Аннотация: Семья Хейфец - 9 врачей. Настоящие врачи,тётя Клара.Рождение Вити - тяжёлые роды.Моча на вкус.Недобросовестность и лабораторное самообслуживание.
ГЛАВА 14. Наши врачи
Впервые мне понадобилась помощь врача 16 августа 1934г - когда я появился на свет.Этот врач был мой папа, он принимал роды у моей мамы в нашей квартире. Папа не хотел, чтобы мама рожала в роддоме.Роды прошли благополучно, я весил 4,5 кг. Второй раз я получал врачебную помощь, когда мне было больше 3 лет.У меня был коклюш,я сильно кашлял.Меня осматривал известный в Днепропетровске детский врач Губергриц.Перед осмотром ребенка доктор преварительно согревал свои руки.Своих пациентов доктор выслушивал просто ухом.Доктор наклонился и прижал ко мне свое большое волосатое ухо.Я помню, как мне было щекотно.
Следующий раз я общался с врачём в 11 лет. Это уже точно моё воспоминание, так как оно связано с мучительной процедурой удаления коренного зуба, которая запомнилась надолго. Недаром я читал в какой-то книге, что сверление и удаление зубов были придуманы испанскими инквизиторами. Удалял мне зуб доктор Гурарий, врачебный кабинет был расположен в его квартире, а ассистентом была его жена. Корни зуба доктор удалял при помощи зубила и молотка, а жена держала меня. После окончания процедуры доктор мне что-то подарил.
Нашей семье повезло: все врачи,с которыми мы общались, были хорошими специалистами и замечательными людьми.Некоторые были нашими родственниками: в нашей родословной числятся 20 аврачей.
Как я писал в предыдущих разделах, мой отец был врачом, одна моя тётя была фармацевтом, а другая - детским врачом. С отцом я общался только до семилетнего возраста: в 1941 году папа ушёл на фронт и вскоре погиб. В ссемье Бэлы было много врачей, а с её тётей Кларой мы прожили вместе почти 25 лет.
Клара Борисовна Хейфец была, как говорится, врач "от бога", для неё клятва Гиппократа была руководством к действию. Для неё интересы больных были гораздо важнее собственных интересов. Каждый раз, когда мы с Бэлой обрашаемся к врачу, мы автоматичкски сравниваем его с тётей Кларой. И очень часто бываем разочарованы. . Тётя Клара родилась в Киевской губернии в 1896 году. Она окончила Екатеринославскую гимназию им. Иоффе в 1913 году. ( Город Днепропетровск до 1926 назывался Екатеринослав.) В нашем фотоархиве имеется выпускная фотография её класса. Окончив гимназию с золотой медалью, тётя Клара смогла поступить в медицинский институт, несмотря на процентную норму для евреев. Бэлына мама рассказывала, что во время гражданской войны и военных действий в Екатеринославе тётя Клара, ещё не окончив мединститут, оказывала помощь раненым на улицах города. Необходимо отметить, что Клара Борисовна росла во врачебной семье. Бэла знает родословную своей семьи по маминой линии, т.е. семью Хейфец, начиная с 1887 года. В течение этого периода в семье Хейфец было 9 врачей. Старший брат тёти Клары Моисей был гинекологом. Он уехал в Палестину в 1926 году. Недавно Бэла нашла в Израиле его дочь Рут и теперь переписывается с ней. Двоюродный брат тёти Клары Наум Соломонович Хейфец был известным в городе фтизиатром и работал в туберкулёзном диспансере, его жена была гинекологом, а их дочь Лиля - рентгенологом. Она жила и работала в Краматорске. Сестра Наума Соломоновича Рахиль также была фтизиатром, а её муж был детским врачём. Племянница Наума Соломоновича Лиля и её внучка Анна - терапевты, работают в Новосибирске. Хочу отметить, что до 1917 года в России действовали ограничения на приём евреев в высшие учебные заведения, и получить медицинское образование можно было либо так, как Клара Борисовна (окончив гимназию с золотой медалью), либо уехав за границу. Старшие из семейства Хейфецов так и сделали: Моисей Хефец учился в Лейпциге, а Наум - в Тарту.
