На штукатурке - пейзаж подрагивает. Лазурное небо расплывается в глазах, мешаясь с зелёным лугом, - штормит художника. Руслан вытянул руку влево и похлопал по дивану. Оглушённый миром утренним. Ещё левее - и тумбочка. Ладонь нашарила полную окурков пепельницу, липкое место и совсем пустой стакан. Поднёс к лицу - даже запах испарился. Вот так, сперва ты тратишься на женщин, потом нравишься им сам по себе, а потом они растворяются в винных парах, и некого послать за пивом. Стакан упал со звоном на пол, рука отправилась шарить дальше, до Baldessarini. С минуту будун из Руслана мутно рассматривал эллипсоидной формы бутылочку, а потом отвинтил крышку и, в омерзении морщась, принялся жадно прыскать Руслану в пасть. Раз, раз, раз. Табачная вонь комнаты сменилась благоуханием дорогой мужской парфюмерии, одеколон прожёг дорожку в горле и благостным теплом растворился в желудке.
Вот и в себя пришёл, Ом Мани Падме Хум! Как раз, чтобы добежать до унитаза, не расплескав по дороге душистую желчь.
Теперь в путь-дорогу до шкафа, где с плотной крышкой и голенькой красоткой бонбоньерка. С последней дорожкой, последней понюшкой. Всего понемножку - и утро в окошке. В мыслях сразу ясность наступила, и посреди ясности - денег снова нет.
Почистил жвала - красавец, побрился - полубог! Смуглый, импозантный брюнет в атласном халате, орлиный профиль, влажные губы и глаза блестят. Чуть худоват, но, как говорила маменька, хороший петух жирным не бывает.
Руслан включил музыку. Пританцовывая, сварил чашку кофе, проветрил и пропылесосил комнаты, сменил постельное бельё. На улице лёгкий ветерок и солнце, детишки гоняют мяч.
Затем - посвящённый искусству час. Руслан родил персонажа в настенную фреску - синего человека в соломенной шляпе, сидящего в зелёной пустоте под лазурным небом.
Теперь и работу поискать можно. N`est-ce-pas? (Не так ли?)
В витринах пружинисто вышагивал стеклянный Руслан. Рубашка белая в чёрную полоску, джинсы в обтяжку, туфли Picolinos блестят и чистые волосы. Искал работу там и сям, нашёл знакомого сутенёра, было с кем виски выпить. Вечер тёплый, сиреневый, Руслан весёлый, щебечет. Понравился новой синеглазой девушке, от волос которой пахло кориандром - та пошла с ним бесплатно. Бедная, провинциальная девушка, натуральная блондинка и жертва обмана, Руслан чуть не плакал от сочувствия всё проведённое с нею время. Что-то такое в ней было особое, что кончил, наверное, раз десять и пропил последние пятьдесят баксов.
Утром - тяжёлое раскаяние, работы так и нет, денег нет, кокаина нет. Натёртый член, полпачки кофе и банка маслин. Ом Мани Падме Хум. Бедная покойная маменька Руслана! Видела бы ты, до чего твой мальчик дошёл.
Полубог в зеркале - с трагической брюнетной небритостью, глаза в томных кругах. На глаза слёзы наворачиваются, в квартире запах кофе, а на улице солнце и дети гоняют в мяч. По-настоящему человек только в детстве счастлив.
Чтобы взбодриться, Руслан включил музыку, а синему человеку дорисовал губную гармошку - тоже позитив. Пусть хоть кто-то будет счастлив.
Допил кофе - и на кладбище пешком, маменьку проведать. А на центральной аллее, возле богатых могил - Maserati, блестящий, как масляный негр на торгах. Чуть подальше - фигура в чёрном. Да что фигура - фигурка! Просто Барби в трауре. Конечно, шпильки. Дальше чулки со стрелкой, элегантное вязаное платье от колена и по горлышко, на голове шляпка, кажется, Etincelle, на лице вуалетка. Талия узкая, бёдра - самое то. Вот нагнул бы и положил на капот. Чудесное виденье, урони платок? Где вы, хулиганы, вампиры и прочие опасности? А птички-то поют в кладбищенской тиши, воздух свежий, пряный.
Подбежать к машине, распахнуть дверцу, уважительный (это позже ноги можно вытереть) полупоклон.
