Аннотация: ...Поезд прибыл на Курский в 11 вечера. Выйдя из вагона с пузатым, но всё равно лёгким портфелем, Федя сразу отправился к билетным кассам. Здесь, отстояв небольшую очередь, он приобрёл обратный билет без особых трудностей. Билет на последний поезд завтрашнего дня.
…Он понял, что он поедет сегодня в Москву. Поедет, никого там, в Москве, не предупреждая…
… Поедет, чтобы самому разобраться—кто врёт, а кто говорит правду… Поедет, чтобы, глядя в её глаза, в которые он до сих пор никогда не заглядывал, окончательно расставить точки над "ё"
Ё-моё…
Времени на дальнейшее размышление не оставалось.
Надо купить билет и чем раньше тем лучше, потому что билетов может попросту не оказаться.
Надо договориться с директриссой, кто будет его заменять
Надо собрать самые необходимые вещи, снять деньги со сберкнижки.
И напоследок сказать матери—Я еду, мама!
Но первый адрес, по которому он направился, была всё-таки школа, а не вокзал. Ведь двигаясь на вокзал, он всё равно бы проходил мимо школы… Зачем же возвращаться?
Проще зайти сразу и определиться…
Х* Х* Х*
В принципе, нашего героя мать уже сказала, что её сын пишет книгу… какую-то книгу… а может быть и целый роман с продолжением - "Бурный поток" или "Водопад из Рога Изобилия Светлого Будущего**". Учитывая его годичную работу в редакции органа Дж* райкома КПСС, такое продолжение было вполне нормальным.
Продумывая предстоящий разговор с директором Вечерней школы, наш герой принял решение— он может наврать , что едет на аудиенцию в Союз П*длецов СССР именно по книжным делам. "Был звонок!.." - трагическим шёпотом сообщит он своему самому высокому начальству… а когда приедет безрезультатно обратно из столицы, то скажет что-нибудь— время ещё есть, и он может придумать —что аудиенцию , например, отменил из-за болезни Литературного Генерал-ефрейтора, и переназначили на более поздние срока… и ему подумалось, что если школа будет закрытой, а это неудивительно, потому что все её работники кроме уборщиц (две штуки) были отправлены на заготовку учащихся… Эта была такая битва только не за урожай, а за набор, за количество учащихся...
Его страхи не оправдались: школа была открыта но абсолютно безлюдной; даже уборщица, вечно сидевшая под часами-ходиками отсутствовала на своём рабочем месте. Ступая совершенно бесшумно, он толкнул дверь зауча Нины Васильевны —заперто. Приоткрыл учительскую и удостоверился в её стерильности от учителей… Феде показалось это странным и в какой-то мере даже зловещим… Никак подошла очередь уборщицы за сливочным маслом
К его удивлению Ада Акимовна, по прозвищу «Ада из ада» оказалась на месте, в своём просторном рабочем кабинете, хотя школа была полностью пуста. И когда он вошёл без стука, она как-то вздрогнула и как-то смутилась… на ней было лёгкое синее платье с каким-то как ему показалось чересчур большим декольте - , ровно наполовину загорелых молочных желез. При чересчур большом наклоне сиськи вполне могли и выпрыгнуть наружу...
Она как-то значительно, и как ему показалось по-особому посмотрела на него своими задорными глазками.
"Она хочет поцеловать тебя" - шепнул на ушко внутренний хрипатый голос—"Обними её и поцелуй! Чего стесняться? Ведь Вера бросила тебя!"
Феде втапоры было 30, Аде Акимовне — слегка за 50. Она была его начальница. Он—её подчинённый. Сын директора вечерней школы отдавал долг Родине в Белоруссии, Ада Акимовна приносила его фотографии и с гордостью показывала всему коллективу...
Конечно, хрипатый был неправ: Ада Акимовна на самом деле спешно убирала какие-то бумаги, суетливо и как ему показалось слегка дрожащими руками… Видимо, поэтому и уборщицу отпустила домой, сказав, что сама запрёт школу..
- Вы знаете, Ада Акимовна, обстоятельства сложились так… - начал он своё предисловие к надуманному вызову в СП СССР и необходимости срочного отъезда для литературных консультаций в столице...
