до-доверчивый Брик, -- продолжил, улыбаясь, визирь. -- Бе-бе-бедняга уверен, что страдает из-за обжоры брата, которого мы и собираемся навестить. Кто бы знал, как мне надоели эти ежедневные визиты из одного крыла замка в другой, мой верный Люциус. Но что делать, коли поставил перед собой великую цель. Скоро, -- потер горбун ладошки, -- скоро в Страхбурге будет один король. Только дождаться р-р-рассвета...
   "Каков подлец! -- подумал Пуфель, изнывая от желания врезать карлику чем-нибудь по голове. -- Выходит, он отравил короля, а братья винят в этом друг друга".
   В этот момент у него в животе от голода заурчало, и визирь недоуменно покрутил головой:
   -- Ты что-нибудь слышал, Люциус? Д-д-довольно странный звук для пустого коридора. А впрочем, не время голову ломать над всякими звуками, когда я должен, как и обычно в это время, появиться на глаза Брюку. Три года я вынужден скрывать свое лицо, играя верных слуг обоих королей. Но завтра, после казни недомерка я... да-да, именно я буду провозглашен новым королем Страхбурга. И никто уже меня не остановит, Люциус.
   -- За-за-заклинание, -- продолжил Холесцис, кивнув очередному встречному, -- заклинание, на составление которого я потратил почти три года, наконец готово, и осталось дождаться, когда завтра будет принесена человеческая жертва. Я с-с-стану великим и непобедимым! Боги, я почти достиг абсолютной власти в своем родном мире, но не смог противостоять в решающей схватке за власть своим врагам, этим негодным Белым магам. Да, Люциус, я не всегда жил здесь. У меня было высокое положение в мире Каменных бурь, который меня отверг, и сюда я сбежал, напрочь лишенным магической силы. Н-н-ну ничего...Сначала я стану королем здесь, а затем... затем доберусь до тех, кто сослал меня сюда. И месть моя будет страшной!
   В этот момент на его пальце зеленым светом замерцал камень, вправленный в перстень.
   -- Н-н-ну вот, во-время Брюку от меня что-то понадобилось. Тяжело работать на двоих сразу. Хорошо, что у меня хоть остался мой магический перстень.
   С этими словами визирь направился в библиотеку. Правда, вместо того, чтобы взять с полки одну из тысяч книг, он отодвинул в сторону стеллаж, за которым неожиданно открылся темный проход и уходящие вниз ступени. Чиркнув огнивом, Холесцис зажег один из прикрепленных к стене факелов, и задвинул стеллаж на прежнее место, но уже с другой стороны. Однако Пуфель успел вовремя проскочить следом за карликом. Он холодел от мысли, что затеял этот горбун, готовясь принести в жертву его пусть и не всегда любимого, но тем не менее родного брата.
  
   * * *
  
   Освещая путь неверным светом чадящего факела, Холесцис спустился по ступенькам, затем преодолел прямой отрезок длиной в поллиги. По пути им попалось несколько ниш, прикрытых массивными дверьми. Кролю показалось, что за одной из дверей кто-то возится, а когда визирь ласково произнес: " Это я, моя к-к-красавица, твой хозяин. Скоро я тебя покормлю", то стало ясно, что там действительно есть кто-то живой. Правда, зловоние из-за двери исходило изрядное, и кроль недоуменно подумал, что же это за красавица живет взаперти в таких условиях.
   Между тем коридор кончился и Холесцис начал подниматься по такой же крутой лестнице. Щелкнул замок, и визирь в сопровождении невидимого кроля очутился в каком-то чулане, заваленным всяким хламом, вроде ржавых рыцарских доспехов. И здесь случилось то, чего Пуфель ожидал увидеть меньше всего. Карлик взял и вытащил из-под мантии свой горб, оказавшийся на самом деле тряпочным клубком. А затем извлек из тайника усы, бороду и приклеил их себе на нижнюю часть лица. И теперь в нем лишь при большом усилии можно было узнать прежнего Холесциса.
   После этого преобразившийся визирь и невидимый кроль вышли в длинный коридор, устланный длинной ковровой дорожкой бордового цвета. Тут же мимо визиря, едва не сбив его с ног, промчался паж с большим подносом, на котором красовался зажаренный гусь.
   -- Эй, п-п-полегче, если тебе еще дорога голова на плечах, -- крикнул вслед пажу Холесцис.
   -- Прошу прощения, великий визирь, -- не останавливаясь, ответил разносчик. -- Король будет разъярен, если я опоздаю с главным блюдом ужина.
   После чего скрылся за поворотом.
   -- Глупый обжора твой король, -- совсем непочтительно отозвался визирь, направляясь следом.
   Ну а у Пуфеля от столь чудного запаха жареного гуся уже текли слюнки, так что он готов был все бросить и отправиться на поиски кухни. Но, собрав волю в кулак, все же сдержался, и постарался от Холесциса не отставать. Тем более что покои короля, куда и направлялся визирь, оказались в пяти минутах ходьбы.
   Как и в случае с Бриком, Холесцис особо не церемонился, и стукнув пару раз для приличия, распахнул двери и важно прошел мимо стоявших навытяжку охранников. Брюк в этот момент как раз приступил к поеданию гуся. Лицом король был похож на брата, вот только в ширину превосходил его раза в два. Увидев визиря, он широко распахнул объятия, словно собирался заключить в них коротышку.
   -- О, мой любезный Сирениус! Без тебя и твоих речей у меня кусок застревает в горле. Я все хотел тебя отблагодарить за то, что ты вернул мне аппетит, а значит, и радость жизни. Каждый раз, в день годовщины смерти отца от руки подосланного братом отравителя, я страдаю от потери аппетита. И только твои пилюли помогают мне справиться с недугом. Присоединяйся же, Сирениус, к моей скромной трапезе.
   -- Премного б-б-благодарен, ваше величество, -- поклонился с умильной улыбкой Холесцис-Сирениус. -- Но у меня свой режим питания.
   -- Ну и ладно, -- великодушно отмахнулся Брюк. -- Ты как мой братец, которого всегда кормили силком. Зато меня никогда не нужно было упрашивать дважды, вот и вышел из меня толк...
   А Пуфель уже не мог спокойно глядеть на гору еды перед королем. И пока Брюк с визирем обменивались любезностями, стянул со стола гусиную ножку, забрался в угол и с наслаждением впился в нее зубами. Умяв ножку, Пуфель почувствовал, что аппетит только разыгрывается. Поэтому предпринял еще одну вылазку к королевскому столу. И на этот раз все прошло отлично, благо что король и визирь были увлечены общением друг с другом, а размеры стола и обилие пищи позволяли стянуть то тут, то там кусочек еды и даже кубок с вином. Правда, Люциус все-таки что-то заметил, вперив свои круглые глазищи на уплывающую в угол снедь и возбужденно засуетился на хозяйском плече. Но тот, на счастье кроля, лишь дернул в ответ плечом. За процессом поглощения пищи Пуфель едва не проморгал момент, когда Холесцис-Сирениус покинул Брюка, приступившего к десерту из клубничного мороженого.
   Выскочив следом за визирем в уже закрывающуюся дверь, кроль вдруг неожиданно для самого себя рыгнул. Для него это нельзя было назвать чем-то уж сверхъестественным, вот только момент выдался весьма неподходящим. На счастье, визирь воспринял столь интимный звук по-своему:
   -- Нужно приказать смазать д-д-дверь гусиным жиром, -- пробормотал тот. -- Хотя смазывают вроде бы регулярно... Ладно, это мелочи. В какой спальне мы сегодня будем спать, как ты думаешь, Люциус? Г-г-глупое создание, не смотри на меня с таким видом, как-будто хочешь сказать мне что-то важное. И чего я с тобой никак не расстанусь -- сам не пойму. Отвалил бродящему торговцу за тебя десять таларов, поддался на его уговоры... Впрочем, ты ведь помог мне отравить Дрюка, а это уже многого стоит. На мое счастье ты оказался п-п-пронырой хоть куда, умудрился через вентиляционное отверстие пробраться с ядом на кухню... Ладно, идем на половину Брика; все-таки наш пленник там, а утром предстоит веселенькая казнь. Наверное, я все же запущу ему в желудок букашек. Это будет выглядеть весьма забавно...
   Холесцис-Сирениус, продолжая бормотать под нос, отправился уже знакомой дорогой на другую сторону замка. А кроль по пути задержался. Надо было спокойно обдумать план своих дальнейших действий. Хотя какое уж тут спокойствие, когда узнаешь такие тайны.
   Мимо опять пробежал давешний паж, теперь уже с подносом, на котором высилась горка грязной посуды. Пуфелю захотелось сделать ему подножку, но он в последний момент удержался от столь легкомысленного поступка. А затем подумал, почему бы ему не навестить Брюка и не рассказать о происках его визиря? Уж хуже от этого Тюфелю все-равно не станет. И он решительно направился обратно к массивным дверям, ведущим в обеденный зал.
  
