Игорь откровенно скучал. Сидеть с умным видом, пытаясь въехать в то, что так старается донести до студентов препод, было крайне утомительно. Игорь повспоминал немного вчерашнюю тусовку фанов "готики" и пришел к выводу, что условия провинциального города не дают возможности развернуться защитникам прав вампиров и упырей. Занятия черной магией не приносят полного удовлетворения по причине своей безрезультативности. А вчерашний поход на кладбище осенней дождливой ночью закономерно закончился пьянкой. Собственно, ей он и начался.
И теперь Игорь маялся похмельем и скукой, от этой самой скуки разглядывая стены опостылевшей аудитории. Кстати, аудитория была весьма примечательна, так как находилась в подвале старинного здания, построенного еще в середине XIX века, где в незапамятные времена располагалась духовная семинария. Хотя толстые стены и сводчатый потолок вполне удовлетворяли вкусу поклонника готики, ничего интересного на них Игорь не нашел, и поэтому переключил свое внимание на парту. Студенческий креатив покрывал ее узорчатым ковром надписей и поясняющих их рисунков. Поразмышляв, Игорь пришел к выводу, что творчество студентов оригинальностью не отличается, и все надписи можно классифицировать по трем группам: "Хочу жрать!", "Хочу домой!" и "Хочу тебя!". Чтение надписей, однако, пробудило в нем потребность в творчестве, и он тоже решил внести посильный вклад в созидательный труд братьев по разуму.
"Чё бы такое написать?" Игорь в задумчивости потеребил пирсинг, украшавший его нижнюю губу. Пирсинг, имевший вид острой, выпирающей вперед пирамидки, издалека напоминал бородавку и пробуждал у всех, даже у не слишком занудливых преподов нездоровый интерес, выражающийся в вопросе: "А не мешает ли сие украшение целоваться?" Украшение целоваться совсем не мешало, так как целоваться было не с кем, зато поддерживало в Игоре чувство собственной исключительности.
Активизация мыслительного процесса при помощи пирсинга-бородавки имела успех. Игорю в голову пришла гениальная идея написать на парте вычитанное недавно заклинание. Для чего оно поклонник готики не знал, но ему оно очень понравилось и застряло в голове как ржавый гвоздь в заборе. Слова на звонкой латыни стучали в черепную коробку и просились на волю. Игорь с вдохновением начал выводить на парте красивыми готическими буквами "Dum spire spero". ("Пока дышу - надеюсь" - лат.)
Он дописал последнюю букву, полюбовался на продукт своего творчества, украсивший исписанную парту, и вдруг почувствовал, как от стены ощутимо потянуло холодом, и по спине пробежала толпа мелких и противных мурашек. Игорь хотел оглянуться, чтобы посмотреть, откуда это дует, но тут прозвенел долгожданный звонок, и толпа студентов рванула из аудитории на штурм самого святого для них места - буфета.
Игорь участия в буфетных баталиях решил не принимать. Во-первых, потому что есть после "вчерашнего" не хотелось, а во-вторых, было лень покидать насиженное место. И так как вторая пара была в этой же аудитории, он решил посвятить большую перемену другому любимому студентами делу - сну, пристроил измученную непосильным трудом голову на парте и задремал. Но буквально через несколько минут проснулся как от толчка, почувствовав неприятный холод между лопатками и тяжелый взгляд в затылок. Повернув голову, он с удивлением увидел позади себя полупрозрачную, колеблющуюся, как тряпка на ветру, фигуру парня в каком-то странном одеянии, напоминающем старый женский халат то ли серого, то ли линялого черного цвета. Парень был рыжий и лохматый. Он ожесточенно скреб свои нечесаные патлы и бормотал что-то непонятное, то ли заклинания, то ли ругательства. Особенно часто повторялось зловеще-шипящее "sum, fui, esse" (склонения латинского глагола "быть": "есть", "буду", "был"). Парень выжидательно и с явной надеждой уставился на Игоря.
- Ну, ни фига себе, в натуре, глюк, - Игорь обалдело помотал головой. И тут он окончательно проснулся, и его охватил ужас. Он вспомнил все слышанные и прочитанные истории о том, как вызванные демоны утаскивали свои жертвы в преисподнюю. Но ужас сменился чувством гордости, за то, что он, такой крутой гот, сумел-таки вызвать потустороннюю сущность. Вот только, что теперь с этой сущностью делать, или, что она сделает с ним, крутым готом?
- Ты, чё, демон? - выдавил поклонник готики.
Парень шарахнулся в сторону и замахал перед носом правой рукой. Похоже, он пытался перекреститься, но крестное знамение у призрака никак не получалось, и движения напоминали отмахивание от назойливой мухи.
- Сам ты - демон, придурок, - призрак плюнул в Игоря, но плевок не долетел и зашипел, растекаясь по парте черным пятном.
- Ты написал латынь-то? - призрачный палец рыжего ткнул в игорево творчество. - Знаешь, как сдать?
- Заклинание, что ли? А куда его сдать?
- Совсем дурак. - Призрак покрутил пальцем у виска. - Не заклинание это вовсе. Это с латыни переводится: "Пока дышу - надеюсь". И сдать не куда, а чего. Экзамен мне нужно сдать. По латыни. Ты вот у кого будешь латынь-то сдавать?
