Аннотация: Любовь - самая сильная из всех страстей, потому что она одновременно завладевает головой, сердцем и телом.
Аннотация: Ариша - старшеклассница. Людвиг - студент. Казалось бы, что между ними общего? Но судьба сводит их вместе и всего лишь за несколько недель они становятся другу самыми близкими людьми. Но на пути влюбленных встали зависть, коварство и ненависть. Слишком молоды и неопытны они были, чтобы бороться за свое счастье...
Любовь - самая сильная из всех страстей, потому что она одновременно завладевает головой, сердцем и телом.
Ф. Вольтер
ПРОЛОГ
Краснодар, 1997
Высокий, рыжеволосый мужчина лет сорока стремительно вошел в вестибюль университета. Его квадратный подбородок, надменно выпяченные губы, резкие и размашистые движения выдавали сильную личность, уверенную в себе и привыкшую повелевать. Голос был под стать внешности. Властно, громко он окликнул двух студентов, стоявших у доски с расписанием лекций.
- Мишель! Арнольд!
Они успели лишь обменяться изумленными взглядами, как он оказался рядом.
- Где мой сын?!
Тратить время на церемонии было не в правилах господина властного Алекса Циммерманна. Крепкий, холеный, с грозным выражением лица, он стоял перед двумя юношами, не сомневаясь, что немедленно получит ответ на свой вопрос. Весь его вид говорил о том, что дважды повторять этот человек не привык.
- Людвиг дома, - стараясь держаться свободно, произнес брюнет.
Второй парень, светловолосый, но чертами похожий на брюнета, беспокойно озирался по сторонам.
- Ага, - протянул Алекс, - значит, это правда! Вместо того чтобы учиться, он проводит время с русской шлюхой! Адрес!
Выругавшись по-немецки сквозь зубы, он резко развернулся и направился к выходу.
Братья остались на месте ошарашено переглядываясь.
- Наверняка, работа Ханса, - наконец презрительно высказался брюнет.
Тем временем с парковки университета выехало такси, в котором, играя желваками, сидел Алекс. Сунув таксисту, конверт с обратным адресом, он велел доставить его туда. Людвиг, конечно, писал не ему - своему отцу! - а своей драгоценной бабушке, но этот факт сейчас мало волновал Алекса. Конверт он прихватил на всякий случай, не любил спрашивать дорогу у аборигенов, и вообще старался не соприкасаться с незнакомцами. Люди в большинстве своем раздражали Циммерммана. Они были похожи на муравьев, таких же суетливых, мелких и жутко противных. Лишь с немногими можно было общаться на равных, остальных Алекс презирал и использовал в своих целях. Сын относился к третьей категории. До сих пор он так и не разобрался в Людвиге до конца. Как и в своих чувствах к нему. С одной стороны, это был его наследник, продолжатель рода, а с другой - абсолютная его противоположность, чуждая и непонятная натура.
В данный момент Алекс был так зол, что препарировать свое отношение к сыну вовсе не собирался. Он приехал в Россию с единственной целью и всего лишь несколько километров и несколько минут отделяли ее от него.
Алекс умел, и ждать, и выжидать. Заплатив по счетчику и не поблагодарив пожилого таксиста, он вышел на центральной улице города, где его сын арендовал квартиру. Вскоре Алекс звонил в нужную дверь.
Увидев отца на пороге, Людвиг немного растерялся, отступил назад. Ни говоря, ни слова, тот прислонил к стене свой кожаный дипломат, и набросился на сына с кулаками. Первый удар пришелся в нос, и сразу брызнула кровь. Прижав к лицу ладонь, Людвиг метнулся вглубь квартиры. Он не мог драться! Он даже защититься толком не умел, не говоря уж о том, чтобы поднять руку на родного отца!
Тяжело дыша, побагровев от ярости и запаха крови, Алекс, словно с цепи сорвался. Избивал родного сына методично, по правилам, словно на боксерском ринге. Но это выглядело так, будто спортсмен-тяжеловес выступает против школьника. Впервые минуты Людвиг ничего не соображал от неожиданности и боли. Потом пытался воззвать отца к спокойствию. Но его отрывистые фразы действовали на Алекса, словно красная тряпка на быка. Круша все вокруг, спотыкаясь о мебель и не замечая этого, отец все загонял и загонял сына в угол. Людвиг беспомощно озирался. Ему оставалось только молить о пощаде, но он знал, что, ни один жалобный стон не сорвется с его окровавленных губ. Он мог ненавидеть, презирать отца, но не мог унизиться перед ним.
Положение было безвыходное. Алекс надвигался, изрыгая ругательства и проклятья. Краем сознания Людвиг, наконец, понял, в чем дело. Причина отцовского буйства сразила его наповал. Вот она, расплата!
- Что, зацепила тебя русская блядь?! - Измывался отец.
- Не смей говорить так о ней! Иначе, я тебе...
- Иначе, ты мне что? - Зацепился он за слова сына. - Ну, же! Отвечай жалкий щенок, что ты мне?! - Орал он не своим голосом, извергая непередаваемую ненависть и злобу.
Голова у Людвига кружилась, во рту было солоно от крови. Несколько ударов пришлись поддых, а ведь он только-только перенес операцию...
Но это мелочи, подумалось Людвигу, сплюнув кровь. За любовь он готов был заплатить даже жизнью.
Ариша - вот о ком были его мысли. Ариша - вот за кого он боялся больше всего. Не за себя, нет!
Жалкий глупец, как он мог подвергнуть ее такой опасности! Задумавшись на секунду, Людвиг пропустил следующий удар, и кулак отца опустился ему на голову. Сознание парня помутилось. Теперь, последнее, что он помнил, были налитые кровью отцовские глаза и его звериный оскал ...
