Волина Маргарита : другие произведения.

Персидская сирень

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   ПЕРСИДСКАЯ СИРЕНЬ
   Из-за острова на стрежень
   На простор речной волны
   Выплывали расписные
   Стеньки Разина челны.
  
   Стенька Разин возвращался
   Из прогулки в Персию
   Где в садах алеют розы
   Золотятся персики
  
   Он сидел в обнимку с новой,
   Взятой в Персии женой,
   Почему-то называя
   Персияночку "княжной".
  
   А "княжна", вся содрогаясь
   От объятий хищных рук,
   Лишь о бегстве помышляла!
   Но когда? Но как... и вдруг!
  
   Славный Стенька поднимает
   Раскрасавицу княжну
   И за борт ее бросает
   В набежавшую волну.
  
   Смолкли ропот и насмешки,
   Обалдели казаки!
   А Зумрад в воде сумела
   Снять атласный казакин.
  
   И коснувшись дна, что силы,
   Оттолкнулась и всплыла...
   И вздохнувши с облегчением
   По теченью поплыла.
  
   Но за пенными волнами
   Не был виден ее лик
   И сурово сдвинув брови
   Закричал хмельной мужик:
  
   "Что ж вы черти приуныли!?
   Эй ты, Филька, черт, пляши,
   Грянем, братцы, удалую
   За помин ее души".
  
   Разин плакал от потери
   И конечно от вина
   А Зумрад плыла ликуя:
   "Спасена я, спасена!".
  
   Скинув туфельки - мешали, -
   Отдохнула на спине
   И подумала: "Бог Света!
   Мой Ормузд! помог ты мне".
  
   Остров тот, что миновали удалые казаки
   Приближался с каждым взмахом
   Сильной маленькой руки.
  
   А ватага шла на веслах
   Вверх по Волге в Нов-город.
   Вот такой был в этом деле
   Событийный наворот.
  
   Стор! Меняется строфа,
  
   Зумрад уже у острова.
   Она упала на песок,
   Язык мгновенно пересох
   Весь ужас пережитых дней
   Был снова с ней был снова в ней.
   Разграбленный отцовский кров...
   Мычанье запертых коров
   В коровнике, огнем объятых
   И дымный воздух с горьким ядом
   И вопль! И яростные крики
   На языке чужом и диком.
   И голова ее отца высокочтимого купца.
   Она была надета на кол
   А рядом раб отцовский плакал
   Негр - добрый старый Ибрагим...
   И благим разбойники орали матом
   На этом странном поле ратном.
   Куда в ночи по лону вод
   Приплыл весь этот пьяный сброд.
   И лихо саблями гремя
   Рубил проснувшихся мирян
   И мать ее - красавицу
   Ударил кто-то по лицу,
   На землю смаху повалил
   И с ней бесстыдно утолил
   Свою безудержную похоть
   Под чей-то развеселый хохот.
  
   Смеялся шайки атаман,
   Враг бога Света - Ариман,
   По виду молодой казак,
   Огонь плясал в его глазах
   И зубы, белые как снег,
   Приоткрывал веселый смех,
   Как снег!... такой у них нечастый
   И предвещающий несчастье.
   Вор на руки схватил Зумрад
   И через персиковый сад
   Он на руках ее отнес
   Под милый с детства ей утес.
   Здесь была маленькая заводь,
   И тут она училась плавать.
   И тут разбойничий шатер
   Над нею крылья распростер.
   Тут вор порушил ее девство
   И некуда ей было деться
   От сильных рук его и ног -
   Он ей насытиться не мог.
   С его лица тек липкий пот
   А белозубый его рот
   Дышал сивушным перегаром
   А вор хрипел: "Ну, гарно! Гарно!"
   Что это слово означало
   Зумрад тогда не понимала.
   Бо-о-ль! Нестерпимая!
   Пронзала все тело.
   Но Зумрад терпела.
   От сбившихся под ней овчин
   Шел запах крови и мочи.
  
   Потом был Каспий разъяренный
   И бешено швыряли волны
   Челны разбойничьи Степан
   Был весел и без водки пьян.
   А ветер был могуч, свиреп
   Как будто тысяча сирен,
   Невидимые взору выли
   Так больше суток они плыли.
  
   Потом настала тишь и гладь
   И вор стал вновь ее ласкать
   Он был ей мерзок, гадок, страшен,
   Но он ей был и верным стражем
   И взгляд его был всем указ.
   Ничья разбойничья рука
   Ее коснуться не посмела
   Но злоба к ней у шайки зрела.
   Зачем он бросил ее в воду?
   Своим кровавым псам в угоду
   Решил ее он погубить -
   Им на смех в Волге утопить.
  