Работая практическим врачом , Клара Борисовна смогла обобщить свой опыт и ещё до войны защитила кандидатскую диссертацию. Она первой в городе начала применять первые, ещё несовершенные, электрокардиографы при диагностике заболеваний сердца, и это нашло отражение в диссертации. С 1943 года и до последнего дня войны тётя Клара была на фронте, работала в полевых госпиталях.Необходимо отметить, что в начале войны были организованы только хирургические госпитали. Однако оказалось, что обычные заболевания - желудочные, сердечные, лёгочные - никуда не делись, а в экстремальных фронтовых условиях ещё обострились. Поэтому были оргпанизованы терапевтические палаты в существующих госпиталях и даже созданы специальные терапевтические госпитали.На сайте "Подвигнарода- ру" описан весьбоевой путь Клары Борисовны. Отмечено, что майор Хейфец К.Б. ведёт большую работу по врачебной экспертизе больных в госпиталях фронта и учит лечащих врачей быстро распознавать заболеванияи применять наиболее современные методы лечения. Она была ведущим терапевтом в госпиталях N 1923,1969, 1339, а с сентября 1944г - в госпитале N 165. Во время боёв в Восточной Пруссии этот госпиталь находился в Кенигсберге. По согласованию с начальством после окончания военных действий в мае 1945г госпиталь мог обслуживать гражданское населенин, т.к. местное медицинское обсуживание населения в это время отсутствовало. Клара Борисовна имела звание майора медицинской службы, она была награждена орденом Красного Знамени и многочисленными медалями. (Эти награды хранятся в нашем архиве).Госпиталь продолжал работать ещё до конца 1945г, т.к. необходимо было завершить лечение всех больных и раненых. Только после этого Клара Борисовна была демобилизована. После войны тётя Клара работала доцентом Днепропетровского медицинского института и одновременно преподавала на курсах повышения квалификации врачей. У нас имеются многочисленные фотографии этого периода, где тётя Клара сфотографирована со своими учениками. Помимо учебной работы она лечила больных в больнице им. Мечникова. В 1952 году по инициативе Сталина начались гонения на евреев, особенно на евреев-врачей. Клара Борисовна узнала, что в ближайшее время её уволят из института. Тот факт, что она была участником войны и имела правительственные награды, не имел значения. А ей нужно было ещё поработать чуть меньше года, чтобы набрать определённый научный стаж для получения пенсии для научных сотрудников. Эта пенсия была существенно выше обычной пенсии. В числе пациентов тёти Клары находился один сотрудник областного комитета коммунистической партии. В то время это была всесильная организация. Тётя Клара была очень хорошим врачом, этот человек не хотел, чтобы его лечил другой доктор. Благодаря его содействию тётю Клару продержали на работе ещё несколько месяцев. После этого её сразу взяли на работу в больницу работников водного транспорта. Коллеги и больные очень ценили Клару Борисовну. Но некоторые медсёстры и нянечки в душе относились к ней не так. Тётя Клара требовала от младшего медицинского персонала заботливого отношения к больным и тщательного выполнения своих обязанностей. Она могла жёстко поговорить с сотрудниками, нарушившими её указания.
Об отношении тёти Клары к своим пациентам я могу судить по своим впечатлениям.
Она частенько по собственной инициативе проведывала своих больных или звонила им по телефону, а иногда сама покупала для них лекарства и относила им домой. Она всегда решительно отказывалась от оплаты, которую ей предлагали. Некоторых больных она осматривала у нас дома, причём этот осмотр и опрос длились всегда больше часа. Тётя Клара была очень хорошим диагностом, её часто приглашали на консилиум в другие больницы. Я помню такой случай. Наш соученик и ближайший друг Толя Шубин несколько месяцев плохо себя чувствовал. Он лечился в своей районной поликлинике, принимал прописанные лекарства, но лучше ему не становилось. Бэла ему предлагала поговорить с нашей тётей, но Толя отказывался. Как-то он зашёл к нам домой и в это время пришла с работы тётя Клара. Бэла буквально силой заставила Толю зайти в её комнату После осмотра тётя Клара решила, что у него заболевание щитовидной железы, посоветовала ему обратиться к эндокринологу и сама по телефону договорилась со знакомым врачом. Необходимо отметить, что в то время у нас ещё не было аппаратуры для ультразвукового исследования, диагноз заболевания щитовидной железы ставили по косвенным признакам, а тётя Клара не была эндокринологом. Но этот её диагноз подтвердился, Толе сделали операцию и через короткое время он выздоровел.
