Нет, ты просто помолчи и послушай, потому что я больше никогда не решусь этого рассказать.
Ты понимаешь: я никогда не боялась того, чего боятся другие.
Я вообще почти ничего не боялась. Ни собак, ни высоты, ничего такого. Ни даже вампиров и привидений. Но по ночам мне снятся кошмары, всегда снились, и там... не смейся только... оно по-разному, но всегда - земляника на снегу.
Земляника на снегу, понимаешь, везде всегда, красная - на белом. И даже наяву. Помнишь ту королеву из сказки, которая вышивала и уколола палец? Я совершенно точно знаю, что она вышивала землянику, и когда капли крови упали на снег, они тоже превратились в ягоды - вот эти вот самые, мелкие, остроконечные, ярко-алые. Помнишь, её несчастная дочь была румяна, как кровь? она была румяна - как земляника. Я знаю, что мачехе из другой сказки не нужны были подснежники: падчерица была послана в лес собирать землянику, и ведь собрала же: и как у неё это получилось, боже, она же действительно брала её в руки, она действительно её ела...
Сколько раз я видела её в кошмарах, эту девочку. Сколько раз она бежала и падала, и опрокидывала свою корзинку: и алые капли ягод веером рассыпались по снегу, и поднималась метель, и её заносило... знаешь, мне кажется, она кричала. Только мне было не слышно из-за ветра...
Я тебе это первой рассказываю, всегда скрывала ото всех, у меня даже почти получалось. Но всё равно некоторые слышали, как я кричу по ночам. Иногда оно отступало, даже порой надолго, но, знаешь, иногда мне кажется, что от него вообще никуда не скрыться. Оно везде: алое - на белом, земляника на снегу.
Земляника на снегу. Нет, ты не понимаешь, ты никогда не поймёшь: ты не видела моих снов. Ты не видела, как сыплются с мёртвых пальцев ярко-красные капельки, как холод пронизывает насквозь: знаешь, холод - это очень страшно... Как рассыпается земляникой голова упавшего со скал, как не тает снег на ладонях пытающегося спасти тебя и согреть. Как умирает от холода и голода человек, и остаётся в сугробе, понимаешь, но до последнего хватается за эти ягоды, потому что их просто можно есть, его уже и пальцы не слушаются, а он всё равно... Это не передаётся словами, не моими, по крайней мере, но это страшно. Просто поверь.
Видишь, сколько я рассказала тебе. А теперь я прошу: не надо. Не буди меня, когда я стону по ночам. Когда кричу - тоже не надо. Не подходи ко мне.
Потому что, когда я просыпаюсь, мне кажется, что я лежу на алом и белом, или - белом и алом, мне всё ещё чудятся снежинки и ягодный сок. И если ты стоишь рядом - мне кажется, что и твои ладони пахнут земляникой, и с них сыплются белые хлопья. Холодные, понимаешь, и... твои руки - такие же. И я боюсь, что ты тоже - холодная.
Не надо этого.