   Но может быть... но может быть...
   Не мог же он предположить
   Что ей, рожденной возле моря,
   Пусть даже с ветром сильным споря,
   Реки не переплыть.
   И может быть, бросая в воду,
   Он дать решил Зумрад свободу?
   Спасти от яда, от кинжала?
   Подняв ее, он весь дрожал...и...
   Что-то ей шептал...шептал...
   И может быть слова любви
   А может быть: "плыви... плыви..."
  
   Воображенье это зыбко
   Она не золотая рыбка,
   Он не рыбак из старой сказки
   Кочующей из века в век,
   А современный человек.
   Авантюрист, каких не мало
   Она и в Персии видала.
   Но, что это? темно вдруг стало...
   Тень чья -то на нее упала
   И чье-то раздалось мычанье
   Зумрад не вскрикнула в отчаянье
   Не побледнела, задрожав,
   А ноги под себя поджав,
   Уселась на сыром песке
   И встретилась глазами ...с кем?
   С детиной: рослый, светлорусый
   И молодой, еще безусый,
   И лишь на твердом подбородке
   Слегка курчавилась бородка.
   В рубахе белой полотняной
   И сразу видно - дома тканой,
   В портах, босой...
   Он очень был хорош собой.
   Но почему, зачем мычал он
   И что все это означало?
  
   Он понял взгляд ее, присел
   И как-то сразу озверел
   Он донельзя раскрыл свой рот
   И взвыл протяжно: "А-а-о-о!"...
   И был ужасен его голос
   А рот казался странно голым.
   То есть зубов -то в нем хватало,
   Но языка недоставало.
   И лишь у горла в подворотне
   Дрожал остаток жалкой плоти.
   "О боже мой! О Боже мой!
   О, бедный друг мой, ты немой!?
   И ты немой не о рождения,
   А по чьему- то повеленью.
   О! Сколько в этом мире злобы
   О, как же мы несчастны оба".
   Немой закрыл свой страшный рот
   Со лба ладонью вытер пот
   И... улыбнулся ей в ответ,
   "Ты счастлив тем, что видишь свет?
   Ты рад, что встретился со мной?"
   В ответ кивнул он головой,
   "И ты мне радостно внимаешь
   И все дословно понимаешь?" -
   Опять кивок. "Ты в детстве раннем
   С родителями жил в Иране?"
   Он головой мотнул в ответ,
   Что явно означало - нет.
   Потом сломил у ивы прут
   И написал ей на песке,
   Как на тетрадочном листке,
   Меня зовут: "Иван!"
   Песок был сух, прут не остер
   "Сотри"- Зумрад сказала. Стер.
   "Ты, что такое накарябал,
   Как лапочкою кура Ряба
   Я ничего не поняла". -
   Тут видно злость его взяла.
   И он отбросил прут злосчастный.
   Он на фарси писал и часто в плену.
   Здесь на фарси писать кому?
   С людьми в деревне он мычал,
   На острове своем - молчал.
   Он сел и пальцем указательным
   Ей выбил на песке старательно
   "Раз ты меня не понимаешь
   Ты значит грамоте не знаешь?!,
   Ну по слогам прочти, попробуй"
   Тут на Зумрад напала злоба:
   "Да как посмел ты начертать,
   Что не умею я читать!
   На языке своем родном,
   Да ты бы заглянул в наш дом.
   Там были сотни манускриптов
   Из Согданы, и из Египта
   На европейских языках:
   Святоний, Мор, Рабле, Плутарх.
   Да, я читаю по-французски,
   Теперь немного знаю русский,
   Пишу, читаю по-арабски..."
   "Решила ты со мной подраться?"-
   Ей написал Иван, смеясь,
   И совершенно не сердясь.
   "Но, если я тебя побью,
   Я тут же сам себя убью,
   А мне еще пожить охота.
   Есть у меня теперь забота
   Доставить в Персию тебя".
   "Прости, пожалуйста, меня"-
   Слегка смутясь, Зумрад сказала
   И, наклонясь, поцеловала
   Его нательный медный крест.
   И тихо стало все окрест.
  