- Madame...
- Qui?
Неожиданно, да?
Она вуалетку откинула, а под нею - глаза серые, бездонные, задумчивые, ни грамма косметики, а личико свежее, лет двадцать пять. Посмотрел и обмер, до маменьки так и не добрался. Маменька не обидится, поймёт. Она уже лет десять прописана по одному и тому же адресу, никуда не денется, а чудо может и пропасть, а Руслан без денег.
Слово за слово? Не то слово. Слова из дамочки как гвозди клещами вытягивать приходится. Зовут Дианой, переехала из Канады, скорбит по мужу, земля ему пухом, какой молодец! Позже справки навёл - две квартиры и дача, гараж для машины и катер, чтоб по речке кататься. Руслан не верил своему счастью, не иначе, ангелы под руки привели его на кладбище.
Смотреть надо пристально, не отрываясь, всегда работает. Взглядом к лицу прилипнуть и держать, пусть поймёт, что понравилась, и смутится. Эту не особо и смутишь, или виду не подаёт, смотрит, словно сквозь него, но, тем не менее, на прощанье руку для поцелуя протянула. Холодную и длинную, с идеально чистыми ногтями, бесцветный лак и обручалка. Считай, что дело сделано.
Окрылённый, прибежал домой. Собирался принять душ и возлечь, но вместо этого вдруг взял, и нарисовал в небесной лазури красно-жёлтый и пузатенький, пьяный дирижабль.
Из паутины его смертельного обаяния женщины вырывались крайне редко. Главное, уложить в постель, а потом сама начнёт кофе по утрам варить и подарками задаривать, проверено не раз и не два.
Les femmes, дамы, девушки, девочки, бабы и тёлки - все до одной похожи друг на дружку, даже самые умные обычно дуры. Отличаются лишь манерами, размером бюстгальтера и кошелька. Сколько их у Руслана было, не перечесть. Временами ему казалось, что в его жизни есть всего лишь одна женщина, которая цвет и длину волос меняет, грудь когда своя, когда с имплантатом, то висит, а то и вовсе нету. Иногда скупая, иногда щедрая, чаще без денег, но временами богатая, тогда Руслан припадал к её груди и питался, пока не гнали, или пока не находил чего получше. А что ему, сопливым детишкам в школе читать французский за копейки? Или гидом ишачить? Или, ха-ха-ха, лопатой махать? Впрочем, отдельно от женщин, когда-то была маменька. А у маменьки театральный талант, мужчины, шикарные волосы и гепатит С.
Родительнице светлая память, но Диана - прекрасная реальность...
Взял себя в ежовые рукавицы. Вставать стал по будильнику, с утра пробежка, дождь ли, вёдро - всё едино, стаканчик сока и плитка шоколада. А дети всё в футбол играют, вот кому хорошо!
К синему человеку - кресло-каталку, пусть будет инвалидом. Сидит инвалид на стене у Руслана, в гармошку дудит и в небо смотрит, как в лазоревой вышине дирижабль летит. Цепеллин. Ом Мани Падме Хум!
Так бы и я, всё проморгал, не был б я бог, что бы я смог?
Душ, побриться, надушиться и, как счастливый Питер Пэн, - к Диане.
У Дианы кожа цвета слоновой кости, нежная, как нектарин, дивиденды, коллекция дизайнерского фарфора и забавный питомец - заключённый в большом аквариуме каракурт, чудовищный уродец со смертельным укусом. Вторую квартиру Диана сдаёт, терпеть не может солярий и пляжи. Деньги считает и распоряжаться ими умеет.
У Дианы хобби - кружева плести: воротнички, манжеты и бесподобно-красивые платья. Ещё синяя жилка на длинной шейке бьётся - тук, тук, в такт ударам вдовьего сердца. Так бы и впился. А у Руслана долги, того и гляди, на улице окажется, хозяин выгонит. Была бы хозяйка, уж исхитрился бы жить бесплатно, но мужики не для него. Как бы побыстрее охмурить вдову?
Дело никак не сладится, вот в чём беда. Как на катере кататься или на лошадях в городском парке - так Руслан ей нужен, а не даёт, сколько не поедай глазами. Сам запутался, чего ему больше надо, её плоти или крови её кошелька. И то и другое дразнило приятным запахом трепещущие ноздри - сожрал бы, Ом Мани Падме Хум!