Я был свидетелем того, как тётя Клара смогла заочно поставить правильный диагноз. Как я уже писал, сотрудников ВНИТИ летом регулярно посылали помогать работникам сельского хозяйства. Однажды сотрудник нашего отдела Саша Болтанов во время прополки помидоров почуствовал сильную боль в животе. Его срочно отвезли с поля в город в медпункт нашего института. Врач решила, что у него какая-то проблема с желудком и решила отправить его в больницу. Я пришёл домой и рассказал этот случай тёте Кларе. Она расспросила меня, какие симптомы заболевания я видел и сказала, что, возможно, это инфаркт миокарда. На следующий день я узнал, что наш сотрудник умер в результате обширного инфаркта.
Тётя Клара лечила мою Раю, у которой был врождённый порок серца. Однажды, когда Рая была у нас дома, у неё начался сильный сердечный приступ. К счастью, в это время пришла тётя Клара и буквально спасла Раю.
Тётя Клара всегда следила за развитием медицины, покупала новинки медицинской литературы. Она до последних дней выписывала и читала медицинские журналы и медицинскую газету.. При этом нужно отметить, что из-за заболевания единственного глаза она с трудом читала через большое увеличительное стекло. Другой глаз перестал видеть много лет назад. На действующем глазу росла катаракта. Полгода тётя Клара вообще не видела. Врачи боялись, что она не выдержит операцию по удалению катаракты. К тому же а это время у неё была опухоль груди и она получала рентгенотерапию.. Ей было уже 79 лет. Вообще тётя Клара была маленькой худенькой женщиной (рост чуть больше 150 см, обувь 34 размера - обувь ей делали на заказ, т.к. готовая не годилась). Клара Борисовна была очень дисциплинированным и организованным человеком. Все свои вещи она всегда держала на постоянных местах и поэтому, несмотря на слепоту, сама находила всё, что ей нужно. Наконец, глазной врач Ферфельфайн решился её прооперировать. После операции у неё долго дежурила Бэла и одна наша хорошая знакомая Женя Санникова. Операция прошла успешно, тётя Клара снова видела. Она прожила ещё 7 лет. Читать она могла только с помощью большой лупы, которую я ей смог достать.
В 1968 году тётя Клара вышла на пенсию и поступила работать на общественных началах в гериартрическую поликлинику (это поликлиника для пожилых людей). Она не только там не получала зарплату, но частенько во время плохой погоды ездила туда на такси за свой счёт. Будучи в командировке в Москве я как-то увидел и купил для тёти Клары две книги: "Справочник кардиолога по клинической фармакологии" и "Клиническая кардиология в гериартрии". Тётя Клара пользовалась этими книгами. Теперь они стоят в моём книжном щкафу, и я нередко заглядываю в них. Правда, нужно отметить, что справочник по фармакологии за прошедщие 29 лет изрядно устарел, но у меня есть более новый справочник, а самое главное, сейчас есть вездесущий Интернет.
Часто общаясь с Кларой Борисовной, слушая её разговоры с другими врачами, пользуясь её обширной домашней медицинской библиотекой, я многое узнал. После смерти тёти Клары (13 апреля 1984г, возраст 87 лет)большинство её книг мы роздали знакомым врачам, отправили в Краматорск сестре Геры Хейфеца Лиле..Несколько книг я оставил себе. Мы с Бэлой часто вспоминаем тётю Клару. Когда нам нужно решить какую-нибудь проблему, связанную со здоровьем, мы спрашиваем себя, как бы поступила в данной ситуации тётя Клара, и стараемся поступать так же.
Моё первое воспоминание о враче относится к 4 или 5 летнему возрасту. Я помню, как толстый дядя прижимал большое тёплое волосатое ухо к моему животу. Но, может быть, это ложное воспоминание, так как мама рассказывала, что я болел и меня осматривал известный в городе детский врач Губергриц. Перед осмотром ребёнка он грел свои руки и ухо. Своих маленьких пациентов доктор выслушивал при помощи деревянного стетоскопа или просто ухом. Доктор Губергриц всегда интересовался аппетитом ребёнка. Мама приводила высказывание доктора: "Если больной хочет есть, то дело идёт на поправку".
