В обещанный учеными апокалипсис Ромик не верил до самого конца. Бункер не искал, запасов не делал. Даже влюбиться ухитрился - смешно и безрассудно, со всей силой нерастраченной энергии сорокачетырёхлетнего, ни разу не женатого болвана.
Её звали Викой. Она обладала пышными формами и была подружкой его взрослой племянницы. И однажды, на спор, Вика показала фокус: открыла рот и запросто засунула туда кулак. У Ромика в груди что-то оборвалось с болью и сладко заныло.
Он стал чаще заходить на половину брата; покупал девушкам конфеты и вино. Перестал напиваться и накопил кубышку денег на подарок. Племянница с подругой угощались исправно, но над Ромиком смеялись.
- Да ты посмотри на себя, - сказала племянница однажды. - Башка вся седая. Застрял ногой в подростковом возрасте, и не заметил, как состарился. Живёшь до сих пор с нами. И носками воняешь. Машины нет, одет как попало. Тоже мне - кавалер нашелся!
Ромик считал себя привлекательным, поэтому обиделся, и вместо подарка Вике купил себе кларнет. Дважды в неделю он ходил после работы учиться музыке, а по вечерам терзал соседей ужасными стонущими звуками - это, царапая уши, выходила наружу больная любовь.
Однажды он лёг вздремнуть от головной боли, а проснулся от грохота и воплей. Из носа хлестала кровь. Ромик вытер её тыльной ладони и поклацал кнопкой ночника, но, видимо, отключили свет. Мобильник не работал. Тогда Ромик вышел на балкон и с ужасом уставился на странную картину. Ни один фонарь, ни одно окно не светилось. Повсюду метались обезумевшие люди с факелами, горизонт полыхал зловещим заревом пожаров.
На соседнем балконе спокойно стоял сосед - капитан полиции - голый до пояса. В одной руке он держал сигарету, во второй - табельное оружие.
- Скажите, пожалуйста, а что случилось? - спросил его Ромик.
- Всему хана, - спокойно ответил капитан. - Прошла магнитная буря такой силы, что нафиг издохла вся электроника.
- Вся? - недоверчиво спросил Ромик.
- Ага, - капитан глубоко затянулся. - Людей малёхо помёрло. Жена час назад за сердце схватилась, посинела - и всё.
- Какой ужас, - пробормотал Ромик. - Вы в скорую звонили?
- Какая скорая? - отмахнулся сосед. - Сейчас вторая волна пойдёт, никто не выживет. Пока, братуха! Прости, что орал на тебя за бычки в подъезде.
В тусклом зареве пожара Ромик увидел, как поднялась его рука с пистолетом. Грянул выстрел, сосед медленно наклонился над перилами и грузно перевалился вниз, в темноту.
Где-то вдалеке отчаянно завизжала женщина, в другом конце улицы орали пьяные. Ромик бросился на половину брата. Там царил бардак, но родственники были живы.
Брат лихорадочно напяливал зимнюю куртку. Заплаканная племянница стояла у двери, сжимая в руках большую сумку, полную продуктов; перепуганная жена копошилась в комоде.
- Нахрена тебе золото, дура?! - рявкнул брат, даже не повернувшись к Ромику. - Пошли скорее!
- Миш, вы куда? - тихо спросил Ромик.
- В деревню, там можно будет выжить, - пряча глаза, ответил брат. - А вдруг вторая волна окажется не смертельной?
- А я? Меня возьмёте?
- Потом, Ромик, - отмахнулся брат, - я за тобой заеду завтра. Ты меня прости? Если что.
К рассвету у Ромика начался новый приступ мигрени, снова хлынула носом кровь. Подсвечивая зажигалкой, он поискал таблетку, но аптечка оказалась пустой. Как и холодильник. Всё забрал с собой Миша. Он открыл кран - напиться и вымыть окровавленное лицо - оттуда зашипело и плюнуло ржавчиной.
На улице что-то гудело, взрывалось и трещало. Мир хрипел в агонии. Раньше Ромик думал, что проклятый социум, вся эта жидкая, копошащаяся человеческими опарышами грязь, в которой не нашлось для него места - ему не нужны, но умирать оказалось страшно. Оказывается, он невероятно хотел жить. Он любил жизнь, мир, и себя.
- Не хочу... Не буду умирать!
Ромик заплакал, громко всхлипывая. Вспомнил про спрятанную в диване чекушку водки, достал и выпил из горла...
Потом он взял кларнет и вышел на балкон.
Над городом клубились чёрные тучи, крали утренний свет. Ветвистые молнии кромсали небо. В рассветном сумраке ошалевший ветер гонял по пустым улицам мусор.
Не вытирая заплаканных глаз, Ромик прижал к губам кларнет и заиграл, вкладывая в музыку всю свою печаль. Играя, он словно заново проживал прошедшие, растраченные попусту годы, и те, которых уже не прожить.
Рыдал, протестовал кларнет под сизым грозовым небом. Постепенно стихло всё, звучала только музыка - и природа вздрогнула.
Лучшие ученые спасённого мира напишут потом научные труды, объясняя, каким образом звучание кларнета уничтожило магнитную бурю.
А тогда - стыдливо выглянуло из-за облаков солнце и осветило возрождённую землю. Но Ромик, с синими губами, покрытыми белой пеной, лежал на балконе в позе эмбриона. Его руки сжимали спасший человечество инструмент.
На могиле Ромика, в центре города, поставили бронзовый памятник. Скульпторы запечатлели, как Герой с мудрым и спокойным лицом подносит к губам верный кларнет, собираясь спасти мир. Чуть прищуренные глаза Героя устремлены вдаль, губы изогнуты в легкой улыбке. Ограда вокруг памятника увешена разноцветными фенечками, цепочками и прочими памятными подарками благодарных людей.
Ещё до установки памятника на могиле образовался небольшой палаточный городок. Там обосновались самые верные последователи Героя. Они живут щедрыми подаяниями горожан и играют на кларнетах, отчего жители центра не ложатся спать без специальных ушных затычек. Некоторое время среди молодёжи царствовала Вика, которую так бескорыстно любил Герой, но вскоре она вышла замуж за олигарха. Квартиру Героя превратили в музей, а директором назначили его любимого брата.
А надпись на памятнике кратка и скромна, как и сам Герой. Там начертано: "Воскресну".
Ромик проснулся от собственного плача.
- Жизнь прекрасна... - пробормотал растроганный Ромик. Пусть это был сон, зато какой возвышенный!
На улице давно рассвело, но вставать не хотелось. Ромик перевернул мокрую от слёз подушку сухой стороной кверху и ещё немного повалялся, вспоминая какой роскошный памятник поставило ему благодарное человечество. Вдоволь наплакавшись, он сел на диван, нашарил тапочки и, шаркая ногами, отправился на кухню, где налил и выпил стакан Хенесси. Настроение улучшилось. Ну и приснится же чушь, спаситель мира с кларнетом! Ромик взял на полке проклятый кларнет и вышел на балкон.
Ветер гонял сухие листья по набухшему от вздыбленных корней асфальту. Листья собирались у продолговатых куч перегнившего тряпья, замирали там ненадолго, и снова продолжали бессмысленную игру в салки. На крыше изъеденной ржавчиной машины брата лежала сухая ветка тополя. Видно, ночью обвалилась.
- Сгодится на растопку, - произнёс Ромик и поднёс к губам кларнет.
Тишину мёртвого города разорвали визгливые звуки.