Так и сяк показывал, что отличный наездник, заливался турлуканом. Диана молча слушает, глазами серыми смотрит задумчиво, а не подступишься. Трижды пытался приобнять - получал по рукам. Даже зло берёт от дурацкой верности покойнику. Или тут фригидность виновата? Тогда Руслану впору злиться на природу, создавшую это симпатичное существо хладнокровным. Еt puis, такое дело, что пока не попробуешь, достоверно не узнаешь.
На вторую неделю знакомства продал приятелю часы и зажил в режиме строжайшей экономии. Эдак и в самом деле можно до лопаты докатиться.
Инвалиду подарил чёрного пуделька. Бросил инвалид на гармошке наяривать и задумался о бренности бытия, над ним цепеллин, на коленях собачонка. Каждый человек по сути своей инвалид - и хотел бы взлететь, да не может.
По утрам дети во дворе раздражали криками. Особенно один, с оттопыренными ушами, что по мячу не бьёт, а как зафигачит со всей дури. Иногда мелькала мысль - вот бы сделать Диане ребёнка, тогда бы точно никуда не делась, но Руслан отмахивался с улыбкой.
В понедельник, днём, чуть инфаркт не получил. Договорились встретиться в кафе, он подзадержался, рисовал под цепеллином ласточек, птичек небесных, что не пашут, не жнут, а жрут. Приходит, а вокруг Дианы пиявкой вьётся Сашка Жонглёр, трещит, пускает зайчики, как новая монета, и пейсы поглаживает. Взял за пуговицу, отвёл в сторонку, злорадно смотрел, как гаснет сияние.
- Поле занято, понял, урод? Ищи другую птицу, иначе на дантистах разоришься.
- От урода слышу. Руки убери?
Нервы в коробочку. Чтоб вернуться к Диане за столик, Руслан, как гангстер чулок, натянул улыбку. Она натура деликатная. Сидит в креслице со стаканом ледяного сока, глазами чистыми безучастно смотрит, ножки без колготок, в жарком воздухе гудроном воняет и выхлопными газами. На коленях кожа белая, гладкая, и сумочка с вечным вязанием.
И в этот момент Руслан отчётливо понял, какая холодная, расчётливая сука эта женщина с именем римской богини.
И траур вечный ни ей не идёт, ни той, за кого бы она хотела, чтоб её принимали.
И на Руслана ей точно так же плевать, как и на Сашку Жонглёра, а времени потрачено немало, уже и воробушки желторотые скачут по тротуару за родителями, крылышками подрагивая, а дело с мёртвой точки не сдвинулось, и вслед за часами продан портсигар.
И вместо того, чтоб давно уже найти себе работу, возможно, чуть постарше, но на порядок покладистее, с которой бы сейчас лежал где-нибудь на белом песочке хорошего пляжа, Руслан, как последний мудак, мотался вслед за этой сукой на кладбище, изображал лицемерное сочувствие её лицемерному горю. Уже давно заработал Оскара за лучшую роль второго плана. Хотя сколько раз собирался сказать - ну перед кем вы спектакли разыгрываете, madame? Ведь я не родственник вашему издохшему благоверному.
Просто тварь. Возможно, у неё и запасной вариант имеется, и когда Руслан, томно повздыхав да почирикав, отведав из милости тарелку черепахового супу или греческого салата на нежно-салатового цвета кухне, уходил домой, тут запасной вариант и появлялся, и устраивал дебош с излишествами, разврат и скотоложство, при этом вслух над ним, Русланом, потешаясь. А что она делает, когда одна остаётся? Вяжет, что ли?
И самый гадкий, a la lettre глухонемой вариант - Диана относится к так называемым "порядочным женщинам". Les femmes comme il faut. В этом случае, при её практической смётке, дела Руслана плачевны, как надрывный гудок парохода скорбным утром.
Руслан с ненавистью сжал кулаки. Хоть бы спросила, о чём задумался! Вот прямо сейчас встать, опрокинуть столик перед ханжой и уйти. Но заговорил, как всегда, первым.
- Тres beau. N`est-ce-pas? (Прекрасная погода. Не правда ли?)
- Oui, mon ami.
- Сегодня снова поедем на кладбище, ma chere?
- Покатаемся на катере.