Глава первая
♥ СОЛНЕЧНОЕ ЗАТМЕНИЕ ♥
Позевывая, Людвиг натянул брюки и выглянул в окно. Погода не радовала. Вялый дождик окутывал все кругом противной моросью, сквозь которую мутно проступали деревья в золоте листвы, силуэты прохожих и стильные здания. Это был центр города, самая очаровательная и модная улица южной столицы России - улица Красная. Людвигу нравилось наблюдать, как в праздники здесь шествует народ с плакатами и транспарантами, играет музыка, вечерами прохаживаются степенные семейства и катаются на роликах ребятишки, а по ночам прогуливаются влюбленные парочки. Казалось, эта улица никогда не спит. Даже сейчас, в промозглое осеннее утро, тут не было пустынно.
Он ожидал, что тоскливое настроение погоды передастся ему, Людвиг знал, что зачастую бывает излишне впечатлителен. Ему удавалось это скрыть от других, но не от себя. У него на родине считалось, что мужчина должен быть, прежде всего, прагматичен и твердо стоять на ногах. А Людвиг с детства привык мечтать, фантазировать, играть с воображаемыми друзьями, размышлять на вечные темы. Возможно, поэтому ему было так хорошо в этой стране - как дома! Здесь в порядке вещей были разговоры о душе, о прекрасном, и тут впервые он перестал сдерживать свои порывы, весь открылся навстречу жизни.
Вопреки смурному заоконному пейзажу, Людвиг вдруг ощутил радостный огонек в груди. Предчувствие толкнулось в сердце.
Отойдя от окна, он с удовольствием оглядел комнату. Четырехкомнатная квартира, которую Людвиг делил с кузенами - Мишелем и Арнольдом - была великолепна. Просторная, светлая, с необходимым набором современной техники и шикарной мебелью. Семья Людвига была более чем состоятельна, и он вполне мог себе позволить многие излишества. Впрочем, лично для него это был маловажный факт. Мечтательность его натуры сказывалась в основных взглядах на жизнь. Он ни в коей степени не был инфантильным или инертным, просто по сути своей приближался скорее к поэту или философу, нежели к коммерсанту, как его отец или братья. Конечно, с таким мировоззрением его место было скорее среди студентов творческого вуза или, по крайней мере, где-нибудь на факультете истории искусств. Но прикладная информатика, которую Людвиг изучал в Кубанском университете, тоже, как ни странно, давала ему пищу для размышлений и будоражила воображение. Правда, в отличие от кузенов, он все же точно еще не определился, чем будет заниматься в жизни. Нельзя было сказать, что Людвиг плыл по течению, но и создавать себе трудности не любил. Скорее, он довольствовался тем, что есть. Умел жить в сегодняшнем дне, не заглядывая далеко в будущее.
Людвиг прошел на кухню, заварил себе зеленый чай и заглянул в комнату братьев. Они еще спали. Тогда он принял душ, натянул любимый персиковый свитер на фланелевую рубашку, сделав пару глотков чая, и, прихватив зонт и плащ, вышел из дома.
На Красной уже толпился народ. Несмотря на промозглую погоду, праздник - День города, который отмечали в последнее воскресенье октября - набирал обороты. Звучала музыка, звенел смех, разноцветные плащи и зонты переливчато сверкали под дождем. Людвиг постоял минутку у небольшой деревянной сцены, где выступал народный ансамбль. Мелодия была такая задорная, что хотелось немедленно пуститься в пляс. Да и вообще настроение у него подскочило - туманное предчувствие, кольнувшее у окна, словно переросло в нечто большее, основательное.
Людвиг был уверен, что сегодняшний день будет удачным. С такой убежденностью он бодрым шагом направился привычным маршрутом к булочной. Это было единственное место в городе, где продавались, круассаны. Аромат свежей выпечки витал в воздухе, навевая мысли о домашнем уюте. Людвиг купил круассаны и снова вышел под дождь. Задумчивая улыбка озаряла его лицо. Он был погружен в себя, хотя не думал ни о чем конкретном, а просто радовался жизни.
В это время, в небольшом уютном городке на юге Германии в одном из тех домиков, что вызывают умиление и восторг, словно сошедшие с рождественских открыток, пожилая женщина отошла от окна и задумчиво оглядела свою гостиную. Все здесь было отделано со вкусом и не броской роскошью, комната словно дышала покоем. С первого взгляда было заметно, что дом является полным отражением хозяйки - еще красивой элегантной дамы с милой, добродушной улыбкой.
Мария недавно отметила шестидесятилетие, была вполне довольна жизнью, и настоящей и уже прошедшей, и только одно тревожило ее. Внук Людвиг. С детства он был не простым мальчиком, противоречивой натурой, с очень трепетной душой. Если бы ему было суждено родиться в России, на родине бабушки, возможно, его характер сложился бы иначе. Но Мария не привыкла думать в сослагательном наклонении - получилось, как получилось. Ей оставалось только всем сердцем желать внуку добра и счастья, изменить же в его судьбе она ничего не могла.
Долгие годы она была рядом, видела, как он растет, и стремилась дать ему самое лучшее. Мария сознавала, что вложила в Людвига многое. И это уже дало результат - мальчик выбрал Россию, хотя мог остаться в Германии, или поехать в Гарвард, как прочил его отец. Но Людвигу ближе была ее страна, ее родина. С детства он заслушивался рассказами о прекрасной природе, русскими сказками, сам просил бабушку помочь ему освоить русский язык. Мария видела, что сердцем Людвиг прикипел к России, еще не побывав там. Он по сути своей был гораздо больше похож на ее соотечественников, чем на своего родного отца!