- У вас там невеста, Федя — полувопросительно, полуутвердительно прервала она его, ручкой сделав начальственный жест, типа—заткнись…
Федя осёкся и глаза у него превратились в блюдца средней величины. "Чёрт, как же она догадалась?" Чёрт, хотя и призваный на помощь, загадочно молчал.
- Откуда… - помимо воли вырвалось из него, вместо того, чтобы начать убеждать, что всё это всё слухи, ложь и провокация, а на самом деле у него консультация с литературным генерал-форейтором…
- У вас Такие глаза, Феденька, которые у людей бывают раз в жизни… До поездки в Москву у вас совсем другие глаза были… - она довольно хихикнула, как бы посмеиваясь над его наивностью...
- Узнаю коней парфянских по их выжженым таврам, - пробормотал он.
- А любовников счастливых по их пламенным глазам, - завершила Ада из ада и несколько смешков вырвалось из её устк как у совсем глупой девочки
- Ну, - замялся он после минутного молчания, - я не хотел бы так громко, но действительно мы с ней подали заявление в ЗАГС...
- Москвичка… - пробормотала пожилая женщина.
- Только я вас прошу, Ада Акимовна, ради всего святого, не говорите никому…
"Хи-хи-хи..." - не только хрипло, но и мерзко и гаденько зашёлся в смехе внутренний голос —"Никому-у-у!?"
- … как сорока пойду по базару всем трещать? - слегка наигранно, но всё же обиженно выговорила директрисса окончание фразы, начало которой он не совсем расслышал.
"Лучше скажи, как ты её любишь..." - тихо прошелестел мелодичный голос.
"Кого? Эту молодящуюся из всех сил и косметических средств старуху?!" - возмутился хрипатый голос...
- Нет, нет, что вы, Ада Акимовна, какой базар? вы—моя любимая директор! Лучше вас нет на свете!
И когда он всё это выпалил без остановки, кошечка ласково улыбнулась ему на эти слова… Она вся растаяла как уроненное мороженое на асфальте… Федя понял, что он поедет в Москву.
Моя мать заменит меня, сегодня она уже, конечно, не успеет, но завтра с утра как штык, я передам ей все дела…
- Я тебя понимаю, Федь, - то что она неожиданно перешла на ты показало ему, что отчасти хрипатый был , наверное, прав, скотина… - Доверяй, но проверяй—и женщина постучала карандашиком по столу, нет скорее—шариковой ручкой.
- ада Акимовна, я вам так благодарен, - он схватил её руку и в порыве благодарности поцеловал в тыльную сторону. Карандашик выпал из захъваченной в плен руки. Боже ж мой! Как она покраснела! Божечки! Как она зарделась! Но руку не забрала.
- Ты будешь жить в Москве! - и она вздохнула почему-то.
А у Феди как гора с плеч свалилась. Если бы директрисса заупрямилась… Но она не заупрямилась… и он задумался о причинах этого; всё своё время он чувствовал к себе с её стороны некую симпатию, хотя сказать точно, в чём она выражалась… Иногда это смахивало на материнскую заботу, иногда...
Она часто улыбалась ему? Она улыбается всем… Нет—только ему…
Она иногда хвалила его работу? Ну он и работал, старался, он держался за это место, оставлявшее ему свободный день, хотя по ночам возвращаться домой было немножко страшновато…
Она посещала его уроки и потом наедине в кабинете подсказывала как нужно вести себя со взрослыми учащимися? Указывала на его промашки? Но это её служебная обязанность как директора…
Но только сегодня в кабинете ему показалось, что там кроется нечто большее… В конце концов, он уже знал, кому он нравится по жизни: низеньким, толстеньким и брюнеткам.
А ему самому нравились белобрысые, худые баскетболистки с большими закидонами по жизни и очень шустрыми тараканами в голове. Но они-то как раз на него свой глаз не клали никогда.
И отмахав по грё… по гря… по грешной жизни пол-жизни (а как иначе расценивать 32 года?!), Федя уже понимал, что настоящей семьи с длинноногими не построишь, а будет одна гребля… А он—не байдарочник...
