Сундук или чемодан без ручки
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Исправил главу в отношении японских крейсеров. Выделено курсивом.
|
Сундук или чемодан без ручки.
Эпизод 1.
- Полинка, а поехали в отпуск куда-нибудь? - расслабленно развалившись голышом в постели, спросил я жену, глядя, как она, стоя в мягком свете прикроватной лампы, обтирает своё стройное разгорячённое тело влажным полотенцем и, изящно, по кошачьи, изогнувшись, одевает шикарную по нынешним временам белоснежную шёлковую ночную рубашку-безрукавку.
- А зачем тебе отпуск? - погасив свет и сев на простыню, подтянув с пола босые ноги, Поля, прижавшись грудью с двумя упругими от прохлады пупырышками, скользнула по мне снизу вверх и остановилась лицом к лицу. - Ты и так не шибко на работе-то устаёшь. За полночь уже, а всё никак не угомонишься, - с этими словами, произнесёнными с усмешкой, она коротко меня поцеловала и провокационно пошевелила бедром, из-за чего мои руки, рефлекторно устремившиеся погасить движение в чувствительном месте, легли на её приподнятую упругую попу.
- Ведь не угомонишься же? - хулиганка откровенно издевалась, но была полностью права. Прислушавшись к ощущениям, я понял, что да, не угомонюсь. Да и как взять себя в руки, когда такое сокровище рядом?
Спустя какое-то время оседлавшая меня амазонка приподнялась на колени, потянувшись в поисках сорванной и заброшенной куда-то на спинку кровати ночнушки, так, что её грудь оказалась прямо над моим лицом.
- Ты, кажется, что-то про отпуск говорил? - спросила она при этом мимоходом.
- Если и дальше так будем разговаривать, то можешь не одеваться.
- Охальник! - Поля, лёгкой рукой отвернула мою голову, не дав воспользоваться моментом. - Я серьёзно.
- Раз серьёзно, то Иван Кузьмич пригласил нас с тобой и с детьми совершить вояж на адмиральской яхте "Буревестник" по Волге и Дону, аж до самого Чёрного моря, где и провести, в покое и безмятежности, целый месяц на его шикарной даче. Отказать ему, в сложившихся обстоятельствах, я не могу.
- Если считаешь правильным так поступить, то я за тобой, как нитка за иголкой, - нашарив пропажу, Полина потянула её к себе и, перекинув ногу, легла рядом, прижавшись по-прежнему обнажённым телом.
- И если весь мир будет против меня, то будешь патроны подавать?
- Точно.
- Значит, решено. Завтра же поеду к Берии, поговорю на этот счёт. Надеюсь, препятствовать не будет. А с тобой, милая, и вовсе просто. Тебе я, как муж и, самое главное в этом случае, начальник, сам всё подпишу, - с облегчением подвёл я черту.
Ну, вот. Первый маленький шажочек к тому, чтобы я воспользовался своим излюбленным приёмом "смыться на время" сделан. Однако, как это сейчас некстати! Война в Испании подкинула работы, а приходится уезжать. Всё потому, что недооценил я АБТУ РККА. Понятно, в принципе, было, что не конструктор Любимов маршалу Ворошилову нужен, а только его имя, чтобы повлиять на Кожанова и, самое главное, Кирова. Единственный завод, который теоретически был способен справиться с задачей, Кировский, был закреплён за ВМФ. А ещё он выпускал супертракторы весом 100 и 150 тонн. Одна такая уникальная машина в прошлом году проложила технологическую трассу, при постройке магистрали Медвежьегорск-Архангельск, просто двигаясь по азимуту через лес. Трактора работают каждый день, двух-трёх достаточно для обеспечения работы целого карьера, а танк без войны стоит без пользы. Потому и был Сергей Миронович железно "против" сверхтяжёлых танков. До тех пор, пока товарищ Любимов за дело, пусть формально, не взялся. Любимов, как известно, ерундой заниматься не будет. Участвует - значит дело нужное.
До середины июня я не верил, что супертанк в СССР вообще может быть создан. По крайней мере, без моего прямого участия. Было такое легкомысленное и, прямо скажем, эгоистичное убеждение. До тех пор пока не получил, в порядке ознакомления, весь комплект документов, включая ТТЗ и предварительные наработки. Из присланных с Брянского паровозостроительного завода документов было понятно, что советский "Маус", танк с 107-миллиметровой пушкой и круговым 230-миллиметровым бронированием, таким же, как у строящихся линкоров и защищающим от всех полевых орудий вплоть до новейшей МЛ-20М1, вполне реален. Не ясно было с ходовой, но на то и Кировский завод пристёгивают, чтобы эту проблему решить.
Стоило бы порадоваться тому, что исходящую изначально от меня идею советская промышленность оказалась, в принципе, способна претворить в жизнь. Но. Но моё собственное отношение к сверхтяжёлым танкам за последние полгода резко изменилось. Раньше-то я считал, что потрудился на славу и обычных танков Красной Армии уж наверняка хватит. Однако, разговор с Рожковым, в котором он коснулся вооружения и количества выпущенных САУ, позволило сделать кое-какие выводы. То, что выпуск самоходок на ЗИЛе всегда превышал выпуск танков, для меня секретом не являлось. По грубым прикидкам выходило, что всё поголовье Т-26М вряд ли превышает две тысячи экземпляров. Если считать по батальону на дивизию, то 40 СД можно вооружить. Новых, более ресурсоёмких Т-126 вряд ли будет выпускаться больше. Конечно, есть ещё Т-28, вполне по современным меркам танк "на уровне", с 60-миллиметровой лобовой бронёй. Но их число тоже надо брать как один к четырём по отношению к Т-26 "эталонного мира", выпускавшихся там на этом заводе. Виккерсов 6-тонных, советского выпуска, всех видов, кажется было больше девяти тысяч всего, вряд ли больше десяти. Резун, не к ночи будь помянут, заставил в своё время этим вопросом поинтересоваться. Но тогда получается, что до сорокового года 174-й завод, работая в том же темпе, без аврала, сможет выпустить две с половиной тысячи танков. Которые не только в стрелковые дивизии идут, а ещё и в бригады прорыва.
Если же учесть, что ленинградцы конструируют новый тяжёлый танк, то и ещё меньше. Кстати, и здесь моя вина есть. 107-миллиметровый бронебойно-фугасный снаряд, выпущенный из гаубицы-пушки Грабина, проломил насквозь не только 75-миллиметровую бронеплиту, заложенную в конструкцию новой машины, но и вызвал обширный откол с тыльной стороны 100-миллиметровой. Получилось, что уже совсем готовый КВ, тактико-техническому заданию, требующему защиты не только от лёгкой противотанковой, но и дивизионной артиллерии, не соответствует. На те же мысли наводила и тяжёлая дивизионная пушка М-10М1. Задание было изменено, теперь требовалась 120-миллиметровая броня. Это обстоятельство уж совсем никак не может способствовать массовости машины.
И, конечно, есть ещё "кавалерийские" БТ и Т-34, в отношении которых действует тоже правило - толстокожих всегда будет меньше. Как ни крути, как ни считай, но не получается к рубежу сороковых годов вооружить РККА, учитывая мобилизационное развёртывание, танками с противоснарядным бронированием согласно штатам. В таких условиях тратить ресурсы на СТТ, каждый из которых сожрёт целую танковую роту обычных Т-126, но при этом будет иметь всего одну пушку, недопустимо. А ведь один в поле не воин. Батальон СТТ из тридцати машин будет стоить десяти батальонов Т-126. И таких частей требуется не менее 4-х. По числу танковых групп немцев. Меньше нельзя, непробиваемой стены не получится. Это что, нам совсем выпуск обычных машин ради СТТ свернуть? Ну уж дудки!
Эти соображения привели меня прямёхонько в стан врагов народа, так как решил я, в меру сил и возможностей, проект СТТ саботировать. И выбрал для этого самый простой путь - доведение идеи до абсурда. В докладной записке на имя наркома ВМФ Кожанова я указал на очевидный факт, что СТТ планируется перебрасывать водными путями. Значит - вдоль морского побережья тоже. Поэтому, странно, что не учитываются запросы морской пехоты. Ведь создавать две отдельные машины, одну для армии, другую для МП, слишком накладно. А какие требования морпехи могут предъявить к СТТ? Конечно же уничтожение береговых батарей! Хотя бы среднекалиберных. Из двенадцатидюймовки и выше в танк ещё умудриться попасть надо, а вблизи он либо огневую разнесёт, либо, если установка башенная, просто притрётся, не давая повернуть орудие. Так что, товарищи конструкторы, броню достаточную для защиты от Б-1-П, будьте любезны. Тем более, что в РККФ железнодорожные транспортёры с такими орудиями имеются. У буржуев, скорее всего, не хуже. Значит и на сухом пути броня, которую надо теперь удвоить против первоначального проекта, пригодится. Подано всё это было в духе "хочу как лучше", но должно было получиться в итоге "как всегда". Неочевидная ловушка состояла в том, что удельное давление на грунт будет таким высоким, что машина не сможет просто-напросто передвигаться по полю.
Кожанов, полностью мне доверяя, мой доклад "подмахнул" и переслал в АБТУ с наилучшими пожеланиями. Там доводам, освящённым благоволением целого наркома, вняли и изменили ТТЗ, чего я и добивался. Осталось только подождать, пока какая-нибудь умная голова не додумается, что танк с такими параметрами невозможен в принципе. Когда это произойдёт - с меня взятки гладки. В работе я фактически не участвую, нет у меня своего танкового КБ. И отдела нет. И группы. Подумаешь - внёс предложение. Могли подумать и отказать. Сами виноваты. В конце концов, бумага была состряпана в рекомендательном ключе не с позиций инженера, а с позиций тактика.
Ивану Кузьмичу тоже это дело никак уже не повредит. Так как оно было последним, которое он успел сделать на посту наркома. В конце июня из Испании, после достижения договорённости об обоюдном выводе войск заинтересованных сторон, в Мурманск и Архангельск прибыла эскадра под командованием Кузнецова, бывший Советский Испанский флот и конвой с Потийской бригадой и авиаэскадрильями флота на борту. Итальянцы вывели свой экспедиционный корпус, а немцы - легион "Кондор". При этом было заключено негласное джентельменское соглашение, согласно которому итальянцы и немцы прекращают пиратствовать в морях, а СССР закрывает глаза на "португальский" вопрос и, упаси Боже, не посылает больше на войну кадровые части. То есть поставки оружия воюющим сторонам теперь, фактически, мог осуществлять беспрепятственно кто угодно. А там уж, чья возьмёт, пусть решают на фронтах между собой сами испанцы. Конечно, несмотря на это, Сталин не был настолько наивен, чтобы безоговорочно доверять Муссолини и Гитлеру, поэтому план снабжения Испанской Республики конвоями из Мурманска был сохранён. Как и план по возвращению "на круги своя", в случае недобросовестности оппонентов.
По итогам полугодичной операции на участников обрушился водопад поощрений и наград, повышений в званиях. Так и нарком Кожанов, получив звезду Героя, был повышен до генерального инспектора морской пехоты. Должность пришлось выдумывать на ходу, ведь место начальника Морской академии было уже занято прежним флагманом морских сил РККА Орловым. Вот так, наградили, повысили и фактически отстранили от дел. Не за то, что флотом плохо командовал, а за то, что слишком хорошо. И слишком самостоятельно. Без оглядки на руководство страны и большую политику. Вожакам партии гораздо более по душе оказался проверенный в деле, но слишком молодой, а потому, управляемый, Кузнецов. Которого и назначили быстренько народным комиссаром РККФ, обойдя всех командующих флотами и флотилиями. Получилось, что в битве "Ворошилов против Кожанова" Иван Кузьмич проиграл слишком уж стремясь выиграть. Теперь он, фактически, пенсионер с самыми несложными обязанностями. Знай себе держи морпехов на контроле, всего-то и делов.
От такой жизни деятельный человек и в запой уйти может, особенно когда некоторые бывшие подчинённые вдруг начинают сторониться и стараются не замечать опального флагмана. Да что подчинённые, вон, мой дядюшка Исидор тоже свободной минутки найти не может, чтоб под рюмочку просто поговорить по душам. Поэтому необходимость морально поддержать своего, не побоюсь этого слова, друга и соратника, удачно совпала с моим желанием быть от проекта сверхтяжёлого танка как можно дальше. Если отпуском считать отдых в Крыму, то вояж по рекам и морям от Москвы до места назначения смело можно принять за дорогу, которая, как известно, у работников наркомата внутренних дел, бесплатная и не входит в основной срок. Этак я до конца лета гулять буду. А за это время либо падишах помрёт, либо ишак сдохнет.
Эпизод 2.
Возвращаясь на следующий день с подписанным моим наркомом рапортом, который, по моим смутным подозрениям Берия подписал исключительно из соображений не дать мне приложить руку к очередному эпохальному проекту, что могло повлечь за собой рост моего авторитета в высших сферах, у внешнего КПП я увидел легковой автомобиль. Уже привыкнув к "стандартным" советским авто, которые практически вытеснили наследие времён Гражданской, я подивился на седан иностранного производства, да ещё с правым рулём. Хочешь - не хочешь, но перед воротами я должен был остановиться и именно в этот момент, покинув водительское место, ко мне подошёл хозяин загадочного авто, одетый, несмотря на жару, в строгий коричневый костюм.
- Добрый день, господин Любимов, - поздоровался он чуть приподняв шляпу, - могу я надеяться побеседовать с вами пять минут?