Ей вдруг вспомнилось, как в детстве кузены Людвига дразнили его девчонкой. И всего лишь из-за того, что он учился готовить русские блюда - пельмени, окрошку, потрясающие, тающие во рту, блины.
Он все схватывал на лету, впитывал в себя как губка - будь то кулинария, языки, литература. Конечно, пренебрежение братьев задевало его, но Мария замечала, что Людвигу куда важней его собственная оценка, нежели окружающих. Несмотря на романтизм и тонкость восприятия, ее мальчик был уверен в себе и упрямо стоял на своем. Он не умел дать отпор в принятом смысле этого слова, но стержень характера в нем, безусловно, чувствовался.
Не зря говорят - первый ребенок - последняя игрушка. Мария не так любила сына, как внука и как занималась с маленьким Людвигом. Впрочем, это пришлось бы делать волей-неволей, только Мария с полной самоотдачей отдалась воспитанию внука. Лауре, ее невестке и матери Людвига, было совершенно не до этого.
До рождения сына, Лаура - эффектная блондинка с изумительной фигурой - блистала на подиумах мира. Но стремительная карьера вмиг оборвалась, когда на свет появился Людвиг. Его отец был крайне сложным человеком, и в первую очередь это выражалось в его стойких принципах. Он и раньше был не в восторге от профессии жены, но сумасшедшие гонорары кое-как примиряли его с реальностью. А с рождением сына Алекс попросту запретил супруге заниматься "этим грязным делом". Как истинный бюргер повторял, что жизнь замужней дамы должна состоять из двух "К" - "киндер" и "кюхе" (дети и кухня).
Лаура была вынуждена подчиниться, однако, ее живой характер, бешеный темперамент и невероятные амбиции не давали сидеть дома. Женщина нашла выход и втайне от мужа снова окунулась в работу, теперь не выступая на подиумах, а только позируя для журналов. Она была чрезвычайно фотогенична, к тому же это было единственное, что она умела и любила делать - демонстрировать свои прелести перед фотокамерой. Отказаться от этого удовольствия Лаура просто не могла, даже рискуя семейным счастьем. Впрочем, по мнению Марии, счастливой ее жизнь с Алексом никак нельзя было назвать. И с годами это становилось все заметней. Внешне добропорядочная немецкая семья, очаровательная пара - они стали совершенно чужими друг другу. А когда журналы с фотографиями Лауры все же попались под руку ее мужу, жизнь для обоих стала просто невыносима. На глазах у Людвига разгорались страшные скандалы, и он, естественно, рассказывал обо всем бабушке - единственному человеку на свете, которому доверял безоговорочно, целиком и полностью. Мария знала от него, что Алекс смертным боем бьет жену, а та, замазав синяки, снова бежит сниматься. И так - по кругу! Бедный мальчик был свидетелем совершенно безумных сцен, и если бы не бабушка, его детство выглядело чернее тучи.
Как могла, Мария утешала его и отвлекала от страшной действительности, уводя в мир поэзии и искусства, прививая тягу к прекрасному, разносторонне развивая. Внука она обожала и по сей день, но теперь к этому чувству добавилась гордость за него. И - тревога. Он знал, что бабушка многим гадает на кофейной гуще и картах Тарро, но на все его просьбы, она отвечала отказом, не желая открывать ему судьбу. Сама Мария, конечно, раскладывала карты на него, и многое узнавала помимо его рассказов о себе. Людвиг до сих пор считал бабушку главным советчиком, мудрым и деликатным, постоянно звонил из Краснодара, посвящая ее в события своей жизни. Однако, не все можно передать словами. Она и сейчас взглянула на телефон, словно призывая его позвонить. Но Людвиг объявился накануне, за один день вряд ли произошло с ним что-то чрезвычайно важное. Почему же так трепещет сердце за него?
Мария села в кресло и, бросив взгляд на столик, заметила свои гадальные карты. Стоило разложить их, как ей стало ясно, что именно сегодня произойдет с ним что-то совершенно сногсшибательное, судьбоносное.
Мария потянулась к телефонной трубке, ей не терпелось поговорить с внуком, хотя бы намекнуть ему... Но пальцы сжали воздух. Мария поднялась и снова подошла к окну. Она решила не торопиться. Как часто это приходилось советовать Людвигу! Он был слишком импульсивен, особенно в любовных делах.
Мария знала, что внук нравится многим девушкам, в России его экзотичная внешность и воспитанность вызывали особый, жгучий интерес, и у него отбоя не было от поклонниц. Последняя, американка Дженнифер, очевидно, имела на него серьезные виды. Да и сам Людвиг был от девушки в восторге. Однако, когда он по привычке спросил совета у бабушки, та ответила как обычно:
- Не спеши. Всему свое время.
Ни раз и не два повторяла она ему эти слова. И это была правда. Мария точно знала, что мечтам ее внука о настоящей, большой любви, о семье, не суждено сбыться в ближайшее время. И от этого тяжело было у нее на душе. Ее мальчик искренне верил в чистые, светлые чувства, каждый раз загорался, в каждой влюбленной девушке искал идеал и не боялся разочарований, весь открывался навстречу любви.
- Душа нараспашку, - говорила Мария о нем.
И тем больней ему было каждый раз убеждаться, что это всего лишь очередной мимолетный эпизод, не более. Кому-то кажется смешным в двадцать один год всерьез задумываться о семейной жизни и домашнем очаге. И еще более забавно для современной молодежи, - особенно в России, и Мария знала это, - мечтать обрести свою вторую половинку. Молодые люди в этом возрасте лишь играют в любовь, флиртуют напропалую без далеко идущих планов. Но не таков был ее внук!
***
- А может мы и зря сегодня в город собрались, - с досадой проговорила Дарина, складывая мокрый зонт.
