У меня сегодня праздник. День рождения дочери. Которая проводит каникулы у бабушки. Так что поздравить ее могу только по телефону. Что и сделала еще с утра.
А прямо с работы еду во французский ресторанчик. Там я и отмечу свое торжество. Которое для меня не просто событие. А торжество Жизни над Смертью. Торжество Добра над Злом. Торжество Справедливости. И тому подобные Торжества.
Вхожу в зал. Тапер наигрывает на фоно. Мелодия не нарушает тихого уюта. Праздничного и домашнего одновременно. Как жаль, что нет места для одного. Столик, сервированный на две персоны, только подчеркивает и еще резче обозначает мое одиночество. Почему так сложилось, что этот праздничный день я провожу одна.
Знакомая мелодия, Джо Дассен, как давно кажется это было. Но помнится все до мелочей. Мелодия отбрасывает меня на 14 лет назад, в тот ноябрьский день. У нас в семье двойной праздник. И я, и мой муж сотрудники милиции. Он на службе. Я в ожидании малыша. И малыш, похоже решил сделать нам подарок. когда он появляется на свет, мои глаза устремлены на часы - 16.20. почему молчит врач? куда уносят моего ребенка. я ничего не понимаю. и боюсь спросить. могу только догадываться. сначала страх. потом темнота. очухиваюсь в палате. за окном темно. сначала я чувствую легкость во всем теле. потом боль - внутри - везде. боль потери. мне ничего не сказали, но я все поняла. и до утра я задаю в никуда один и тот же вопрос, почему? За что? И не получаю ответа. А утром входит врач. Лицо не совсем трагическое.
- Вы можете подняться, пойдемте, посмотрите вашу девочку. Ура. Мне все приснилось. У меня дочь. Она жива. Ура. Мы проходим длинным коридором к палате интенсивной терапии. Где в кювезе, вся в проводах, моя девочка. Глаза закрыты. Тельце вздрагивает. Сердечко бьется так, что кажется не успевает само за собой. Лицо почти черное. Мое "я" рвется к дочурке. Но врач останавливает. Ей нельзя без кювеза. В родах произошло кровоизлияние в надпочечники. Она не может самостоятельно дышать, держать температуру тела и т.п. Если два дня будет жить, мы отправим ее в реанимацию детской больницы. А пока даже переправить не можем, нельзя.
Я смотрю на маленькое тельце, на светлые волосики, вздернутый носик и думаю, Господи, девочка моя, за что же тебе так? Ну за что? Почему за наши грехи отвечают наши дети. Я готова сама лечь в землю, только бы моя девочка...
Двадцать три дня в реанимации. 2 раза моя девочка умирала у меня на руках и всемогущие врачи возвращали ее к жизни. Как страшно мне было по утрам идти в больницу. Я не знала, что меня ждет. Сколько раз, увидев пустой кювезик, я сползала по стенке. И не могла подняться. До тех пор, пока медсестра не кричала мне, мамочка, она в процедурной.
Я держала дочь, она поддерживала меня, не давая мне возможности впасть в отчаяние и опустить руки, а кто, кроме меня?
В один из дней, уставший неонатолог, разрешил мне провести в отделение мужа. Дабы он, на всякий случай, все-таки посмотрел на дочку. Муж отказался, мотивировав тем, что если будет жива - увидимся, а если суждено умереть - так зачем ему себя расстраивать. Именно с этого момента - он для меня умер.
Из больницы нас выписывали всем отделением. Мы с Дашкой были не только олицетворением победы для врачей, победы над Смертью. Но и олицетворением надежды для других. Таких же малышей, которых Судьба обрекла на испытание. Их. Или их родителей.
Мы с Дашей испытание выдержали. Мой муж его не прошел.
Вернувшись домой, я легла на кровать, рядом поставила люльку с дочкой. Покормила ее. Уснула.
А утром не смогла встать. Только спустя три месяца я вышла на улицу. Все это время со мной был папа. Не муж. Муж "переживал" случившееся у своих родителей...
Подошедший официант отвлекает меня от воспоминаний. Возвращает к жизни. Я знаю, кто сегодня будет второй персоной. Папа. Я заказываю его любимый коньяк.
Тапер играет репертуар уже Шарля Азнавура. А я делюсь своей радостью. Я рассказываю папе о Дашке. О том, что в 14 лет, рост у нее почти 180 см. Что у нее красивые, длинные волосы, цвета серебристой луны. Зеленые продолговатые глаза. Что она дико любит жизнь. Так, как будто помнит, что чувствует человек, находящийся на краю, а поэтому...Радуется каждому дню.
Так почему же я одна? Неужели, вынеся приговор мужу, и не простив его за отказ познакомиться с собственной дочерью, я вынесла приговор себе. Приговорив себя к торжественному одиночеству за столиком на две персоны во французском ресторане.