   * * *
   Убрав подробности общенья,
   Я расскажу и с сокращеньем
   Их узнавание друг друга.
   Мальчишкою Иван был угнан
   Из этих милых ему мест
   Далече, а куда - бог весть.
   А был он круглым сиротой.
   В холерный год, или чумной,
   Его родители скончались
   Лет через пять, как обвенчались.
   Среди рабов разноплеменных
   Он русский был один, как перст.
   Но в Кафе, знойной и зловонной,
   Его купил ученый перс.
   И, полюбив его, как внука,
   Различным стал учить наукам,
   Лепить из глины странных чудищ,
   Увидишь- век не позабудешь.
   Для шахмат вырезать фигуры
   И рисовать миниатюры
   Старинною китайской тушью
   В работу вкладывая душу.
   Сам правоверный мусульманин
   Мечеть он часто посещал,
   Но своего любимца Ваню
   В иные тайны посвящал.
   Он утверждал, что миром правят
   Две силы и, примерно равных
   Добро и Злоба, Мрак и Свет
   С кем ты? Вся жизнь твоя - ответ.
   "Так это ж вера древних персов,
   Я так же верую, Иван.
   И потому мне был так мерзок
   Разбойной шайки атаман.
   Он, разгромив наш городок,
   Меня с собою уволок,
   Как драгоценную добычу".
   "Таков у казаков обычай -
   Противилась ты Стеньке стойко?"
   "Я не противилась нисколько.
   Ведь я была его женой
   Он ласков был всегда со мной".
   "Так почему ж так бойко, ловко,
   Он выкинул тебя из лодки.
   Что ж у Степана стало модой
   Любимых жен бросая в воду
   Без сожаления топить?
   Ведь ты могла бы не доплыть
   "Ты видел?" "Я лежал в кустах,
   Но я не смел разжать уста
   Боялся напугать тебя мычаньем".
   Молчание...
   "Так что ж Степан сошел с ума?
   Я в воду бросилась сама?
   Зачем?! Затем, чтоб поплескаться
   И от Степана отвязаться?
   И все! Довольно обо мне,
   Теперь все только о тебе".
  