   * * *
  
   Брюк уже расправился с десертом, и при виде приоткрывшейся самой по себе двери раскатисто рыгнул:
   -- Эй, кто-нибудь, прикройте...
   -- Пожалуйста, тише, ваше величество.
   Раздавшийся из ниоткуда голос вызвал у короля очередную отрыжку. Он вытаращил глаза, растерянно оглядываясь вокруг. Кроль же отодвинул тяжелый стул и уселся рядом с Брюком.
   -- Прошу вас, ваше величество, не пугайтесь. Я произнес заклинание невидимости, а контрзаклинания не знаю, и потому не могу перед вами предстать в том виде, к которому и сам успел привыкнуть... Просто выслушайте меня и сами решите, достоин ли я вашей помощи.
   И Пуфель принялся рассказывать немного пришедшему в себя Брюку обо всем без утайки, начиная с того самого момента, как к ним с братом заявился маг Воллет, а они тайком взяли его волшебную книгу. Король слушал молча, механически жуя завалявшуюся куриную ножку и запивая красным вином. Под конец длинного повествования это вино уже плескалось в глазах Брюка, но внимать он был еще способен. И когда Пуфель наконец закончил, король с размаху опустил пудовый кулак на стол, так что посуда жалобно звякнула.
   -- Ну, если все это правда... как там тебя... кроль, -- воскликнул король, -- если это правда, то месть моя будет ужасна! Я хочу немедленно посмотреть в глаза этому негодяю. Идем, невидимка...
   -- Прошу прощения, ваше высочество, но вряд ли вам будут сейчас рады на половине замка, принадлежащего вашему брату. Хотя... я могу попробовать вас незаметно провести и спрятать в укромном уголке, коих должно быть немало. А затем привести туда вашего брата, и вы вдвоем решите, что предпринять.
   Король согласно мотнул головой, но Пуфель с тревогой отметил, что поднялся он подозрительно тяжело, и после первого шага заметно покачнулся. Тем не менее при поддержке невидимого кроля Брюк сумел дойти до чулана, где визирь перевоплощался. Воспользовавшись случаем, Пуфель достал из тайника бороду и предъявил ее королю как вещественное доказательство.
   -- Ну, я ему покажу! -- потряс скомканной бородой король, незамедлительно свалился в старое кресло и сладко захрапел.
   Пуфель, не ожидавший такого поворота, озадаченно поскреб в затылке. Задача усложнялась. Теперь придется в одиночку идти к Брику и повторять уже сказанное его брату. Оставив толстяка храпеть на скрипящем кресле, Пуфель толкнул дверь и на ощупь поплелся по темному коридору. К сожалению, у него не было огнива, чтобы зажечь факел, и приходилось ориентироваться по осклизлым стенам подземелья. Вскоре он уперся рукой в ту самую дверь, за которой визирь содержал свою "красавицу". Стоило Пуфелю шагнуть дальше, как чья-то огромная туша с громовым рыком бросилась на дверь, отчего та жалобно затрещала.
   -- О-е-ей! -- запричитал Пуфель, покрываясь невидимым потом. -- Не хотел бы я столкнуться с этим существом лицом к лицу.
   Холодея от ужаса, кроль прибавил шаг, а спустя мгновение услышал, как на каменный пол позади него с грохотом рухнула дверь и рычащий монстр выскочил в коридор. Непроизвольно обернувшись, Пуфель увидел в темноте два горящих злобой глаза.
   -- Надеюсь, для него я так же невидим, как и для остальных, -- прошептал Пуфель.
   Однако существо столь красноречиво втянуло носом воздух, что кроль засомневался в своей неуязвимости. Может, страшилище его и не видело, но носом чуяло уж точно. И потому он предпочел быстрее покинуть опасный коридор.
   Чувствуя спиной свою кончину, кроль пролетел по коридору, словно ошпаренный, и с разбегу врезался в железную дверь, отчего на его невидимой голове вспухла невидимая шишка. Нашарив ручку, он дернул ее на себя, но дверь и не думала поддаваться. Вот тебе раз! И что теперь ему делать? Покорно ждать, пока чудовище его сожрет? А как же Тюфель?
   Монстр приближался неторопясь, словно наслаждаясь страхом маленького кроля. Разозлившись на самого себя, Пуфель быстро обшарил всю стену, и когда уже совсем отчаялся, наткнулся на остроконечный выступ. Надавил -- что-то щелкнуло в механизме двери, и она со скрипом отворилась. Захлопнуть дверь перед носом преследователя он успел в самый последний момент. Огромная туша с разбегу наткнулась на дверь, но эта преграда была помощнее предыдущей. Полный ненависти рык предупредил Пуфеля, что больше в этот коридор ему лучше не соваться.
   В библиотеке тоже было темно, хоть из маленького оконца и проникало в помещение немного света. Пуфель осторожно выглянул в длинный, едва освещаемый редкими масляными светильниками коридор. Вроде никого.
   Осторожно ступая по ворсистому, местами протертому до дыр ковру, кроль добрался до королевских покоев. У двери, буквально повиснув на алебарде, клевал носом немолодой, вислоусый стражник. На его лице была написана такая усталость, что Пуфелю даже на какой-то миг стало его жалко. Но, вспомнив о заточенном в темницу брате, он отбросил в сторону все посторонние чувства и решительно толкнул дверь.
  
