Я бежала в мутном, сером, липком сумраке. Мне казалось, что я бегу так быстро, что могла бы обогнать ветер, если бы он здесь был. С обеих сторон узенькую тропинку окружал кошмарный, черный лес. Деревья изогнутыми сучьями пытались ухватить меня за руки, я, задержавшись на секунду, вырывалась из их цепких лап, и бежала дальше. А сверху на меня давило небо. Небо сочилось кровью и ее редкие тяжелые капли, просачиваясь меж низко нависающих туч, падали мне на лоб. Не приостанавливаясь, я смахивала их. Мне не было страшно. Казалось, я бегу так уже целую вечность. Дискретность каждого момента не давала мне задуматься о цели, которую я должна была достичь. Я и не думала о ней.
Огромное, черное дерево потянулось ко мне навстречу мохнатыми ото мха лапами, мох зашевелился тысячью мелких фосфоресцирующих глазок, которые следили за мной с неживой внимательностью фасеточных глаз насекомых. Я достала из-за пояса нож - и резко рубанула по приближающейся к моему горлу лапе - кровь брызнула мне в лицо - черная, пахнущая гнилью и смертью. Я побежала дальше.
Страх нахлынул резко, ноги начали спотыкаться, увязать в твердой асфальтовой поверхности, и я поняла, что врастаю, что тоже становлюсь деревом. Вокруг меня - такие же, как я, те, которые не добежали, увязли и проросли в неплодородную мертвую почву, и корни их жаждут крови - живой, горячей, пульсирующей. Чужая кровь - квинтэссенция их жизни. "Я не хочу так!!!!" - закричала я. "Злая, злая, злая" - зашептало со всех сторон, зашевелилось все - мертвая органика, которая еще помнила себя живой. "Я не хочу!!!". Ноги вросли уже по колено. Я с ужасом осознала, что и руки мои превращаются в изломанные гнилые сучья. "Нееееет!!!" - завопила я.
И проснулась.
Его не было рядом. Простынь сбилась во влажный комок в изножье кровати, подушка валялась на полу. А я была одна. Вспомнила, что прогнала его вчера. Вспомнила, как кинула в него бокал, полный вина - алые струйки потекли по его лицу, осколок хрусталя рассек бровь - и кровь заструилась, смешиваясь с вином. Я рассмеялась и сказала: "Убирайся, ты жалок!". Он ушел. А в три часа ночи вернулся и заколотил в дверь ногами, потом кричал, звонил, а под конец расплакался...я стояла за тонкой дверью, затаив дыхание, и слушала его тоненькие повизгивания и жалостные всхлипы. Я улыбалась. Потом он ушел. Я отдернула занавеску и смотрела, как его силуэт вспыхивает и гаснет, переходя из света в тень. Он не обернулся. Я с чувством выругалась и легла спать.
- И чем же заняться? - сказала я вслух. И рассмеялась. Удивительное чувство легкости и счастья наполнило меня - одна, наконец-то!!!
Быстро оделась. Так - кожаные брючки в обтяжечку, коротенькую маечку. Бюстгалтер решила не надевать. Втиснула ноги в туфельки на высокой шпильке, накрасила губы алым, быстро причесала черную гривку волос - и вышла на улицу. День был - просто потрясающим, солнце яростно поливало лучами землю, лишь недавно освободившую место от снега траве. Дети смеялись. Голуби курлыкали, любезно раскланиваясь друг с другом. И тепло - бывают такие дни в конце апреля, когда на градуснике +23, и кажется, что лето уже наступило. У подъезда спала кошка. Я проходила мимо, когда она лениво приоткрыла правый глаз, посмотрела на меня и зашипела.
- кис-кис-кис, - сказала я ей и нагнулась, чтобы почесать ее за ушком. Кошка вскочила и убежала. Я удивилась, мы с ней дружили. Я ее угощала колбасой, а она приходила навестить меня вечерами.
- Ну и фиг с тобой, - сказала я ей вслед.
Цели у меня не было. Никакой. Впрочем, в бесцельном шатании по городу, с бутылочкой пива в руке тоже есть своя особая прелесть - ходить, впитывать запахи города, впитывать эмоции людей его населяющих, смотреть, как вспыхивают огоньками их ауры, когда я останавливаю на них свой взгляд.
Я подошла к ларьку, чтобы купить сигарет - пачку "Житан " без фильтра. Там же купила пива. Сделала глоток, затянулась сигаретой и пошла к парку.
Там гуляют мамы с детьми. Это очень интересно - пить жизнь из детей, она у них такая тонкая, фиолетовая, с нежным сиреневым привкусом. Смотреть, как беспокойно начинают вертеть головой их матери, не понимая, откуда взялась эта липкая паника и страх за свое чадо - ведь вроде все в порядке, сидит ребенок в колясочке, вертит головкой.