Ариша подвинулась, давая подруге сесть. Народ набился в маршрутку так, что яблоку негде было упасть. Веселый водитель предлагал девушкам воспользоваться его коленями.
- Почему зря? - Улыбнулась Аришка. - Праздник ведь!
Для молодежи из станицы Елизаветинской, что в семи километрах от южной столицы Краснодара, День города был не просто праздником, а лишним поводом потусоваться. Подруги и так частенько выбирались сюда, где кипела совсем другая жизнь. Хотя Ариша любила свой дом и всю станицу в целом, ей нравилась некая обособленность, бесхитростный быт, размеренность. Но в Краснодаре - особенно в центре города, безусловно, было интересней. Энергия здесь била ручьем, как и во всех крупных городах. Чувствовался особый, дерзкий, шумный, быстрый ритм. В сравнении их станица выглядела как мелкая речка с тихим течением рядом с огромным, сверкающим водопадом. Город манил к себе. Несмотря на осеннюю непогоду.
Ариша не умела унывать. Впрочем, это было свойственно ее возрасту. В шестнадцать лет странно глядеть на мир грустными глазами. Но у нее, в отличие от большинства ровесниц и Дарины, с которой они были неразлучны с первого класса, будто сиамские близнецы, не было, ни пресловутого юношеского максимализма. Ни цинизма, столь привычного в среде молодежи.
- Ты прямо как с облака свалилась, - иногда замечала ее подружка.
Мама о том же говорила ей только мягче, многословней:
- Ты такая наивная, девочка моя. Хотя, знаешь, эта наивность в тебе сочетается с мудростью и очень сильной интуицией. Ты чувствуешь жизнь, чувствуешь людей, и при этом веришь в них, не боишься разочаровываться. Только вот с таким характером тяжело жить доченька...
Обычно при этих словах мама Ариши горестно вздыхала. Хотя отчетливо видела, что ее дочка самостоятельна не по годам, тверда в решениях и ясно знает, чего хочет. Вообразить такое парадоксальное сочетание было сложно, но именно эти противоречия в натуре Ариши привлекали к ней. Она не то чтобы была душой любой компании, но с каждым могла найти общий язык, искренне интересовалась людьми.
- Охота тебе их слушать, - говорила прагматичная Дарина.
Они дружили всю жизнь, хотя были совершенно разными. Даже внешне. Дарина любила эпатировать публику. Крепкая, розовощекая, словно свежеиспеченный пирожок, она одевалась экстравагантно и ярко, а недавно и вовсе вставила сережку в ноздрю. Ариша, увидев это впервые, только охнула. Подруга не уставала ее удивлять.
Сама же Ариша не стремилась поразить чье-либо воображение, не прикладывала к этому особых усилий, однако, неизменно выглядела ослепительно. Пушистые кудряшки обрамляли нежный овал ее лица, на котором сияли огромные жемчужно-серые глаза. Ясная улыбка рождала ямочки на щечках. Тоненькая, стройная, Ариша двигалась так изящно и плавно, что возникали ассоциации с русалкой. Неповторимая гибкость, необъяснимое очарование было в этой девушке. Словно сама юность во всем ее великолепии стремительно и грациозно шагала по жизни.
Даже выходя из маршрутного такси под дождь, она выглядела принцессой голубых кровей и одновременно - трепетной ланью.
- Ну, а говоришь - не зря! - Пробурчала Дарина, раскрывая зонт.
Ариша только упрямо тряхнула кудряшками. Держась за руки, девушки направились к улице Красной. Хотелось праздника, веселья, беззаботного и яркого. Дарине при этом требовались внешние атрибуты, а ее подруга улыбалась беспричинно, радуясь даже дождику, который как будто смыл все краски с осеннего дня.
- Не бурчи, Даринка! Жалко, конечно, что солнышка нет, но все равно...
- Что все равно?!
- Жизнь прекрасна и удивительна!
С этими словами Аришка уверенно ступила на доску, проложенную через огромную лужу у светофора.
***
Прямо перед светофором, где Людвигу нужно было перейти дорогу, блестела огромная лужа. Через нее была проложена доска. Людвиг сделал шаг, но через мгновение заметил краем глаза, как на другой конец доски ступила девушка. Машинально он дернулся назад, уступая дорогу. Доска зашаталась, словно тяги-перетяги, и Людвиг упал прямо в холодную воду одновременно с девушкой.
Он услышал ее вскрик, ругань прохожих. Поднявшись, он поспешил помочь своей товарке по несчастью. Должно быть, со стороны это выглядело, действительно забавно. Высокий, широкоплечий, рыжеволосый детина в забрызганном грязью плаще, согнувшись в три погибели, пытался поднять такую хрупкую девчоночку, распластавшуюся в луже. Ему плохо это удавалось, пока он не набрался наглости и, перехватив ее поперек, поставил на ноги.
- Вот боров-то, а! Вы только на него поглядите! Ну и боров! Ты что под ноги не глядишь?! - Стыдил его кто-то рядом, и Людвиг, обернувшись на голос, увидел крепкосбитую шатенку с блестящей серьгой в носу.
- Извините, - пробормотал он, смущаясь.
- Извините?! - Воскликнула она. - Это все что ты можешь сказать?!
Людвиг опечалился еще больше, промолчал.
- Индюк, неуклюжий! - Оставила тогда она за собой последнее слово.
-Эй, ты! - Тут же отреагировал Людвиг, оборачиваясь к ней лицом. - Без оскорблений, пожалуйста!
- Ни тычь, а то проткнешь! - Огрызнулась она и ринулась к своей перепачканной грязью подружке.
- Что поскандалить решила? - Напирал на нее Людвиг.