  
   * * *
  
  
   Стражник недоуменно повернулся, стряхнув остатки сна:
   -- Что за ерунда? Сквозняка вроде нет...
   Он просунул голову в дверной проем, взглянул на посапывавшего короля и тихо прикрыл дверь. Теперь кроль мог спокойно реализовать задуманное. Он подошел к королевскому ложу. Брик, в натянутом на жидковолосую голову ночном колпаке, во сне что-то бормотал и при этом подергивался.
   -- Да, ваше величество, нервная у вас работа, -- негромко произнес Пуфель, поправляя свой невидимый колпак, и тронул короля за плечо.
   -- А...что?! В чем дело?
   Брик вскочил и испуганно завертел головой, со страху натянув одеяло до подбородка. Пуфелю пришлось, как и в случае с Брюком, все разъяснять пугливому королю. На это ушло чуть больше времени, нежели в предыдущий раз.
   -- Сударь, это невероятно! -- воскликнул король. -- Я не верю своим ушам! Чтобы такой кристально чистый человек, как мой визирь...
   -- Придется поверить, ваше величество. Иначе в скором времени вам не видать половины королевства, как своих ушей. И не исключено, что и жизнь ваша под угрозой.
   Брик совсем сник. Он понуро расхаживал по спальне, заламывая тонкие руки, и причитал, что все хотят его смерти, даже его любимый Холесцис. В конце концов Пуфелю это надоело, и он решительно сказал:
   -- Ну, вот что, ваша милость! Не подобает королю впадать в панику. Сейчас же берите себя в руки и давайте думать, как будем спасать вашу жизнь и жизнь моего брата. Брюк сейчас дрыхнет в чулане на своей половине, и до утра вряд ли протрезвеет. Так что вся надежда на вас. И нужно поторопиться -- времени у нас все меньше.
   -- Да, но что от меня требуется?
   -- Вы словно совсем дитя малое...Ладно, сейчас что-нибудь сообразим.
   Пуфель поскреб в затылке. Но, если честно признаться, кроме мыслей об аресте коварного визиря на ум ему ничего не шло. Кроль так прямо и сказал королю.
   -- Право же, мой милый друг, даже не знаю, как я смогу отдать приказ о его аресте... Все это словно гром с ясного неба...
   "Ну вот, опять разнылся" -- подумал кроль.
   -- Не тяните резину, ваше величество. Давайте зовите стражу, пока я сам не закричал; "Измена!".
   -- Что ж, -- вздохнул король, -- видно, вы правы.
   Он толкнул дверь, и от неожиданности дремавший снаружи стражник едва не свалился.
   -- Послушай-ка, дружок, как бы нам арестовать... хм... нашего Холесциса...
   Охранник выпучил на короля осоловевшие глаза:
   -- Как это арестовать?! Самого визиря?
   -- Ну да, визиря, -- не выдержал и встрял Пуфель. -- Чего неясно-то?
   Охранник выпучился еще больше, услышав голос из ниоткуда.
   -- С-сейчас сделаем... в лучшем в-виде.
   Все еще подозрительно глядя на короля, он поднес к губам висевший на цепочке серебряный рожок и пронзительно в него затрубил. Спустя минуту пустынные коридоры наполнились заспанными людьми. Многие из них держали в руках оружие, так и не успев толком одеться.
   "Неужели нельзя было провернуть все по-тихому?" -- подумал Пуфель.
   -- Король жив! -- тут же разнеслась по замку радостная весть.
   -- И даже не ранен!
   -- Друзья мои, -- начал свою речь Брик, когда собравшиеся немного угомонились. -- Весть, которую я только что узнал, весьма меня огорчила. И касается она вас, мой друг Холесцис.
   Король указал на затесавшегося в толпе визиря, вокруг которого после слов царствующей особы образовалось пустое пространство.
   -- Да, мой милый визирь, мне сообщили, что вы затеваете против меня и невинного... как его там... э-э... кроля заговор. Посему в качестве превентивной меры я вынужден отдать приказ вас... как бы... в общем, арестовать. Надеюсь, вы к моим словам отнесетесь с пониманием.
   Однако визиря голыми руками взять было трудновато. К чести Холесциса-Сирениуса, держался он неплохо:
   -- Г-г-государь, не могу поверить, что вас, умнейшего и мудрейшего из всех правителей, способен одурачить какой-то проходимец! Н-н-назовите мне его имя -- и я быстро с ним разберусь.
   Брик несколько смутился, но Пуфель зашептал ему на ухо:
   -- Милорд, не позволяйте ему снова водить себя за нос. Будьте решительнее.
   -- А ведь и вправду, я столько лет делал все по указке своего визиря. Я уже разучился думать сам, доверив решать все государственные дела Холесцису. И думаю, что пора это прекратить, -- голос его становился крепче с каждым мгновением. -- Именем короля, приказываю схватить изменника!
   -- Что ж, попробуйте это сделать!
   Визирь взмахнул широким рукавом, и неожиданно окутался облаком едкого дыма, от которого у всех защипало в носу и потекли слезы. Когда же дым рассеялся, то выяснилось, что визирь исчез.
   -- Стража, -- просипел Брик, утерев нос. -- Немедленно найти и схватить Холесциса.
   И когда все разбежались по коридорам и закоулкам дворца, пожаловался невидимому собеседнику:
   -- После столь низкого поступка визирь окончательно упал в моих глазах. Нет чтобы мирно дать себя арестовать и проследовать в темницу... Кстати, где он может сейчас находиться?
   -- Возможно, он поднялся к себе... Хотя вряд ли. А может, он направился к...
   Пуфель хотел напомнить про потайной коридор, в котором обитает чудовище визиря, но тут оно само напомнило о себе. Коридор сотрясся от мощного рыка, и спустя несколько секунд в дальнем его конце появился монстр, ростом с быка, при виде которого несчастный король сполз по стенке. Да и было чего испугаться, поскольку облик чудовища вызывал непроизвольное желание куда-нибудь спрятаться. Зверь был о шести мощных лапах, увенчанных острыми когтями, с усеянным шипами хвостом, кожистыми перепончатыми лапами и ужасной клыкастой пастью, из которой все стороны летела ядовитая пена.
   Что больше всего неприятно поразило кроля, так это победоносный вид, с которым на чудовище восседал его недруг -- Холесцис-Сирениус.
   -- Эй ты, трусливый королишко, молись, чтобы смерть твоя была легкой! -- воскликнул визирь и пришпорил своего ужасного скакуна, а сидевший как всегда на его плече Люциус едва не свалился от резкого рывка.
   Несчастный король окончательно побледнел, и непременно бы грохнулся в обморок, если бы не Пуфель. Кроль ущипнул ойкнувшего Брика, после чего предложил тому запереться в своих покоях, пообещав со своей стороны отвлечь чудовище. Короля дважды уговаривать не пришлось, и спустя секунду невидимый кроль остался один на один против оседланного визирем монстра. Если визиря он мог не опасаться, то чудовище с его нюхом представляло для Пуфеля реальную опасность. И тем не менее он решил рискнуть.
   Когда между ним и противником оставалось не более двух десятков локтей, кроль набрал в грудь побольше воздуха и крикнул:
   -- Мерзкий карлик верхом на уродце! Более смешного зрелища мне еще видеть не доводилось. Ха-ха-ха...
   Монстр остановился как вкопанный, и, подражая наезднику, принялся крутить головой в поисках оскорбившего их невидимки. Несколько секунд спустя чуткий нос крылатого чудовища уловил запах, знакомый ему по подземному переходу, и он уверенно двинулся к затрепетавшей жертве. На лице карлика отразилось торжество:
   -- Кто бы ты ни был, невидимый шутник, смерть твоя не за г-г-горами. Сначала мы расправимся с тобой, а затем доберемся и до короля.
   Представив на мгновение, что сделает с ним чудовище, кроль предпочел за лучшее удариться в бега. Правда, и преследователи сорвались в галоп, причем в этой гонке по коридорам у них было несомненное преимущество в скорости. Несколько раз Пуфелю попались на пути обитатели дворца, которые при виде чудовища моментально распластывались по стене. Впрочем, монстру было сейчас не до них, и однажды он и вовсе перепрыгнул через упавшую в обморок фрейлину. Пару раз у кроля была возможность толкнуть какую-нибудь дверь и укрыться в одной из многочисленных комнат дворца. Но он понимал, что окажется в тупике, где чудовище в конце концов с ним расправится, и поэтому из последних сил бежал дальше.
   Тем не менее преследователи его настигали. Мало того, что Пуфель изрядно подустал, так еще огромное неудобство доставлял бег в образе невидимки, поскольку он не видел своих ног, а коридор замка не отличался безукоризненной чистотой; то и дело приходилось не глядя перепрыгивать через какое-нибудь препятствие.
   Очередное из них выросло вдруг перед кролем как раз в тот момент, когда он уже чувствовал за собой зловонное дыхание монстра. Но этому препятствию он оказался рад, как никогда, поскольку впереди, широко расставив ноги, стоял не кто иной, как маг Воллет собственной персоной. Тот смотрел на летящего на него кроля сквозь дымчатые стекла очков, и когда тот оказался возле него, мягким движением отстранил коротышку в сторону:
   -- Передохни, мой маленький друг, а я пока займусь этим типом.
   Преследователей появление нового соперника смутило лишь в первый момент, и они на мгновение приостановились, буравя друг друга взглядом.
   -- Как ты смеешь, несчастный, стоять у м-м-меня на п-пути! -- презрительно воскликнул визирь. -- При виде моего скакуна ты должен пасть ниц и умолять меня о п-п-пощаде, ничтожный червь.
   -- А вот сейчас и поглядим, кто кого будет молить.
   С этими словами Воллет взмахнул тоненькой палочкой, и во все стороны посыпались разноцветные искры. Визирь, явно не ожидавший такого поворота дел, невидимой волной был сброшен с удивленно крякнувшего монстра и растянулся на полу, потеряв сознание. Затем настала очередь чудовища, которого оплели тонкие, но необычайно крепкие, мерцающие нити. Монстр свалился и беспомощно задергал всеми шестью конечностями. На всякий случай Воллет оплел нитями и визиря. Ну а Люциус, этот мелкий зверек, успел-таки улизнуть. Впрочем, сам по себе он большого вреда не представлял.
  