Незнакомец говорил по-русски почти чисто, но, тем не менее, чуть заметное подкартавливание улавливалось, что выдавало в нём иностранца.
- Зависит от того, с кем имею честь...
- Зовите меня, если угодно, господин Файэрбрейс. Я представляю Великобританию и являюсь военным атташе, - отрекомендовался собеседник.
Привычный мне гудок буксира, выводящего из шлюза вниз по течению очередную баржу, заставил англичанина, до того без стеснения пристально рассматривавшего меня через проём опущенного водительского окна, отвлечься, повернув в сторону шума голову, а мне дал лишние секунды на оценку сложившейся ситуации. Такой контакт, безусловно, обеспечит мне, минимум, косые взгляды со всех сторон. Вон, даже боец открывающий ворота, смотрит неодобрительно, хоть и старается, чтоб я этого не заметил. С другой стороны, контакт уже состоялся, назад не отыграть. Меньшее из зол уже случилось. А большее... Будем надеяться, что девиз НКВД "Сила в правде" по-прежнему действует и без веских оснований и железобетонных доказательств моей какой-либо вины кары на мою голову не обрушатся. Был бы сейчас "тот самый 37-й год", я бы уже, пожалуй, звал на помощь, вопя, что хулиганы зрения лишают. А в настоящем 37-м году почему бы, хотя бы, не выслушать?
Ведь интересно же, чего от меня хочет старая карга Британия, настолько, что персонально прислала атташе по мою душу. Не в её стиле, но окрестности "Острова", насколько мне известно, являются для всякого рода шпионов и тайных посланцев настоящим Бермудским треугольником. Уж сколько лет. Не одно внеочередное звание и не один орден получены. А среди контрразведчиков тихий междусобойчик в споре за назначение на "хлебное место". Надо Лаврентию Павловичу кого-нибудь продвинуть по службе? Нет лучшего способа, чем поставить на территорию, включающую в себя хозяйство Любимова. Сам Меркулов с этого здесь, в Москве, начинал. А если невозможно тайно, то приходится явно и даже демонстративно.
Решив для себя принципиальный вопрос, я отъехал назад и в сторону, припарковав машину нос к носу с авто иностранного военного дипломата.
- Не угодно, - ответил я Файербрейсу, исключительно ради того, чтобы выиграть немного времени и присмотреться к собеседнику, - вы, наверное, в курсе, что господ из России повыгоняли. А признать вас, англичанина, своим господином для меня совершенно невозможно.
- Тогда можете обращаться ко мне "полковник". Если вам так больше по душе, - с мелькнувшей в глазах лёгкой скукой ответил атташе на банальность привычной и, видимо, надоевшей банальностью, после чего, переключая разговор, обратил внимание на другую часть моих слов. - Но отчего такое предубеждение против моих соплеменников?
- Почему же? Я оцениваю их достойно и адекватно, - пусть понимает меня как хочет, а отказывать себе в удовольствии чуть-чуть иронизировать я не намерен. - Но давайте уж сразу, без взаимных расшаркиваний. Чем обязан?
- В вашем ответе звучат слова делового человека, знающего себе настоящую цену. С такими людьми всегда приятно иметь дело, - одарил меня англичанин щедрой улыбкой, откровенно мне льстя.
- Не могу сказать, что чувства взаимны, ибо вы предпочитаете делу пустопорожние комплименты, - я сознательно давил, ломая обволакивающий, запутывающий мысли лишними словами, стиль общения Файербрейса, чтоб перехватить инициативу в разговоре и примерно оценить, насколько сильно я ему нужен. - Итак?
- Отойдём, - сказал полковник, покосившись на начавшего отворять створку бойца. Выражение лица его при этом не изменилось, но во всей его внешности появилась какая-то жёсткость, осанка выпрямилась, будто и не было в ней раньше угодливой сутулости, даже тени от полуденного солнца, обрисовывающие края шляпы, казалось, легли более чёткими линиями. Я в ответ молча кивнул, соглашаясь, и мы пошли по дороге прочь от КПП туда, откуда лёгкий ветерок не мог донести до лишних ушей содержание нашего разговора. Навстречу нам, подвывая двигателем, проехал автобус-полуторка, отвозивший спецконтингент на станкостроительный завод имени Орджоникидзе и мы, спасаясь от поднятой с грунтовки пыли, перешли на наветренную сторону. Чихнув, англичанин быстро оглянулся ему вслед и решил, что пора. Вокруг не было ни души, если только никто не прятался в высокой, по пояс, придорожной траве. Сенокос скоро.
- Нам известны ваши трудности. Вы имеете неплохой доход, ходят слухи даже о миллионах, но в рамках советской системы не можете его ни пустить в дело, ни даже сделать свою жизнь более комфортной. Трудно представить, что кого-либо может устроить такая ситуация. Поэтому правительство Великобритании сочло возможным вам помочь, надеясь на ваше благоразумие. Мы готовы предоставить вам подданство, компенсацию издержек, связанных с отказом от советского гражданства, и, на первое время, трудоустройство на любую английскую фирму по вашему выбору. В дальнейшем, уверен, вы легко сможете начать и собственное дело.
Я не спешил с ответом, просчитывая варианты. Конечно, о том чтобы согласиться речи идти не может, но не приехал же этот бульдог за заведомым отказом? Тут что-то иное.
- Боюсь, что Англия, по сравнению с СССР, сейчас выглядит как ваша машина по сравнению с моей, - неопределённо ответил я только ради того, чтобы потянуть время.
- Это всего лишь казённый "Ровер", - бесстрастно сказал Файербрейс тоже только потому, что не мог промолчать. - Но есть ещё и "Роллс-Ройс".
- И всё же вынужден отказать. Англия, безусловно, великая держава. В прошлом веке её величали кузницей мира. Но не в этом. Ваше могущество уходит, как вода сквозь пальцы и, поэтому, неразумно делать на вас ставку. Ставить надо на тех, за кем будущее.
- Вы, как азартный игрок, совершаете ошибку, - холодно возразил британец. - У вас есть хорошая поговорка: не всё то золото, что блестит. Ставка должна быть надёжной, чтобы наверняка принести выигрыш.
- Давайте на чистоту, полковник. Мне представляется сомнительным, что в стране со столь славной историей не хватает собственных инженеров. Это предположение заставляет думать, что ваша цель состоит не в том, чтобы что-то приобрести, а, всего лишь, в том, чтобы лишить чего-то конкурента. Поэтому мои перспективы в британском подданстве представляются более чем сомнительными. Изъяв меня из СССР без шансов вернуться, вы мгновенно потеряете к моей персоне интерес. Однако, было бы совсем не вежливо выпроваживать вас несолоно хлебавши. У меня есть к вам встречное предложение.
- Уж не хотите ли вы, чтобы я перебрался в СССР? - с издёвкой усмехнулся Файербрейс.
- Ваша персона меня нисколько не интересует. Вы не более чем посланник. И предложение моё адресовано Англии, а не вам. Чтобы между нами не возникло какого-либо недопонимания, кратко изложу свою позицию. Вы, англичане, уже один раз устроили мировую войну, которая стала для вас, несмотря на победу в ней, катастрофой. Противники же ваши только усилились. Сейчас вы идёте семимильными шагами к тому, чтобы вновь наступить на те же грабли. Более того, вы не осознаёте своего главного врага. Может случиться так, что мы с вами даже окажемся союзниками и нам, русским, придётся вас выручать из ловушки, которую вы сами себе устроили. Имея это в виду, я готов поделиться с вами информацией, совершенно безразличной для СССР и жизненно важной для Великобритании.
- Вы, русские, никогда не перестанете меня удивлять, - в смешавшихся чувствах, после довольно долгого молчания, проговорил англичанин. Ещё бы, не было ни гроша, а тут алтын! - И что вы за это хотите?
- Раз вы в курсе моего финансового положения, то должны понимать, что деньги меня не интересуют. Хотя, пожалуй, я бы вложился в некоторые ваши проекты с перспективой лицензионного выпуска готовой продукции в СССР. Но на первый раз, чтобы оценить вашу платёжеспособность и стремление к обоюдовыгодному сотрудничеству, оставлю вопрос вознаграждения на вашей совести. Вы сами определите, насколько важна для вас информация. Готовы?
- Отказываться было бы неразумно, я весь внимание.
- Япония не строила и не строит в соответствии с последним Вашингтонским соглашением лёгких крейсеров. Все их крейсера - тяжёлые. Конструкция изначально рассчитана, чтобы в кратчайшие сроки в угрожаемый период заменить шестидюймовые орудия на заранее подготовленные восьмидюймовые.
- Это точно?
- Вы вольны проверить по своим каналам.
- Что ж. Это, конечно, важная для нас информация, - с каким-то сомнением проговорил британец, а потом, решившись, заявил. - Готов расплатиться той же монетой немедленно. Если вы нам готовы оказывать содействие по отношению к японцам, то и Великобритания не останется в долгу по отношению к ним же. Командарм Рокоссовский, командующий русскими войсками на Дальнем Востоке, считает себя обойдённым и, мягко говоря, не слишком лоялен правительству большевиков.
В ответ я демонстративно рассмеялся, заявив:
- Примерно этого я от вас и ожидал. Связался чёрт с младенцем! Во-первых, почему вы решили, что мне интересен какой-то Рокоссовский? Какой мне с него прок? А во вторых, не стоило впаривать мне откровенную дезу! Сожалею, но вы продемонстрировали полнейшую недоговороспособность. Посему, моё предложение аннулируется. Прощайте!
Я решительно зашагал по направлению к машине, не оборачиваясь на призывы англичанина остановиться. Уж если играть на повышение, то до самого конца. Услышав за спиной частый топот, я про себя торжествующе усмехнулся. Всё-таки заставил я тебя за мной побегать, сэр с плесенью! Дождавшись, когда меня прихватят за плечо чтобы остановить, я ладонью свободной руки зафиксировал на себе пальцы наглеца и, толкнувшись от земли, сделал мощное, с подворотом, движение корпусом, отчего Файербрейс, потеряв равновесие и, заодно, шляпу, кубарем полетел вперёд и шлёпнулся в пыльную придорожную траву. Заодно стало понятно, почему он парился в такую жару в пиджаке. Наплечную кобуру со старомодным револьвером я видел в этом мире впервые.
- Таки и лежи! - ткнул я по направлению к горе-дипломату пальцем, проходя мимо.
- Да подождите же! Мы ещё можем договориться! - вслед мне, приподнявшись на локте, уже без надежды промямлил полковник. Решив, что пора, оппонент созрел, я резко развернулся.
- Правда?! Возможно! Только восстановить свою репутацию в моих глазах вам будет стоить много дороже! Мне нужен "Асдик"! Со всеми чёртовыми секретами и самый новый! С лицензией на производство в СССР! И когда первый прибор советского выпуска успешно пройдёт испытания на корабле, вот тогда и только тогда можете приходить за следующей порцией информации. Намного, намного более важной по сравнению с той мелочью, которой я с вами поделился, уж поверьте мне. И не раздумывайте слишком долго, секреты протухают и становятся известными всем. Но для тех, кто в своё время пожадничал, всегда слишком поздно.
- Вы желаете невозможного, - сказал Файербрейс поднимаясь на ноги. - "Асдик" является государственной тайной Великобритании, которая не может быть раскрыта.
- Нашли чего прятать и от кого! СССР - сухопутная держава. Её невозможно уязвить с помощью подводных лодок, против которых ваш "Асдик" и предназначен. Я вообще удивлён, что страна, имеющая величайший торговый флот и опыт прошлой Мировой войны скрывает от других противолодочное оружие или приборы обнаружения. Да вы должны продавать их направо и налево, ибо всё, что направлено против лодок - в интересах Англии, живущей на островах.
- Зачем же тогда "Асдик" СССР? Если...
- Он нужен мне! Мне персонально! У меня заказанный после известных событий в Средиземном море проект противолодочного корабля остаётся без него несовершенным! Или вы имеете что-то против противолодочных кораблей?! В любом случае, вашим грязным планам сделка никак помешать не может, а если я всё-таки окажусь прав, и мы станем союзниками, то очень поможет обеим державам. И я сумею извлечь из этого для себя выгоду! Прибор с лицензией - моё последнее слово. Я не торгуюсь. До встречи после того, как вы уладите дело!
C этими словами я запрыгнул в машину и, дав резко по газам, влетел в распахнутые заранее перед бывшим явно не в духе, судя по разговору на повышенных тонах, начальством, ворота.
Эпизод 3.
"Буревестник" называли адмиральской яхтой с большим авансом. До "Алмаза" генерала Алексеева, бывшего при царе наместником Дальнего Востока, а тем более до императорского "Штандарта", который теперь числился минзагом в РККФ и носил имя "Марти", ему было как до небес. И по размерам, и по удобствам для высоких пассажиров. Да и, что греха таить, для собственной команды тоже. Ведь это был тот самый первый деревянный ТКА с моими моторами, так и оставшийся чисто экспериментальным. Доиспытывав кораблик до полного безобразия, моряки вернули его на ремонт на МССЗ, где бывшему ТКА дали собственное имя и лишили всяких стреляющих излишеств. Зато на нём теперь были оборудованы в корме три отдельные каюты, не уступавшие каждая купе спального вагона и небольшая кают-компания сразу позади ходовой рубки. Получился катер, способный быстро доставить командующего флотом из Севастополя в Одессу или в Батум, не гоняя при этом крейсер или эсминец. Осталось, всего лишь, доставить его на Чёрное море, что мы с Кожановым и задумали провернуть к своему удовольствию, совместив приятное с полезным. Тихому отдыху способствовало и то обстоятельство, что собственная радиостанция "Буревестника" осталась на ремонте в Севастополе и катер не имел средств связи, кроме тех, что использовались на судах ещё в 19-м веке.