- Под ноги смотреть надо! А то прешь, как танк и еще возмущаешься тут!
Людвиг намеривался что-то ответить на это, как вдруг, прозвучал тоненький голосок пострадавшей.
- Ну что ты накинулась на человека?! Прекрати! Он ведь ни нарочно!
От этих слов, но больше от звонко-сладкого голоска у Людвига перехватило дыхание. Будто рождественские колокольчики прозвенели.
Людвиг повернулся, протянул руку девушке, и, смущенно, виновато, боясь даже посмотреть на нее, вывел на обочину.
- Ради бога прости меня! Видит бог, я не специально...
- Ага, не специально! - Вставила язык подруга пострадавшей. - Ты это все подстроил!
- Чего? - Протянул Людвиг.
- Чтобы с нами познакомится! - Вдруг добавила она.
- Ага, как бы ни так! Делать мне больше нечего, как в грязи валяться, чтобы с вами познакомится.
Ариша же, разглядывая ущерб, ничего не говорила. Она испачкалась по уши, порвала колготки о спицы зонта, а туфельки ее были полны ледяной воды. Погуляли, называется!
Дарина продолжала возмущаться произошедшим, бесцеремонно тыча в Людвига пальцем. Ариша, хоть и молчала, но тоже не испытывала к нему особо добрых чувств. Откровенно говоря, она бы с удовольствием шарахнула его как следует, может легче б на душе стало! Ведь, стоит признаться именно из-за этого недотепы весь день коту под хвост! Отметили, называется День города! А холодно как, жуть просто, девчушка продрогла до костей! Видимо, придется немедленно возвращаться домой. Она кусала губы от досады, пытаясь оттереть ладонью грязные пятна, то тут, то там, но это плохо удавалось. Ариша подняла голову, злые слова готовы были уже сорваться с языка. Но тут она разглядела, наконец, виновника происшествия.
В сиянии золотых ресниц смотрели на нее его изумительно-синие глаза. Взгляд молодого человека был смущенным, даже, как ей показалось немного жалобным каким-то. Но это длилось лишь мгновение. Его глаза распахнулись шире, в них мелькнуло ошеломление и в то же время, несказанная радость, а потом - будто небеса разверзглись! - грянул гром, и будто невидимые часы начали отсчет новой жизни, новой эры.
Ариша постаралась незаметно перевести дыхание. Людвиг стоял, ошарашенный, будто молнией пораженный. Ни столько красота девушки поразила его, сколько нежность ее взгляда, тонкий абрис ее лица. Жемчуг ее глаз сверкал, затмив все вокруг. Людвигу захотелось только одного - вечно смотреть на нее, застыть вот так, напротив, и всю жизнь провести рядом с ней!
И все же он был мужчиной, не только романтиком и мечтателем! Свою мужественность Людвиг сильней всего ощутил сейчас, возле беззащитной, хрупкой незнакомки. Не отрывая взгляда от ее лица. Он принялся шарить по карманам, нашел платок и стал вытирать Арише лицо. Она только хлопала ресницами, замерев. От волнения у него руки дрожали, и ему все время казалось, что он ведет себя, как неуклюжий остолоп. Но и остановиться он не мог. Это было самое меньшее, что он мог сделать - хоть чем-то проявить заботу о ней, хоть в малейшей степени выказать то, что было на сердце. Что появилось так внезапно, но чувствовалось острее, чем все вместе взятое за его двадцать один год!
Совершенно машинально он бормотал какие-то слова, принося в очередной раз свои извинения. И в какой-то миг понял, что забыл русский язык, изъясняясь на жуткой смеси немецкого, русского и мычания.
Вдруг, Дарина подскочила к ним и оттолкнула его локтем. В эту секунду Ариша явственно поняла, что жалеет, что они не одни на белом свете!
- Что ты там все трешь, да трешь?! Только грязь разводишь! А ты дуреха, как домой теперь поедешь в таком-то виде?!
- Все будет хорошо, сейчас мы все отчистим - повторял Людвиг, снова приближаясь к Арише и совершенно бездумно, без задних мыслей, принялся оттирать пятна на ее куртке в районе груди. У парня действительно дрожал от волнения голос. Или Арише это только показалось? Но то, что он был взволнован - точно!
- Эй, рыжий! Да, ты совсем обнаглел! - Прокомментировала Дарина.
Молодые люди отпрыгнули друг от друга, как ошпаренные. Но взгляды их держались цепко. От слов Дарины Людвига бросило в краску.
- Тоже мне, краснеет он еще! - Озорно хохотнула Дарина.
Приворожила она меня, что ли, думал Людвиг с бесшабашной и безграничной радостью, глядя на Аришу. А та только загадочно улыбалась ему. Она не думала ни о чем сейчас. Невообразимая легкость была у нее на душе. И меньше всего в этот момент ее волновал вопрос о возвращении домой.
- В грязь свалил! Одежду испортил! Настроение впрочем, тоже! Компенсировать, ты должен! Ты меня слышишь, рыжий?
Но ни Людвиг, ни Ариша ее будто бы не слышали. Замерев напротив, будто завороженные, они смущенно и вместе с тем настойчиво глядели друг другу в глаза.
- Рыжий, я, по-моему, к тебе обращаюсь! - Людвиг не реагировал, тогда она переключилась на Аришу. - Да очнись же ты! - Не на шутку обеспокоенная поведением подруги, завопила Дарина, дергая ее за рукав куртки.
- Да, чего тебе?! - Возмутилась Ариша. - Прекрати трясти меня!
- Скажи этому, - она кивнула в сторону Людвига, что бы моральный и физический ущерб компенсировал!
- Сама скажи.