- C`est bien.
И Руслан послушно заводил чёртов катер, катал Диану, а та - под зонтиком, в чёрной блузке Guess, в вязаной юбочке, печально изучала реку. Там и сям дикие уточки, брызги жёлтых кувшинок и язвы белых лилий, воняет тиной. Вот взять бы и загнать катер в камыши, там залепить пощёчину суке и принудить к оральному сексу. Пятерню на затылок, и вперёд, да так, чтоб давилась. Кончить на лицо и член об волосы вытереть.
Измученный мастурбациями, нарисовал в ногах синего инвалида распяленную бабу. Если перенести личные неудачи во фреску, можно от них избавиться.
Ничего так не хотелось, как унизить Диану, растоптать. Руслан сам не понимал, почему его так бесит эта женщина. Обломы случались и раньше, у кого не бывает? В конце концов, она не первая и не последняя богатая вдова. Но развернуться и уйти никак не мог себя заставить.
Дошёл до ручки, даже с соседями договорился подтянуть их сопляка.
- Un tel pouvoir еmerveilla le petit prince, - диктовал Руслан из Экзюпери.
А сопляк всё косил карим глазом в окно - на обтянутой покрытием футбольной площадке как всегда шумно. И на Русланово настенное художество тоже косился.
- Alors mon coucher de soleil?- rappela le petit prince. Еcrivez-vous? Вы пишете?
Или трахнуть её где-то в грязном, загаженном подъезде. Желательно содомизировать. Чтоб рыдала и корчилась. Как угодно разбить эту равнодушную фарфоровую маску, расковырять осколки, посмотреть на живое лицо.
С изумлением констатировал у себя эрекцию. Не хватало ещё, чтоб сопляк заметил и сказал маме с папой, что сосед извращенец, возбуждается от Passе Simple.
Je chantai, Tu chantas, Il chanta...
Несколько алых маков по зелёному лугу, полосатый мячик для пуделя, и вот на стене у Руслана расцвела целая чужая жизнь с летящей яркой мечтой. Не ремесленник он - художник. Напрасно мир его не ценит. Впрочем, взаимно.
Решил "по душам" поговорить с проклятой ведьмой, попробовать из неё хоть одну живую эмоцию выдавить. Долго выбирал момент, в конце концов, на салатовой кухне, за бутылочкой бренди, завёл поднадоевшую пластинку.
- Диана, chere, мы знакомы недолго, но мои чувства глубоки и серьёзны.
Смотрит мимо, молчит, почти не пьёт. Губы мягкие, светлые, полные, сочные. Едой на кухне у Дианы редко пахнет, так, выпивка-закуска. И кружевные изысканные салфетки повсюду.
Сука.
- Диана, пойми, я страдаю, неужели не дашь мне надежды?
Трахнуть раз десять, двадцать, пока не приешься, потом на деньги выставить.
Рот открыла, вздохнула. Ресницы дрогнули, посмотрела и взгляд отвела. Какой чудесный у Дианы запах...
- Мне не надо новой трагедии.
Хоть какой-то ответ. Теперь разговорить её... Глотнул бренди, закусил лимоном, за руку взял проникновенно, но холодная ладонь юрко выскользнула.
Руслан начал закипать.
- С чего ты взяла, что будет трагедия, а не счастливая сказка? Давай хотя бы попробуем быть вместе. По-настоящему. Нельзя так закрываться, ты красива, молода, жизнь продолжается. Я не говорю про сегодня, сейчас. Может, позже? Сколько мне ждать? Только скажи.
- Нисколько, - отрезала и снова задумчиво замерла.
Руслан уже давно ненавидел это выражение лица с отстранённым, внутрь себя направленным взглядом. Словно он - никто, пустое место. Что ты там, внутри, рассматриваешь, дрянь?
- Когда твой траур закончится? - последняя попытка подавить тихую ярость.
- Никогда. Не спрашивай. Уходи.
И сразу стало понятно, что весь месяц коту под хвост. Чёртова ведьма! Руслан бутылку со стола сграбастал, запрокинул и высосал. Бутылка на пол.
- Ну что ж, аdieu, ma bonne! - зло.
А в ответ спокойное:
- Adieu.