Наших детей лечили врачи из поликлиники водников, где работала тётя Клара: Бэла Яковлена Музыкант и Лидия Ильинична Мороховская. Лидия Ильинична жила недалеко от нас и была почти членом нашей семьи. Мы часто навещали друг друга не по врачебным делам. Я изредка ремонтировал Лидие Ильиничне что-нибудь по дому. Лидия Ильинична не любила давать больным медикаменты, она предпочитала травы, диету, физиотерапию. Она лечила не только Иру и Диму, но и нашего внука Витю. Лидия Ильинична дожила до 93 лет.
Благодаря тёте Кларе и всему семейству Хейфец наша семья была врачебной: у нас было много знакомых врачей, дома была медицинская библиотека, мы часто слушали разговоры на медицинские темы и видели, как должен действовать настоящий врач. Врачебная семья - это не только профессия одного из членов семьи. Врачебная семья - это диагноз. В этом я однажды убедился. Бэла как-то лежала в больнице. Во время обхода палаты главврачом палатный врач докладывал про каждого пациента: " Здесь больной такой-то, диагноз такой; здесь - такой-то; а здесь - племянница Клары Борисовны." Ира (а затем и Дима) продолжили эту традицию.
В 1957 году у меня обнаружили камни в почках. Всего я родил 25 камней. Слово "родил" я пишу с полным основанием, т.к. ощущения и боль при выходе камня похожи на ощущения при рождении ребёнка. Поэтому я часто обращался к урологам. Это доктора Фукс, Клиндухов, Аркадий Михайлович Белостоцкий и наш хороший знакомый Евгений Аркадиевич Квятковский о которых я напишу ниже. Бэлу лечили гинекологи Носарь, Зинаида Александровна Кукина, Туба Осиповна Штейнберг. Теперь, живя в Германии, мы посещаем в Аахене отоляринголога Романа Шульмана, внука Тубы Осиповны. Он очень хороший врач. Бэлу также лечила отоляринголог Надежда Перепелица, дочка Тубы Осиповны., которая спасла Бэлу при остром воспалении среднего уха. Таким образом, мы связаны с тремя поколениями одной врачебной семьи.
После моего первого приступа почечной колики тётя Клара повела меня домой к известному в городе врачу Фуксу, её хорошему знакомому. Он жил недалеко от нас в доме дореволюционной постройки. На входной двери была бронзовая табличка с фамилией доктора. Квартира меня поразила своими размерами: высота потолков была явно больше 4 метров. Доктор меня расспросил, тщательно прощупал и много внимания уделил стаканчику с моей мочой. Он его смотрел на просвет, нюхал и, кажется, даже лизнул палец, предварительно опущенный в стаканчик. Затем доктор поговорил с тётей Кларой. Впоследствии я выяснил, что именно так раньше врачи проводили анализ на наличие ацетона и кислотность раствора при отсутствии клинической лаборатории.
Уролог Аркадий Михайлович Белостоцкий великолепный специалист, заведующий отделением в 10 больнице, как я уже писал, мой дальний родственник. Во время моих многочисленных приступов я лежал в его отделении. Именно ему я сразу же показал первый вышедший у меня камень., когда меня уже готовили к операции. Доктор сказал, что мне повезло так, как будто я выиграл автомобиль по трамвайному билету. Я несколько раз бывал у Аркадия Михайловича дома. Аркадий Михайлович и его супруга Татьяна Осиповна помогли мне в составлении родословной. Они сообщили много данных о семействе Аркиных. (Девичья фамилия Татьяны Осиповны -Аркина). Я, в свою очередь, помогал Аркадию Михайловичу - ремонтировал домашнюю электронику. Тётя Клара очень хорошо знала эту семью, она лечила маму Аркадия Михайловича.