   * * *
  
   -- Думаю, дело сделано, -- удовлетворенно потер руки Воллет, после чего строго взглянул на разом присмиревшего Пуфеля. -- Ну и задали вы мне с вашим братцем задачку... Хорошо, что книга осталась раскрытой на том месте, откуда начались ваши неприятности, и это облегчило мне ваши поиски.
   -- Уважаемый маг, -- пролепетал покрасневший кроль. -- Простите нам наше легкомыслие. Уж больно хотелось почувствовать себя волшебниками.
   -- Чего уж там, -- смягчился маг. -- Сейчас мне хотелось бы узнать, где твой брат Тюфель.
   Кроль тут же в двух словах рассказал Воллету о том, что предшествовало заключению Тюфеля в темницу и как визирь собирался использовать его в своих целях. По пути в подвал Пуфель заметил, что маг смотрит на него так, словно невидимость кроля для него не препятствие. На что маг улыбнулся и дотронулся указательным пальцем до своих очков.
   -- Мое старое изобретение; очки, позволяющие видеть невидимое. А магический запах от прочтения заклинания невидимости сохраняется долго, так что я не ошибся, когда взял очки с собой.
   Охранявший казематы толстый стражник со связкой ключей на поясе удивленно воззрился на незнакомца, разговаривающего с самим собой. Правда, спустя секунду, после того как Воллет взмахнул волшебной палочкой, он уже сладко храпел, развалившись на топчане в своем закутке.
   -- Ой, маг Воллет! -- радостно завопил Тюфель, когда дверь его темницы распахнулась. -- Как я счастлив видеть вас... А где мой брат?
   -- Здесь я, -- пробурчал Пуфель. -- Пришлось же мне побегать, чтобы разоблачить здешнего визиря, который готовился принести тебя в жертву ради своих черных замыслов. Да и Воллет подоспел как нельзя более вовремя.
   Маг снисходительно усмехнулся в бороду и достал из своей торбы книгу заклинаний и нараспев принялся читать.
   -- Эубениум калберус фортикус.
   В то же мгновение Пуфель с изумлением и радостью увидел собственные руки и ноги. Он вновь стал видимым, и это понравилось ему куда больше, чем его прежнее состояние.
   -- Ну а теперь отправляемся обратно в наш мир. Здесь уже разберутся без нас.
   Воллет вновь полистал книгу и прочитал заклинание. Все вокруг потемнело, закрутилось, а спустя минуту все трое очутилось в старом, добром крольем домике, в котором ничего не изменилось за время их отсутствия.
   -- Ох, как хорошо снова оказаться дома, -- умиленно вздохнул Тюфель, отряхиваясь от тюремной пыли. -- К тому же я так проголодался...
   Кроли быстро организовали на столе легкий ужин, которым, если честно, можно было бы накормить пяток здоровых троллей. Ужинали они до самого рассвета, наперебой рассказывая о своих невероятных приключениях, пока наконец под утро всех троих не сморил сон, и стены маленького домика затряслись от богатырского храпа.
  
   История третья, в которой рассказывается о том, как Тюфель и Пуфель едва не женились.
  
   В то лето в Безымянной долине стояла знатная жара. Даже Вангала малость обмелела, а такого не могли припомнить и старожилы. Днем кроли предпочитали проводить время в тенистых местах за кружечкой пива, а вечерами уже начинала кипеть хозяйственная деятельность. Хотя кипеть -- сильно сказано. По большей части и без того не склонные к лишним телодвижениям кроли с ленцой пололи свои грядки, а их жены и дети так же неторопливо поливали не спешащие проклюнуться овощи.
   Вот в один-то из таких дней и угораздило Тюфеля с Пуфелем влюбиться. Их сердца пленили сестры-близнецы, так же, как и они сами -- Тутта и Фрида Мельникс. Их папаша, как и его папаша, и так далее, владел единственной в округе мельницей, за что, собственно, род и получил такую фамилию.
   В тот день братья принесли на мельницу два мешка отборного зерна, которыми с Пуфелем за пару бурдюков пива расплатился Фридо Бумс. Вряд ли Тюфель просто так согласился бы помочь брату, если бы тот не пообещал ему за это полмешка зерна. Уж больно не хотелось Пуфелю по такой жаре, даже при всей его жадности, ходить на мельницу дважды. Вот там-то, на мельнице, чьи лопасти лениво вращал полусонный ветер, братья и увидели дочек Тарталино Мельникса -- Тутту и Фриду. А, увидев, уже не могли отвести взгляд. Причем Тюфель по уши втюрился в Тутту -- обладательницу огромных голубых глаз, а Пуфелю приглянулась Фрида, у которой толстая коса свисала ниже ягодиц.
   -- Пуфель, я ведь помню ее еще совсем малышкой, -- шептал на ухо брату Тюфель, вытирая при этом свой потный лоб колпаком. -- Неужели она за несколько лет так похорошела?
   -- Эк, несколько лет! Фрида тоже красавицей писаной стала. Да мы их, почитай, лет десять точно не видели. Видать, домоседки, как и мы. А теперь вон и вправду -- крольчихи хоть куда...
   Пока жернова перемалывали зерно, Бумбиксы неотрывно пялились на девиц, дававших пшена курам; того и гляди, дырки протрут глазами. Даже Тарталино заметил, как братья смачно зыркают, всех дочек сверху донизу обсмотрели. И, видно, пришла на ум старику мыслишка, ибо, прежде чем отправить Бумбиксов восвояси, предложил им немного отдохнуть, лепешек самодельных отведать да пивом запить. Пиво, конечно, не то, что Тюфель с Пуфелем варят, но когда холодное, то по такой жаре в самый раз.
   В то время, как сестры на стол накрывали (Тарталино остался к тому времени вдовцом; женушка как-то с лестницы свалилась неудачно), братья меж себя все переглядывались. Неспроста Мельникс на лепешки их пригласил. От него даже зимой снега-то не допросишься, не то что лепешек, да еще и с пивом.
   А Тарталино между тем трубку раскурил, да эдак исподлобья на братьев поглядывает. А когда дочери в дом ушли, сразу и сказал:
   -- Так вот, давненько уже подумываю я дочурок-то замуж спровадить. Приданое какое никакое есть, а вот женихов найти достойных, чтобы окромя порток еще и хозяйство имели -- тут голову поломаешь. А у вас свои пивоварни, да и хозяйство крепкое... Что уж тут, вижу, дочки мои приглянулась вам... Молчите, и так на лицах все написано. Значит, хотите их в жены?
   Тюфель с Пуфелем переглянулись, вздохнули и одновременно кивнули.
   -- И то верно, засиделись мы в женихах. Пора бы уж о потомстве подумать. Да и с приданым все в порядке.
   -- В общем, -- Тарталино затянулся и выпустил клуб дыма, -- достанутся дочки вам в том случае, если вернете мне фамильный жернов.
   -- Это тот, который тролли в незапамятные времена украли?
   -- Не такие уж и незапамятные, при прадеде моем дело было. А слыхивал я, что жернов тот тролли бросили где-то на севере, не знали, что с ним делать. И валяется он неведомо где. А ведь жернов-то волшебный, в хозяйстве мне сгодился бы еще как. Сами, небось, слыхали, что выходит из него муки в два раза больше. Фамильная, так сказать, реликвия. А чтобы легче искать было, дам вам кусочек этого жернова, на счастье наше когда-то отколовшийся. Он и будет для вас звездой путеводной, дорогу указывать. Поблизости от жернова он начнет напевать жерновую песенку, не ошибетесь. Слова мне дед рассказывал, но я их уже, если честно, порядком подзабыл. Ну, так что, беретесь за дело? А то ведь свататься к дочкам женихов хватает.
   Братья почесали затылки под колпаками, снова переглянулись, да и ударили по рукам:
   -- А чего ж, беремся. Только собраться нужно, припасы в дорогу и все такое...
   -- Отчего же, никто вас не гонит, собирайтесь. Да только не затягивайте, а то ведь девкам-то замуж невтерпеж. Возьмут и не дождутся вас.
   -- Пока женихов выбирают, мы уж обернемся, -- заверил Тюфель. Правда, без особого энтузиазма.
   Сборы у кролей заняли почти неделю. Прежде чем отправиться незнамо куда, нужно было позаботиться о хозяйстве. Договорились с Мелиссой Тук, что будет она за огородами братьев следить, поливать их да поглядывать, чтобы чужой кто не лазил. А уж когда отправились они в путешествие, провожала их, почитай, вся долина. Кто с сочувствием, а кто, как Тодо Буликс, со злорадством. Мол, ступайте, ступайте, еще неизвестно, вернетесь ли живыми. А там уж хозяйство ваше поделить -- раз плюнуть.
   На север идти -- Вангалу переходить не надо. Хоть одна радость. А вот найти сам жернов, это задачка еще та, хоть и есть у них кусочек, от него отколовшийся. Только когда он, и на каком расстоянии от жернова его почувствует?
  