- Что стоишь, как истукан?! - Тут же развернувшись к Людвигу, строго спросила Дарина. - Нанес убытки, плати! Таков закон джунглей. Се ля ви! Маза фака!
Людвиг перевел на Дарину рассеянный взгляд. Понял, буквально - достал кошелек, торопливо принялся вынимать купюру за купюрой.
- Ты что! - Возмутилась сию же секунду Ариша. - Не надо!
- Еще как надо! - Встряла закадычная подруга, заглядывая в тугонабитый бумажник. - Давай-давай, - поторапливала она парня, - ты обязан компенсировать ущерб в материальном эквиваленте!
Резко повернувшись к Людвигу, Ариша машинально положила ладонь на его руку, пытаясь остановить, и тут же одернула ее, смутившись. Его же словно ударило током. Оба снова застыли, изумленные тем водоворотом чувств, что закружил их одновременно.
- Дурдом какой-то, - покачала головой Дарина, которая, наконец, поняла, что прямо у нее на глазах происходит нечто невероятное. - У тебя что, солнечный удар подружка? - Она потрясла Аришу за плечо. - С тобой точно все в порядке?
- У Бунина есть рассказ такой, - совершенно обалдевшим голосом проговорила Ариша, не сводя своего пристального взора с Людвига.
- Про любовь, - восторженно улыбаясь, добавил Людвиг.
- О, мой бог! - Дарина закатила глаза. - Что твориться-то, на белом свете?! Бунина они вспомнили...
Теперь Ариша взглянула на виновника происшествия свежим взглядом, заинтересованно. И тут же по достоинству оценила и модный, явно дорогой свитер, и симпатичные черты лица, и веселую светло-рыжую кудрявую шевелюру.
- Хотя, знаешь, все-таки колготки тебе придется купить! - Заявила она решительно и попыталась взять Людвига под руку.
- Только скажите, где их продают?
Ариша рассеяно покрутилась по сторонам.
- Вон там, есть магаз! - Дарина махнула рукой в сторону элитного бутика.
Она, наконец, пришла в себя и огляделась потерянно. В считанные секунды под взглядом этого парня мир будто перевернулся для нее.
А теперь она вдруг осознала, что стоит посреди города вся в грязи, в рваных колготках, а прямо напротив - парень ее мечты. Во всяком случае, он выглядел именно так, как в ее представлении выглядел бы принц на белом коне. Пусть этот был без коня! И пусть он был весь обрызган грязью не хуже нее! Да уж, видок у нее самой был, наверное, еще тот! Ей захотелось провалиться под землю, но одновременно безудержный восторг овладел ею. Она отдавала себе отчет, что неуклюжий незнакомец виноват в том, что случилось, но по большому счету ей было плевать на это. Больше всего на свете ей хотелось бы встретиться с ним в другое время, в другом месте и при других обстоятельствах. Но Ариша была не из тех людей, которые бессмысленно сетуют на судьбу. Она быстро овладела собой и произнесла шутливым тоном, что принимает его извинения, но колготки купит сама.
- Тогда разрешите хотя бы пригласить вас в кафе, - улыбнулся Людвиг, тоже справившись с растерянностью. - Естественно, после того, как вы приведете себя в порядок.
Он галантно подставил им локти.
- Фу ты, ну ты! - Фыркнула Дарина. - Какие же мы, однако, цирлих-манирлих! Вы только поглядите на него!
- Как вас зовут, девушки? - Весело спросил Людвиг, не реагируя на ядовитое замечание Дарины.
Подружки представились.
- Очень приятно. А меня Людвиг.
- Четырнадцатый? - Резво хохотнула Дарина. - Так, вот оказывается, откуда такие королевские манеры!
Ей почему-то доставляло огромное удовольствие издеваться над Людвигом. Но он снова пропустил мимо ушей ее язвительную насмешку. Он видел только Аришу, а ту другую - ее подругу не замечал.
- Я учусь в Кубике, на пятом курсе, - доверительно сообщил он, - а вы?
- Ого! На пятом курсе?! - Удивилась Ариша. - А мы... - Ариша взглянула мельком на подругу. - А мы еще школьницы, - с некоторым вызовом закончила она.
Ариша прекрасно знала, что и сама и ее подруга выглядели старше своих лет, к ним не раз клеились парни-студенты, принимая девушек за своих ровесниц. Но Людвига, по всей вероятности, не смутила разница в возрасте. Во всяком случае, он спокойно продолжал расспросы, успевая рассказать и о себе тоже. В какой-то момент прозвучала его реплика о том, что он родом из Германии.
Дарина подтолкнула локтем подружку и уточнила, сощурившись:
- Так ты немец?
- Не совсем, - туманно ответил он и снова задержал свой взгляд на Арише, - не пойму, вас это смущает?
- Меня? - Она подарила ему очаровательную улыбку. - Нет.
Они подошли к бутику, Людвиг пропустил девушек вперед, галантно распахнув перед ними двери.
Когда Ариша выбрала себе колготки, Людвиг решительно остановил ее руку, потянувшуюся за кошельком.
- Неужели ты, правда, думаешь, что я позволю тебе заплатить?
Она потупилась, ощутив его теплые пальцы на своей коже, и промолчала.
В раздевалке Ариша сменила старые колготки на новые. Привела в порядок прическу, подправила макияж, и, - свежа, как майская роза! - вышла к Людвигу и Дарине.
Он не мог налюбоваться ею и даже твердил мысленно, что невоспитанно так таращиться на девушку. Но ничего не мог с собой поделать - она притягивала его взгляд, как магнит. Чувствуя это, Ариша смущалась и краснела, и сам он незамедлительно заливался краской, однако, глаз отвести от нее не мог.