Ничто не должно было нам помешать, но англичанин, будь он неладен, подвернулся некстати. Докладывать по команде своему единственному начальнику о случившемся я не стал. По совести говоря, из хулиганских побуждений. По-мальчишески захотелось подёргать тигра за усы, тем более, что формально мне это ничем не грозило. Ведь я уже в отпуске! Вот как только вернусь на службу, так сразу и доложу! А пока у Берии, у которого и без меня докладчиков хватает, пусть хоть чесотка от любопытства начнётся, мне всё равно. Мало он у меня крови попил? Теперь мой черёд.
Ещё из наркомата я связался с Кожановым и известил, что готов к отплытию. Поэтому мы с Полиной едва успели собраться, покидав в чемодан шмотки и прочие крайне необходимые в провинции вещи, включая "Сайгу" и меч, как "Буревестник", забрав Ивана Кузьмича от "Дома на набережной", вошёл в канал малого шлюза, которым, как резервным, обычно не пользовались и вывалил трап. На этапе планирования нашего путешествия я переживал за то, как мы все сумеем на катере разместиться, но флагман сразу отмёл мои сомнения. Для него этот круиз был чем-то вроде свадебного путешествия с новой женой, второй по счёту, первую с двумя дочерьми брать с собой он не собирался. Иван Кузьмич никогда не афишировал свои личные дела и то, что он недавно успел развестись и вновь жениться, даже для меня стало сюрпризом. Но на этом неожиданности не закончились.
- Семён, Полина, познакомьтесь, это моя жена Роза, прошу любить и жаловать. Кстати, должен тебя, Семён, за своё счастье поблагодарить. Это за разговором о тебе мы поняли, что созданы друг для друга.
- Да мы уж, вроде, как знакомы, - с трудом удержался я от рефлекторного жеста и не сдвинул фуражку на затылок, хотя рука и потянулась было вверх. - Работали вместе на ЗИЛе.
- Ну конечно! Как дела, Семён? - улыбнулась мне открыто и от души, можно сказать, торжествующе, Роза, прежде носившая фамилию Блиндер. Прошедшие годы её ничуть не испортили и даже то, что её прежняя худоба исчезла, пошло ей только на пользу. Талия так и осталась осиной, а объёмы добавились именно там, где и нужно. Немудрено, что Кожанов потерял голову от этой белокожей кареглазой красавицы с вьющимися волосами цвета воронова крыла.
- Больше никаких дел! Только приключения! Для начала нам нужно будет уйти от погони, вернее, облавы, которую нам устроят, думаю, не ранее завтрашнего утра.
- Как романтично! - первой отозвалась Роза.
- Опять что-то натворил?! - хором спросили Полина и Кожанов.
- Потом расскажу, ты палатку взял?
- Две...
- Вот и ладненько, в города и сёла заходить не будем. А первую ночь нам лучше бы провести на ходу. Иначе меня могут лишить законного отдыха и вызвать в наркомат.
- Если нам грозит только это, то, лейтенант, - обернулся Кожанов в сторону мостика, - командуй отход, все на борту.
Отвалив, мы за остаток дня поднялись по реке, пройдя под стенами Кремля, вышли в канал Москва-Волга и к заходу Солнца преодолели значительную его часть. И дети, и женщины были в полном восторге от того, как мощный катер несёт их по водным просторам навстречу ветру. Особенно внимательно приходилось смотреть за Петькой, который норовил, глядя на струящуюся вдоль бортов воду, перегнуться через ограждение и вывалиться за борт. У мужчин же были свои маленькие радости. Десяток литров свежего пива надо было употребить, пока не пропало, чем мы с бывшим наркомом, растягивая удовольствие, всё это время и занимались, сидя под натянутым на носу перед ходовой рубкой тентом, тихо разговаривая о том, о сём.
- Ну и дурак же ты... - оценил мои действия Кожанов после того, как я рассказал ему историю с британцем. - Зачем так поступать? Я что, не подождал бы день-два, пока всё не уляжется? Доложил бы как положено, зато отдыхали бы спокойно и в ус не дули.
- Вот ещё! Во-первых, историю эту кое-кто на "Б" раздуть мог и на ровном месте, тогда мне об отпуске лучше и не думать. А во-вторых, не хочу разочаровывать своих заклятых британских друзей. Должны же они видеть, что хоть каких-то результатов достигли и меня ещё не пора валить наглухо, может русские аборигены и сами справятся.
- Ты это о чём?
- Да всё о том же... - ответил я, отхлебнув из большой металлической кружки больше чем на пол литра. - Думаешь, зачем он так демонстративно ко мне припёрся? Не сманить, так скомпрометировать. Причём, наиболее вероятно последнее. Много ты знаешь советских инженеров, к которым вот так иностранные атташе заезжают? Вот и я не знаю ни одного. Мешаю я им, убрать хотят. И не известно до какой степени я им поперёк горла встал. Могут и на крайности пойти. Я ведь не Сталин и не Киров, так, конструктор мелкий, сколько таких пропало без следа как тот же Дизель. Пусть уж лучше думают, глядя на поднявшуюся суету, что Лаврентий за меня всерьёз взялся. А мы время потянем, глядишь, моя японская наживка и сработает, интерес появится.
- Объясняться всё равно придётся, - заметил Кожанов. - И слова я тебе советую подбирать очень осторожно.
- Бог не выдаст - свинья не съест. Надеюсь, товарищи наши мыслят здраво и войдут в моё положение.
- Я бы на это особо не рассчитывал, - скептически хмыкнул Иван Кузьмич. - Со мной видишь как обошлись. Тоже мне, политики, мать их. Сами залезут в дерьмо по уши, а вытащишь их, так тебя же и измажут. Им до тебя, кстати, как медному котлу до ржавчины. Ты вон влёт определил, что Испания обуза нам и больше ничего. У буржуев правителям таких промахов не прощают. Глядишь и оппозиция уже у власти. Улавливаешь суть?
- Ты это, Иван Кузьмич, брось. В тебе сейчас не здравый смысл, а прости уж за откровенность, детская обида говорит. У нас абсолютное большинство на своём месте сидят. А тебе надо думать о том, как сложившуюся ситуацию к своей пользе повернуть. И вижу я здесь неплохие перспективы. Ведь ты сейчас ответственности ни за что не несёшь, значит, и ошибок не совершаешь. А кое-кто, не будем показывать пальцем, кто совсем не на своём месте, свои ошибки обязательно совершит. Нужно будет всего лишь этим воспользоваться, и место то освободившееся занять!
- Шутишь что ли? Там одна шайка-лейка, рука руку моет. Уж если я с поста наркома ничего сделать не смог, то чего могу сейчас?
- Сейчас тебя списали. Ты никому не интересен. Значит, делать можешь что угодно. Только добычу себе выбирай по зубам и выше головы не прыгай. Потому как я тебе только до определённого уровня первый друг и помощник, а дальше - капитан госбезопасности, так и знай. И чтоб рассуждений про оппозицию я от тебя, дорогой Иван Кузьмич, больше не слышал.
- Опыт говорит, что к словам твоим стоит прислушаться. Эх, знать бы, где соломки подстелить!
- На Дальнем Востоке, конечно. У японцев уже желудочный сок выделяется, глядя на то, как мы из-за Восточного Туркестана с китайцами расплевались. На нас вряд ли в первую очередь попрут, скорее всего, в ближайшее время Чан Кай Ши отдуваться придётся. А вот в следующем году... В общем, есть у тебя время и подготовиться, и оказаться в эпицентре событий.
- Дело это, кажется, гиблое. У японцев флот - ого-го! Не то, что у нас. Как там себя проявить? Тут уж лучше в сторонке постоять...
- У японского флота к нам интереса нет. А вот Квантунская армия может устроить что-то вроде разведки боем, чтобы нас прощупать на предмет употребления в пищу. Предполагаю ограниченный конфликт на отдалённом участке. У меня там, в Приморье, друг командует погранотрядом, кое-какие сведения поступают. Обрати особое внимание на район озера Хасан. Если самураи полезут, то морская пехота под твоим личным командованием должна успеть надавать им по зубам первой, не дожидаясь, пока армейцы раскачаются.
- Мальчишки! - Роза, а вслед за ней и Полина, явно почувствовавшая что-то, что между мной и новой женой наркома не всё чисто, а потому неотступно за ней присматривающая, нарушили наше уединение. - Ну что же вы нас бросили! Мой адмирал, не пора ли уже перестать пить пиво и перейти, наконец, в лучших гардемаринских традициях, на шампанское в обществе прелестных дам?
- Адмиралов мы побили, товарищ Роза! Советские флагманы предпочитают водку! - шутливо ответил на упрёк моряк. - Но и шампанское, натурально французское, для боевых подруг найдётся. Присаживайтесь.
- Поля, завтра с утра в Дмитрове мы сойдём, будь готова, - не в тему и совершенно серьёзно изрёк самый молодой из присутствующих мальчишка, разменявший уже пятый десяток.
- Что-то не так? - встрепенулся Кожанов.
- Ерунда, просто не хочу быть на борту, когда сюда чекисты заявятся по мою душу. Позже нас на берегу подберёте, договоримся где. Мы ведь хотим, чтобы наше уединение никто впредь не нарушал? Главное - не проболтайтесь.
Эпизод 4.
Сказано - сделано. Вырядившись в пух и прах, в полную парадную форму, жаль без меча, который пришлось припрятать на катере, нацепив орден, рано утром я заявился на вокзал города Дмитрова и взял билеты на пригородный поезд на всю семью до Москвы. Полина, чуть погодя, одетая сильно попроще, в сарафане и платочке, поворчав для порядка на растрату средств, пошла и приобрела точно такой же комплект билетов, только до Кимр. После чего, переодевшись в укромном месте и избавившись от набитых сеном узлов, изображающих большой багаж, мы коварно никуда не поехали, а с одним сидором на четверых, куда я сложил съестное, вернулись задворками к каналу и потопали вдоль него пешком на север, выбирая место для пикника.
Часа в четыре пополудни нас, уже успевших налопаться шашлыков и накупавшихся вволю, подобрал проходящий мимо "Буревестник". Кожанов, как и было договорено, дождался в Дмитрове, пока на борт в моих поисках не заявится посыльный-чекист, которому он честно заявил, что капитан Любимов внезапно, без объяснения причин, сошёл на берег и отправился на вокзал. Пусть теперь Берия хоть весь наркомат на уши поднимет. По времени визита посыльного получалось, что я вполне успевал добраться до столицы, а оттуда мне дорога куда угодно открыта. Даже за границу. Пусть Лаврентий себе ногти до корней теперь сгрызёт, а я спрячусь под пламенем свечи и отдыхать буду в своё удовольствие.
Целую неделю мы шли вниз по Волге, останавливаясь на ночь в каком-нибудь укромном месте и разбивая палатки на берегу. Развлекались рыбалкой и кое-где, где лес подходил к реке вплотную и мы видели следы водопоев, охотой на кабана. Причём не только мы, но и свободные от вахты члены команды "Буревестника". Выходил у нас какой-то ночной образ жизни, когда с вечера и до восхода солнца мы сидели либо с удочками на берегу, либо с ружьями в засаде, а днём, пока катер шёл по реке, по большей части отсыпались в каютах. Зато как было хорошо отдохнуть от индустриального грохота, особенно поначалу на Верхней Волге, где вечерняя заря почти догоняла утреннюю. Петька, от назойливости которого едва удалось избавить механиков катера, всучив ему удочку, внезапно для всех в свои неполные семь лет стал чемпионом по уловам. Посмотрит, бывало, на воду, отойдёт в сторонку и таскает одну рыбину за другой, а у соседей - ни поклёвки. И спрашивали, как место выбирает, и рядом подсаживались - бесполезно. У Пети всё равно больше, а объяснить толком ничего не может или не хочет. Только скажет: "здесь рыба есть". И всё. Талант. Полина только посмеивается. Глядя на них понятно, что и откуда взялось. Сама Поля с маленькой Викой, которой, как постоянно твердила Роза, следовало бы спать, по ночам пропадала в лугах и лесу, неизменно возвращаясь с добычей в виде трав, цветочков и корешков, которыми они увешали весь подволок и нашей и детской каюты, отчего там даже при открытых иллюминаторах стоял дурманящий дух.
С ухой и шашлыком у нас проблем не было, а вот за хлебом и огородной зеленью, хочешь не хочешь, а приходилось в селения заходить. На "заготовки" всегда отправлялась Роза, имеющая талант торговаться до умопомрачения, в сопровождении боцмана в качестве грубой силы. Нас всё-таки почти два десятка человек и большинство - здоровые мужики, пшеничные булки и ржаные ковриги приходилось, чтобы хватило на пару дней, закупать мешками. К тому же ещё молоко, соль, крупы и прочее и прочее. Однажды, вернувшись из "шопинга", Роза обмолвилась:
- Приятный городок эта Молога, торговаться умеют, но до меня им далеко.
Меня будто кольнуло воспоминание из "прошлого - будущего", где это название упоминали и так и сяк. Я не сдержался и брякнул:
- Жаль, затопят его скоро, когда электростанцию с плотиной достроят.