Ада Акимовна была чёрная как смоль, низенькая, толстая и молодящаяся…
- Галина Викторовна завтра же незамедлительно должна приступить к работе. А теперь иди, у меня много работы с бумажками… Иди, Федя,
- Ещё раз большое спасибо, Ада Акимовна. У меня нет слов, чтобы выразить вам мою благодарность, - в порыве длящейся благодарности Федя снова схватил её руку и уже жадно всосался в её тыльную поверхность.
Ада Акимовна весело рассмеялась… Краснота уже не испортила её лица...
- Молодец! - сказала она.—Ты стал настойчивым! Иди, иди, твоя невеста будет довольна - почему-то она повторила уже с большой-пребольшой грустью.—У тебя всё будет нормально, Федя.
Итак, моя прелесть, резюмируем: в каждом мужчине дремлет Смоктуновский… Но, Боже мой! Как далеки люди в своих гнусных догадках, омерзительных предположениях и подлых прогнозах от настоящего положения дел. А ведь похоже «Ада из Ада» на самом деле воспринимает меня за "счастливого любовника"?!
Она прочитала, видите ли, это по моим глазам…
И как глубоко Ада Акимовна ошибается. И не "любовник", и не — "счастливый", тем более… 99% что будет от ворот поворот. Вот такое "счастье"..
.
И я, ваш покорный слуга, - значит и я чаще всего ТОЖЕ ошибаюсь и приписываю окружающим меня людям совсем не те мысли, которые они думают, и не только мысли—добавляю им тех обстоятельств, которых у них нет и в проекте… "слепые" Брейгеля все мы...
Х* Х* Х*
Расписание поездов — во всяком случае расписание ТУДА! - он уже знал наизусть.
После разговора с Адой Акимовной разговор с матерью был для Феди пустяком. Он даже не задумывался, что конкретно будет говорить и как это будет происходить во времени и пространстве. Поэтому отправился сразу на вокзал. Билетов не было. Точнее они были, но достать их можно было только через знакомых… - .-.=.-. - - .-.=.-. - ..=)\- - .-.=.-. -
Галина Викторовна была уже на пенсии и у неё не было никаких причин отказываться от подмены на неделю, а именно столько наш герой выторговал у директриссы, пообещав, что если дело решится быстро, то он быстрее и вернётся…
Батю он предупреждать не стал, совершенно справедливо полагая, что мать и отец—это одно и то же. И здесь Федя ничуть не обманулся: матушка восприняла неожиданную необходимость подменить сына даже с каким-то энтузиазмом, признавшись что за время сидения на пенсии даже немного соскучилась по школе… Галина Викторовна любила , наверное, свою учительскую работу, которой отдала 35 лет—всю свою жизнь…
Ни родители, ни тем более Федя сам – особенно не распространялись о том, что у него неожиданно намечалась свадьба в столице. Не знали об этом даже ближайшие родственники.
Поездки нашего героя объяснялись тем, что немногочисленные родственники и знакомые уже знали— стремление "протолкнуть" свою писанину в печать . Федя так и сказал матери:
- Им просто скажешь, что я поехал снова в столицу, в Союз Подлецов СССР. чтобы ускорить прохождение своей машинописи сквозь э-ээ… Объяснишь, что сейчас без блата никуда! Надо мол заводить полезные связи и знакомства. Надо деньги, чтобы поить литконсультантов по ресторанам… А остальным даже ничего не говори про Москву, скажи лучше, мол, уехал к родственникам на Украину…
Конспирация расцветала махровым цветом.
- Зачем ехать? Та-а-акие мучения! И ради чего? Чтобы услышать нет в ответ? - спросил хрипатый.— Всего лишь одно слово! Просто жуть как глупо и бестолково! Да ты позвони и просто спроси: да или нет?
- откуда ты знаешь, может я последний раз хочу посмотреть ей в глаза? - значительное оживление внутренних голосов в его черепушке было отчасти положительным признаком, так как свидетельствовало о том, что Федя возвращается в прежнее сумеречное состояние… Нет, не сумеречное, скорее полусонное...
- Чёрт! Дьявол! Сатана! Страна! Ну когда ты поумнеешь! Что ты можешь прочесть в её глазах? Что-о-о? - хрипатый неистовствовал, перерождаясь в лёгкую головную боль.
И еще он подумал, что этот вариант внезапного для Веры явления в смысле житейского опыта будет гораздо поэтичнее, чем получение отказа просто по телефону; ещё раз он поймал себя на двойственном отношении к Вере и ко всей этой истории в целом взятой.