Так, не видя ничего вокруг, только друг друга, они вышли на улицу. Если бы не Дарина, неизвестно, куда бы эти двое направились. Поглощенные тем шквалом чувств, что обрушился на них, ни Людвиг, ни Ариша не в состоянии были совершать осмысленные действия. Будто выпали из реальности. Но Дарина была начеку - привлекательный, явно состоятельный иностранец вызывал в ней жгучий интерес, и расставаться с ним просто так она была явно не намерена. К тому же она заметила очевидное - что подруга тоже запала на Людвига, так что упустить такого кадра было бы глупо. Дарина напомнила о его приглашении в кафе.
- Ну, конечно, пойдемте! Я знаю очень милое местечко здесь неподалеку...
- Мы конечно же не откажемся, составить тебе компанию, но только, при условии. Платишь за всех ты! - Бесцеремонно заявила Дарина, не обращая внимания на гримасы Ариши, которой не понравилось такое наглое заявление.
Хотя оно было справедливое, к тому же продиктовано было не чистой меркантильностью, а суровой действительностью. У обеих подруг в кошельках была сущая мелочь. Их семьи отнюдь не бедствовали, но и зажиточными не являлись.
Лет до четырнадцати у Ариши, например, и вовсе не было карманных денег. Потом мама понемногу стала подкидывать ей. Но денег этих едва хватало на пирожок и стакан сока в кафе, не более. Дарину это обстоятельство приводило в отчаяние, но Аришка, как обычно, была настроена более оптимистично.
- Конечно, - отреагировал Людвиг, - обычно кто приглашает, тот и платит!
- Ха! - Воскликнула Дарина с усмешкой. - Только немцам это почему-то не свойственно! Или не всем немцам свойственно.
Людвиг напрягся.
- Что не свойственно немцам? - Замедляя шаг, хмуро поинтересовался он.
- Ой, умоляю тебя, только не строй из себя дурочка, - вздохнула Дарина. - Что, совсем не догоняешь?
- Нет. Поясни.
- Всем известно, что, немцы не платят за женщину в ресторане!
- Да, ладно? Впервые такое слышу!
- Говорят, что немцы скупые!
- Правда? - Людвиг улыбнулся. - И кто это говорит?
- Наши!
- А что еще говорят ВАШИ?
- Ты такой смешной рыжий! - Расхохоталась Дарина. - Сама наивность! Ну, блин, многое, что говорят!
- Например?
- Жмоты! Пунктуальны! Придирчивые! Недоверчивые! Через, чур, прямолинейны! Ну, знаешь, долго можно перечислять немецкий негатив! Это конечно, все сущая ерунда, по сравнению с тем, что немец не платит за свою даму в ресторане.
- Полный бред!
- А вот и нет! Моя тетя частенько бывает в Германии.
- И что из этого?
- А из этого следует, что у вас все запущенно на этот счет!
- Прекрати! - Одернула ее Ариша. - Что-то ты разговорилась...
- Нет-нет, пусть говорит! - Встрял между подругами Людвиг. - Мне интересно послушать, что о немцах, думают русские!
- Да на черта вы нам нужны! - Рассмеялась Дарина, - думать о вас еще! Делать нам больше нечего!
Ариша снова одернула подругу за рукав куртки.
- Дарина сейчас же замолчи! - Она повернулась к Людвигу. - А ты не слушай ее.
Людвиг засмеялся, глядя на подруг, одна полная противоположность другой.
- Договорились, - выдохнул Людвиг. - А теперь, послушайте, что я вам скажу, милые дамы. Все зависит от воспитания человека. Все мы разные. У каждого свои понятия на тот или иной счет. Лично, я никогда не позволю, чтобы моя девушка платила за себя. К тому же, я не чистокровный немец. В моей крови течет и русская кровь тоже...
- То-то я и слышу, что для иностранца ты слишком хорошо говоришь по-русски... - Отметила Ариша.
- Во-во.... - Поддержала ее подруга. - Мамка твоя русская?
- Нет, мама венгерка, - улыбнулся Людвиг, и то нечистокровная, без поляков не обошлось, - русская у меня бабуля и то с украинскими корнями.
На мгновение бабушка Мария словно встала у него перед глазами и улыбнулась ему. Людвиг любил бабушку безмерно - нежной и трепетной любовью. Все хорошее, что было у него в детстве, связано с ней. Она научила его всему, а самое главное - придала смысл его существованию, привив тягу к прекрасному, разъяснив понятия истинных ценностей. В детские годы именно бабушка была его опорой и поддержкой, ни мать, ни отец не внушали такого доверия. А с некоторых пор Людвиг словно поменялся с ней местами - как ни странно, впервые он ощутил себя мужчиной рядом с Марией. Постарев, она не утратила вкус к жизни, но выглядела для Людвига уже не как защитница и не только как мудрый советчик, а как близкий человек, который сам нуждается в помощи, моральной или физической. Он в каком роде опекал ее, пока жил в Германии, с вниманием относился к любой ее нужде и каждой потребности. Великолепно зная друг друга, они находили общий язык и теперь, разлученные километрами. И хотя Мария стояла у конца пути, а Людвиг только начинал свою дорогу, у них было много общего, у них была единая шкала ценностей.
Любое воспоминание о бабушке неизменно вызывало у него улыбку, словно радуга после дождя.
Вот и сейчас глаза Людвига радостно засияли. Он уже не чувствовал смущения рядом с Аришей - девушкой, которая с первого взгляда поразила его сердце, тронула душу. Теперь, когда образ бабушки словно встал рядом с ним, скованность прошла окончательно. Будто бы Мария одним только своим спокойствием, мудрым взглядом пообещала, что это знакомство перерастет в нечто большее. Людвиг всем существом мечтал об этом. Хотя пока даже в мыслях ничего определенного не держал. Ему просто было хорошо, так хорошо и ясно, как не бывало еще в жизни! По натуре своей он был человеком сомневающимся, и, хотя быстро загорался, постоянно сам себе противоречил, спорил с самим собой, задавался бесконечными вопросами.