- Кто это тебе сказал? Ничего подобного! У них там перед Горкомом огромный плакат висит с планом. На нём новая набережная с предохранительной плотиной, причалами и доком. Судоверфь будет. Да ты сам-то выгляни и увидишь, как они на сухом месте, пока вода не поднялась, строят.
Последовав совету, я убедился, что береговой откос действительно выравнивают, строя вертикальную бетонную стенку, приблизительно на метр выше улиц города так, к ней в будущем могли причаливать речные суда с большой осадкой, а в устье впадающей в Волгу Мологи эта стенка двойная, наверное тот самый док. На то, чтобы этот городок решили затопить действительно не похоже. Окончательно мои сомнения развеял Кожанов, у которого в Днепровском бассейне, ради передачи опыта, на гидротехническом строительстве работали выходцы из Волголага, и вольные, и только что освободившиеся. Слушая его рассказ о строительстве каналов и плотин электростанций на Волге, я понял, что невольно поспособствовал тому, чтобы Рыбинское водохранилище не стало таким большим. Во-первых, обширная механизация работ привела в своё время к досрочному вводу в строй канала Москва-Волга, поэтому и строительство волжского каскада электростанций тоже началось раньше. И по весьма умеренным проектам, обеспечивающим лишь благоприятные условия для судоходства, а не рекордные показатели выработки электроэнергии. Ведь даже наш катер, с осадкой менее метра, в некоторых местах великой русской реки проходил строго по обозначенным фарватерам, расчищенным землечерпалками, которых в верховьях было довольно много. А о крупных баржах речь даже и не шла. Другим следствием использования мощной строительной техники стало то, что одновременно замахнулись и на канал Волга-Дон. Поэтому детально прорабатывать выдвигавшийся "большой" проект Рыбинского водохранилища было попросту некому, руки не дошли. Все силы инженеров Волгостроя ушли на перемычку в районе Сталинграда. Да и без того сворачивать уже начатое, более того, идущее полным ходом, строительство шлюзов и плотин и начинать всё заново на другом месте Берия бы не позволил. Вот так и вышло, что Молога в этой реальности останется на суше.
Эпизод 5.
Семь дней в полевых условиях заставили подумать и о чистоте, поэтому мы спустились до Сталинграда, выбрав для помывки общественную баню в самом далёком и молодом Кировском районе города. Пятничный визит женщин прошёл отлично, вернулись свежие и довольные. Но моя попытка смешаться с толпой чумазых от въевшегося мазута работников только что построенной ГРЭС полностью провалилась. Мы с моряками даже не успели раздеться, как мою приметную физиономию опознали.
- Простите, товарищ, - спросил меня откровенно севший напротив и бросивший раздеваться рабочий, - но не вы ли инженер Любимов? Больно внешность ваша похожа.
- Допустим, - ответил я неопределённо, понимая, что теперь уж чекисты меня враз выловят и отпуску пришёл конец.
- Товарищ Любимов! Вот это да! - от восторга хлопнув себя по ляжкам, работяга вскочил на ноги и вопил уже во весь голос, так что присутствующие, за исключением моих спутников, разом обернулись. - Какими судьбами? Товарищ Любимов, а правда, что это вы Особые республики придумали? А как там Монголия? Договорились?
- Да погоди ты со своей Монголией! Своих дел мало? Товарищ Любимов, а что там с надбавками за экономию? У нас на ГРЭС голая зарплата. Сколько положено киловатт, столько и выдаём. Как заработать? Мы придумали, как мазут поменьше жечь, а электричества и тепла столько же давать, но нам всё равно его привозят как раньше. А закупают через Горисполком, хранить же его будет негде. У них план видите ли! Помогите хоть вы!
- Это сейчас у тебя экономия. А что зимой будет, подумал? Я, как секретарь райисполкома, тебе в пятый раз говорю, что план не просто так составлен! Товарищ Любимов, вы обязательно должны выступить перед рабочими и разъяснить важность выполнения плана! Я прямо сейчас с горкомом свяжусь...
Главный районный партиец выскочил из раздевалки, забыв помыться, а на меня со всех сторон посыпались вопросы и просьбы, на которые я попросту не успевал отвечать. Нечаянно "спалил" и Кожанова, брякнув в ответ, что ему как моряку лучше знать, какие баржи и куда смогут по Волге подниматься после реконструкции. Бывший нарком не даром носил прозвище "матросский флагман". Поняв, что его инкогнито раскрыто и то, зачем мы сюда пришли, под угрозой, он лихо навёл порядок, призвав к тишине и объявив, что митинг будет проходить позже и в приличной обстановке.
Как в воду глядел, но масштабов действа, конечно, Иван Кузьмич не предполагал. На выходе из бани через полтора часа нас уже ждали две машины. Одна с чекистами областного УНКВД, а вторая числилась за горкомом ВКП(б). Первым ко мне подошёл майор НКВД Воронин, знакомый по Москве. Этот был из выдвиженцев, из Бериевского призыва, работал до того исключительно на партийной работе. Но нюх у него был отменный. Едва только в стране повеяло "параллельной системой", когда её ещё только просто одобрили для одного завода ЗИЛ, понял, куда ветер дует и быстренько переквалифицировался в чекисты, поступив на курсы при наркомате внутренних дел. Окончил их он уже при Берии и, пройдя стажировку в центральном аппарате, видимо, чем-то себя проявил, раз его назначили сразу на область, присвоив через ступеньку сразу звание майора ГБ. Он передал мне приказ срочно прервать отпуск и явиться в Москву пред светлые очи наркома, упомянув, что ему поручено обеспечить, чтобы приказ был выполнен максимально быстро. Не арест, но глаз с меня теперь не спустят.
- Слушаюсь, товарищ майор госбезопасности! - ответил я, дав понять, что приказ понял и готов выполнять. - Но вы же слышите, что происходит. Считаю, в настоящих условиях уезжать политически безграмотно и может нанести ущерб репутации партии, чего я никак позволить не могу.
Из репродукторов на улице действительно диктор раз за разом читал одно и то же объявление, что в славный город Сталинград прибыли товарищи Любимов и Кожанов, которые выступят перед трудящимися в шестнадцать часов на стадионе "Трактор". Оставалось только порадоваться за принятую Конституцию, заставившую партийных деятелей работать на ниве агитации на пределе возможного. Хотя бы и в отдельно взятом Сталинграде. Воронов, помявшись, был вынужден со мной согласиться, но его машина, как кортеж, неотступно сопровождала горкомовскую, на которой ехали мы с флагманом первого ранга. Вернувшись на "Буревестник" мы привели себя в подобающий случаю вид. Парадная форма, меч, орден, всё до последней мелочи. Ударить в грязь лицом очень не хотелось. Поскольку место проведения митинга было назначено на другом конце города, почти напротив проходной СТЗ, то, посовещавшись с товарищами, решили идти туда прямо на флагманской яхте. Так было комфортнее и быстрее, чем пылиться в машинах по разбитым грунтовкам строящегося города.
Стадион футбольной команды Сталинградского тракторного завода во время проведения матчей вмещал пятнадцать тысяч человек. Но, когда мы прибыли в назначенное время на митинг, там было гораздо больше народу. Были полностью заполнены не только трибуны, но и само игровое поле. Вот уж не думал, что летом в субботу, всего лишь за несколько часов можно собрать такое количество людей. При этом не было заметно никакого беспорядка, при чисто формальном присутствии всего лишь двух милиционеров на входе. Если, конечно, не считать людей Воронина. Всем управляли парторги предприятий, как под знамёнами присутствующие под большими плакатами, на которых, белым по красному, были выведены названия организаций. Опыт проведения массовых демонстраций был использован на полную катушку. Расстарались и работники стадиона, обеспечившие громкую связь.
В качестве трибуны был приспособлен поставленный на западной стороне ориентированной в широтном направлении арены грузовик ЗИЛ. Что было немного непривычно, так как участники митинга оказались не только перед выступающими, но и по сторонам и за спиной. С самого начала на платформу пятитонки вместе со мной и Кожановым поднялись секретарь горкома ВКП(Б) Семёнов и председатель горисполкома Чуянов, назначенный в начале года в соответствии с новой организацией власти. Первым взял слово главный партиец, представляя нас, закативший речь минут на пятнадцать, расписывая наши с флагманом заслуги, после чего передал слово Чуянову. Судя по всему, роли у них были распределены заранее, так как этот говорил исключительно о Сталинграде, о достижениях расположенных в городе заводов, о выполнении и перевыполнении планов, об уровне образования и повышении квалификации работников. В общем, получалось так, будто мы взаимно знакомились. Предисполкома, закончив, передал слово, согласно старшинству, Кожанову. Иван Кузьмич говорил долго, рассказывая о своей работе в наркомате ВМФ. Конечно, только о том, что и так было у всех на виду. Планов на будущее он почти не касался, обходясь самыми общими выражениями. Отчитался и об испанской кампании, отметив отличившихся уроженцев города, которых назвал поимённо и вкратце описал совершённые ими подвиги. Вот память у человека! Мало того, что вник в написанное в представлениях на награды, так ещё и запомнил, читая характеристики, кто и откуда родом!
Пришло время и мне сказать своё слово. Конечно, к этому выступлению я совсем не готовился. Больше того, говорить-то мне было особенно не о чем. Что я мог сказать рабочим Сталинграда? Поговорить о достижениях СССР? И без меня агитаторов хватает. Своими планами поделиться? Так нет сейчас у меня за душой ничего эпохального. А о том, что есть, лучше не рассекречивать до времени. Потому, что всё, так или иначе, связано с войной. Поэтому я сначала намеревался говорить о конкурсе на малый мотор и высказать своё мнение о его необходимости для советского хозяйства, но передумал. Тот рабочий в бане, узнавший меня и задавший самый первый вопрос, заставил задуматься, заронил в душу мысль, которую я просто не мог носить в себе.
- Приветствую трудящихся Сталинграда! Здравствуйте товарищи! - стадион чуть пошумел в ответ и затих. - Первое, о чём спросили меня в вашем славном городе, были Особые республики. Так как этот вопрос большой, требующий серьёзного подхода, то боюсь, только о нём и буду говорить, на другие вопросы времени уже не хватит. Не секрет, что после присоединения к СССР первой Особой республики, Восточного Туркестана, в нашу столицу прибыли делегации Монголии и Тувы. Не могу ручаться за Верховный Совет, но предполагаю, что после утряски деталей и эти народные республики станут Особыми в составе СССР. Что это значит для Советского Союза в плане внутренней нашей жизни? Как ни странно, ничего особенного. Ведь что такое Восточный Туркестан, Монголия и Тува? Это огромные территории с немногочисленным населением, отсталым, в нашем понимании, в социально-экономическом отношении. Я специально оговариваюсь потому, что народы этих республик могут быть вполне себе счастливы, но по-своему. Мы с вами, к примеру, стремимся познавать мир. Поэтому двигаем вперёд науку, которая, как локомотив, тянет за собой всё остальное, хозяйственное производство и социальные отношения. А они могут считать главной целью познание самого себя и всю жизнь проводить в самосозерцании, не придавая никакого значения развитию форм производства, социальных отношений и общего уровня жизни. Нам такая позиция может казаться странной, но мы обязаны уважать выбор этих народов. Это положение закреплено в Конституции СССР. Каждый народ вправе сохранять свою самобытную культуру. В чём же наш обоюдный интерес? В том, чтобы никто никому из нас не мешал быть счастливыми по-своему! А врагов у нас, желающих посеять смуту, принести войну и горе на нашу землю, в Европе, Америке и Японии хватает. Именно в этом и состоит основная цель присоединения указанных республик, в защите их и самого СССР от внешней агрессии. В любой форме, в какой она бы не проявлялась. В остальном присоединение республик не даёт нам ничего. Разве у нас мало просторов? Разве у нас исчерпаны все недра? Ничего подобного, нам нашу страну ещё осваивать и осваивать. И детям, и внукам хватит.
Здесь я сделал небольшую паузу, оценивая реакцию слушателей. Те не проявляли своего отношения сказанному пока никак, ожидая продолжения.
- Мне приходилось слышать мнение, будто, рано или поздно, все государства так присоединятся к СССР и коммунизм победит в мировом масштабе, - использовал я сталинский приём. - К сожалению, это мнение неверное. Ведь для того, чтобы подать заявку на вступление, любое государство должно прежде встать на социалистический путь развития. Или хотя бы в нём должны прийти к власти марксисты, поддерживаемые большинством населения. Что это значит? Это значит, что должна произойти революция. Но мы-то с вами очень хорошо знаем, что буржуазия никогда не отдаст власть просто так, а будет бешено сопротивляться. Революция никогда не бывает без гражданской войны. Любая война - это горе и разрушения. Сама мысль о ней противна трудящемуся человеку, созидателю. Поэтому он будет гнуться, позволять себя эксплуатировать, пока его не доведут до последней крайности. И эта крайность в обычной, мирной жизни, трудно достижима. Вспомним, ведь в нашей собственной стране революция произошла только в результате Мировой войны и бездарности прогнившего насквозь царизма. Можно сказать, что трудящимся Советской России с противником повезло. В прочих буржуазных странах у власти акулы капитализма куда зубастее. Они не станут безучастно смотреть, как у них отбирают власть или как это происходит в соседней стране. Пример Испании весьма красноречив. Конечно, сейчас буржуазный мир идёт семимильными шагами к новой Мировой войне, взращивая в Европе фашизм. Тайные её организаторы думают, что это будет война против СССР. Но они совершенно упускают из вида противоречия внутри буржуазного мира, которые неминуемо приведут к межбуржуазным войнам. Устраивая пожар в селе, эти деятели почему-то решили, что дом самого поджигателя не сгорит. Крайне наивная позиция. СССР, как государство, сплочённое и вооружённое учением Ленина, обеспеченное ресурсами и промышленными мощностями, сейчас готов к такой войне куда более, чем это могло бы быть в иных условиях. Несомненно, если на нас нападут, мы победим любого агрессора. В ходе такой войны Красная Армия может освободить от власти буржуев одну, две, несколько стран. И создать условия для прихода к власти в них прогрессивных сил. Но, конечно, таким путём, в один приём, Советский Союз не сможет отвоевать для трудящихся весь мир.