Сумочку с вязанием взяла и жакет расстегнула в знак окончания приёма. Белыми гладкими пальцами. Под чёрным жакетом маечка ярко-красная, под нею - Диана. Без лифчика. Колышется.
И тут Руслана порвало.
Он и сам не понял, как это произошло и в какой момент началось.
Вот он, весь как на ладони: только что собирался уйти из жизни Дианы, прогуляться по набережной, пропить урочные копейки, быть может, и работу заодно найти - лучший способ забыть о постигшей неудаче. И вдруг застукал себя за несвойственным занятием. Руслан просто раздирал на Диане вещи, давясь дикой, сумасшедшей какой-то злобой. А до этого, кажется, была пощёчина, вернее, оплеуха. И разбитая о стену табуретка. Бледная щека Дианы горит, в глазах - настоящий ужас и крупные слёзы катятся. От этого ужаса немного отрезвевший Руслан завёлся снова. Вот тварь проклятая! Вместо того, чтоб его обожать - боится! Чёрт, если это единственное чувство, которое из ханжи можно выдавить, то пусть боится больше! К тому же она отчаянно упиралась руками ему в грудь, в живот, пытаясь увернуться. Воротила лицо с таким видом, будто сейчас стошнит. Будто Руслан не молодой, импозантный, похожий на испанского дона рыцарь негнущейся шпаги, а престарелый со зловонной пастью гастарбайтер. Так поспешно и с такой брезгливостью стряхивала с себя его руки, что казалась многоруким индуистским божеством. И как только успевала? Пришлось отвесить ещё одну пощёчину, чтоб смирилась. Тогда утихла. Из разбитой губы - капля крови. Жакет с плеч содрал и на локтях оставил, чтобы не царапалась, за волосы и в стол лицом вдавил. Что-то там дёргалась, пытаясь встать. Что, сука, не нравится?
- Не надо!
- Умолкни.
- Пожалуйста, не надо! Ты не понимаешь!
- Пасть закрой, или твоей салфеткой вязаной заткну.
Юбку французского трикотажа попросту задрал. Бёдра у Дианы белые, гладкие, трусики на сторону, вот сюрприз - красотка в стиле ретро, не бреется. Ну и кто теперь хозяин положения, дрянь?!
Расстегнул ширинку. Ладонь ей на спину. Плюнув на пальцы, увлажнил Диану, приноровившись, вошёл, и членом стал азартно выколачивать из неё память о покойнике-муже. Диана несколько раз вскрикнула и затихла, потом только постанывала сквозь сжатые зубы и всё пыталась схватить его за рубашку, оттянуть в сторону, но жакет мешал, и Руслан легко сбрасывал её судорожно двигающиеся слабые руки, подминал под себя.
С таким вдохновением Руслан уже давно никого не любил. В ушах гудело чувство торжества справедливости. Какая нежная плоть, гладкая кожа в пупырышках так и вздрагивает. Больно, что ли? Потерпишь. Руслан - как отбойный молоток. Стол под ними ходуном ходит. Ну, давай, детка! Давай...
Сколько там времени прошло, пока Диана расслабилась и нехотя, но приняла. Теперь перевернуть, охота посмотреть на выражение лица.
- Диана, ma bonne! Какая ты сладкая.
Лицо заплаканное, щека багровая, взгляд отвести пытается. За волосы к себе и первый поцелуй с кровавым вкусом.
И... Чёрт! Она ответила. Значит, давно надо было просто взять, а не о любви, как мальчишка, чирикать.
Мял ей грудь, навалившись сверху.
- Все бабы суки, - шепнул на ушко, ласково. - Тебе нравится грубый секс?
А она посмотрела странно и стала навстречу двигаться. Потом запрокинула голову, подставляя шею под жадные, болезненные поцелуи, глаза закрыла. Ха, приняла его игру! Руслан коротко рассмеялся. Унижать дамочку, так по полной.
- Ну-ка, сука, поработай!
Диана ни слова против, похоже, и в самом деле завелась. Горячая, влажная бабёнка - то, что Руслану надо.
- Наш самый лучший трах впереди, chere!
А дамочка глаза шальные закатывает, рот кривит, где подевалась отстранённость? Ногтями в грудь Руслану впилась, бёдрами его сжимает и прямо заходится. Палец в рот ей сунул, за щеку потрепал - голова мотается, приплыли. Ещё с десяток толчков, и громко задышала, сокращаться начала, ну, тут Руслан и сам не выдержал.