Сейчас все было не так. Неожиданно, непривычно, но чертовски притягательно было его нынешнее состояние. Словно скрипки играли в душе. Людвиг и раньше слышал музыку в своем сердце, но это была настороженная мелодия, предупреждающая об опасности, либо бравурным маршем звучал мотив праздника, какой-то его победы, достижения, или печальная песнь одинокого странника, когда становилось грустно без причины. Теперь же тонкий голос скрипки, задорный и вместе с тем задумчивый, как будто нашептывал ему сказку - добрую, пронзительно нежную сказку со счастливым концом.
Людвиг улыбался, развлекал девушек беседой, и старался изо всех сил удержать это состояние души, остаться в нем предельно долго. Он точно знал, с кем оно связано, и был готов на все, лишь бы не ошибиться и на этот раз. Любовные неудачи не сбивали его с ног, но каждая ошибка казалась Людвигу его личным поражением, словно он сам виноват в том, что его суженая до сих пор не рядом с ним.
Ариша!... Это имя ему очень нравилось, он склонял его с любовью, глядя на это милое создание. В этом имени слилось все, чем дорожил Людвиг. Он чувствовал, что на этот раз все будет серьезно, и все именно так, как должно быть, несмотря на нелепое знакомство и его собственную неуклюжесть.
О, боже, как она смотрела на него! Она так очаровательно краснела, ловя на себе его пристальный взгляд!
Ариша и в самом деле была очарована им. Бархатный голос, золотистые ресницы, синие кобальтовые глаза, солнечные лучи его волос - все соединилось в один образ, того самого прекрасного принца, которого ждет каждая девушка, и которого рисует в воображении сама, согласно своим идеалам. Нет, она не была фантазеркой или романтично настроенной особой, тем удивительней ей казалось сейчас собственная впечатлительность. Она слушала его буквально открыв рот, хотя по мере старалась выглядеть невозмутимой, чтобы не отпугнуть Людвига излишней навязчивостью.
Ей казалось, что ее чувства написаны на лбу, и он читает ее, как открытую книгу. Ариша не хотела с первых минут знакомства оказаться у него под влиянием. А возможно, это сказывалось присутствие подруги. Дарина беззлобно подшучивала над ними обоими, отлично понимая, что между ними вспыхнуло что-то яркое, стремительное. Ей не хотелось выставлять свои чувства напоказ, не хотелось, чтобы хоть кто-то, пусть и лучшая подружка, видел их, оценивал, комментировал...
Но стоило Дарине на какое-то время отойти, как Людвиг чуть придвинулся к Арише и тихо произнес:
В чудеснейшем месяце мае
Все почки раскрылись вновь,
И тут в молодом моем сердце
Впервые проснулась любовь.
В чудеснейшем месяце мае
Все птицы запели в садах,
И тут я ей сделал признанье
В желаниях моих и мечтах.
Они с замиранием сердца в упор смотрели друг на друга, потом Людвиг вдруг, спросил:
- А в каком месяце ты родилась?
- В мае.
- Тогда, эти стихи тем более для тебя!
Его голос дрожал от страсти. Она невольно подалась к нему. Они слышали дыхание друг друга...
- Ты их сочинил? - Опомнилась первой Ариша.
- Нет, что ты, - он накрыл ее ладонь своей рукой, она вздрогнула. - Это стихи Хайне. Красивые?!
- Очень! - Порывисто ответила она, глядя на него с восхищением.
Людвиг легонько сжал ее пальцы и склонился к ее губам. На время Ариша утонула в его глазах, однако, нашла в себе силы отодвинуться. Она почувствовала, что все происходит слишком быстро. Он слишком близко!
Почувствовав ее напряжение, Людвиг медленно подался назад, но руку не убрал.
- Не думай обо мне плохо, - прошептал он, не сводя взгляда с ее губ - таких дразняще-алых, чуть приоткрытых, будто для поцелуя. - Я не маньяк, не волнуйся, я просто не хочу тебя потерять...
- Значит, не потеряешь, - чуть слышно ответила Ариша, - только не гони лебедей, ок?
- Лебедей? - Нахмурился он. - Каких?
- Я хотела сказать, держи себя в рамках приличия.
- Я постараюсь, - пообещал он серьезным тоном и тут же уточнил, - а это как?
Мгновение они внимательно смотрели друг на друга, рука в руке, глаза в глаза. А потом рассмеялись одновременно, искренне и заливисто. Теперь между ними не чувствовалось ни капли смущения и скованности.
- Ты просто прелесть, - сказал Людвиг проникновенным голосом.
- Благодарю, - проговорила Ариша.
Он тронул пальцами ее подбородок.
- Ни думал и не гадал и такое очаровательное создание повстречал. Я тебя никому ни отдам, ты слышишь?
Аришка смущенно улыбнулась ему в ответ.
- Ох, какая у тебя ямочка на щечке! - Обрадовался Людвиг. - Просто чудо! И почему я раньше тебя не встретил?
- Флиртуешь со мной, да?
- Этот парень, напротив, по уши в тебя втюрился!
- Надолго ли?
- Навечно!
- А такое возможно?
- Все возможно. Разве тебе не нравится?
- Нравится, - на миг зажмурилась она, - только как-то немного страшно...
- Я страшный?!
- Да не ты! Глупенький...
Людвиг вздрогнул. Это прозвучало не как ругательство, а как самая откровенная ласка.