Пока я говорил только о том, что было на слуху и так или иначе обсуждалось внутри партии. Но пришла пора высказать и свою точку зрения.
- Если кто-то думает, что в этом нет большой беды, можно добиться окончательной победы коммунизма в ходе третьей, четвёртой и так далее мировых войн, тот глубоко заблуждается. Уже Первая Мировая война превзошла по своим разрушительным последствиям и человеческим жертвам все войны человечества вместе взятые, известные с начала времён. Вторая война, боюсь, поставит новый рекорд и также превзойдёт все прочие, бывшие до неё, включая и Первую. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на показатели роста выплавки стали только в одном отдельно взятом Советском Союзе, которая вся будет в случае войны превращена в орудия уничтожения. О третьей и последующих мировых войнах страшно и подумать. Надеюсь, человечество, дважды получившее урок, никогда более такого не допустит. Но из моих слов может показаться, что СССР всё-таки выгодна новая Мировая война. Это совершенно не так. Как я уже говорил, трудящемуся человеку противна сама мысль о разрушении. Мы - мирное государство! Все наши усилия по укреплению РККА и РККФ нацелены исключительно на защиту мирной жизни наших граждан от любой агрессии. Тем не менее, окончательная победа коммунизма не только неизбежна, но мы уже имеем всё необходимое, чтобы её достичь. Вы спросите меня, как же это сделать, как освободить трудящихся всего мира от ига эксплуататоров? Я вам отвечу! Всё необходимое мы уже сделали! Мы в крови и боли Гражданской войны создали и отстояли Советское Государство и больше нам никакие революции и войны не нужны! Ведь что такое СССР? Это плацдарм на планете Земля! Плацдарм трудящихся, свободный от эксплуатации человека человеком! И плацдарм огромный. Он занимает шестую часть всей суши, а с Восточным Туркестаном, Монголией и Тувой, наверное, и пятую. Любой, любой рабочий или крестьянин мира, живущий своим трудом и не желающий подвергаться эксплуатации, может свободно сюда приехать и жить по справедливым советским законам. Ему уже не надо устраивать революций и следующих за ними гражданских войн. Эту жертву уже принесли люди нашей страны, отвоевав для пролетариата и трудового крестьянства место под Солнцем. Ему уже не надо создавать тайные, подпольные организации, рискуя оказаться в застенках капитализма. Ему достаточно лишь принять самому для себя решение, хочет ли он и впредь горбатиться на буржуев или жить свободно, собрать вещи и приехать. Разве это требует большого ума или исключительного мужества? Совсем нет, достаточно обычной рассудительности. Никаких подвигов совершать уже не надо. И сознательные люди к нам едут. Лично знаком с инженером Робертом Людвиговичем Бартини. Он не только итальянец, а ещё и князь. Что не делает его, как творца и созидателя, хуже в наших глазах. Конечно, в первые годы Советской Власти, когда у нас было ещё неустроенно, можно было понять сомневающихся. Но сейчас СССР опережает в темпах роста, с большим отрывом, любую страну буржуазного мира, страдающую в корчах экономического кризиса. Строится множество заводов и фабрик, вводятся в оборот, благодаря механизации, новые сельхозугодья. Приезжай, работай, у нас рук не хватает! Приедешь - темпы роста будут ещё выше! Будет строиться ещё больше заводов, опять рабочие руки потребуются! И как жить буржуям, если от них все рабочие, все учёные, все инженеры к нам сбегут? Они вынуждены будут идти на уступки тем, кто ещё не уехал, кто ещё остался, шаг за шагом приближая уровень жизни за границами СССР к высоким советским стандартам. То есть они сами вынуждены будут идти к социализму и коммунизму. Причём, без революций и войн. Поэтому я и говорю о неизбежной победе коммунизма. Поэтому и провозгласила партия, ещё десять лет назад, курс на построение коммунизма в отдельно взятой стране, отбросив ложную теорию Мировой революции. Мировая революция уже совершена 7-го ноября 17-го года в городе Петрограде! Поэтому и ненавидят буржуи Советское государство просто за то, что оно есть. Поэтому и хотят его уничтожить.
Я обернулся, довольный произведённым эффектом. Народ явно был в лёгком шоке от такого нестандартного понимания "текущего момента". Ещё бы, до того, чтобы заставить капиталистов своими руками строить коммунизм пока ещё никто не додумался. Вон, Семёнов застыл с открытым ртом, того и гляди ворона влетит. Понимаю его, не каждый день узнаёшь, что Конец Света случился двадцать лет назад и ты уже в Раю! Надо ковать железо, пока горячо!
- Вы оглянетесь и скажете мне, что не видать вокруг ни немецких, ни французских, ни английских и вообще никаких других иностранных рабочих. Все сплошь родные, советские. И будете правы. Иностранный пролетариат толпами к нам не валит. Даже безработные, потерявшие из-за экономического кризиса свои рабочие места, и те не едут. Вопрос. Почему? Они там что, цепями к станкам прикованы? Ничуть не бывало! До такого даже буржуи ещё не дошли. Или, может быть, они так любят свои страны, что просто не могут уехать в СССР? Опять нет! Вспомним, как народ выезжал за лучшей долей из Европы в Североамериканские Штаты! Или, им неудобно и неуютно среди русских рабочих? Опять мимо! Посмотрите, у нас целая Автономная Советская Социалистическая Республика Немцев Поволжья! Моторы, которые там выпускают, хорошо известны сталинградским тракторостроителям. Почему же туда, к своим родичам, не едут германские рабочие, которых угнетают фашисты во главе с Гитлером, чтоб ему не сходя с места провалиться?! Разве у нас кончилась свободная земля и нет места, чтобы учредить французские, шведские, английские, бельгийские и прочие автономные республики по образцу Республики Немцев Поволжья? Да у нас даже Еврейская автономная область есть! Почему к нам не поехали китайские коммунисты, хотя их прямо приглашали, чтобы строить, под защитой могучей РККА, социализм в их собственном, бывшем китайском Восточном Туркестане? Может, у нас условия для жизни неблагоприятные? Слишком холодно у нас? Так вся история трудящегося человека - преодоление неблагоприятных природных условий! Стало трудно жить собирательством - трудящийся человек не стал отнимать еду у сородича, а выдумал копьё и пошёл на охоту. Истощились угодья - придумал мотыгу и стал обрабатывать землю или приручил животных, став земледельцем или скотоводом. Стало холодно - придумал одежду, став ремесленничать. Трудящийся человек из-за своей ненависти к разрушению всегда сделает выбор в пользу нового способа производства или поднимется и пойдёт осваивать новые территории, но никогда не пойдёт на соседа войной, чтобы отнять его долю и протянуть, живя по-старому ещё какое-то время. Так почему же всё так, как есть, а не иначе? Конечно, тут можно попенять родной партии большевиков за то, что она сосредоточила всё внимание внутри страны, упуская международный вопрос. Мы приняли новую Конституцию, приняли закон об Особых республиках, но позабыли принять такой же закон в отношении отдельных людей, которые могли бы к нам приехать и трудиться. Что бы они могли органично и безболезненно встроиться в советскую жизнь. Можно попенять Коминтерну, который до сих пор, по старинке и по привычке, занимается уже не нужной революционной агитацией в буржуазных странах, побуждая трудящихся на то, что им несвойственно. Вместо того, чтобы заняться эвакуацией пролетариата и трудового крестьянства из под власти буржуев на завоёванный мировой плацдарм, в СССР. Но, к моему глубокому сожалению, не только это. Мы должны признать, что в классе пролетариата произошёл раскол и часть его встала на позиции соглашательства с буржуями, пошла им в услужение. И надо понимать абсолютно чётко, что здесь не может быть воздержавшихся. Тут как никогда раньше работает принцип: "кто не с нами, тот против нас". Если ты не приехал в СССР, то работаешь на буржуазию, работаешь против дела коммунизма. Больше того. Сейчас немецкий рабочий не может не понимать, что собирая винтовку, завтра он сам же и возьмёт её в руки и пойдёт завоёвывать жизненное пространство на востоке, как объявил Гитлер, что он пойдёт войной на СССР и будет убивать таких же рабочих, но уже советских. Почему же он всё-таки собирает ту винтовку? Да потому, что он не хочет свободно трудиться, он уже мнит себя господином, повелевающим покорёнными рабами. Если бы хотел этого, приехал бы сам сюда, без фашистов и без оружия. Я к чему это всё говорю? Я говорю это к тому, чтобы каждый из вас абсолютно ясно понимал, что когда в лихой год через наши границы полезут эти, так называемые пролетарии, тогда мы будем целиться не в братьев по классу. Все наши братья либо работают на заводах и в колхозах СССР, либо стоят с тобой в одном строю. А тот, что в прицеле, никакой тебе не брат, а предатель пролетарских идеалов, захватчик, мечтающий отнять твою землю, убить твою семью и превратить тебя в раба. Ни у кого не должно быть ни малейших сомнений, когда он будет нажимать на спусковой крючок, отправляя подонка к чертям на сковородку, где ему самое место!
Этим тезисом, ради которого и произнёс столь пространную речь, я и закончил. Тишина на стадионе "Трактор" стояла неимоверная, показалось даже, что ветер стих. Народ, с открытыми ртами, ждал, что я скажу дальше, но мне больше говорить было нечего. Так прошло минуты две, пока сидящий прямо на поле, в первых рядах перед грузовиком-трибуной, плотный усатый дядька, уже в немалых годах, не поднялся на ноги и, стащив с головы картуз, сжал его в кулаке, резко ударив перед собой в кого-то невидимого, сказал.
- Молодец! Всё как есть по правде! Так их, соглашателей, в господа бога душу мать!!!
У него не было микрофона, он совсем не кричал, просто сказал это громко, но услышали его в самых отдалённых уголках стадиона. "Трактор" разом взорвался, и в общем рёве невозможно было понять, одобряют меня слушатели или наоборот, готовы растерзать. Впрочем, ничего сделать я уже не успел. Толпа, нахлынула со всех сторон и я, уже падая в неё, увидел, как стаскивают вниз Кожанова и обоих сталинградских начальников, партийного и хозяйственного. К счастью, меня не разорвали, а всего лишь начали подбрасывать, казалось, к самому небу. В беспомощном состоянии я лишь придерживал одной рукой фуражку на голове, а другой прижал к телу ножны с мечом, чтоб, ни дай Бог, никого не поранить. Кожанов, поначалу, тоже болтался меж небом и землёй неподалёку, но потом нас растащили. Как я не уговаривал отпустить, меня вынесли на крепких, натруженных руках за пределы стадиона, где ещё оставалось много народу, не попавшего внутрь и слушавшего выступление по трансляции. Эти люди, подтягиваясь со всех сторон, образовали шествие, двинувшееся вниз по улице в сторону Волги. На первом же перекрёстке, видимо устав, всё-таки я далеко не младенец и вешу порядочно, сталинградцы остановили грузовик и поставили меня в кузов, набившись, кто сумел, туда же. Так мы и ехали не торопясь, чтобы за нами успевали пешие, по городу к реке, туда, где стоял "Буревестник". Кто то уставал и останавливался, но на улицах к нам стали присоединяться группы людей, стоявшие до того у громкоговорителей. Всех в этот момент объединял воинственный порыв, благородная ненависть к тем, кто ещё даже не успел сделать сталинградцам ничего плохого. Но я то знал, что могло бы произойти всего через каких-то пять лет и, наедине со своей совестью, не чувствовал за собой никакой вины. Руин Сталинграда я допускать не намеревался. Пусть уж лучше лежат в руинах города тех, кто так рвётся воевать.
Эпизод 6.
- Отваливаем! - шепнул я, поднявшись на борт, капитану катера, с тревогой наблюдающего затопившую берег толпу.
- А флагман? - так же, шёпотом, спросил он меня.
- Позже за ним вернёмся. Не видишь, что происходит? - зашипел я, досадуя на его непонятливость и видя, что наш разговор, который не могли слышать из-за несущихся со всех сторон одобрительных криков, стал привлекать внимание.
- Товарищ Любимов! Приглашаем! Заводская опытная батарея на Ахтубу выезжает на экспериментальные учения. Будет дуэль с моряками! Приезжайте наши новые пушки посмотреть! - кричали с берега рабочие "Баррикад". Им вторили рабочие других заводов, непременно желая показать мне что-то своё или решить какой-либо вопрос.
- Товарищи, дорогие мои, рад бы, да не могу. Срочно вызывают в Москву, - оправдывался я, стоя у трапа и выжидая время, необходимое на прогрев дизелей.
- Не теряйтесь там, товарищ Любимов! Держитесь! Стойте крепко! - посыпались в ответ напутствия. Народ шестым чувством ощущал, что в этот день произошёл крутой поворот и мне предстоит объясняться с товарищами по партии. Подбадривающие выкрики действительно придавали мне уверенности.