- ты же можешь написать за это время, которое ты выкинешь насмарку написать 23—ты подумай только! - аж целых 23 страницы своего гениального мусороскрипта!!!
- А зачем ей последний раз смотреть в глаза? Не, ну ты чокнутый на всю голову!
Х* Х* Х*
Из Неотправленных Писем Провинциала: «БОРЬБА С БОРЬБОЙ БОРЬБУЕТСЯ?» Копия Сестре Большого Брата.
ЗАПИСЬ ОТ 12.04.1987
Можем ли мы серьёзно сказать, что за последние два года, т.е. с 85-го по нынешний 87-й маятник серьёзно качнулся влево?
Гласность антисоветизма, антикоммунизма, точнее её элементы…
Попытки "демократизации"
Начало движения децентрализациии и проч.
Но когда это будет достигнуто, а оно скорее всего всё-таки будет достигнуто, то начнётся нешуточная БОРЬБА. Поэтому я говорю о противоречивости программы КПСС Горбачёва: , с одной стороны, подавление администрирования силой нетрудовых доходов, с другой стороны, коллективный подряд, индивидуальная трудовая деятельность, кооперация и проч.
Часть советского общества будет тянуть в сторону коммунистического труда, технополисов и проч., повышения уровня, сознательности бескорыстного труда на благо общества и т.д. Назовём её всё же Левой Группировкой. Другая часть будет тянуть в сторону частичной реставрации капитализма со всеми вытекающими последствиями…
Именно это может стать содержанием наступающих ближайших лет…
Ещё разок - после достижения определённых уровней:
Гласности
Демократизации, в том числе и политической
Децентрализации, в том числе и национальной
Продовольственного налога
Кооперации и т.п.
Начнётся борьба. И сейчас совершенно неясно - до какого предела она дойдёт и насколько кровавой…
Х* Х* Х*
Отъезд из Джи* … сев в вагон, Федя расслабился. Впереди его ждала бессонная ночь на вокзале. Надо было хорошенько выспаться впрок. От неё не осталось практически никаких воспоминаний. Его провожала мать, отец очень устал на работе и остался дома.
Несмотря на осень вагон был забит битком не только людьми, но и сумками; свой баул, Федя поставил у себя в ногах на верхней, второй полке и всю ночь провёл скорчившись, ужасно затекали ноги. Иногда он был вынужден слезать вниз и прохаживаться до тамбура и обратно.
Это был последний по времени поезд, прибывавший в Москву практически в полночь. Ехать было ровно сутки.
«Жалко, что судьба ли, Всевышний или его рогатый оппонент, не будь он к ночи помянут—не дали мне написать Монаха к этому моменту, хотя бы часть… Впрочем. Не всё еще потеряно… Если будет полный и окончательный финал, то я его напишу точно!»
Я еду чтобы точно узнать—да или нет! - подумал Монах. – И если нет, то с чистой совестью постригусь в монахи и перейду на местожительство в горный заоблачный монастырь.
- а зачем ехать? - возмутился Хрипатый— ты за несколько дней перед днём свадьбы просто позвонишь ей и спросишь, приезжать тебе или нет? Она ответит—нет! Ты пожелаешь ей счастья на прощанье и вежливо распрощаешься… , конечно, тебе будет немножко печально, но только—немножко, потому что была без радости любовь, разлука будет без печали …
- Чертяка! Ты что не видишь, что мы с тобой уже едем в вагоне?! Или ты всё ещё остался там – в Джи*
Положение, в котором он очутился, он посчитал странным и непонятным; что-то внутри заставляло его – дёргаться. Та рационализация, а именно при помощи написания художественного произведения, здорово помогала: вопрос будет ли создана семья или нет - отодвигался на второй план.
Даже если семья не будет создана, он вернётся из этой полуторасуточной поездки обогащённый наблюдениями и набросками. Это был тот долгожданный опыт живой (не книжной!) жизни, которого ему – по мнению родителей – так не хватало для писательства. Сама эпоха социалистического реализма была такова, что произведения ценились по правдоподобию в том числе не в последнюю очередь. И в те времена—времена молодости—ему не хотелось идти против течения: опыт—дело наживное.