   * * *
  
   А солнце как раз в зенит заползло и лупит оттуда. Аж в глазах темно. То и дело Тюфель и Пуфель на привал останавливались, в тенечке посиживали, подремывали. А мысли всякие нехорошие в голову так и лезли. Вернутся ли они в долину родную, или сгинут на чужбине, и холмика над ними никто не насыплет? От этих дорог разве может добра ждать добропорядочный кроль, за околицу считанные разы в жизни выходивший? Даже на ярмарку в Соренсвиль братья ездили только в детстве с отцом. А и зачем им там бывать, коли пиво и в долине хорошо расходится, только успевай варить?
   Правда, однажды им довелось на воздушном шаре аж в Черный лес улететь, а другой раз и вовсе в книжку волшебную попасть, но это совсем не то, чтобы своими ногами мили отмерять. Хорошенько подумавши, так сапог нужно было три пары брать, иначе, чего доброго, и босиком идти придется. Так, бурча под нос, медленно плелись Тюфель с Пуфелем по проселочной дороге. До Соренсвиля чуть ли не день пешком добираться. Ладно бы, тучки налетели, жару прибили бы, тогда другое дело. Изредка Тюфель осколок жернова доставал и поглядывал; а ну как знак подаст, хоть словечко из песни выдавит. Может, жернов-то тролли раньше бросили. Тогда и путешествию конец. Кати его обратно, да думай, чего на свадьбу надевать.
   Однако осколок молчал, словно обычный камень, и братья, вздыхая, шли дальше. К вечеру духота стала и вовсе невыносимой. Несчастные кроли обливались потом, и даже тень развесистых деревьев не спасала. Уже на закате они, наконец, увидел купола Соренсвиля. Спустя несколько десятилетий город, во всяком случае, внешне, ничуть не изменился.
   У главных ворот кролей остановили двое стражников:
   -- Никак к нам низкорослики пожаловали! По каким делам, позвольте узнать?
   -- Дел в городе у нас никаких, собственно, и нет, -- ответил Тюфель. -- Идем мы на север, а единственная дорога проходит через Соренсвиль, так что мимо не пройдешь. Заодно и переночуем на постоялом дворе.
   -- Могу порекомендовать "Веселую вдовушку", -- посоветовал один из стражников, поигрывая алебардой. -- У меня была там как-то хорошая ночка... Впрочем, не буду вас задерживать. Тем более что, гляжу, тучи появляются, ожидается знатный ливень.
   И верно, на юге, откуда пришли Тюфель с Пуфелем, все небо затянуло клубящейся темнотой, прорезаемой далекими вспышками молний. Поблагодарив за совет, они поспешно миновали ворота, и двинулись в указанном стражником направлении. К постоялому двору они подошли как раз в тот момент, когда сверху упали первые тяжелые капли.
   -- Э-э, милые, часом бы раньше пришли, нашлась бы для вас каморка, -- встретила их хозяйка, дородная тетка с бородавкой на тройном подбородке. -- Только что последнюю комнату отдала гостям из далекого Курумана. Те приехали на базар ковры свои продавать.
   -- Ну, может хоть что-нибудь найдется? -- взмолился Пуфель, уж очень не хотелось проводить ночь на улице.
   -- Эх, если бы не моя жалость... Ладно, устрою я вас в хлеву. Не пужайтесь, у меня там всегда чистота и порядок, не хуже, чем в номерах. А на сене дрыхнуть -- так это милое дело. Да и платить ничего не придется. Ведь вы сначала отужинаете, верно я говорю?
   Братья озадаченно крякнули, но выбирать не приходилось, и они согласно кивнули. Накормили в общей зале их просто, но сытно. Главное, пива было много. А с собой (чтобы не скучали) хозяйка дала еще большой ломоть сыра и полкраюхи хлеба.
   В хлеву и впрямь царила чистота. Сена вдовушка подгребла большущую охапку, так что братья могли разлечься по-царски. Лежа, они покуривали перед сном свои трубки, и вспоминали события минувшего дня.
   -- Что-то уж очень подозрительно на нас хозяйка поглядывала, -- сказал Пуфель. -- Особенно когда мы про жернов разговор завели. Кстати, имя какое-то у нее чудное, не то Матильда, не то Флотильда...
   -- По-моему, все же Клотильда, -- уточнил Тюфель. -- Ладно, не будем забивать голову всякой ерундой, а то уже порядком стемнело. Спокойной ночи, братец.
   -- Тебе тоже приятных сновидений.
   Они улеглись поудобнее и вскоре дружно захрапели. Круглолицая луна умиротворенно глядела на них сквозь маленькое оконце, а вокруг нее водили хоровод выспавшиеся за день звездочки.
   Как ни крепок и сладок был сон, но пять выпитых на ночь кружек пива взяли свое. Около полуночи Пуфель проснулся с естественным в такой ситуации желанием. Стараясь не шуметь, он на цыпочках выбрался из хлева. Уже натягивая портки, кроль вдруг заметил странную тень, скользнувшую в дверной проем.
   "Кто бы это мог быть? Вроде бы крыса, но почему такая большая тень? А вдруг это и правда крыса, а там Тюфель дрыхнет как ни в чем не бывало. Она же его искусает!" И кроль бегом ринулся обратно в хлев.
   Это и впрямь была огромная крыса, причем с бородавкой на подбородке. Но Тюфеля она кусать вовсе не собиралась. Отвратительное создание нагло копошилось своими цепкими лапками в котомке Пуфеля, явно что-то там выискивая.
   -- Эй ты, мерзкий грызун! -- окликнул воровку кроль. -- Пошла прочь отсюда!
   И для наглядности замахнулся прихваченным на улице булыжником. Однако крыса лишь покосилась на Пуфеля, невозмутимо продолжая потрошить вещевой мешок. Вне себя от ярости кроль шагнул вперед, и тут крыса издала торжествующий писк. В ее лапке был зажат кусочек жернова, который дал в дорогу кролям Тарталино Мельникс. Неизвестно, зачем грызуну понадобился волшебный камень, но крыса так вцепилась в него, будто от этого зависела ее жизнь. В мгновение ока ухватив острыми зубами украденное, она опрометью скользнула в темный угол хлева, где и сгинула бесследно.
   -- Тюфель, Тюфель!..
   Пуфель принялся тормошить сладко посапывающего брата. Тот спросонья отказывался что-либо понимать, но когда до него дошло, что волшебный камень похищен каким-то грызуном, он пришел в неописуемую ярость.
   -- Что?! Крыса сперла камень? Да я... да я...
   Братья кинулись в тот угол, где исчез воришка. И обнаружили там довольно приличный лаз, куда даже они, несмотря на свою полноту, могли протиснуться без труда. Черный провал дохнул на кролей могильным холодом, и они поняли, что, сунувшись туда, имеют шансы приобрести неприятности. Однако, если кроли хотели вернуться домой героями, у них не оставалось другого выбора, кроме как попробовать догнать грызуна. При этом Пуфелю не давала покоя бородавка на крысином подбородке, но в чем закавыка, он пока понять не мог.
   -- Я думаю, нам нужно найти эту... как ее... Клотильду, и спросить у нее пару масляных светильников, -- сказал Тюфель. -- А может, она что-нибудь и про этот лаз нам расскажет.
   Но дверь в комнате вдовушки оказалась заперта, и сколько кроли в нее ни тарабанили -- все безрезультатно. В итоге им пришлось вооружиться с грехом пополам раздобытыми факелами и мотком промасленных тряпок. Благо, что уж кремний у них всегда при себе имелся.
   Сборы к спуску не заняли много времени. Отправляться в подземелье решили налегке, тем более что надолго задерживаться под землей братья не собирались. На успех предприятия они особо и не рассчитывали, но, во всяком случае, совесть их будет чиста.
  