Про Дэли Самойловну Гескину, очень симпатичную женщину, прекрасного отоляринголога, нашего доброго ангела и, кроме того, сестру моего школьного и институтского соученика и друга Эрика Гескина, я должен написать особо. Дэли Самойловна относилась к той категории врачей, про которых кто-то из известных людей сказал: "Больному должно становиться лучше от одного вида своего врача". Я не лечился у Дэли Самойловны, но каждый раз, когда я её видел - у Эрика дома или у нас, когда она заходила к тёте Кларе - у меня улучшалось настроение. Дэли Самойловна лечила Бэлу и оперировала наших детей. Она оперировала Диму, когда ему ещё не исполнилось 4 года. Эта операция была не совсем обычной. Дима очень боялся операции. Когда его только повели в операционную, он начал просить: " Дайте мне последний раз посмотреть на мою мамочку!", а когда усадили в кресло, он заявил, что хочет писать. Дели Самойловна уже была готова начать операцию и сказала Диме: " Писай на меня!" - это её точные слова, так она потом сказала Бэле. Дима так и сделал. Так что потом пришлось сушиться не только пациенту, но и доктору. Иру она оперировала в тот же день, но Ире уже было 8 лет, и она спокойно всё перенесла. Хочу отметить, что наша тётя Клара лечила Дэли Самойловну, когда у неё были проблемы с сердцем.
Меня однажды осматривал известный в городе терапевт Мирон Моисеевич Малкин, бывший сотрудник тёти Клары и дядя моего приятеля Адика Малкина. Мирон Моисеевич принял меня дома, так как он уже не работал. Его отношение к осмотру пациента мне напомнило отношение тёти Клары: осмотр длился больше часа.
Мы с Бэлой неоднократно обращались к замечательному невропатологу и очень красивой женщине Софье Борисовне Жуковской. Я знаком с её мужем Борисом Давыдовичем и с сыном Юрой. Борис Давыдович Жуковский доктор технических наук, профессор, был заведующим отделом сварных труб нашего института. Я с ним несколько раз общался по производственным делам. В конце семидесятых годов партийному начальству ВНИТИ стало известно, что сестра Бориса Давыдовича уехала в США. Его сразу уволили с должности заведующего отделом. Сейчас он живёт в США. Софья Борисовна однажды буквально спасла Бэлу, когда она лежала в больнице по поводу воспаления среднего уха. Софья Борисовна диагностировала ещё менинго-энцефалит. Благодаря свевременно назначенному лечению Бэла выздоровела.
В студенческой больнице, которая обслуживала также научных работников, меня лечила очень симпатичная молодая, но очень толковая и внимательная врач невропатолог Галина Анатольевна Лямина. Она мне разрешила в случае каких-то проблем звонить ей домой.
Бэла как-то лечилась у Владимира Яковлевича Герштенкерна, врача-дерматолога, очень хорошего знакомого тёти Клары, которая лечила его жену Галину Моисеевну. Владимир Яковлевич был также хорошим спортсменом, членом сборной команды города по волейболу. Он неоднократно бывал у нас дома. С ним интересно было говорить. Владимир Яковлевич обладал хорошим чуством юмора, из него так и сыпались интересные истории и анекдоты. Однажды он рассказал забавный случай из своей практики. К нему как-то пришёл пациент, у которого лоб и кожа головы были покрыты нарывчиками. Дело было зимой, и Владимир Яковлевич попросил показать шапку, которую тот носит. Это была меховая шапка ядовито-рыжего цвета. Владимир Яковлевич сразу определил, что воспаление вызвано краской, которой покрашен мех. Он выписал пациенту мазь и велел выбросить эту шапку. Через некоторое время этот человек пришёл опять: воспаление кожи усилилось. На вопрос врача, выбросил ли тот злополучную шапку, пациент ответил, что шапка дорогая, и он продолжает её носить.
Когда Бэла рожала Ирочку у неё было сильное кровотечение. Доктор Носарь целую ночь возился с Бэлой, пока ему удалось остановить кровотечение. Он буквально спас Бэлу.
