Отыщи скорей ты свою грань!" - голос в наушниках ревел припев песни, а ноги тем временем вязли в снежной каше. Весна. Я шла по главной деревенской улице к месту своей работы, а точнее к полю, где будет построен современный мясоперерабатывающий комбинат. В мае, когда сойдет снег и черная земля попробует прикрыть свою обнаженность зеленым платьем из трав и весенних цветов приедут бригады рабочих и будет вбит первый колышек нового этапа деревни. По плану районной администрации, две близлежащие к будущему комбинату деревни "Дубовая роща" и "Берёзово", сольются в одну и их назовут посёлком городского типа. Большую часть частных домов оставят их хозяевам, а на свободных территориях будет вестись малоэтажное строительство. Перспективно? Еще как! Сейчас я шла на работу, чтобы сделать эту перспективу приближенной к реальности. По распоряжению всё той же администрации района на прошлой неделе мне привезли некое сооружение для более-менее комфортного пребывания на будущей строительной площадке под экстравагантным названием: "бытовка", и в тот же день я повесила на дверь этой сараюшки не менее экстравагантную надпись: "Штаб строительства". Мне осталось пройти совсем немного, как неожиданный лязг тормозов, легкового автомобиля заставил меня замереть на месте. Дорога скользкая, мало ли чей автомобиль занесёт на этой серой снежной каше, лучше поберечься.
- Девушка, извините, как мне найти Глафиру Цветкову? - услышала я до боли знакомый голос из темных недр серебристой иномарки, остановившейся возле меня. Я повернулась и уставилась на чуть приоткрытое окно двери со стороны водительского места. Кто бы мог подумать, вот это сюрприз!
- Здравствуй Володя, ты меня уже нашел, - выдернув наушники из ушей произнесла я. Ветер, пронёсшийся по главной улице деревеньки, заставил сильнее запахнуть коротенький тулупчик, подаренный Петром на празднование деревенских святок. Я почти уверена в том, что идею с таким подарком ему подбросил дед Михей. Мне не забыть, как он долго сокрушался над моей шубкой из норковых шкурок, обозвав их при этом: "хилым пальтишком", качал головой, цокал языком, и громко вздыхал. После такой подготовительной работы, проделанной хитрым стариком над восприимчивостью внука, Петру ничего не оставалось, как подарить мне красивый, яркий, расшитый тулупчик.
- С ума сойти, Глафира! Тебя не узнать, - выходя из машины, молодецким покриком поздоровался Володя. - Я и не думал, что в тебе зарыто столько фольклорной красоты!
Ну вот, теперь всё снова на своих местах. Умеет Володя двумя тремя фразами объяснить человеку его место под солнцем. Так было все прошедшие шесть лет. Познакомились мы на первом курсе института и расстались на последнем, в самый канун торжественного вручения дипломов. Объяснил он это просто и доступно: "Мама, очень переживает за мою дальнейшую судьбу, и поступление в аспирантуру. Всё это может быть под угрозой, ведь с тобой в деревню я поехать не смогу, а ты не сможешь остаться здесь. Нам лучше расстаться". Мы расстались, и я уехала, не желая портить его будущее, вычеркнув себя из его настоящего, и желая для себя поскорее забыть прошлое.
- Какими судьбами? - строго сказала я, тем самым умерев его фамильярный тон. Лицо Володи вытянулось в удивлённую гримасу, а потом и вовсе будто слетело с его анфасовой части головы и обезличило его, превратив в застывший манекен. В витринах городских магазинов часто можно встретить дизайнерский ход в виде безлицых манекенов, и вроде даже симпатично смотрится, ни что не отвлекает от созерцания одежды.
- Я...кхе-кхе...я приехал на стройку. Работаю в подрядной организации, которая будет строить комбинат.
- А-а-а, понятно. Как аспирантура?
- Хорошо. Вот устроился, работаю, - развёл руками мой бывший.
- Работай, - ободряюще постучала Володю по плечу и продолжила, - Я пошла, - развернувшись, на пятках и стартовав с места лёгкой рысцой, я оставила бывшего воздыхателя позади. Я так рассчитывала, что на этом будет покончено с любыми притязаниями моего бывшего молодого человека на наше общее шестилетнее прошлое, но всё вышло наоборот. Владимир Щеголев поселился недалеко от моего дома в пустующем коттедже с твёрдым намерением скрасить свое пребывание в деревне моей персоной. Коттедж, который облюбовал мой бывший, был не простой, а с историей. Как мне рассказывали деревенские подружки, его построил один выходец из деревни и удачно продал кому-то из своих городских друзей. После чего этот коттедж продавали каждый год в течение десяти лет и всё время с пользой для продающей стороны. В этом году дом купила фирма Щеголева. На следующий же день, Владимир явился ко мне с дружеским визитом и попытался наладить отношения. У него ничего не вышло, и он еще пару раз пытался это сделать, пока не нарвался на моего нынешнего возлюбленного, а по совместительству и ангела-хранителя, Петра. Последний толково объяснил права и обязанности всех людей в нашей стране, а также основы политического режима на ближайшие десять-пятнадцать лет. Вот тут-то я решила, что избавилась от наваждения под названием "Щеголев", но была удивлена удвоенному напору бывшего.