Наконец "Буревестник", так и не дождавшись Кожанова, дал ход и мы пошли на юг и ближе к левому берегу, чтобы нас потеряли из виду. Когда яхту отделяло от собравшихся меня провожать не меньше трёхсот метров водной глади, я заметил, как сквозь толпу к самой реке сумели продраться чекисты во главе с Ворониным. Чувствую, икота мне обеспечена. Что обо мне сейчас думает начальник областного УНКВД не хотелось и думать. Ничего, потерпит. Всё равно в ночь никто не вылетает, а поездом, в любом случае, получится дольше. До темноты мы успели спуститься по реке до Кировского района, вернувшись на место первой стоянки. Оттуда я послал краснофлотца с приказом найти первого же милиционера, чтобы тот сообщил по команде где находится "Буревестник". Глубокой ночью, около двух, к катеру подъехал ГАЗик, откуда горкомовские работники извекли вусмерть пьяного, находившегося в почти бессознательном состоянии, бывшего наркома и с рук на руки передали молодой жене, которая всё это время не находила себе места, требуя вернуться и искать её супруга. Надо сказать, что последний, судя по содержанию его желудка, которое он вытравил прямо на палубу, набрался так совсем не в гордом одиночестве, а, судя по всему, угодил на банкет, устроенный по случаю митинга руководством города. Иван Кузьмич - человек совсем не крупный. Много ли ему надо? А тут ещё и стресс, стопроцентно вызванный моим выступлением. Спустя пять минут заявились и чекисты, едва не столкнувшись на подъезде с вихляющей из стороны в сторону горкомовской машиной. Старший группы, лейтенант НКВД, заявил о твёрдом намерении не только дежурить в машине до утра, когда мне надлежит выехать на аэродром, но и выставил пост на мостике "Буревестника", наплевав на все приличия. Мои заверения, что я от него никуда не денусь и не стоит так себя утруждать, должного эффекта не произвели. Понятно, у него приказ, спущенный с таких высот, что исполнителю страшно и подумать. Махнув рукой на всю эту свистопляску, я заявил, что все могут сходить с ума как хотят, но тихо, чтобы не мешать мне спать оставшиеся до рассвета неполные три часа.
С восходом солнца, когда первый тонкий лучик блеснул над заволжской степью и проник сквозь иллюминатор внутрь каюты, я сам, без будильника, проснулся. Видимо, сказывалось нервное напряжение вчерашнего дня. Впрочем, новый обещает быть не менее интересным. Быстро собрав самое необходимое, по сути, только гигиенические принадлежности, я, поцеловав Полину и наказав ждать меня через два-три, максимум, четыре дня в Севастополе, отправился на машине чекистов на ближайший аэродром.
Самолёт для меня, ставший уже почти родным АИР-5, был подготовлен ещё вчера, но некоторое время ушло на поиски пилота. Наконец его, заспанного и запихивающего в себя на ходу остатки завтрака, доставили к машине, после чего мы пошли на взлёт. Лётчик, к моему удивлению, оказался калмыком. Его отец всё так же пас стада на бескрайних прикаспийских просторах, а этого позвало небо. Времена сейчас такие, что кое в чём желания очень даже совпадают с возможностями. "Сын степей" полностью оправдывал эпитет, данный представителям его народа Пушкиным, поскольку ориентировался на местности, непривычному человеку казавшейся абсолютно однообразной, превосходно. Было полное впечатление, что он, пролетая на малой высоте, подмечал в какую сторону и с какой силой ветер клонит степные травы и сообразно этому корректировал свой курс.
По опыту многих прошлых перелётов я рассчитывал быть в Москве к вечеру, но в этот раз впервые столкнулся с так называемой "эстафетой". Едва только мой самолёт показывался над аэродромом промежуточной посадки, как другой, со свежим пилотом, уже ждущий меня, начинал прогревать двигатель. Времени на земле хватало разве что отлить прямо в поле и пересесть в новую машину, которая тут же шла на взлёт. До Борисоглебска летели вместе с двумя сержантами-чекистами, но они, при пересадке, не последовали за мной, а остались с летуном-калмыком. Так, всего за пять часов, с пересадками в ещё Тамбове и Рязани, я преодолел почти тысячекилометровое расстояние до Москвы. Благо погода, по-настоящему летняя, жаркая, баловала.
На центральном аэродроме меня уже ждали. Только мы вырулили с лётного поля и остановились, как к самолёту подрулил чёрный "Тур" со знакомым до боли номером. Дверцу мне, конечно, открыть никто не вышел, не дослужился, пришлось самому. Только я оказался в салоне, Берия коротко скомандовал:
- Поехали!
Нет, не Гагарин. Совсем. Слово то же, но интонация... Будто синтезатор какой эти звуки издал, а не живой человек.
- Куда, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга? - спросил я, затаив дыхание, но тут же, спохватившись, выпалил, - Здравия желаю!
- В Кремль, товарищ капитан госбезопасности, здравствуйте, - также бесцветно, глядя в сторону от меня в окно, ответил нарком.
- Плохо, - сказал я будто сам себе, - Если б сразу в тюрьму, то на обед успел бы. А то у меня сейчас в животе низы против верхов натурально революцию устраивают.
Берия повернулся ко мне, чуть помедлил, потом потянулся к шкафчику-столику между сиденьями второго ряда и, открыв дверцу, достал обычный газетный свёрток, чуть замасленный.
- Ешьте, - видя, что я мнусь, он смягчился и добавил. - Не беспокойтесь, свои, домашние, Нино пекла.
- Спасибо, - в смущении от такого жеста, буркнул я и принялся уплетать пироги с мясом и сыром за обе щёки. Сожрать всё было бы, наверное, неприлично. Хотя Бог их там, кавказцев, разберёт, какие у них обычаи гостеприимства и подходят ли они сложившейся ситуации. Берия терпеливо дождался, когда я заверну газету обратно и сам убрал свой гостинец в ящик.
- Вы сказали про тюрьму, - спросил он, снова став подчёркнуто отстранённым. - Чувствуете за собой вину?
- Нет, - коротко ответил я, отрицательно помотав головой, и полез в нагрудный карман, достав свёрнутый вчетверо листок. - Вот, рапорт о контакте с британским дипломатом.
Лаврентий Павлович молча кивнул и, взяв бумагу, углубился в чтение. Мне показалось, что на это он затратил больше времени, чем я накануне, когда писал, стараясь передать беседу дословно и не упустить никаких подробностей. Разглядывать начальника сбоку было неудобно во всех смыслах, я уже было подумал, что тот просто пялится в текст, чтоб потрепать мне нервы, как он потянулся за портфелем и, расстегнув его, убрал рапорт. И только после этого, он принялся меня отчитывать, причём всё так же равнодушно.
- Ругать вас и воспитывать уже поздно. Не знаю, что вы там в Сталинграде наболтали такого, что весь город второй день гудит, как растревоженный улей, с этим партия будет разбираться. Но рапортом этим вы уже подписали себе приговор. Не понимаю вас. Как же вы могли, имея в виду вашу позицию в отношении врагов СССР, разгласить ставшие вам случайно известными сведения, явно относящиеся с гостайне, да ещё в личных целях? - похоже, удивление наркома было совсем не наигранным. Он действительно не ожидал от меня такого. - Почему вы не запросили время на размышление и не перенесли встречу? Почему не доложили обо всём сразу? Если бы это было целесообразно, разве мы не смогли бы начать с англичанами игру с обменом информацией, но безопасно для нас? Зачем было подставлять Кожанова, ставить под удар источники военно-морской разведки? Вы представляете, каких усилий стоит добыть из Японии хотя бы крупицу ценных сведений? Конечно, вы не оперативник, но элементарный здравый смысл у вас должен же быть?
- Удивить - значит победить, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга. Вариант отложенной беседы, без сомнения, противной стороной был предусмотрен. А так я вынудил британца импровизировать на месте, отступая от плана. К тому же, в этом случае, к моей информации больше доверия, ведь явно я не мог готовить дезу заранее.
- Допустим, японские тяжёлые крейсера - ваша выдумка. Но в чём тогда смысл? Англичане поймут и вы всё равно этот самый "Асдик" не получите, - вот теперь в словах Берии никого недоумения не было, был интерес, ему действительно хотелось знать, что я задумал.
- Допустим, что японские тяжёлые крейсера - не выдумка, а догадка. Ведь, согласно международным договорам, британский и японский флоты соотносятся как единица и две трети. А амбиции японцев нам хорошо известны. В этих условиях у азиатов нет иного пути, кроме как добиваться качественного превосходства. И, скажу вам по секрету, поскольку этот вопрос уже действительно потребует вашей санкции и согласования с разведкой ВМФ, последней стали известны некоторые косвенные факты, указывающие на начало тайного строительства в Японии линкоров вдвое больших по водоизмещению, чем любой существующий. То есть, хитрость японцев с крейсерами более чем вероятна, учитывая, что так называемые лёгкие они начали строить полностью исчерпав лимит водоизмещения на тяжёлые, а первые и последние по договору различаются именно по вооружению. Как вы сказали, добыть из Японии хотя бы крупицу достоверных сведений невероятно сложно. Вот пусть англичане на нас и поработают, проверяя. И платить будут они нам, если догадка верна, а не мы им.
После этих моих слов Лаврентий Павлович разом расслабился и рассмеялся, прямо-таки, с детской непосредственностью.
- Ну ты и змей, товарищ капитан, - сделал он мне сквозь смех сомнительный комплимент. - Это ж надо, заставить англичан не только работать на себя, но ещё и платить за это собственными государственными секретами! Это даже не победить врага его же собственным оружием, а заставить его из этого оружия застрелиться! Понятно, почему нам никак тебя ухватить не получалось. Где уж нам до английской разведки, а и та на твою удочку попалась.
- Радоваться, товарищ нарком, преждевременно, - обнадёженный, я, тем не менее не поддался эйфории, охватившей начальника, и отвечал деловым тоном. - Пока не достигнут даже промежуточный результат.
- Промежуточный результат? - переспросил Берия, сняв пенсне и вытирая платочком выступившие слёзы.
- Ну да. Вопрос флота для Англии весьма болезненный. Рыть они будут на совесть. И, очень надеюсь, эта их активность не пройдёт незамеченной в Японии. Что не может не привести к трениям между нашими врагами. Это нам, в стратегическом смысле, на руку. Но эффект, считаю, надо усилить. Надо слить англичанам наши сведения относительно японских линкоров, желательно, подкрепив их доказательствами, хотя бы косвенными. Фактор сверхлинкора британцы просто не смогут игнорировать. Ведь само существование Британской империи зависит от могущества их флота. Им либо надо строить ещё более мощные линкоры, либо уничтожать растущего конкурента превентивной войной. Первый вариант сомнителен, так как начинать всё надо с нуля, да в ещё более крупных масштабах, что не может не сказаться на сроках и поставит в позицию вечно отстающих. Не говоря о том, что это потребует колоссальных непредвиденных расходов. А вот для превентивной войны нужны союзники, которые и вытянут всю тяжесть боёв за британцев. Ведь воевать своими руками джентельмены ой как не любят! Кто же может быть таким союзником? Вероятнее всего СССР, который в состоянии развернуть наступление на японские владения на материке и послужить стартовой площадкой для сотен и тысяч самолётов, способных вбомбить Японию в каменный век. Соединённые штаты в этом отношении менее перспективны. Американцы, узнав о суперлинкорах, могут вполне позволить себе гонку вооружений, что поставит британский флот в невыгодное положение ещё и по отношению к американцам, с которыми у англичан пока паритет. Китай, в качестве победителя в войне с Японией, на нынешний момент вообще невероятен.
- Вы в курсе последних международных новостей? - вставил вопрос Берия, воспользовавшись тем, что я сделал паузу для того, чтобы перейти к следующим своим положениям.
- Нет, а что-то случилось?
- Японцы, воспользовавшись нападением китайских партизан на свою марширующую колонну, предъявили Чан Кай Ши ультиматум, который он заведомо не мог исполнить и начали против Китая захватническую войну. Несомненно, это изначально была провокация, чтобы иметь казус белли.
- Ну, этого следовало ожидать, после того, как мы поссорились из-за Восточного Туркестана. Японцы решили, что единый континентальный фронт им не грозит и напали, конечно, на слабейшего. И эта война надолго. Японцы будут постоянно бить китайцев в сражениях, но никогда не смогут контролировать обширные захваченные территории с многочисленным населением. У них просто нет столько войск.
Берия кивнул, давая понять, что услышал моё мнение и взглянул на меня вопросительно, ожидая, как я дальше буду развивать свою мысль.