Нам пришлось много пообщаться с различными врачами во время беремености Иры. В районной поликлинике обнаружили ненормальное положение плода и решили, что ребёнка нужно развернуть. Потом Иру посмотрела Зинаида Александровна Кукина, наша хорошая знакомая. Она запретила эту процедуру, т.к. при развороте пуповина могла пережать горло ребёнка. Таким образом ,она, возможно, спасла жизнь Вите. Незадолго до родов Ире в поликлинике сделали какую-то прививку. Шприц, очевидно, был нестерильный, и Ира заболела инфекционной желтухой. По правилам, чтобы не заболели другие роженицы, Иру нужно было срочно поместить в инфекционную больницу. Как бы там Ира рожала, никому не известно, так как там для родов не было подходящих условий. Зинаида Александровна взяла на себя ответственность и положила Иру в отдельную палату в своей больнице. Роды были тяжёлые, Ире сделали операцию кесарева сечения. Мы с Бэлой в это время стояли в коридоре недалеко от операционной и попросили медсестру позвать врача. Через некоторое время открылась дверь и вышел врач, уже переодевшийся после операции. Он внимательно посмотрел на меня и вдруг сказал: " 33 школа?" Я его сразу не узнал, это был Саша Правосудович, мой соученик по школе (он был в одном классе с Веней Теверовским) и, кроме того, муж моей сотрудницы по Трубному институту. Он считался лучшим хирургом - гинекологом 9 городской больницы. Саша нас успокоил, сказал, что операция прошла успешно. Иру сразу после родов отправили в инфекционную больницу, Витя ещё неделю был в роддоме, а затем я, Боря и наша сваха Ира Падерина отвёзли его домой. Я горжусь тем, что я первый из нашей семьи взял Витю на руки. Ира Падерина оформила отпуск на работе, приехала из Львова и очень помогла нам первое время ухаживать за Витей. Бэла три раза в день ездила в больницу, сцеживала у Иры молоко, относила его домой и мы кормили Витю. В инфекционную больницу посетители категорически не допускаются. Первые два дня молоко сцеживала медсестра, а Бэла в это время стояла за окном, смотрела и переживала. Медсестра заметила это и предложила Бэле самой всё это делать. Она сказала, что если тщательно мыть руки перед входом в палату и после выхода, то не подхватишь инфекцию. Нужно отметить, что многие врачи считали, что Витя при таком питании может заразиться желтухой. Однако это заявление выявило плохую профессиональную подготовку этих врачей. Более опытная врач сказала, что болезнь Боткина (желтуха) через грудное молоко не передаётся. Когда у Вити в 2 года обнаружили остеомиэлит, то встал вопрос об операции - замене участка кости на ноге, т.е. приживлении участка чужой кости. Мы были в шоке. После советов с несколькими знакомыми врачами мы обратились к хирургу Анатолию Носарю, сыну гинеколога, спасшего Бэлу при родах. Носарь работал в этой же больнице в другом отделении. После нашей просьбы он взялся лечить Витю. Этот доктор применил новейший метод лечения - вводил лекарство прямо в кость - и вылечил Витю без операции. Особо хочу отметить мою многолетнюю дружбу с урологом кандидатом медицинских наук Евгением Аркадьевичем Квятковским. Он один из первых в Днепропетровске освоил прибор для ультразвуковой диагностики. Евгений Аркадьевич проводит осмотр всегда очень тщательно, его данным я доверяю целиком и полностью. Его выводы всегда обоснованы. Я знаю его жену Татьяну Александровну, доктора медицинских наук, профессра медицинской академии, и сына Алика. Живя в Германии, я не порываю связь с этим очень привлекательным семейством. Во время наших с Бэлой визитов в Днепропетровск нас очень приветливо встречают в их гостеприимном доме. Я довольно часто общаюсь с Евгением Аркадьевичем по телефону. Недавно Евгений Аркадьевич и Татьяна Александровна написали книгу по применению новейшей ультразвуковой аппаратуры в диагностике почек. Большинство врачей, о которых я упоминаю, было знакомыми тёти Клары. Это замечательные люди, Врачи с большой буквы. Всем известно, что медицина в СССР была бесплатной, врачи были хорошие, но новейших лекарств и медицинской аппаратуры было мало. Хорошо были обеспечены только центральные Московские больницы. В Днепропетровске одно время не было даже рентгеновской плёнки. Мне эта плёнка была нужна, так как во время каждого приступа врачи контролировали продвижение камня при помощи рентгеновских снимков. Ультразвуковой аппаратуры, которая широко применяется для этих целей сейчас, в СССР тогда не было. Во время моей очередной командировки в Москву Яша Верновский рассказал мне, что у него есть знакомый врач-рентгенолог, и он попытается у этого знакомого достать для меня плёнку. Я поехал в больницу к этому врачу и там мне дали целый пакет немецкой рентгеновской плёнки. Мне её хватило на несколько лет.