   Ученый перс читал Ивану
   Под вечер суры из Корана
   И, находя в них знанья свет,
   Он говорил, что Мухаммед
   Всю жизнь боролся с Ариманом,
   Что мусульманский мир Корану
   Обязан очень многим, но...
   Считать Мухаммеда святым смешно,
   Во младости любил он баб
   Войдя а года - люля-кебаб,
   А съев однажды много плова,
   Почувствовал себя так плохо,
   Что еле-еле отдышался.
   Другим же разом - он скончался,
   Опять таки объевшись пловом.
   Но ты смотри, Иван, ни слова
   Об этом никому, нигде,
   Иначе быть большой беде.
   Иван с ученым прожил долго
   Примерно восемь-девять лет,
   Но раз во сне увидел Волгу
   И над большой рекой - рассвет.
   И так скучать по Волге стал,
   Что спать ночами перестал.
   Ученый мудрый добрый дед -
   Сказал Ивану: "Мне не след
   Теперь держать тебя в неволе,
   Тоской по Родине ты болен".
   Я здесь Мухаммедом займусь,
   Возможно в Мекку соберусь,
   А ты, малыш, ступай на Русь".
   Ночь минула и утром рано
   Иван ушел из Тегерана.
   Он знал четыре языка
   Но русский позабыл слегка
   Однако помнил, что "Спасибо"
   Ничто иное как "Спаси Бог!".
   В короткий срок шагал с Иваном
   С десяток ему равных
   Сказать точнее, то бесправных
   Таких же как и он бродяг
   Дороги общие - роднят.
   Все деньги у Ивана вышли,
   За то он то и дело слышал
   "Добрее Ваньки друга нет,
   Урус - ну что твой Мухаммед"
   И вот последний переход
   И ночь у запертых ворот
   Горгана.
   Ворота завтра отопрут,
   За воротами город -порт
   Конец Ирана.
   Забыв наказ дедули -перса
   Коту под хвост не сыпать перца
   И об гурманстве Мухаммеда
   За теплой дружеской беседой
   Не говорить ни с кем, нигде,
   Иначе быть большой беде,
   Располагаясь на ночлег, Иван сказал:
   "Слаб человек".
   Гласит старинное предание,
   Что умер от перееданья
   Пророк Аллаха - Мухаммед.
   Нам эта участь не грозит
   Салям, братейники, прозит.
   Веселье было на обед,
   Затянем пояса потуже
   Пусть шутка будет нам на ужин.
   Но шутка вышла Ване боком -
   Ислам к насмешкам не привык.
   За оскорбление пророка
   Ивану вырвали язык.
   В Горгане, утром ранним.
   А кто донес?
   Ненужный и пустой вопрос.
   Все хором крикнут: "Нет, не мы"...
   Он знал четыре языка
   И стал немым.
   "Довольно, перестань, довольно!
   Мне в горле больно, больно в горле!
   И не пиши мне на песке
   Потом на грифельной доске
   Напишешь все подробней мелом,
   Ты стал немым - остался смелым
   Умелым, добрым силачом
   И горевать нам не о чем.
   Та Каспий все же переплыл?
   Гребцом галерным, верно, был,
   Потом по Волге вверх пошел,
   Своей деревни не нашел,
   Но встретил ты людей хороших
   На правом берегу за рощей,
   Тебя община приняла
   Все так? Я верно поняла?
   В деревне ты живешь зимой,
   А здесь, на острове, весной
   И летом ты рыбачишь?
   А значит Разину спасибо.
   А значит, Разина - спаси Бог,
   За то, что так умно и ловко
   Он выбросил меня из лодки
   Недалеко от острова
   Где зелена остра трава
   И где я встретилась с тобой
   Чтоб верной стать тебе женой!
   Что ж головой ты не киваешь,
   Ты не согласен? Возражаешь?
   Но я, имей в виду, упряма!
   Да, в Персии осталась мама
   Она прекрасна, как заря,
   Ну, что там перед мамой я
   И ей всего лишь тридцать лет
   Два братика: Юсуф, Ахмет.
   Они в подвале были с нянькой
   Старухой милой, китаянкой
   Отец - моя любовь, мой свет,
   Но на земле отца уж нет.
   И в Персию я не хочу!
   На плаху лучше, к палачу.
   Конечно, если ты женат,
   То не нужна тебе Зумрад
   Да, так представь, меня зовут
   "Зумрад" по-русски - изумруд.
   Теперь ты головой киваешь?
   Что изумруд я - понимаешь?
   И я тебя уговорила
   Стать моим мужем
   Да? Мой милый...
   Тогда пройдем вдоль острова
   Трава не сильно острая?
   А то ведь туфли утонули
   Шалаш? Мережи? Сеть и ульи?
   И челн
   А это, что еще?"
   В траве паслось большое стадо
   Безделок, слепленных из глины,
   Для взрослых и детей на радость,
   Сработанных на редкость дивно!
   Зумрад попятилась без слова
   И подошла к безделкам снова...
   Тут были белой масти совы
   С глазищами из янтаря,
   Что двумя лунами горят,
   Коты с лиловыми усами,
   Девчонки с рыбьими хвостами,
   И трехголовые драконы
   В зубчатых золотых коронах,
   И расчудесные павлины
   Из той же самой белой глины,
   Но с пестрым радужным хвостом
   Раскрытым веером притом.
   Они под солнцем высыхали
   Белели, искрились, сверкали.
   "О, богатырь ты мой былинный,
   Мой несравненный мастер Ванья!
   На острове нашел ты глину
   И с ней нашел свое призванье,
   Уроки перса пригодились
   И чудища на свет явились...
   Но, слушай, если глупый Зевс
   Заплачет дождиком с небес
   То, все, что здесь под солнцем сохнет,
   Все тут же сразу и размокнет?
   Нет?... Вижу, вижу я навес
   На кольях, и к тому же прочный
   Павлинов дождик не размочет".
   Зумрад нагнулась и схватила
   Сине - зеленого павлина.
   Нашла в нем дырочку, подула...
   Иван с улыбкою подумал:
   "Она совсем еще ребенок".
   Свист был пронзителен и тонок.
   Павлин поставлен был назад
   И посерьезнела Зумрад.
   "А знаешь ли, мой милый Ваня,
   Купил мне Разин в Астрахани
   Такого точно же павлина
   Из этой самой белой глины
   И с пестрым радужным хвостом
   Раскрытым веером притом.
   И сам весь день в него свистел
   И мне потом свистеть велел
   Павлин тот - маленькое чудо -
   Конечно вылетел отсюда,
   Из твоего Иван гнезда
   Ну разумеется, Что? Да?
   Твои безделочки из глины
   Все берега заполонили
   От Астрахани до Казани,
   Ведь вот какое наказанье".
   Склонясь, Зумрад вошла в шалаш.
   "Как нравится мне домик наш
   И места в нем совсем немало,
   Но, Ванечка, я так устала,
   Поверь, что я тебя люблю,
   Но можно я сейчас посплю...
   Одна... и видишь уже сухо платье
   Ох. Как же сладко буду спать я.
   Вот только косы еще влажны,
   Но, впрочем, это и неважно
   О чем я? Мысли мои путаются:
   Ты путник - я твоя спутница"-
   Зумрад проворно улеглась:
   "О, наконец я высплюсь всласть".
   Зумрад зажмурилась, зевнула,
   Ладонь под щеку и ... уснула.
  