Утро сегодняшнего дня ничем примечательным не выделялось, кроме как тем, что дед Михей прислал мне своего внука в роли гонца с приглашением присоединиться к чаепитию. Я приняла приглашение и в сопровождении Петра пришла в просторный дом своих соседей.
- Если он еще раз к тебе подойдёт я... - горячился Пётр, сжав кулак правой руки так, что костяшки побелели, и хорошенько помахав им в воздухе.
- Не стоит, Петенька, успокойся, - попросила я возлюбленного, обняв за плечи и чмокнув в нос. - Весной все обостряется, вот и у Владимира...кхе-кхе...обострилось.
- "Готовь сани летом...". Я тебя в самый первый день присмотрел, и отдавать не собираюсь - высказался Петр, но уже беззлобно.
- Глафира дело говорит, - одобрил мою позицию по вопросу Щеголева дед Михей. - Это Петя всё весна натворила. Само пройдет и парень успокоиться. Нечего понапрасну морды всем бить. Кулаки вон, еще пригодиться могут. Посмотри, что у Глафиры с сараем. А-а-а, вон смотрю голову опускаешь, значит знаешь, о чем я говорю.
- Дед, я сарай поправлю. Материалы уже купил, осталось дождаться, когда снег немного сойдёт.
- Ну и то правда, - махнул рукой старичок, - сейчас Лельник пройдёт, вот тогда и за работу приниматься надо.
- Дедушка, а что такое "Лельник"? - спросила я, строго посмотрев на прыснувшего в кулак Петра. - А ты не смейся, Петенька.
- Я не смеюсь Глаша, я подозреваю, что сейчас дед новую сказку расскажет.
- А вот и расскажу, - хитро прищурился дед Михей.
- Рассказывай дед, не томи ожиданием, - попросил Пётр, а сам, откинувшись на спинку "коренастого" стула обнял меня за плечи и притянул к себе.
- Давно это было, так давно, что и не помнит никто. Жила в нашей деревне сиротка одна Яромила. Рано она без родителей осталась, и все жители нашей деревни помогали ей, кто чем мог. Когда исполнилось девчонке четырнадцать годков, посватал ее молодец из соседней деревни. Звали его Путята. Любил Путята свою Яромилу, да и она его. Решил молодец избу для своей невесты построить, чтобы была она просторная, как княжьи палаты. Надо было в лес идти и деревья приглядывать, что сгодятся для задумки. Вот идет молодец по лесу и всё на деревья засматривается, и это дерево ему не годится, и это сучковато. Глядь, мелькнуло что-то средь толстых стволов осин. Присмотрелся парень, ан нет никого. Может белка, а может лиса пробегала, мало что-ли зверья по лесу рыскает в зимние деньки? То-то и оно, что всякого. Оголодают они за зиму, людей и сторониться перестают. Идет Путята дальше и всё прикидывает.
- Что высматриваешь ты тут, молодец? - раздался за спиной Путяты голос, да такой красивый, что сердце всколыхнулось в груди. Обернулся Путята, а у тонкой осинки девка стоит и улыбается. Брови черной дугой, губы алой волной, щеки будто огнем полыхают, шуба на ней соболья, да шапка из лисьей шкуры. Не девка деревенская, дочка боярская перед парнем предстала.
- Здоровья тебе красавица, - поклонился в пояс парень. - Ты почто одна по лесу ходишь, аль не страшно тебе? Засмеялась девка, да так звонко, что в груди у Путяты сердце застучало, будто заячий хвост.
- Нет не страшно. Здесь земля моя. А ты что в лесу делаешь?
- Деревья примечаю, чтоб избу поставить для невесты своей.
- Могу помочь тебе и поляну одну покажу. Вкруг той поляны сосны растут, да такие ровные, что даже Стрибог к земле склонить не может.
- Покажи, век доброты твоей не забуду, - приосанился Путята, а девка засмеялась пуще прежнего и говорит:
- Поцелуешь меня, укажу поляну, ну а нет, тогда ступай дальше.
Недолго думал Путята, подошел к красавице и поцеловал. Оторвался парень от губ алых, и видит, как свет вокруг него изменился. А боярыня улыбается и все в глаза к нему заглядывает. Осмотрелся Путята, он на мосту стоит рубленном, через серое озеро перекинутом.
- Как звать тебя, ненаглядная? - спросил молодец у боярышни.
- Марена. Ты исполнил моё желание, не побрезговал. По нраву ты мне. Одарю тебя холодом сердечным. Это не простой подарок. Когда день твой придет, явлюсь я за тобой, нареку тебя суженным и сделаю равным себе. Мы уйдем с тобой в страну Нави и будем вечно править там. Одного только бояться надо тебе, Яриловой искры.