И сквозь волну оргазма слышит, словно издали:
- Хочу кушать.
- Что? - с одышкой. - Что?
- Есть хочу. Очень.
И тут же боль. Дикая, резкая боль, сразу протрезвел от бренди, мести и секса - от всего сразу.
- Ты что, сдурела?!
На плече - глубокий кровавый укус, а Диана из-под него вывернулась и отскочила в сторону, стоит и дышит тяжело, изо рта струйка крови. Её? Его?
- Ах ты дрянь!
Хотел влепить пощёчину, а рука не поднимается. Парализовало? Острая, как ненависть, боль разлилась по немеющему телу. Ноги сами по себе подкосились, словно в них костей не стало. Лежит на полу Руслан, только воздух ртом и хватает, как карась на льду. Пытался встать - не слушается тело. Извивается Руслан, сучит бесполезными ногами, в спущенных штанах запутался. Руки, ноги, голова огнём горят. Каждая клетка - сплошная боль.
- Что это? Mon Dieu!
Желудок свело, словно кто-то сжал рукой. Остатки обеда и пол бутылки бренди - к прекрасным Дианиным ножкам. Та отступила на шаг, стоит спокойно. Жакет порванный назад на плечи накинула, порванную красную маечку в юбку заправляет и смотрит, как Руслан корчится в судорогах. Наконец-то взгляд не сквозь него, а на.
Хотел сказать "Помоги!", а прохрипелось:
- О-о-и-и...
И пена хлопьями с губ.
Хотел вдохнуть поглубже и крикнуть, может, кто услышит, но воздуха не хватило. В ушах набатом кровь колотит. Сквозь гул - ласковое:
- Засыпай, ma cher. Спи, милый, боль уйдёт. Потерпи ещё немного...
И поплыла Диана, стала чёрным пятном с красным пятнышком в центре. Из глаз Руслана, словно слёзы, хлынула кровь, но он ничего уже не видел и не слышал. Как отголосок чьих-то мыслей печально донеслось:
- Pardonе, ma cher. Я ведь просила - не надо...
А потом всё стихло.
Диана подождала, пока исчезнут последние судороги и отправилась в душ. Поплескалась, напевая. Вернувшись, быстро и ловко вытряхнула Руслана из одежды, наблюдая, как гнутся во все стороны и в самых разных местах его конечности. Потом взяла Руслана под мышки и, поднатужившись, водрузила на кухонный стол. Надавила указательным пальцем ему на лоб - осталась глубокая вмятина. Чудесно. Вот что значит страстный любовник! Тело было мягким, невероятно мягким, словно кондитерский мешочек со свежим сливочным кремом. Со стороны укуса крем немного протекал, выступая крупными алыми каплями. Диана облизнулась, примериваясь, впилась в живот и, с хрустом прокусив кожу, стала высасывать крем из мешочка. Её лицо сосредоточенно напряглось, челюсти мощно, нечеловечески мерно двигались, горло глотало, а руки словно массаж делали, подгоняя пищу.
Руслан оказался таким вкусным и пикантным, что дважды она чуть не подавилась, пока сосала, но оторваться было невозможно. Даже разбитая губа не мешала. Немного брутально, но как свежо! Наконец, от него осталась лишь тонкая кожа-упаковка, лежащая тряпочкой, да кучка одежды на полу.
Безобразно раздутая Диана сыто вздохнула, оглядывая беспорядок на кухне. Её внимание привлекла скомканная салфетка с чуть распущенным узором. Достала из сумочки вязальный крючок, приоткрыла губы - из них потянулась тонкая нитка слюны. Подцепила нитку, крючок быстро замелькал в ловких пальцах, и узор в считанные минуты был исправлен.
Oui, придётся купить новую чёрную шляпку. В этом сезоне с вуалеткой не носят. Ах, бедный мальчик, ведь тебя просили... Но спать, спать, спать! Все вопросы завтра.
Неделю спустя хозяин квартиры вынес Руслановы вещи и поселил новых квартирантов, а те заклеили цветастыми обоями синего инвалида в соломенной шляпе, алые маки, собаку, мячик, ласточек, распластанную бабу и красно-жёлтый пьяный дирижабль в лазоревом небе.