   Их обвенчали в местном храме
   Сначала окрестив Зумрад.
   Над Жигулевскими горами
   Пылал для молодых закат.
   Родился первенец, до срока,
   Но был упитан и не мал
   Но так глядел, что будто прока
   Он в этой жизни не видал.
   Назвали мальчика Степаном.
   Так пожелал отец Иван.
   Годам пяти Степан Иванов
   Стал пресмышленый мальчуган.
   Отца немого обожал,
   С его коленей не слезал,
   Лепить свистульки помогал
   Глаза павлинам рисовал
   Прекрасные, как у маманьки
   И добрые как у папаньки.
  
  
   * * *
  
   А в это время Стенька Разин
   Уже вождем народным стал
   И жар крестьянского восстанья
   По всей России полыхал
   По рекам виселицы плыли
   На сбитых наскоро плотах
   На них повешенные гнили
   Свои вытягивая выи,
   Зажатые в тугих петлях.
   Сдавались города без боя,
   Того гляди падет Москва,
   И у Тишайшего от Стеньки
   Всерьез болела голова,
   Но царь Тишайший был не промах.
   Не даром он родил Петра.
   Не стал он прятаться в хоромах
   Зольдатен вывел на гора,
   Немецких воинов наемных
   Одним искусством наделенных
   Себе подобных убивать.
   Бомбить, колоть, рубить, стрелять,
   И не ударив в грязь лицом
   За ними шли полки стрельцов.
  
   * * *
  
   Май отзвенел, цветет июнь,
   Но соловьи уж не поют
   Лежит Зумрад в обнимку с мужем,
   Он, только он один ей нужен,
   Но среди темной ночи вдруг
   Она почуяла касанье -
   -За что такое наказанье? -
   Чужих, давно забытых рук,
   И губы жадно отыскали
   Все, что таиться от людей,
   И всю ее исцеловали
   От ног до кончиков грудей.
   И жаркий, жгучий точно жало
   Язык в нее безжалостно проник
   И... сладок был тот страшный миг
   Короткою июньской ночкой.
   А утром к ней ласкалась дочка,
   Любимица отца Ивана,
   И брата старшего Степана.
   Особо брат ценил в сестренке
   Льняного цвета волосенки.
   * * *
   Его везли в железной клетке
   Как зверя! Людям на показ
   И злобной радостью горели
   В толпе десятки-сотни глаз.
   Путь смертный шел через Варварку,
   Церквей сияли купала,
   Ревела, выла, материлась,
   Смеялась, ухала толпа.
   Все шли к Васильевскому спуску
   И каждый жаждал увидать,
   Как распроклятого злодея
   Начнет палач четвертовать.
   Степан молчал. Он видел Каспий...
   И думал, думал о княжне:
   На этом белом -черном свете
   Цветка он не встречал нежней.
   Давно о ней не вспоминал он
   И лишь последней ночью вдруг
   Нашел ее живой, желанной
   В кольце своих могучих рук.
   И весь дрожа, он к ней приник
   И в миг...
   Он вечность с нею прожил.
   "О, Боже! Боже Всемогущий
   Ты далеко за Райской Кущей,
   А с нами и под одеялом
   Всесущий, Вездесущий Дьявол,
   О, Боже, Боже Справедливый!
   Я пожил весело, гульливо,
   И что посеял, то пожну.
   Возьми к себе мою княжну!
   Когда ее я утопил
   Я душу чистую сгубил.
   За все меня ты покарай-
   Возьми святую душу в рай".
  
   В предсмертных муках Разин слышал
   Зловещий смех морских сирен...
   А на Варварке доцветала
   В садах Персидская сирень.
   Ее привез в Москву торговый
   Иранский гость, и в добрый час!
   В короткий срок краса Приморья
   По всей России поднялась.
   Весну по-царски провожая
   Из года в год, и по сей день
   На неоглядной всей России
   Цветет Персидская сирень.
  
   1997г.
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   13
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"