Отошла боярышня от Путяты, всплеснула руками и вернула молодца на то место, где они повстречались. На обратной дороге нашел поляну парень ту, что Марена указать обещала, да только без надобности это всё стало. С тех пор перестал Путята к Яромиле на встречу ходить, будто и вовсе позабыл про нее.
Загрустила Яромила, на улицу носа не кажет. Пришли к ней подружки и зовут с ними в лес идти веток березовых наломать, чтоб Лелю, значит, задабривать. Лельник скоро, а снега всё лежат, и тают. Согласилась Яромила, корзинку подхватила и в лес побежала. А в лесу снега по колено, видно Леля задержалась в дороге или прогневалась на люд деревенский. Отстала Яромила от подружек своих, идет и слезами талый снег орошает.
- Не гоже плакать, тут делу помогать надо - толкнул Яромилу в спину звенящий голос. Обернулась девка и оглядывается. Среди густого снега там, где Яромила прошла только что и чуть не увязла, проталина чернеет, и стоит посреди черной землицы девица. Глаза у девицы зеленые, волосы золотистые, губы пурпурные, а лицо белое как сметана.
- Кто ты такая? - спросила Яромила и глаза ладошкой вытерла, чтобы слёзы высушить.
- Я та для кого ты березу ломать собралась, - улыбнулась девица. - Леля меня зовут. Знаю я про твоё горе Яромила, да не виноват любый твой. Встретил он в лесу сестрицу мою Марену, она то его и очаровала. Поспорили мы с ней, что Ярилов дар что "любовь" зовётся, погасить можно. Да на твою беду оказался в то время Путята в лесу. Я проиграла сестрице своей, и права ей свои уступила на время, что мне отведено. Не могу прийти, без спросу, потому и весна не наступает.
- Разве гоже так спор затевать? - вспылила девка, и подбоченилась.
- Негоже, потому и прошу тебя помочь. Сестра моя в Навь твоего ненаглядного уведет, в день когда Ярило на небе появиться. Ты помоги мне, а я тебе помогу. Весь год ты не будешь знать печали.
- Ладно, по-твоему будет. Говори, что делать надо, - согласилась девка и подошла к Леле. Сговорились девки, да и разошлись, да только Яромила последний наказ "рожаницы" твёрдо запомнила: "Одолеть заклятие Марены, только искрой яриловой можно. Как сок весной внутри деревьев бежит, так и кровь бурлит в каждом человеке, искру в сердце высекая. Если любовь твоя истинная, то подхватит Ярилов огонь искру малую и разожжет пламя в крови, и разрушатся чары Марены".
Вся деревня собралась, на "красной горке", что у речушки "Бываловки". Девки хороводы водят, песни поют, весну кличут, березовыми ветками машут. Парни костёр развели, с девками игрища устроили. Веселятся все, да только Яромила и Путята в стороне стоят, на веселье поглядывают. Пришло время Лелю ублажать, дары ей подносить, чтоб не серчала на народ деревенский и разбудила Землю-матушку от зимнего сна. Стали девку выбирать самую красивую среди двух деревень. Шушукаются парни, на девок поглядывают, бровями поводят. Как тут выбрать, коли девок красивых на земле Русской много, и каждая пригожа и мила? Сговорились и назвали имя красавицы. Ею оказалась Яромила. Прошла девка на гору, на скамью села и принялась петь:
Ты приди весна бурливая,
Улыбнись ярким солнышком.
Ой-леле, ой-леле, ярким солнышком
Ты уйди зима постылая,
Обернись лёгким пёрышком.
Ой-леле, ой-леле, легким пёрышком
Заслушались все вокруг и подхватили песню Яромилы. А та поёт, да всё на своего Путяту поглядывает. А когда стали подношения у ног Яромилы складывать, и благодарить Лелю за дары прошлогодние, подошел и Путята. Не выдержала Яромила да и взяла жениха своего бывшего за руку, и повелела плясовую спеть, чтоб дух от песни захватывало. Ох, и плясала Яромила, ох, и выводила! Путята еле-еле поспевал за ней. Подсмеивались над ним девки с парнями, да всё Яромилу нахваливали, а та пуще прежнего в пляс пустилась. Пока они плясками народ тешили вышло Ярило, и одарило всех светом своим. Очнулся Путята от чар Марены, схватил свою Яромилу за руки и в лес увёл, чтобы к березоньке заветной наведаться.
- Ты прости меня, Яромила, натворил я бед. Горе тебе принёс, от счастья нашего отказался.
- Не держу я зла на тебя, Путятушка, не виновен ты. Это все Леля и сестра ее Марена натворили, - ответила Яромила, и ручкой своей по волосам жениха провела. - Поспорили они.
Рассказала Яромила всё своему Путяте. Тот покручинился, да что поделаешь. Женился он на своей голубушке, и жили они душа в душу.
- Хорошая сказка, дед Михей, - помолчав еще какое-то время, после окончания истории, сказал Петр.
- Да, хорошая, - подтвердила я высказывания своего возлюбленного. - Жаль только кончилась.
Вечером проводил меня Петя домой, и у порога развернул меня к себе, поцеловал и тихо-тихо попросил:
- Выходи за меня замуж.