   * * *
  
   Тюфель, считавший себя более старшим и рассудительным, полез первым.
   -- Ну что там? -- поинтересовался Пуфель у брата, когда его зад исчез в зияющем провале.
   -- Похоже, это один из входов в канализационную систему Соренсвиля. Если я прав -- то до утра мы можем и не управиться.
   Пуфель спрыгнул следом. Мерцающий свет его факела отразился от осклизлых стен, угасая в глубине тоннеля. Где-то внизу журчала вода, а смрад и зловоние заставили кроля зажать нос.
   -- Ничего себе! Я уже начинаю сомневаться в правильности нашего выбора. Стоит ли этот осколок камня наших жизней, которых мы здесь вполне можем лишиться?
   -- Да, но без него мы не найдем жернов. А без жернова нам не светит женитьба на сестричках Мельникс. Так что шагай за мной.
   Ноги у кролей промокли почти сразу, но вскоре они перестали обращать внимание на это маленькое неудобство. Хотя порой им приходилось брести едва ли не пояс в зловонной жиже, и братья не раз пожалели, что плотно поужинали. Хорошо, что ход пока не разветвлялся, и значит, крысе больше некуда было бежать, только как вперед.
   Через несколько сотен локтей у Тюфеля прогорела тряпка, и он заменил ее новой. Едва факел разгорелся, как кроли увидели перед собой в боковой стене неприметную на первый взгляд дверцу. Она была чуть приоткрыта, словно призывая братьев войти. Тюфель с Пуфелем переглянулись... и одновременно рванули ее на себя.
   Внутри было так же темно. Но вдобавок к этому неудобству с потолка свисали клочья паутины, настырно липнувшей ко всем частям тела. После небольшого коридорчика обнаружились ведущая вниз винтовая лестница с деревянными перилами, порядком изъеденными временем. Каменные ступени также были изрядно обиты, и каждый шаг норовил обернуться падением в черную пропасть.
   Но что-то подсказывало кролям, что они выбрали верную дорогу.
   Спуск занял около десяти минут. Порой, когда нога в очередной раз соскальзывала со ступеньки, братья с ужасом думали, куда их занесло. Над ними десятки метров земли, и случись что, их так никто даже и не хватится. И где-то уж совсем далеко остались Безымянная долина с ее такими родными обитателями. Но предательские мысли о возвращении кроли упорно гнали прочь.
   Наконец они благополучно достигла дна казавшегося бесконечным колодца, где факелы уже можно было загасить: на вбитых в стены металлических подпорках мерцали масляные светильники. Здесь их ждала еще одна дверь, на этот раз плотно прикрытая. Братьям пришлось изрядно напрячься, чтобы ее открыть. Хорошо, что петли были смазаны, иначе их сразу услышали бы. Нырнув в образовавшийся проем, кроли тут же нырнули за эстакаду бочек, и после этого через щелочку спокойно осмотрелись. Они попали в большую залу, которая больше походила на внутренности огромной машины. Загадочные механизмы, шестеренки, ременные передачи... Но все это, как показалось кролям, бездействовало уже долгие годы.
   А в дальнем конце залы происходило действо, порядком их заинтересовавшее. На высеченном в скале троне восседал высокий седобородый старик в черном балахоне. В правой руке он держал посох со встроенным в навершие черным камнем. В данный момент старик протягивал руку к преклонившей перед троном колени женщине, в которой Тюфель и Пуфель без труда признали вдову Клотильду. И хозяйка постоялого двора что-то вложила в протянутую руку старца, сопроводив это следующим замечанием:
   -- Глупые кроли не успели помешать мне украсть этот кусочек волшебного жернова, ваша Мучнистость. Теперь вы, с его помощью и помощью вашего чудесного посоха, наверняка найдете жернов. И снова запустите свою мельницу Зла...
   -- Не мели языком, Клотильда, -- просипел низким голосом старик, с вожделением рассматривая камешек. -- Да, я порядком заждался, когда вновь заработает моя мельница. Тысячу лет назад Пелегор украл у меня мой жернов, который я пытался безуспешно найти. И вот долгое ожидание подходит к концу!
   -- А я? Какая будет награда для меня, о Мельник?
   -- Хм... Ты вот что...Поди-ка, выбери себе что-нибудь в моей кладовой. Скатерть-самобранку там или жемчугов горсть... Только особо не усердствуй, Клотильда, -- прозвучало вслед вдовушке, -- а то знаю я твои замашки. Пока туго подол не набьешь -- тебя не спровадишь.
   Проводив подельницу задумчивым взглядом, старик подбросил в руке осколок жернова, словно примериваясь, сколько он весит.
   -- Ну что, дружок, вспомнил меня? Часть от целого, ты должен знать, где жернов Зла. Заклинаю, ответь мне!
   И тут изумленные кроли услышали тонкое пение, больше похожее на свист:
   Долгий путь лежит на север,
   Где растет зеленый клевер,
   Где шумит на скалах вереск,
   Веришь ты или не веришь.
   У подножья Белых гор,
   Жернов бросил гадкий вор,
   И лежит в сырой пещере,
   Он для всех теперь потерян.
   И в пещере той глубокой,
   Что зовется Тролля Око,
   Лишь отчаянный храбрец,
   Сыщет жернов наконец.
   На этом песенка закончилась и камень замолчал, оставив осмысливать услышанное не только Мельника, но и кролей. Тюфель и Пуфель храбрецами себя никогда не считали, так что последние строчки песни несколько поубавили их пыл. А старик, пожевав губами, просипел в бороду:
   -- Ну что ж, найти пещеру не проблема. Слыхивал я об Оке Тролля. На своем летучем корабле я доберусь до пещеры за пару дней, не больше. Сейчас же и отправлюсь в путь.
   С этими словами он убрал камень в небольшой кожаный мешочек, висевший на поясе, и подошел к двери кладовки, за которой скрылась Клотильда:
   -- Эй, ведьма, чего ты там пропала?
   -- Иду, иду, ваша Мучнистость...
   В дверном проеме появилась знакомая сутулая фигура. Как Мельник и предполагал, подол у нее был набит драгоценностями, а скатерть-самобранка висела у нее через плечо.
   -- Не кажется ли тебе, дорогая Клотильда, что ты позволила себе лишнего? Если уж подол набила, то хоть скатерку бы брать постеснялась... Ладно, ладно, не кривись, словно лимон проглотила. Оставь скатерть себе, но за это будешь мне обязана.
   -- Все, что хотите, Мельник.
   С этими словами Клотильда проскользнула мимо притихших кролей в дверь. Они еще успели услышать сопение вдовушки, когда она принялась подниматься по лестнице, но тут же их внимание вновь переключилось на старика. Тот внимательно огляделся, словно подозревая, что за ним наблюдают. Проворчав что-то в бороду, он подошел к противоположной от братьев стене, произнес заклинание на непонятном языке, после чего... стена начала со скрипом поворачиваться. Но кроли уже немало повидали на своем веку (истории с воздушным шаром и волшебной книгой только чего стоят), так что удивить их вращающейся стеной было трудно.
   Между тем Мельник нырнул в дверной проем, и, переглянувшись, братья решили, что придется следовать за стариком. Сами не ожидавшие от себя такой прыти, Тюфель и Пуфель в два счета пересекли залу, одновременно недоумевая, зачем им, тихим кролям, понадобилось вновь искать на свою голову приключения? Если бы один из братьев вдруг предложил сейчас повернуть обратно, то другой с удовольствием воспользовался бы этим предлогом отказаться от рискованной затеи. Но дойти до такого унижения, тем более перед собственным братом...
   Они поднялись следом за Мельником по винтовой лестнице на несколько десятков локтей и попали в помещение, которое было немного меньше предыдущего, да еще и без углов. Крыша отсутствовала, и кроли увидели далеко вверху маленькие звездочки. А посреди круглой залы стояла приличных размеров лодка со спущенным парусом, и Мельник на палубе с разведенными в стороны руками читал какое-то заклятие. Перед ним в воздухе висел посох, из черного навершия которого струились темные волны, закручивающиеся в тугую спираль. Воспользовавшись тем, что старик читал свое заклинание, закрыв глаза, кроли быстро забрались в лодку, и спрятались под кучей тряпья, напоминавшей парусину. Причем весьма дурно пахнувшей. Но тут уж выбирать не приходилось.
   Спустя некоторое время им показалось, что лодка слегка вздрогнула. А еще чуть погодя она оторвалась от пола с такой скоростью, что у бедных кролей едва душа ушла в пятки. Невольно вспомнилось путешествие на воздушном шаре. Но тогда они хоть видели, куда летят, а подъем под грудой дурно пахнувшего тряпья не доставлял кролям ни малейшего удовольствия.
   Однако приходилось терпеть. Пока братья не знали, как смогут отнять у чародея жернов, после того, как он его найдет. В том, что Мельник отыщет Око Тролля, Тюфель с Пуфелем почему-то не сомневались. И что это, интересно, за мельница Зла? Понятно, что муку она вряд ли мелет. И добра от нее, само собой, ждать не приходится. Значит, нужно сделать так, чтобы волшебный жернов не попал на мельницу чародея! Так что выбора у кролей не было. Спасение мира совпадало с их планами жениться на сестрах Мельникс.
  