- Давайте вернёмся и попробуем разложить стратегический пасьянс. Япония, со своей слабой, по сравнению со своими противниками экономикой, вложилась в дорогущие суперлинкоры. Это обстоятельство ясно даёт понять, что страна восходящего солнца выбрала в качестве основного морское направление своей экспансии. Ждать они не могут, им катастрофически не хватает даже самых основных ресурсов. Значит, удар на море будет нанесён, как только линкоры введут в строй. Антанта имеет формальное превосходство на море, но костяк англо-французских сил - наследие Мировой войны. Большинство их линейных кораблей вошли в строй или её ходе или сразу же после окончания и относятся к одному поколению. Япония, после ввода в строй суперлинкоров, таким образом, будет иметь качественное превосходство. А ведь Антанте надо ещё и о Европе позаботиться. Что касается Соединённых Штатов, то японцы непосредственно не угрожают их жизненно важным интересам. Даже узнав о суперлинкорах, я бы на месте американцев не ввязывался и подождал бы, пока японцы и англичане хорошенько друг друга отколошматят. И только потом бы сделал свой ход, тщательно рассчитав его и подготовив материально. Как они и поступили в годы Мировой войны в Европе. В этом раскладе англичанам крайне желательно получить в союзники СССР. В противном случае шансы на победу становятся совсем призрачными. Но это в корне противоречит планам мировой буржуазии по уничтожению СССР! Ведь они, выкармливая Гитлера, надеются нанести по нам удар с двух сторон! И в какой ситуации окажутся англичане, если СССР вдруг исчезнет? Выбирать приоритеты Англии придётся в условиях серьёзных ограничений во времени. Линкоры не будут строиться бесконечно долго, а Гитлеру надо отдавать долги. И это он может сделать, по буржуйскому плану, только победив нас в захватнической войне. На самом деле, не сомневаюсь, после того, как он сделает всю грязную работу, его уберут. А Германия вернётся, в лучшем случае, к состоянию Веймарской республики. Таким образом, конечной целью операции "Кукушка" является внесение разлада в элиту Великобритании и опровержение плана войны единого фронта фашизма в союзе с мировой буржуазией и японским милитаризмом против СССР. Опровергнуть вражеские планы, как говорил Конфуций, значит победить. И мы это сделаем ещё до самого первого выстрела.
- Как вы сказали, "Кукушка"?
- Ну, да. "Кукушка" подкладывает своё яйцо, в данном случае - информацию, во вражеское гнездо. Из "яйца" вылупляется птенец - альтернативный план действий англичан, составленный к нашей выгоде. И он выкидывает из гнезда всех прочих птенцов - невыгодные нам планы. А если Англия начинает выполнять наши планы, то ей впору у "Кукушки" спрашивать, сколько лет жить осталось.
- Да вы поэт, капитан Любимов, - усмехнулся Лаврентий Павлович, слушавший очень внимательно и явно пытавшийся до последнего штриха осознать мои несколько сумбурные объяснения. - Впрочем, для нас это не секрет.
- Поздравляю вас, товарищ Комиссар госбезопасности первого ранга, с успешной реализацией подготовительного этапа задуманной ВАМИ операции "Кукушка". Столь секретной, что ВЫ даже не доверили её бумаге. Рад, что вы довольны спектаклем, разыгранным мной перед британским атташе. Надеюсь, что операция "Кукушка", требующая слаженной совместной работы нашего наркомата и НКИД, будет в самое ближайшее время утверждена и назначена к дальнейшему выполнению Предсовнаркома товарищем Сталиным и генеральным секретарём ВКП(б) товарищем Кировым, - некоторые слова я сознательно выделил голосом, однако и без того подтекст был ясен даже младенцу.
- Вот даже как?
- Именно так! Надеюсь, товарищ Берия, ТЕПЕРЬ вы уже не сомневаетесь в моей преданности, несмотря на смутную биографию, Советской Власти?
Берия остановил на мне долгий взгляд, оценивая и взвешивая, а потом вынес вердикт.
- Теперь не сомневаюсь, признаю мнение товарища Сталина о том, что пользы от вас гораздо больше, чем вреда, абсолютно верной. Скажите, товарищ капитан госбезопасности, а весь этот план вы составили в те считанные минуты, которые затратили на беседу с атташе?
- Не совсем так, - ответил я честно. - Чего-то подобного я от британцев ожидал. Они мастера использовать людские слабости. О моих близких отношениях с бывшим наркомом ВМФ не ведал разве что слепоглухонемой. А англичане всегда пристально следили именно за тем, что хоть как-то связано с флотом. Узнав, что товарища Кожанова, с которым мы работали в связке, отправили в отставку, они решили, что и я буду беспокоиться за своё будущее. Кнут, в виде опалы, удачно дополнялся пряником в виде денег и положения, которое я мог бы занять в Лондоне. По их мнению, этого могло бы хватить. Если бы у них вышло, они убили бы на корню моральный дух советского народа. Только представьте себе, неформальный лидер "новой оппозиции", человек, вышедший из рядов рабочего класса и добившийся очень многого сам, вдруг разочаровался в Советской власти, предал её и сбежал. Развить мысль о том, что это не я такой подонок, а Советская власть никуда не годится, не составило бы большого труда. Впрочем, это могло бы случиться, если бы я потерял бы доверие партии и был арестован за шпионаж в пользу Англии. В общем, либо сманить, либо скомпрометировать. А через меня скомпрометировать и само социалистическое государство. К тому же, удар по "новой оппозиции", от которого она явно не смогла бы оправиться, вновь открыл бы путь для внедрения агентов в эшелоны управления СССР. В целом же акция говорит, что наши враги отчаялись вести свою подрывную работу через органы управления и перенесли усилия на выбивание из строя инженерно-технических кадров в надежде подорвать потенциал советской экономики и обороны. Следует ждать подобного в отношении других товарищей. Заниматься профилактикой и ни в коем случае не рубить с плеча.
- Разумно, если отбросить вариант, что вы, товарищ капитан - сам спящий агент. Атташе мог сказать вам всего лишь одно кодовое слово и вы начали бы выполнять заложенную в вас с помощью гипноза программу, направленную на разрушение СССР. Конечно, вы не пошли бы и не заложили бомбу в машину товарища Сталина, но ваши жизненные приоритеты существенно изменились бы. Конечно, после того, как мы начали совместно работать по плану "Кукушка", это уже не актуально. Хотя ваша Сталинградская речь и заставила меня думать о таком варианте, - открыто признался Берия.
- Рад, что мы с вами, наконец-то в одной лодке, товарищ нарком.
- Скажите, товарищ Любимов, почему вы так стремились спихнуть товарища Ворошилова?
- Только ваше непонятное предубеждение против меня не даёт вам услышать то, что я говорил русским языком и неоднократно. Причина та же, что заставила меня прилагать усилия для продвижения вас на пост наркома внутренних дел, - не смог удержаться я, чтобы не упомянуть о том, что Лаврентий Павлович мне обязан. - Вы - отличный глава НКВД. А Ворошилов - никудышный нарком обороны. Только и всего. В условиях надвигающейся войны, крупнейшей за всю известную историю человечества, СССР не может позволить себе иметь никудышного наркома обороны. Пусть его и поддерживает сам товарищ Сталин. Время, когда нужны были партийные контролёры армии ушло. Сейчас нужны настоящие полководцы.
- И ловушку для товарища Ворошилова в виде сверхтяжёлого танка, как и операцию "Кукушка", вы тоже заранее спланировали? Почерк тот же. Подбросили информацию и заставили воплощать ваш проект. Заведомо негодный. Или доведённый до такого состояния. Ведь, как оказалось, такой танк просто увязнет в земле и не сможет двинуться с места!
- Не надо переворачивать всё с ног на голову, товарищ Берия! Вам рассказать один эпизод из истории Туркестанских походов? 2 мая 1868 года пехота генерала Головачева по грудь в воде перешла Зеравшан на глазах неприятельских полчищ, ударила на них в штыки, овладела высотами Чапан-Ата и обратила бухарцев в бегство. Самарканд закрыл ворота бегущим и сдался русским. В бой пришлось идти сразу же по переходе реки. Солдаты набрали полные голенища воды, разуваться же и вытряхивать воду не было времени. Наши стрелки становились на руки, и товарищи трясли их за ноги. После этого сразу пошли в штыки на бухарцев. "Халатники" решили, что постигли секрет русской тактики, и месяц спустя при Зарабулаке, подойдя на ружейный выстрел, их первые ряды стали головой вниз, тогда как задние добросовестно стали трясти их за ноги. По совершении этого обряда в победе никто из них не сомневался. Так и товарищ Ворошилов, узнав через вас о моих, не привязанных к состоянию советской промышленности и РККА рассуждениях, полностью оправдал моё о нём мнение, проявив натуральную халатность. Сверхтяжёлые танки имели бы смысл, если бы РККА была полностью укомплектована танками обычными и был создан мобрезерв! Сейчас же узкоспециализированное оружие, каким являются сверхтяжёлые танки, грозит сорвать оснащение РККА универсальной техникой, годной для любых действий на любом театре, а не только в бассейне Днепра. Товарищ Ворошилов сам устроил себе по недомыслию ловушку и сам же в неё и вляпался.
- Может быть, может быть, капитан Любимов, - задумчиво сказал нарком. - Только воплощать этот заведомо негодный проект всё равно придётся. Причём, именно вам. Боюсь, никто больше с задачей не справится. Потому, что, кроме товарища Ворошилова, в западню успел угодить и товарищ Киров, генеральный секретарь ВКП(б). Он, уверенный, что это оружие не может быть использовано врагами СССР для нападения на нас, а только для нашей защиты, объявил, выступая на митинге в Ленинграде, на "подшефном" Кировском заводе, что именно его трудовому коллективу выпала высокая честь сделать почин. Оплошать и нанести ущерб репутации партии мы позволить не можем. Я понимаю, что задача невероятно сложная. К тому же вам придётся работать на новом для себя уровне. Не как главного конструктора одного КБ, а как координатора работы нескольких заводов. Постарайтесь не подвести. Совнарком своим решением возложил на вас, по моей просьбе, персональную ответственность. Потребуется помощь - немедленно обращайтесь без всякого стеснения. Сделаем всё возможное. Но, пусть не батальоны, а хотя бы пару-тройку машин вы построить должны.
- Есть, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга, - буркнул я и отвернулся к окну, сделав вид, что мне интересны надвигающиеся стены Кремля. Вот и пойми этого мингрела! То ли действительно превозмог себя и примирился с моим присутствием в СССР живым и не за решёткой, то ли просто развёл "на доверие" и использовал моё же оружие, несмотря на все мои страховки, против меня.
Эпизод 7.
Сотрудник внутренней охраны Кремля у дверей кинозала, куда нас двоих направил Поскрёбышев, козырнув, предупредил, что сеанс ещё идёт и сам приоткрыл нам дверь, чтобы мы, входя, не распахнули её настежь, помешав просмотру. Внутри, в относительно небольшом помещении, размером даже, пожалуй, поменьше школьного класса, пробиваемые насквозь мощными лучами стрекотавшего кинопроэктора, плавали густые клубы табачного дыма. Берия, потянув меня за рукав, усадил меня рядом с собой на первый же попавшийся свободный стул на самой галёрке, хотя можно было бы пройти вперёд и занять более удобные места. Видимо, не хотел мешать собравшимся, сосредоточившим всё своё внимание на происходящем на экране.
А там... Выступая в Сталинграде, я не заметил кинооператоров, но, оказывается, один всё-таки был точно. Он выбрал позицию довольно далеко от ораторов, почти сбоку от них, справа, на трибуне стадиона, находившейся в солнечной тени. Понятно, это было необходимо, чтобы создать условия для съёмки. И, одновременно, хорошо маскировало хроникёра. Награду или премию на худой конец, он точно заслужил. Получается, киношники не только сняли происходящее на митинге, но и в течение одной короткой летней ночи проявили фильм, а утром, опередив меня, отправили его курьерским самолётом, в Москву. Иначе и не могло быть, вперёд "эстафеты" надо лететь вовсе без посадок и подниматься в воздух ещё затемно.
Никогда раньше не обращал внимания, как я веду себя, выступая перед людьми. А тут гляди со стороны - хоть обглядись. Зрелище, если звук отключить, забавное. Руками машу так, что и классический сурдоперевод ни к чему. Эх, какой талант во мне пропадает, прям театр одного актёра. Но до Никиты Сергеевича с его незабвенной туфлёй, мне, конечно, далеко. Да и форменные сапоги к таким жестам не очень-то располагают. Впрочем, и без того зрелище, смотрю, зрителей захватывает. Конечно, в темноте со спины не всех сразу узнаешь, особенно тех, с кем никогда и не встречался. Но Сталин дымит, что тот паровоз, нервничает. Почти с самого края у стены наиболее молодой, по сроку назначения на должность, нарком Кузнецов в возбуждении даже порывается привстать, схватившись за спинку стула впереди сидящего товарища.
- ... где ему самое место! - утвердительным жестом, указав пальцем себе под ноги, Любимов с киноэкрана закончил своё выступление, но хроника продолжала крутиться. Теперь я мог посмотреть общую панораму происходящего на стадионе "Трактор", то, что никак не мог увидеть в ту минуту находясь внутри. Всех этих разом вскочивших со своих мест людей, будто их любимая команда забила гол. Все эти поднятые в едином порыве руки. Самочинных ораторов, подскакивающих к микрофону с лозунгами и тут же сменяемых другими. "Даёшь единый фронт трудящихся всего мира в СССР!", "Позор отщепенцам!", "Да здравствует Мировая Октябрьская революция!" и, конечно же, незабвенное "Пролетарии всех стран соединяйтесь!", понимаемое теперь по-новому. Виновника переполоха не успели ещё вытащить из кадра, как кто-то нечаянно толкнул оператора и уронил камеру, на чём хроника и закончилась. В комнате зажёгся свет.
- Какие будут мнения? - полуобернувшись на стуле, вынув изо рта мундштук трубки и зажав её, ещё дымящуюся, в правой руке, спросил Сталин. Понятно, Иосиф Виссарионович по-горячему, пока ещё не ушло первое впечатление, хотел посмотреть, как отреагируют на фильм его ближайшие сподвижники, каково мнение большинства.