Вам нужно правдоподобие, сэр?!
Ему казалось, что он с большой лёгкостью может написать практически правдоподобный любой текст, хотя теоретически он считал натурализм – мертвым направлением в нашей словесности. То есть …
На этих литературоведческих размышлизмах они и заснул.
...Поезд прибыл на Курский в 11 вечера. Выйдя из вагона с пузатым, но всё равно лёгким портфелем, Федя сразу отправился к билетным кассам. Здесь, отстояв небольшую очередь, он приобрёл обратный билет без особых трудностей. Билет на последний поезд завтрашнего дня. В случае решительного и окончательного отказа Веры наш герой не знал, он ещё не определился: сделать визит вежливости брату, объяснив ему свой поступок тем, что решил дожать Веру или нет?
Иногда Федя почему-то думал, что Старший Брат поймёт его... Иногда ему казалось наоборот:
- Ты зачем приехал? Езжай обратно? Ты что не мог со мной посоветоваться? Не мог предупредить заранее по телефону? Я смотрю ты совсем больной - на всю голову!
Вот что он услышит от Старшего Брата…
Нет, он как-нибудь перекантуется день, а вечером уедет из столицы. Но впереди была ночь на вокзале… Больше всего он боялся милиционеров, которые обязательно подойдут и проверят его документы. Документы и обратный билет. За всю ночь он так их и не увидел. Ни одного.
Х* Х* Х*
С цветами было туго, прежде всего из-за их дурацкой символики:
красные и их разновидности этого огненного цвета—это вечная любовь… Но в силу прогнозируемого разрыва отношений подарить красные, наш герой не решался.
Белые—это значит Федя как бы сам принял решение… и в знак расставания навсегда почтил память…. и сказал вечное безмолвное белое спасибо. А он не хотел делать окончательного выбора, он хотел, чтобы это сделала она….
Жёлтые? Знак вечной памяти и печали… ну может быть … Но о чём жалеть? Даже если врёт Фотинья, а не Вера, то— жизнь продолжается.
И тут его внимание привлекли отдельно стоящие фиолетовые с белыми прожилками астры… Значения фиолетового цвета (неадекватность? Психическое заболевание? Сумасшествие?) Федя не знал, и ему подумалось, что именно ФИОЛЕТОВО - это будет здорово, и как раз в общих чертах соответствовать переживаемому моменту… Но и ещё одно— семь штучек будет достаточно. Совсем не то, что Старший Брат прав, просто тащить охапку тяжело, ведь в другой руке была сумка? Но даже семь астр оказались довольно крупным и объемистым букетом. Астры!
Астры!
Пер аспера ад астрам!
Всё равно придётся выбрасывать—скорее всего в помойку… И здесь уже можно было с чистой совестью сэкономить.
- .-.=.-.—
И когда наш герой шёл с фиолетовыми астрами наперевес по проспекту Мира, то ему казалось, что это не он идёт, а его герой — Монах…
"Многим от сотворения века уже казалось, что их жизнь – это всего лишь сон; меня сейчас тоже не покидает это ощущение … Я ухожу в себя и открываю целый мир!.. Он как-то очень мало гармонирует с моей настоящей жизнью, ибо воплощён в странных предчувствиях и смутных вожделениях, а не в живых и полнокровных образах. И всё тогда смущается и мутится перед моим взором, и я начинаю тормозить по жизни, ожидая пробуждения, которое никак не наступает … "
Х* Х* Х*
Из дневника Галины Викторовны: «Федя уехал в Москву. Вчера на вокзале, - очень грустный, очень сосредоточенный. Ждали прибытия поезда в полном молчании.
Решается судьба моего сыночка…
Но - Ещё не вечер!
Я хотела отвлечь, но поняла что это невозможно. Мысли сами перескочили на нашу историческую встречу. Она вылилась в фотографии, которые сделал довольно удачно Федик. Смотрела на них и вспоминала две сказочные недели. Две недели мы общались. Было очень и очень хорошо. Мне кажется, что Иришка от меня чего-то ждала… сама не знаю. А я вела себя как ребёнок, на каникулах, у папы с мамой в гостях. Ведь у родных. Берёзки, сосны, лесная прохлада…
Вспоминаю разговор с Иришкой и ничего не могу понять. Неужели она действительно не верила в знакомства? Неужели что-то человеческое есть в наших с ней отношениях? Если это так, то я глубоко ошибалась… И их отношения для меня загадка. Каждый человек—тайна.