Конечно, я сталкивался и с равнодушием врачей, а однажды столкнулся с вопиющей недобросовестностью. Однажды после не очень сильного приступа почечной колики, который я перенёс дома, а не в больнице, я отправился к урологу в студенческую поликлинику (все институты, в том числе мой ВНИТИ, обслуживала специальная поликлиника. Студенческая поликлиника располагалась в новом здании и обслуживание в ней было получше). По направлению врача я сдал в лабораторию анализ мочи. Доктор посмотрела на результат и сказала, что никакого приступа у меня не было, анализ идеальный. На следующий день я снова посетил лабораторию, но на этот раз я приготовил 2 порции, одну из которых показал доктору. Как обычно, во время приступа и при продвижении камня жидкость в стаканчике была мутной со сгустками крови. Из лаборатории принесли результат анализа, в котором опять всё было идеально. Доктор схватила мой стаканчик, помчалась в лабораторию и устроила там скандал. Ленивая лаборантка заполняла бланки результатов, не глядя на стаканчик и не исследуя его содержимое. После этого я решил не зависеть от добросовестности лаборанток и проводить анализы сам. У меня было 2 книги по методике проведения клинических исследований (из библиотеки тёти Клары). Я изучил эти книги, приобрёл РН-метр (прибор для определения кислотности растворов), пробирки, ручную центрифугу (для отделения осадка), микроскоп, ареометр (прибор для измерения плотности растворов). При необходимости я консультировался у Люси Генбон, нашей знакомой, работающей в клинической лаборатории. Я успешно определял необходимые мне параметры и мог корректировать лечение.
Очень большую помощь в решении медицинских проблем нам оказывала подруга Бэлы врач эндокринолог Валя Коваленко. Долгое время она была начальником медицинской части 1 городской больницы. Мы сами и наши дети там лечились. Когда мы уже жили в Германии и приезжали в гости в Днепропетровск, то жили у Вали дома.
Хочу привести ещё один пример настоящего врача.
Во времена Советского Союза 1 мая было праздничным днём, все центральные улицы города были перекрыты и в 9 часов по ним проходила первомайская демонстрация. Но 1 мая 1957 года я проснулся не от звуков праздничного оркестра, а от сильной боли в пояснице. Меня тут же осмотрела тётя Клара и предположила, что это приступ аппендицита. Из-за демонстрации скорая помощь не могла к нам подъехать. Тётя Клара позвонила знакомому хирургу Владимиру Анисимовичу Рабиновичу (отцу нашего соученика Шурика Рабиновича) и рассказала о своём диагнозе. Доктор сказал, что сейчас прийдёт, как-нибудь проберётся проходными дворами. Он скоро пришёл, осмотрел меня и сказал, что это не аппендицит, а приступ почечной колики. Мне дали несколько таблеток спазмолитика и боль затихла. Вот это поведение настоящего врача, соблюдающего клятву Гиппократа.
Через несколько месяцев после приезда в Германию я решил посетить уролога. Перед отъездом из Украины доктор Квятковский обнаружил у меня в правой почке очередной камень, значительное увеличение предстательной железы и кисту на правой почке. Я записал всё это на немецком языке и показал урологу. Он выполнил ультразвуковое исследование (УЗИ) и сказал, что хочет сделать контрастный рентгеновский снимок. По его рецепту я получил в ближайшей аптеке ампулу контрастного вещества и отнёс её к доктору. Эта ампула стоила около 200 марок ( эту сумму оплатила страховая кампания). После получения рентгеновского снимка доктор сказал, что у меня всё в норме: предстательная железа не увеличена, кисты и камней в почках нет! Значит, этот врач - не специалист, если он не видел то, что у меня диагностировали неоднократно: наличие кисты и камня, увеличение простаты. Кстати, всё это доктор Квятковский обнаружил при помощи УЗИ в Днепропетровске и делать конрастный рентгеновский снимок не было никакой необходимости. Это нужно было только с финансовой точки зрения.