- Товарищи!!! - Кузнецова будто подбросило вверх и он оказался на ногах. - Военный флот готов отразить любого агрессора, посягнувшего на СССР, кем бы он ни был! Хоть буржуй, хоть иуда продавшийся, хоть сам чёрт из пекла!! Не позволим никому нарушать мирный труд советских граждан! Сознательные трудящиеся всего мира, как бойцы испанских коммунистических бригад, готовы встать с нами в одном строю против буржуазных хищников, фашистов и их прислужников! Наше дело правое, мы победим!
- Никакая эвакуация мирового пролетариата в СССР в планах на пятилетку не заложена, - мрачно отозвался Вознесенский. - Заявление Любимова об эвакуации мирового пролетариата в СССР, по меньшей мере, безответственно.
- Народ товарища Любимова поддерживает, это надо признать, - вздохнув, констатировал Киров.
- Народ всегда поддерживает того, кто разводит демагогию о том, что все будут здоровыми и счастливыми, невзирая на реальное положение дел, - тут же отозвался Мехлис.
- В первую пятилетку мы уже приглашали рабочих-специалистов из-за рубежа, - напомнил Орджоникидзе. - К сожалению, даже приехав в СССР, многие из них проявили свою мелкобуржуазную сущность. Они требовали к себе особого отношения, требовали привилегий перед нашими трудящимися. И даже наше гражданство те из них, кто остался в СССР, получили из меркантильных, а не из идейных соображений. Мы никогда не сможем таким людям доверять.
- Я даже больше скажу, - перехватил слово у наркома тяжёлой промышленности Каганович, - впустив в СССР массы народа из буржуазных стран мы своими руками создадим внутри нашей страны "пятую колонну". Ведь наши враги неминуемо воспользуются возможностью наводнить наше общество подрывными элементами. В таком разрезе позицию Любимова уже нельзя назвать безответственной. Это прямо вражеская позиция, всего лишь замаскированная благими намерениями!
Представители советской политической элиты высказывались один за другим, общий тон варьировался от настороженного до крайне негативного. Впрочем, этого следовало ожидать сразу по многим причинам. И в первую очередь потому, что среда всегда отторгает выскочек, выбивающихся из общего строя. Раньше меня спасало именно то, что я никогда не находился внутри этой среды. Всякий раз, засветившись, успешно скрывался от неприятностей среди своих железок, но сейчас, как сказала Багира из сказки Киплинга, мы можем только драться.
Из всех присутствующих отмолчались только Артюхина и Берия, что не укрылось от бдительного ока отца народов. Даже мой дорогой дядюшка Исидор Любимов, нарком лёгкой промышленности, пожурил меня за то, что не советуюсь со старшими.
- Товарищ Артюхина, почему вы не высказываете своего мнения? Насколько нам известно, именно вы познакомились с товарищем Любимовым раньше всех нас. Как следует ваше молчание понимать?
- Я действительно познакомилась с товарищем Любимовым раньше всех, - согласилась Александра Фёдоровна, - и первый же наш разговор прошёл в весьма острой форме. Но, отбросив привычные штампы и эмоции, тогда я сумела прислушаться к словам никому не известного человека, едущего устраиваться на завод в Москву. И ни разу с тех пор об этом не пожалела. Я твёрдо уверена, что Сталинградская речь товарища Любимова не направлена в ущерб СССР, Советской власти и советскому народу. В то же время она идёт в разрез с установками партии и, в связи с этим, я хотела бы пояснений. Благо товарищ Любимов здесь присутствует. Понимаю, что он не член ЦК партии, не нарком, но случай экстраординарный и мы можем сделать исключение и отступить от регламента.
- Думаю, товарищи не будут возражать, - оглянувшись вокруг, ответил Сталин. - Заслушаем товарища Любимова.
Вот, смотри и учись, Семён Петрович, как надо людьми руководить. Иосиф Виссарионович на этом собаку съел сидя в первых секретарях партии. Вынеси он сейчас предложение Артюхиной на голосование, товарищи бы меня отсюда на пинках вынесли. Зато, благодаря сталинскому "думаю", безответное шельмование превращается, превращается в раздачу "гостинцев" по мере заслуг. Как сказал Маугли, у меня достаточно колючек, чтобы насовать им в их рыжие шкуры.
- Мне очень жаль, товарищи, но ситуация гораздо хуже, чем я думал. В ЦК и Совнаркоме не нашлось человека, исключая товарища Кузнецова, способного решительно встать на позиции истинного сталинизма. В чём суть троцкизма? В том, что это революционная идеология. Идеология разрушения буржуазного строя и ничего более. В чём суть сталинизма? Это идеология созидания. Идеология построения социалистического строя. Десять лет назад партия выбрала курс товарища Сталина и что же? В 1937-м году ЦК и Совнарком по-прежнему наполнены либо скрытыми троцкистами, либо сомневающимися. И товарищ Кузнецов здесь вовсе не отрадное исключение. Он не созидатель, он боец, защитник. Настоящий боец, достойный уважения. В связи с этим остаётся только сожалеть, что товарищ Ворошилов у нас ни рыба, ни мясо. Напомню вам, что марксизм - это наука, а не религия. Камланий о том, что наш строй самый передовой недостаточно. Чтобы похоронить капитализм и построить коммунизм, нужна творческая, напряжённая, созидательная работа. Работа невозможна без проекта и плана. Поднимаясь на каждую новую ступень познания марксизма, мы исследуем полученный в результате прошлых усилий результат и составляем план на будущее. Приняв концепцию построения коммунизма в отдельно взятой стране, мы пришли в СССР к социализму, который, в целом, построен, как было заявлено на съезде. И что дальше? Я как рядовой коммунист должен ясно и чётко понимать, куда двигаться дальше. Чем занимается целый институт марксизма, который мы имеем в составе партии? Где план дальнейших действий? Где проект коммунизма? Приходится констатировать факт, что ни плана, ни проекта нет. Коммунизм не исследован и когда он будет исследован нам неизвестно. Возможно, перейти к нему не позволяет текущий технологический уровень, или есть другие причины. Но и стоять на месте мы не можем, тогда мы проиграем капитализму, который вовсе не считает себя отжившим строем, не собирается сдаваться и даже переходит в наступление против нас. Отсюда простой вывод. Если мы не можем двигаться по интенсивному пути, надо идти по экстенсивному. Распространять социализм вширь, нарабатывая количество, которое, со временем, неминуемо перейдёт в качество. Каким способом мы можем это делать? Вернее, вопрос надо ставить не так. Почему, борясь с капитализмом вне СССР, мы действуем троцкисткими методами? Чтобы вам было до конца понятно, о чём идёт речь, я вам это проиллюстрирую на примере установки партии на всемерное развёртывание революционного движения за рубежом. От которой я, якобы, отошёл. Каким путём мы разворачиваем революционное движение за границами СССР? Мы поддерживаем зарубежные компартии, поддерживаем Коминтерн, тратя на это ресурсы СССР. Не находите в этом подходе параллелей с троцкизмом? И каков результат? Результат такой же, каков был бы у Троцкого, захвати он власть в СССР. В Италии и Германии утвердился фашизм, а буржуазный мир вот-вот пойдёт на нас единым фронтом с новой войной! Я, конечно, рылом то не вышел да в калашный ряд, чтоб запрашивать у наркомфина, какой объём средств ушёл на поддержку Коминтерна за две пятилетки. Средств, вырванных из советской экономики и растаявших, как дым за рубежом. Не по чину мне и у Госплана запрашивать, на сколько новых заводов с десятками, сотнями тысяч новых рабочих мест, которые могли бы занять трудящиеся-иностранцы, хватило бы этих, растраченных впустую ресурсов. Которые, останься они внутри Союза, были бы сохранены и приумножены многократно. Эффективность современной советской экономики неоспорима и всем вам хорошо известна. Напоминаю вам, что перед буржуазным миром мы не имеем превосходства ни в каких ресурсах. Наоборот, он превосходит нас многократно. А теперь ответьте сами себе на вопрос, каков будет эффект в буржуазном мире от созданного нами, благодаря нашему передовому общественному строю, дефицита самых ценных ресурсов, ресурсов рабочей силы, которой и создаются, добываются все богатства? Уж не обернётся ли это обострением социальных противоречий или, иными словами говоря, революционным кризисом? Неужели мы приходим к тому самому результату, который и планировали? Только в первом случае мы бездарно разбазариваем ресурсы, а во втором сохраняем и многократно умножаем. Вот это и есть наглядная разница между троцкистским и сталинским методами.
- Товарищ Любимов мнит себя святее папы римского, большим коммунистом, чем товарищ Сталин, - скривившись, будто лимон проглотил, перебил меня Каганович.
- Первопроходец именно так и зовётся потому, что впереди него никто оказаться не может, товарищ Каганович, - резко отреагировал я на замечание. - Но я рад, что вы всё-таки признаёте, что я неуклонно следую курсом, указанным товарищем Сталиным.
Лазарь Моисеевич хотел что-то возразить на мою отповедь, но не нашёл подходящих слов и так и остался сидеть с открытым ртом. Но не это было сейчас важно. Дорого бы я дал, чтобы знать, о чём сейчас думает сам Сталин, чьим именем я так беззастенчиво прикрываюсь. Ведь получается, что я противопоставляю его фигуру большинству в ЦК. Между тем, Иосиф Виссарионович и поднялся до таких высот именно потому, что умел организовать и возглавить это самое большинство. А теперь он сам должен обозначить свою позицию, бросить на чашу весов свой авторитет с риском потерять поддержку тех, на кого он столь долго опирался. Но Иосиф Виссарионович не спешил, у него ещё остался один ход, откладывающий решительный момент.
- А что нам скажет товарищ Берия? Как он оценит речь своего подчинённого? - оправдал мои ожидания отец народов.
- Я, товарищи, не видел хронику полностью и начало речи не застал, - потянул чуть-чуть Лаврентий Павлович время, собираясь с мыслями, - но в части стратегии концентрации всех живых сил мирового пролетариата в рамках СССР, учитывая пояснения капитана госбезопасности Любимова и фактическое отсутствие иных продуктивных стратегий победы над миром капитализма, поддерживаю своего подчинённого.
- Лаврентий, но ты же... - от удивления Ворошилов даже не смог закончить свою мысль.
- Я всегда действовал в интересах партии, советского народа и Союза ССР в целом! Как и капитан госбезопасности Любимов. Ситуация сложилась таким образом, что мы вынуждены поступать именно так, а не иначе. - не разочаровал меня человек, всегда мечтавший стать архитектором, в несостоявшемся будущем курировавший во время войны работу важнейших наркоматов и возглавивший атомный проект.
- Ушам своим не верю... - всё так же ошарашено проговорился Ворошилов.
- Товарищ Берия имеет в виду, что я располагаю сведениями особой государственной важности, довести которые могу только до Предсовнаркома товарища Сталина, генерального секретаря ВКП(б) товарища Кирова, наркома обороны товарища Ворошилова, наркома военно-морского флота товарища Кузнецова и наркома иностранных дел товарища Молотова, - влез я в разговор, воспользовавшись повисшей паузой. Секунд десять после моих слов никто не только не произнёс ни звука, но даже и не пошевелился. В комнате повисла мёртвая тишина, но будто в самом воздухе, от трения его частиц, прошелестело страшное слово: "Война!". И почудилось это не только мне одному, я увидел, как одновременно вздрогнули Орджоникидзе и Артюхина.
- В совместном заседании Центрального Комитета партии и Совнаркома объявляю перерыв, - воспользовался данным мной шансом увильнуть от выступления, пока все находились в состоянии душевного потрясения, Сталин. - Отложим обсуждение речи товарища Любимова на завтра. Считаю, у нас есть время более глубоко продумать и оценить положения данной речи, чтобы вынести объективное решение. Товарищей Кирова, Ворошилова, Кузнецова, Молотова, Берия и Любимова прошу пройти ко мне в кабинет.
Эпизод 8.
- Докладывайте, товарищ Любимов, - без предисловий, как только мы заняли места за столом, приказал Сталин.
- Товарищ Предсовнаркома, согласно субординации докладывать должен нарком внутренних дел товарищ Берия, - перевёл я стрелки на начальника, одновременно давая возможность тому отличиться. - Я же, если разрешите, в случае чего дополню.
- Слушаем вас, товарищ Берия, - кивнул Иосиф Виссарионович и принялся вновь раскочегаривать свою трубку, отчего мне тоже отчаянно захотелось курить.
И Лаврентий Павлович стал говорить. Но как! Можно было заслушаться. Ничего общего с моими путаными объяснениями. Всё чётко разложил по полочкам, причины, цели и задачи, способы их достижения. Добавил от себя информации о англо-германском "сотрудничестве", пришедшей по линии 7-го отдела ГУГБ.
- Таким образом, главной целью операции "Кукушка" является принуждение Антанты к заключению военного союза с СССР и, следовательно, предотвращение войны союза империалистов и фашистов против СССР, - закончил он своё выступление.
- Мы реалисты, товарищи, - едва только Берия замолчал, влез я с дополнениями, - понимаем, что такой союз маловероятен. Это задача максимум. Но посеять в рядах империалистов недоверие друг к другу, уже не мало. Сам факт обсуждения такого союза, пусть даже кулуарного, заставит Гитлера беспокоиться за свой беззащитный тыл в случае, если он пойдёт на восток завоёвывать себе "жизненное пространство". Реально достижимая цель операции "Кукушка" - заставить империалистов в грядущей мировой войне драться каждый сам за себя и друг против друга.
- А вам не кажется, товарищи, что вы много на себя берёте, влезая во внешнюю политику? - заметил недолюбливавший Берию Молотов.