Женя довольно оригинален.
"А ты ещё молодая!" - сказал мне Казик. Он меня увидел с балкона, когда я возвращалась.
Ещё не вечер! И мен очень хочется, чтобы моему сыну повезло с женой...»
Я помню это, потому что разговор состоялся при мне, когда я собирал свой баул-портфель в Москву.
Мать запыхавшись ворвалась в прихожую, а потом и в нашу большую комнату. Красные лучи заходящего солнца осветили её раскрасневшееся лицо и сделали его багровым, а глаза более выпученными чем всегда.
- А ты ещё молодая! - сказал Казимир Петрович, наклонив голову набок и любуясь своей женой.
Наверное, мамка обрадовалась, но в тот момент я видел ей уже только со спины, и вместо лица – затылок…
- Несёшься как лошадь боевая, всех обогнала, - батя последователен и тоже настойчив в своих похвалах, в своём видении этого мира
- Я—Лошадь? - вся радость исчезла с мамкиного лица, как будто её стёрли моментальным взмахом…
В Дневнике у Бабы Гали всё это отразилось несколько иначе…
Ну на то она и поэзия! Чтобы быть поэзией, а не правдой…
И теперь "гвупый" вопрос:
- Куда бедному маленькому человеку идти за правдой?
В библиотеку? Там сплошная поэзия…
В суд? Там сплошная коррупция…
В Храм?...
Х* Х* Х*
… Федя с серьёзным душевным трепетом нажал кнопку звонка.
"Последний раз нажимаю, и больше никогда уже не нажму", - поэтически подумал он, пребывая в своём репертуаре. Затаил дыхание, чтобы лучше слышать.
Несмотря на длинные звонкие трели, за дверью была тишина. Похоже, что в квартире никого не было. "Так, сейчас—8 часов 37 минут! - посмотрел он на часы.—Странно, даже если допустить, что Вера на работе, то куда подевалась её мать? Отец её ещё работает, он скорее всего —на работе, а мать? Наверное ушла в магазин, занять с утра пораньше очередь...И сколько мне ещё придётся ждать? "
- И-и-и, милая, до самыя смерти! - ответил ему нежный ласковый мелодичный голосок.
- не плагиатствуй! - ответило Федя своему внутреннему голосу…
"положи один-единственный цветок под дверь, а сам шуруй обратно на вокзал! Всё ясно и так. Пусть она поломает голову, кто и зачем мог подбросить ей цветок – и зачем? Тебя здесь совсем не ждут. Тебе здесь делать нечего!"
С цветами?! Так карикатурно стоять…
- спрячь их где-нибудь?
Где?
- Ну например рядом с мусоркой. А кгда появится Вера сбегаешь и вытащишь их оттуда… А если она не появится, то тебе не надо будет лишний раз ходить и выбрасывать, потому что они будут уже выброшены...
Что и говорить – внутрениие голоса значительно оживляли и скрашивали время ожидания…
Он вспомнил мать Веры, её неожиданные слова тогда на детской площадке: "Идите, она ждёт вас"
Всё складывалось как-то очень непонятно и странно: вот опять Фотинья то же самое повторяет но по-своему—у него всё в ушах звучало : ""сделай всё, чтобы у Веры и Феди всё получилось хорошо». Как ни странно, но столь практичный подход к делу его если и коробил; восприятие самого себя в виде рыбёхи, которую следовало поймать и вытащить на берег или—это он уже дофантазировал сам: в виде козла, должного быть загнанным в стойло, - его ничуть не коробило. Это было непоэтично, зато жизненно; так в жизни оно и бывает...
ОН и сам не прочь заглоить этот крючок и быть вытащенным на берег семйного благополучия.
Ну как рисуют любовь в книжках и особенно в кино?
Страстные взоры, пылкие монологи и диалоги
А здесь поездки по магазинам
Он опять нажал на кнопку звонка… Внутри квартиры было тихо. Пусто. Ну всё! Финита ля комедия…
Как хорошо, что он запасся обратным билетом в ночь!