Игорь почувствовал, что крыша у него едет окончательно и бесповоротно. Вот и привидение, с которым наконец-то довелось повстречаться, попалось какое-то сумасшедшее. А что от сумасшедшего привидения ожидать он не знал. Собственно, и от нормального привидения он не знал чего ожидать, потому что с таковым никогда дела не имел. Так как учился Игорь на факультете психологии, то знал, что с ненормальными лучше не спорить, поэтому спорить и не стал, а попытался объяснить, что латынь он, слава Богу, сдавать не будет (только латыни еще и не хватало для полного счастья), и, вообще, латынь на факультете не изучают, а написал он просто так, думал, заклинание какое.
Услышав это объяснение, призрак загорюнился, его лицо сморщилось, курносый нос жалобно захлюпал, и из глаз потекли крупные слезы.
- Горе-то какое! А я уж было понадеялся... Что же мне теперь несчастному делать? Как же сдать-то ее, латынь эту проклятущую?.. Уж второй век мучаю-ю-ю-юсь... А я уж учил-учил, все-все вызубрил... А тут... А оно...- стены пустой аудитории содрогнулись от оглушительного рева.
Поняв, что призрака мучает извечная проблема всех студентов - как избавиться от хвоста, Игорь испытал к бедолаге прямо-таки родственные чувства.
- Ты, это, братан, завязывай,в натуре, нюни-то распускать. Москва слезам не верит, а уж преподы и подавно. Все пучком будет, забей. Подумаешь, хвост словил, как словил, так и отвалится. Препод - не китайская стена, всегда как-нибудь пролезть можно. Вот у меня тоже два хвоста, а мне по барабану, фиолетово, вообще. Ну стипухи не будет - перекантуемся нибудь-как. Предки бабло на хавчик подкинут, или халяву какую найду. Это что же за студенты без хвоста? Разве только ботаны какие, звезданутые. А призраки, что, тоже экзамены сдают? Во, клево! Ты б рассказал, что за экзамен такой, а то я не врублюсь никак.
Услышав столь вдохновенную речь, призрак икнул и заткнулся. Он утер слезы и сопли рукавом и удивленно спросил
- Это ты, братец, с кем сейчас говорил? Со мной что-ли? А о чем?
- Как о чем? Дык, об экзамене же. Ты экзамен по латыни, говоришь, не сдал. Или я чего-то не догоняю?
- Кого ты не догоняшь? Ты ж вроде и не бежишь никуда. Здесь сидишь, на столешнице вон словеса латинские пишешь.
До Игоря дошло, что долгое отсутствие общения с живыми людьми для призрака не прошло бесследно, и нормальную человеческую речь он понимает плохо.
- А, ладно, проехали. Ты про экзамен-то расскажи, а то звонок скоро.
- Мимо чего проехали? - Тут призрак понял, что у сидевшего перед ним странного студиозуса с бородавкой на губе с головой явные проблемы. Но других поблизости не было, а выговориться за столько лет молчания очень хотелось. Да и кто знает, может этот придурковатый парень и посоветует чего дельное. Вон, латынь-то знает.
И призрак, похлюпав курносым носом и повздыхав немного рассказал свою душещипательную историю. Был он при жизни семинаристом, звали его Семион (Сема, по-простому) и учился он на втором курсе духовной семинарии. Так себе, надо признать, учился. Но не потому, что ленивый был или занятия прогуливал. Нет, студиозус он был старательный и ответственный, вот только со способностями у него было не очень, ну то есть, вообще никак. И боялся Сема каждого экзамена до икоты, до дрожи в коленях, до посинения. Но уж больно не хотелось возвращаться обратно в деревню к курам и козам. Икающий, запинающееся и полуобморочный студент у преподавателей сочувствия не вызывал, и каждый экзамен для Семиона был настоящей пыткой. Но самым страшным был экзамен по латыни, которого Сема боялся смертельно, поэтому готовился к нему денно и нощно, зубря латинские глаголы (от каждого из которых, как известно, можно образовать более ста форм). Чем он больше зубрил, тем страшнее ему становилось, так как казалось ему, что он забывает даже то элементарное, что знал раньше. И так Сеня переживал и волновался, что заболел и помер. А экзамен так и не сдал. И вот мается теперь в призрачном состоянии, не упокоится никак, так как осталось у него в этом мире незаконченное дело - экзамен по латинскому языку.
- Я вот тут, в стене, живу. Сплю, конечно, больше. Но ты как латинские слова на столешнице написал, меня будто подкинуло что. А ну как удастся, наконец, сдать эту латынь, я бы и упокоился с миром. Может, знаешь, как сдать-то?
- Не братан, извини, не знаю, - Игорь с сочувствием посмотрел на призрака Сеню, - но ты не переживай, призраком-то быть, наверное, прикольно?
- Не знаю, где ты тут какие колья нашел, а призраком мне нельзя, не правильно это, не по-христиански.
Сеня грустно вздохнул, шмыгнул носом, обреченно махнул рукой и со смачным хлюпом втянулся в стену. Правда через секунду снова высунулся и спросил:
- Слышь, братец, а тебе твоя бородавка железная с девками целоваться не мешает?
Но тут прозвенел звонок на пару, призрак ойкнул и скрылся в стене.