   * * *
  
   Лежать в полной неподвижности, опасаясь быть замеченными в любой момент -- занятие малоприятное. Тем не менее, другого выбора у кролей просто не было. А вскоре их сморила дремота. Впрочем, ненадолго, поскольку пронизывающий ветер доставал их даже сквозь тряпье. Братьям пришлось тесно прижаться друг к другу, чтобы хоть немного согреться.
   Через несколько часов Пуфель приподнял край парусинового покрывала и глянул одним глазком в образовавшуюся щелочку. На фоне занимающегося алой зарей неба он увидел неподвижный силуэт Мельника, напряженно вглядывающегося в расстилавшуюся перед ним даль. За спиной старика черными крыльями развевался плащ. Что творилось внизу, Пуфель мог только предполагать, но по шуму моря и солоноватому ветру догадывался, что пролетают они над заливом, который на крольих картах назывался Теплым. Значит, Белые горы уже не так далеко. Тролли-то скорее всего катили жернов посуху, огибая залив, а они по воздуху значительно сократили путь.
   -- Ну что там? -- Тюфель нетерпеливо дернул брата за подол кафтана. -- Где Мельник?
   -- Стоит, вперед пялится, и спать, похоже, не собирается.
   -- Да и нам не до сна. А как хорошо сейчас было бы оказаться в своих уютных постельках...
   -- Ой, братец, не трави душу!
   Прошло не так много времени, и летучий корабль пошел на посадку. Лодка коснулась днищем каменистого склона и замерла, слегка накренившись. Мельник неожиданно проворно для своего возраста (тысячу годков он точно протянул на этом свете) спрыгнул на землю, после чего до кролей донесся его победный возглас:
   -- Приветствуй меня, Око Тролля, ибо я осчастливил тебя своим прибытием! Распахивай свой зев, в который я вступлю победителем!
   Тюфель и Пуфель обменялись многозначительными взглядами. Этот чародей явно не страдал избытком скромности. Хотя, кто знает, вполне может быть, что когда-то Мельник и впрямь был великим магом. Однако в летописях кролей о нем не было сказано ни слова.
   Старик скрылся в темном пещерном провале. Следовать за ним у братьев не было ни малейшего желания. Им хватало одного воспоминания о пещере Изельгруды, где они едва не лишились жизней. Поэтому кроли предпочли терпеливо дожидаться возвращения Мельника, сидя на палубе корабля, и готовые при появлении Мельника нырнуть под парусину.
   Время шло. Изголодавшиеся братья уже всерьез подумывали, чтобы поискать в округе какое-нибудь пропитание. Все-таки голодание добропорядочному кролю противопоказано, ибо тощий кроль к хорошему делу не приспособлен, примером чему может служить Тодо Буликс. Неудивительно, если жердяй уже подсчитывает, какую часть богатства Бумбиксов получит в случае их гибели. Однако судьба приготовила им еще одно испытание.
   Уже под вечер откуда-то сверху послышался неясный шум. По склону горы скатились несколько мелких камешков, заставив кролей задрать вверх свои бородатые физиономии. Если верить рисункам из летописных преданий, к ним спускались не кто иные, как... тролли собственной персоной. Пятеро вооруженных тяжелыми дубинками великанов (кроли ростом были чуть выше колена самому приземистому из них), басовито похрюкивая, указывали на онемевших от ужаса братьев. При этом из их клыкастых пастей разлетались клочья пены.
   Тюфель первым пришел в себя и пихнул родственничка локтем в бок:
   -- Бежим, братец, что есть духу!
   -- Куда?! Они догонят нас в два счета, -- обречено сказал Пуфель, стягивая с головы колпак. -- Вот уж не думал, что нам одного Мельника будет мало. Теперь еще и тролли на нашу голову.
   -- Тогда будем драться до последнего.
   И Тюфель принялся озираться в поисках чего-нибудь, способного заменить им оружие. Но на этот раз судьба изволила улыбнуться кролям. Из темного провала пещеры появился не кто иной, как Мельник. Старик обливался потом, но упорно катил тяжелый жернов к летучему кораблю. Посох находился у него за спиной.
   Братья шустро скрылись под парусиновым покрывалом, предоставив старику самому разбираться с троллями. И у того это неплохо получилось.
   -- Это что еще за новости? -- воскликнул он, завидев незваных гостей. -- Кто вас звал сюда, дикари?
   Тролли слегка притормозили, но боевой пыл у них не угас. Напротив, они еще больше оживились, от души надеясь полакомиться человечиной в тройном размере.
   Мельник одним движением выдернул из-за спины посох и направил его на ближайшего тролля. От громкого заклинания, показалось, содрогнулись горы. Тролль с удивлением посмотрел на свои ноги, которые вдруг перестали двигаться, на его глазах превращаясь в камень. Он повернулся к своим сородичам, да так и застыл, обернувшись каменной глыбой. Столь красноречивого предупреждения оказалось достаточно, чтобы остальные людоеды с воплями бросились наутек.
   -- Я, -- вскинув руки, закричал им вслед старик, -- я отныне владею миром, как тысячи лет назад. Передо мной преклонялись короли самых великих государств. И теперь, стоит только мельнице заработать -- и весь мир падет ниц передо мной. И Пелегор... ненавистный Пелегор получит свое!
   Видимо, отсутствие зрительской аудитории все же охладило Мельника, и тот несколько сконфуженно замолк. Затем, засучив рукава, с кряхтеньем закатил жернов на корабль. Кроли же были ни живы, ни мертвы, боялись вздохнуть лишний раз -- настолько ужасными были слова старика.
   Мельник утер потный лоб и снова достал посох.
   -- Ладно, полетели домой. Приказываю тебе, мой корабль...
   Он взмахнул посохом, черные вихри окутали его худую фигуру, и корабль поднялся в затянутое мутной пеленой небо. Покрывало, под которым прятались кроли, мгновенно намокло, и братьям стало как-то особенно неуютно.
   Спустя некоторое время явственно послышался шум прибоя. Значит, лодка проплывала прямо над береговой чертой залива.
   -- Пуфель, что будем делать?
   -- У тебя-то самого есть идея, братец?
   -- Я только знаю, что никак нельзя допустить, чтобы жернов снова начал молоть Зло.
   -- А у меня мелькнула одна мыслишка... Но... Тюфель, скажу прямо, если мы осуществим ее, то живыми в нашу любимую долину уже вряд ли вернемся.
   -- Братец, неужели я смогу бросить тебя одного на произвол судьбы! Не скрою, порой и я, и ты бывали неправы. Но перед лицом смерти все наши мелкие раздоры ничего не значат. -- Тюфель в сердцах обнял Пуфеля, хотя сделать это под покрывалом было не так-то удобно. -- Итак, выкладывай свой план...
   Они тихо выбрались из-под парусины. Мельник по-прежнему неподвижно глядел в даль, то ли задумавшись, то ли управляя кораблем. Жернов лежал у невысокого бортика, за которым в сотне локтей внизу мерно катил свои воды Теплый залив.
   На цыпочках, с бешено колотящимися сердцами кроли подошли к жернову. Даже приподнять его оказалось не так-то просто, не говоря уже о том, чтобы перекатить через бортик. Кое-как Тюфель с Пуфелем поставили каменюку на ребро. И в этот момент жернов возмущенно заголосил:
   Завладели мною вновь
   Кроли -- мелкие воришки,
   Не пустить ли ворам кровь
   Эй, старик, ты меня слышишь?..
   Мельник резко обернулся. В следующее мгновение корабль накренился, и жернов, выскользнув из рук кролей, с визгом перепрыгнул через бортик. Всем троим оставалось лишь проследить его короткий полет. Подняв фонтан брызг, жернов скрылся в темных водах залива, о глубине которого ходили легенды.
   -- Что вы наделали, проклятые кроли! Я... я сотру вас в порошок...
   -- Так уж и сотрешь, несчастный старик. Как бы самому не пришлось ноги уносить.
   Все подняли головы вверх, откуда доносился странно знакомый братьям голос. Изумлению кролей не было предела, когда они увидели парящего над их головами настоящего дракона, такого огромного, что он заслонил собою добрую половину неба. А верхом на чудовище восседал не кто иной, как их старый знакомый маг Воллет.
   -- Я слегка припоздал, друзья, но вы и сами прекрасно справились с задачей. Лучшего решения даже я не смог бы найти. Теперь жернов Зла надолго упокоится в водах залива. А ты, Мельник, все по-прежнему надеешься владеть миром? Неужели жизнь ничему тебя не научила?
   -- Ты, ученик ничтожного Пелегора! Как ты смеешь мешать мне, самому Мельнику?! Тебя еще не было на свете, когда моя мельница наводняла мир Злобой высшего качества!
   Старик взмахнул своим посохом, из навершия которого вылетела черная молния. Однако Воллет без труда отразил ее своей небольшой, но мощной волшебной палочкой, и в ответ послал вспышку ослепительного света.
   Мельник покачнулся, однако на ногах все-таки устоял. Тогда Воллет ловко спрыгнул на палубу корабля, заняв позицию против своего соперника. Тот закрыл глаза, и начал плести какое-то мощное заклинание. Над кораблем стали собираться черные тучи, прорезаемые вспышками молний. Но молодой маг опередил старика.
   -- Мэддо, фан куэрдо!
   На конце его волшебной палочки заплясали искорки, на глазах превращавшиеся в разноцветный вихрь.
   -- Не-е-ет!..
   Это было последнее, что успел крикнуть Мельник. Огненным смерчем его буквально снесло с палубы. Лишь только посох, ставший совершенно безвредным, покатился по палубе. Кроли еще успели заметить разваливавшуюся надвое темную тень, мелькнувшую за бортом. Тут же корабль снова накренился, на этот раз едва не стряхнув братьев и их друга в воду. А затем начал медленно падать вниз.
   -- Все-таки не зря я столько лет обучался у Пелегора. Хотя, признаюсь честно, промедли я еще минуту, и Мельнику удалось бы привести в действие страшные силы. А теперь, искатели приключений, быстро забирайтесь на Фангора, пока мы не свалились в воду. Не бойтесь, он у меня смирный.
   Услыхав свое имя, паривший над ними дракон оскалился жуткими с виду клыками. Кроли, несмотря на природную неуклюжесть, все же благополучно устроились на широкой попоне, покрывавшей чешуйчатую спину Фангора. Следом взобрался и Воллет. Спустя несколько мгновений летучий корабль с оглушительным плеском ударился о поверхность залива. А где-то там, в пучине, все еще опускались на дно останки злого чародея, бывшего хозяина мельницы Зла.
   -- А теперь, уважаемые кроли, -- Воллет устроился поудобнее на спине дракона, -- теперь я обязан доставить вас домой, в Безымянную долину. Если у вас, конечно, нет других планов.
   -- Но прежде расскажите, как вы нас нашли...
   -- Я возвращался от Пелегора, когда заметил летучий корабль. Подлетев поближе, увидел Мельника, изображение которого встречал до этого разве что в старинных манускриптах. Его мельница работала еще до того, как был построен Соренсвиль. А когда увидел вас, толкающих за борт знаменитый жернов Зла (это безусловно был он, иной Мельника вряд ли заинтересовал бы), то понял, что мои друзья ввязались в очередную историю. Вновь мне пришлось заботиться о вашем спасении. Но теперь все позади, и надеюсь, нескоро в следующий раз вы куда-нибудь отправитесь. У магов есть дела и поважнее, чем спасать кролей от неприятностей. Хотя... вы ведь спасли мир от злого волшебства, а ведь это вменяется нам, светлым магам, оберегать жизнь простолюдинов. Так что, -- улыбнулся Воллет, дружески обняв братьев, -- получается, вы сегодня герои.
  