А можно пить жизнь и из мамочек, только они защищаются лучше, взрослые уже, поэтому я предпочитаю детей.
Села на лавочку, сделала глоток из бутылки, осмотрелась. Вот вроде подходящая пара - тоненькая девушка, почти подросток и маленькая смешная девчушка рядом с ней, умильная такая. Я закрыла глаза, на черном фоне горели два ярких пятна, большое синее и маленькое нежно-фиолетовое, с зеленцой. С синим я не связываюсь никогда, оно несъедобное, от него бывает состояние, похожее на похмелье и вообще им можно отравиться, когда молодая была, однажды напилась синего - чуть черту душу не отдала. А вот фиолетовое - самое оно. Я вытянула хоботок из уха, размотала его в гибкую ярко-белую, солнечную струну и бросила в центр фиолетового пятна. Пятно немного потускнело и стало таять, двумя мощными глотками я высосала половину и решила, что на сегодня хватит. Открыла глаза - девочка держалась за мать, покачиваясь на тоненьких ножках, а потом плюхнулась на попу и заревела - тихо, жалостно, поскуливая, как щенок. Мать подхватила ее и быстро побежала к выходу. Я улыбнулась.
Мне стало хорошо, и я почувствовала острое сексуальное возбуждение, так часто бывает ПОСЛЕ, особенно, когда перепьешь, раньше у меня для таких целей был он, а теперь его нет, прогнала, зря, может? Что теперь думать, надо искать. Прищурилась, повела глазами, обозрела панораму - в тени под деревом сидел высокий, красивый, атлетически сложенный блондин, я закрыла глаза - оранжевый, видит дьявол, оранжевый! - самый вкусный, самый лакомый кусочек, редко такое попадается, потом его можно будет и выпить, а можно оставить и растянуть удовольствие надолго, отпивая из него по глоточку. Кинула в него кусочком своего сердца - попала, он сидел, обтекая моей кровью, моей слизью - она впитывалась в него, протекая между клетками эпидермы, вклиниваясь в лимфосистему, проникая в мозг. Я распахнула глаза - он стоял, покачиваясь, передо мной.
- Пойдем, - сказала я низким, хриплым от еле сдерживаемого возбуждения голосом
- Меня зовут Вова, - зачем-то сказал он
- А мне по хуй, Вова, как тебя зовут, - улыбнулась я, - Пойдем!
И мы пошли. Я втолкнула его в квартиру, закрыла за ним дверь. Запах!!! Что за черт, чей-то чужой запах в квартире... Повела носом, перед глазами возникла зеленая цепочка кошачьих следов, сочащихся слизью.
- Вот, поганка, - я рассмеялась... Только кошки оставляют после себя такую слизь, больше никто, видимо, меня навестила моя старая знакомая, которая не пожелала здороваться со мной утром, ну что ж - и она пригодится. Я распахнула дверь в спальню - кошка лежала в кресле, увидев меня, она громко мурлыкнула что-то типа "привет"
- Ну, здравствуй, хочешь посмотреть?
Кошка важно кивнула
- Ну, смотри, а я уже не могу сдерживаться.
Я резко повернулась к своему самцу, прижалась к нему телом и сказала:
- Очнись. Давай, трахни меня!
Он помотал головой, сбрасывая с себя наваждение. Обнял меня за талию, сильно, рывком вжал в себя. Я прижалась к нему крепко, жадными губами нашла его губы и впилась в них со всей неистовой силой. Он застонал, его рука зашарила по моим ягодицам, вминая толстую кожу в мою плоть, я немного отстранилась, другой рукой он сжал мою грудь и опрокинул меня на пол, я обняла его ногами. Он перекатился и оказался сверху, одной рукой стягивая с меня маечку, второй он шарил в районе молнии брюк - раздел меня в две секунды. Я распахнула ноги -
- Входи!!!
Он задышал тяжело и навалился на меня сверху, я рванулась телом ему навстречу, он вошел в меня резко, рывком до самой матки - я закричала:
- ДААААА!!!ДАА!!! твою мать!! Давай же, выеби меня, давай!!!
Он задвигался, мощно, как паровоз, быстро и сильно, я кончила почти сразу же, а потом еще и еще раз, все больше и больше погружаясь в его оранжевое и, наконец, вообще перестала ощущать себя в плотной апельсиновой пелене. С ужасом я начала понимать, что, кажется, не смогу выбраться отсюда сама. Я потерялась...
- Выпусти меня!!! - закричала я
- Выпусти!!! Ты, урод, выпусти меня!!!!
Защекотало влажно что-то, свет начал тускнеть и медленно перетекать в тесную, серую мглу.