   * * *
  
   Но, прежде чем отправиться домой, кроли решили поквитаться с Клотильдой. Без своего могущественного покровителя она вряд ли представляла большую опасность, но кто знает, сколько вреда старуха вдовушка могла еще принести честным людям.
   Увидев перед собой кролей, да еще и в сопровождении грозного незнакомца, Клотильда заискивающе улыбнулась:
   -- Ой, а я-то гадаю, куда это запропастились мои постояльцы? Ушли среди ночи, не предупредили...
   -- Ты простушкой-то не прикидывайся, -- нахмурил брови Воллет. -- Сколько лет ты служила Мельнику, сколько зла принесла? Отвечай!
   -- Да что я... Что я?! Это все он, Мельник, запугал меня, бедную, заставлял выполнять приказы... У-у, душегуб!
   -- И кусок жернова он тоже заставил тебя стащить?!-- возмущенно воскликнул Пуфель. -- Мельник ведь даже не знал, что камень у него под боком, пока ты его не украла.
   Сообразив, что добром дело не кончится, Клотильда вдруг обернулась вокруг себя, и через мгновение перед магом и кролями вместо вдовушки на задних лапках стояла огромная крыса. Пискнув, она бросилась к ближайшей щели. Но Воллет успел послать ей вслед светящийся шар и заклятие.
   -- Теперь она навсегда останется крысой, -- довольно потер руки маг. -- Ну а нам пора наконец возвращаться в Безымянную долину.
  
   * * *
  
   Полет домой занял всего ничего. Когда дракон под вечер приземлился посреди Безымянной долины, всех находившихся поблизости кролей словно ветром сдуло. Лишь только когда Тюфель и Пуфель сползли на землю, самые любопытные высунули свои носы из кустов можжевельника.
   -- Эй, братцы, не бойтесь, -- крикнул Пуфель. -- Дракон хоть и настоящий, но вас не тронет. Он мясо не любит.
   Несколько успокоенные таким образом обитатели долины стали осторожно приближаться, тем не менее, готовые в любой момент задать стрекача. Впрочем, Фангор, будучи существом по натуре незлобивым, размеренно отправлял в свою жуткую на вид пасть охапки буйно разросшейся травы.
   Среди образовавшейся толпы возбужденно галдящих кролей братья вскоре разглядели и Тарталино Мельникса с дочками -- Туттой и Фридой. Те вовсю глазели на дракона, пока не замечая смущенных братьев. А Тюфелю и Пуфелю и в самом деле было слегка стыдно. Ведь они не выполнили своего обещания, не вернули Мельниксу обещанный жернов. Хотя...
   Кроли выступили из тени, гордо выпятив грудь. Чего им стыдиться, если они спасли мир от злого Мельника?! Да если уж на то пошло, им должны памятник при жизни поставить, и не только в долине, а и в Соренсвиле тоже.
   -- А, вот и наши братцы-кроли! Не иначе как жернов на драконе привезли, не так ли?
   Это воскликнул не кто иной, как Тарталино. Тут и его дочки оживились, платья на себе оправлять стали да прихорашиваться.
   -- Жернов был у нас в руках, да только покоится он теперь на дне Теплого залива, -- громко, чтобы все слышали, ответил Пуфель. -- Мы сами утопили его, и на то была причина, Тарталино.
   -- Так ведь вы счастье свое утопили, охламоны! Неужели вы думаете, что после этого я отдам за вас дочурок?! Тутта, Фрида, посмотрите на этих недоумков. И они хотели стать вашими мужьями!..
   Дочурки презрительно фыркнули, повернулись к кролям пышными задами, и вместе с Тарталино отправились восвояси.
   -- Не очень-то и хотелось, -- пробормотал Тюфель. -- От женщин, если честно, одни неприятности, верно, Пуфель?
   -- Точно, братец... Я и сам засомневался, не рановато ли мы жениться надумали? А вы как думаете, уважаемый маг?
   -- В таком деле, друзья, я вам не советчик. Я и сам несколько раз чуть было не женился, но в последний момент всегда что-нибудь да мешало. Кстати, а не отведать ли нам вашего знаменитого пива? Да и поужинать не мешало бы, а то живот песни поет...
   -- Верно, ели-то мы последний раз чуть ли не день назад, -- воскликнул Пуфель. -- Милорд, прошу принять приглашение отужинать в моем доме. И никаких возражений, братец: на этот раз моя очередь. Пусть гость оценит теперь мое пиво.
   И оставив Фангора пастись на лужайке, которого мгновенно окружила осмелевшая ребятня, троица направилась к Пуфелю. Пиво рекой лилось до самого утра, съедено всего было немеряно. И только на заре кролей и их друга Воллета свалил крепкий, безмятежный сон.
  
  
  
  
  
   Конец
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"